31. Торжествующее зло http://www.proza.ru/2015/03/22/901
– Господа! – воскликнул Морвран с театральной напыщенностью, - поглядите, кто почтил нас своим присутствием.
Кукольник отвесил поклон и незаметно ущипнул девочку за руку. Вероника вспомнила уроки хороших манер, преподанные в свое время покойной Мын-ли, и присела в реверансе. Мысль, что она вынуждена ломаться перед негодяем, отдавшим приказ убить всех ее близких, была невыносима, но она смирила свое сердце ради Анжелики.
Между тем Морвран продолжал:
- Вы ведь не знаете, господа, меня сегодня едва не обокрали! Мальчишка, называющий себя рыцарем (хороши, однако, эти белые рыцари!) тайком пробрался в мой замок и хотел стащить подарок, который вы приготовили мне на день рождение.
Над столами пронесся возмущенный гул.
- Да-да, - продолжал Морвран с обидой, - я уже не говорю о том, что и сама эта девчонка особа лживая и неблагонадежная – сначала клятвенно пообещала исполнить мое желание, а потом пустилась в бега и решила от меня спрятаться. И где? У моих злейших врагов!
Гул возмущения усилился. Морвран, насупившись, смотрел на Веронику. Губы его были сердито сжаты.
- Впрочем, - злорадно заметил он, - все их мошеннические уловки оказались тщетными! Им не удалось оставить меня без подарка.
- Почему, – обратился он к Веронике, - ты хотела меня обидеть?
Девочка промолчала.
- Отвечай Хозяину, когда тебя спрашивают! – гаркнула на нее губастая старуха.
- Я не знаю, милорд, - бесцветным голосом произнесла Вероника.
- Ты не знаешь? – переспросил Морвран. – Ты не знаешь, почему пыталась сбежать от меня, почему связалась с моими недругами? Тебя следовало сурово наказать за лживость. Но на самом деле, господа, ее вина не так велика, как может показаться на первый взгляд. Хитрый обманщик злоупотребил доверием бедняжки и сбил ее с истинного пути. С него и спрос!
Милорд повернулся к Парсифалю и погрозил ему пальцем. Тот отнесся к его выходке с полным равнодушием.
- Прискорбно, весьма прискорбно, - продолжал ерничать Морвран, вздымая руки и трагически закатывая глазки. Ведь этот рыцарь нам не чужой. Если разобраться, он даже нам в какой-то степени родственник. Такой, знаете ли, близкий далекий человек, хе-хе. Чему ты удивляешься? Разве ты не знала?
- Нет, милорд, - сказала Вероника.
- А ты? – обратился Морвран к юному рыцарю. – Разве твой возлюбленный и благородный наставник, твой названный отец не раскрыл тебе тайну твоего рождения?
По лицу Парсифаля проскользнула тень. Он откинулся на спинку стула и смерил милорда гневным взглядом. Морврана это не обескуражило.
- Вижу, что нет, вижу, что нет! – прокричал он, усмехаясь и радостно потирая ручки. - Ведь я прав? Все мы одинаковы, когда дело доходит до личной выгоды! Ты, разумеется, думаешь иначе. Еще бы! Твои друзья из Белого братства, наверно, все уши прожужжали, рассказывая, какой я изверг и злодей. Но ведь неплохо, хе-хе, выслушать и противоположную сторону. Знаешь, в чем разница между нами и ими? Мы честнее! Мы прямо говорили всем и каждому, что желаем заполучить Копье Всевластья. Весь Аирб знал об этом! Магистры Белого братства никогда так не поступают.
Тут Морвран сделал постное лицо и проблеял елейным голоском, передразнивая кого-то:
- «У нас нет своей воли. Мы смиренные слуги Маира, а воля Всевышнего нам пока неведома!» И простаки, вроде тебя, принимают их нелепые заявления за чистую монету! Они не видят лукавых улыбок на лицах обманщиков, когда те оказываются один на один со своими мыслями…
- Но вернемся к твоим родственникам, - оборвал сам себя милорд и вновь обернулся к Веронике.
- Я ничего об этом не знаю, - ответила девочка.
- Три с лишним десятка лет назад, когда я задумал добыть из Асиата Копье, ни тебя, ни твоей обожаемой мамочки, - тут Морвран хихикнул и кивнул в сторону уродливого монстра в кадке, - еще в помине не было. Однако ее старший братец, твой будущий дядюшка, уже появился на свет. И, как ты знаешь, он играл в моих планах ключевую роль. Чтобы проникнуть в его тело, пришлось на время изъять из него душу. Каким-то образом она ускользнула от меня в Промежуток и благополучно затерялась там на четверть века. Я знал, что беглец в конце концов объявится в одном из Домов Аирба, только не предполагал, что это будет Дом Лилит! Гвальхмаи ап Гвиара, надо отдать ему должное, пронюхал обо всем раньше меня и успел усыновить твоего дядюшку…
Вероника посмотрела на Парсифаля. Лицо у него было, как всегда, сумрачным, но спокойным.
- Ну, - усмехнулся милорд, - что же вы молчите? Неужели вам нечего сказать друг другу?
В зале сделалось вдруг очень тихо, как будто гости чего-то напряженно ожидали.
- Парсифаль, я очень рада, - сказала Вероника.
- Я тоже рад, Анжи, - сдержанно произнес тот.
- Как, и это все? – с деланным изумлением воскликнул Морвран. – Где крики, поцелуи, слезы радости? Где изумление, наконец? Я разочарован, Кай! – пожаловался он к Кукольнику, таким тоном, словно тот обещал ему что-то другое.
Вероника опустила голову.
- А, впрочем, сердечко тебя не обмануло! Скажу по секрету, - громко зашептал Морвран, - что на самом деле происхождение этого мальчика довольно-таки темное. Это ларец, хе-хе, с двойным дном-с. Не буду скрывать, оказавшись в Аирбе, я задался целью отыскать своего старшего братца Передура. Очень хотелось потолковать с ним о некоторых вещах и свести кое-какие счеты. Мои люди обшарили все здешние миры, но не нашли даже его следов. «Черт побери! - спрашивал я себя, - куда же он мог подеваться?» Но потом мне стало известно, что сэр рыцарь назвал найденыша из Дома Лилит «Парсифалем». Почему? Ведь он мог дать любое другое имя! «О, это не случайно», - сказал я себе. - В Братстве придают именам до смешного важное значение. Даже тогда, когда их следует тщательно скрывать. Во всех асиатических романах, Парсифалю отводится роль хранителя Грааля. Где Парсифаль – там и Грааль, а где Грааль – там и Копье. Умному человеку здесь есть, о чем подумать. Я, по крайней мере, задумался… И догадался, что душа твоего дядюшки была всего лишь буйком, спасательным кругом, вытянувшим из небытия Промежутка нечто гора-а-аздо более древнее!
- Теперь понятно, почему мое явление случилось в темном Доме, - воскликнул Парсифаль. - Я сделался темным по твоей вине!
- Не будем ополчаться против Тьмы, - произнес с ухмылкой Морвран. – Лучше обратимся к нашему прошлому. Ты был предназначен для темных дел еще в Асиате, когда пропал на шестнадцать лет, а потом явился требовать наследства у нашего отца. Ведь именно ты, любезный братец, заставил меня уничтожить Грааль. Но этого мало! Спустя сотни лет ты вновь возродился в Асиате. Спрашивается, зачем? С единственной целью – похоронить в своем теле Копье Всевластья. Тебе не приходило в голову, что ты уже давно и исправно служишь Нишроку? Тьма – наш общий удел, твой и мой.
- Это ложь, - воскликнул Парсифаль (он был страшно бледен). – Я всегда был врагом Тьмы.
- В том-то и вся соль, - захихикал милорд. - Ты плохо знаешь нашего Повелителя, но я уже давно изучил его нрав. Нишрок редко дает то, что просишь, зато готов одарить тем, о чем ты даже не смеешь заикнуться. Поймешь, когда вновь станешь ему служить. Согласен - с непривычки Тьма пугает. Но со временем понимаешь, что она - источник неизбывной силы, мира, гармонии и, наконец, равновесия. Без Тьмы мир никогда не станет совершенным.
- Не старайся меня уловить, старый обманщик! – едва слышно произнес Парсифаль. – Все твои потуги останутся тщетными.
- Кто это сказал? – осклабился Морвран. – Ты сам, или Гвальхмаи говорит сейчас твоими устами? Ты повторяешь, как попугай, прописные истины, которыми на протяжении десяти лет забивали твою глупую голову. Но чем твердить без конца одно и то же, лучше прислушайся к себе. Быть может, все не так фатально? Ты уже много лет носишь маску доброго малого. Пора о ней забыть и показать свое подлинное лицо. Поверь мне, - избавиться от личины много легче, чем без конца давиться своим чувством долга. Чего ты добился, связав судьбу с Братством? Сделался рыцарем? Получил право умереть в потасовке, защищая какой-нибудь провинциальный мирок? Вернувшись к нам, ты получишь неизмеримо больше, ведь сам Нишрок избрал тебя.
Парсифаль ничего не ответил.
- Взгляни на себя, - продолжал нашептывать милорд, - ты притворяешься светлым, но так и не смог отказаться от темной одежды. Поешь о всеобщей любви, но по сути остаешься идеальным убийцей. И так во всем! Твое призвание - Тьма, ведь именно Тьма питает твою силу.
- Нет, - стиснув зубы, произнес Парсифаль, - Тьма – это мое проклятье.
- Тьма - великий учитель и неиссякаемый источник могущества, - возразил Морвран. – Ты почувствуешь это, когда вновь станешь темным и откроешь свою душу Нишроку. Твоя беда в том, что тебя заставили выбрать неверный путь.
- Этого никогда не будет! – ответил юный рыцарь.
- Смешно смотреть на этого глупца, - хохотнул Морвран. – Его замок разрушен, а самозванный отец распрощался с этой реальностью. Копье - у меня. Девчонка, которую он тщетно пытался укрыть, также в моих руках. На что ты надеешься? – обратился милорд к своему пленнику. - Бороться в твоем положении с Нишроком, все равно, что бороться с самим собой. Ведь ты не просто его порождение, ты - его продолжение! Выступая против Тьмы, ты направляешь меч в свою собственную грудь…
Казалось, слова милорда произвели на Парсифаля глубокое впечатление. Вероника, с тревогой наблюдавшая за лицом своего друга, поняла, что он впал в глубокую задумчивость…
– Он размышляет! – громким шепотом сообщил Морвран Веронике. – Это непростой выбор: принять власть над миром или сгинуть в безвестности. Тут надо подумать и все как следует взвесить.
И вновь в зале повисла звенящая тишина.
- Но нам-то что за дело? – воскликнул вдруг Морвран зычным голосом. – Ведь вы собрались здесь не ради него, а ради меня. Сегодня мой день рождения. Так развлекайте меня и веселите меня. Право, я слишком долго провел в гробу, чтобы теперь терять время! Начинай, Ли!
Губастая старуха скинула с плеч свою черную шаль, поднялась и провозгласила:
- Веселитесь, я приказываю вам! Пусть будут экстаз и тьма, пусть будут хаос и смех!
И тотчас все пришло в движение. Казалось, что светящаяся полоса прошла по залу, преображая и изменяя его. Исчезли темнота, запустение и грязь. На смену им неведомо откуда явились ослепительный блеск и феерическая ошеломляющая роскошь: наборный паркет с изысканным узором, шелковая обивка на стенах, огромные зеркала, в которых отражался свет тысячи свечей и великолепные расписные потолки с тяжелыми золотыми люстрами – все это возникло внезапно из ничего, как по мановению волшебной палочки. О прежних разрушениях напоминало теперь только отверстие в крыше, через которое, словно через огромный глазок в зал по-прежнему заглядывало черное, беззвездное небо. Преобразился не только дом, но и вся местность вокруг него. Через распахнутые окна Вероника могла видеть иллюминированный парк, террасами спускавшийся к берегам большого пруда. Великолепная мраморная лестница вела к берегу от самых дверей залы. По тёмной воде скользили украшенные разноцветными фонариками лодки с музыкантами. Им вторили маленькие оркестры, расположившиеся в беседках парка и на высоком балконе под потолком бальной залы.
«Теперь я знаю, где нахожусь, - подумала Вероника, - это усадьба Рабенеков! Та самая, откуда мы отправились к Бессмертному на Хуандиди. Но почему Морвран выбрал для своего торжества именно это место? Интересно, что думает об этом Парсифаль?» Ах, как хотелось Веронике перемолвиться с ним хотя бы парочкой слов или почувствовать его дружеское рукопожатие! Но подойти к пленному рыцарю сейчас значило расстроить весь ее замысел. Девочка боялась даже повернуться в его сторону и, подражая другим куклам, старалась смотреть прямо перед собой. Пусть Морвран оставил ее в покое и потерял всякий интерес к ее особе, Вероника не сомневалась, что за каждым ее шагом внимательно наблюдает не одна пара глаз.
Между тем праздник становился с каждой минутой все более и более шумным. Со всех сторон к усадьбе Рабенеков стекались толпы новых гостей. С первого взгляда можно было заключить, что здесь собралась нечисть со всех нижних миров Аирба. Сгорбленные кикиморы, облаченные в саван вампиры, черные гномы и козлоногие сатиры прибывали прямиком из темного леса. Несколько красивых, но бледных, как лунный свет, девушек в легких платьицах вышли из воды, и поверхность пруда при этом не дрогнула и не пошла кругами, словно они были призраками. Кое-кто добрался до усадьбы обычным и привычным для Вероники образом, то есть по воздуху, на огромных тягловых птицах. Зал постепенно заполнялся блестящей публикой. Более экзотического и странного общества Веронике еще никогда не приходилось видеть. Мужчины с лошадиными или ослиными ногами галантно раскланивались с женщинами, у которых были собачьи или кошачьи головы. По дорожкам парка как ни в чем не бывало прогуливались человекобыки, люди-крокодилы, грифоны и кентавры. Все были разряжены в пух и прах. Не было недостатка в бархате, парче, дорогих сукнах самых невероятных цветов. В глазах пестрело от атласных лент, батистовых платков, бахромы, кистей, расшитых поясов, золотых цепей, драгоценных ожерелий, блестящих пряжек и бубенчиков. Многие дамы обмахивались веерами из ярких перьев птиц. Три дюжины кукол, сбросивших ради праздника свои черные куртки, свитера и оставшиеся только в черных сорочках, с подносами в руках переходили от одной группы гостей к другой, предлагая им прохладительные напитки.
Но прежде чем присоединиться к праздношатающейся публике каждый из вновь прибывших совершал обряд поклонения милорду. Таинственные силы, в мгновение ока преобразившие заброшенную усадьбу, имели такое же влияние на самого виновника торжества. Исчезли ящики, одеяло и нелепые козлы. Морвран важно восседал теперь на высоком золоченом троне, украшенном бархатом и слоновой костью. На плечах у него был пурпурный парчовый плащ, подбитый мехом горностая. Золотые перстни с драгоценными камнями, массивная золотая цепь на шее и золотой обруч с большим черным агатом на лысой голове должны были придать милорду величия, но на самом деле сделали его облик еще более карикатурным. Но, похоже, никто кроме Вероники этого не замечал. Приближаясь к Морврану, гости сгибались в униженном поклоне, бормотали слова приветствия и с величайшим подобострастием целовали руку, которую тот небрежно совал им в лицо. А между тем среди них было немало гигантов под стать Молу!
Поток гостей все не кончался. От дверей зала до трона выстроилась настоящая очередь, только в планы Морврана, не входило выслушивать их всех. Он сделал нетерпеливый знак рукой, отсылая запоздавших, и приказал губастой старухе:
- Переходи к танцам, Ли! Пора начинать бал.
Старуха подняла лицо и выразительно посмотрела на высокий балкон, где в ожидании теснились музыканты оркестра. Пронесся тихий вздох. Худой как палка дирижер в длинном малиновом фраке, напряженно ловивший ее взгляд, тотчас повернулся к своим подопечным. Откинув назад седовласую голову, он энергично взмахнул руками. Рявкнул контрабас, застонали скрипки и на гостей обрушился неистовый поток звуков.
Вероника не была новичком в танцах. Вся ее жизнь на Вонайкее так или иначе была связана с осенними балами. Но то, что она увидела сейчас, было абсолютно ни на что не похоже. Она даже затруднялась сказать, какой танец надлежало исполнять под эту музыку. Это были вальс, и джига одновременно. И никаких галантных представлений! Кавалеры просто хватали дам – первых, что попадались им под руку и начинали бешено кружиться, выделывая своими ногами самые причудливые па. Некоторые пары входили в такой раж, что отрывались от пола и взмывали высоко в воздух. И это опять-таки никого не смущало – они продолжали отплясывать под крышей также непринужденно, словно находились на полу.
За окном творилось что-то невообразимое. Выглянув на улицу, Вероника не узнала старого парка. Неведомая рука зажгла тысячи разноцветных фонариков. То разгораясь, то угасая, они придавали деревьям фантастический, ни с чем не сравнимый облик. Купы оранжевых берез соседствовали на берегу с красными елями и золотыми тополями. Кусты шиповника были совершенно белыми. Каждая ступенька лестницы пламенела своим цветом, а появившиеся неведомо откуда фонтаны вместо воды извергали в угольно-черное небо струи живого огня. Пруд превратился в огромный бассейн. Горевшие на дне лампы окрашивали воду в густые красные тона, отчего она делалась похожей на вино. А может, это и в самом деле было вино? На берегу пруда царила самая непринужденная атмосфера. Некоторые гости, не раздеваясь, прыгали в воду и весело резвились в ней, гоняясь друг за другом.
Внезапно музыка смолкла, и в зале воцарилась оглушительная тишина.
- А теперь, - провозгласила Ли, - пришло время выбора.
Пронесся громкий ропот. Разряженные гости стали собираться возле стен. Их было много, очень много, и вскоре они образовали плотное кольцо, заключавшее в себе середину зала. Кавалеры обменивались друг с другом короткими репликами. Многие, злобно усмехаясь, бросали быстрые взгляды в сторону Вероники. Дамы, обмахиваясь веерами, также не спускали с нее глаз. Вероника вдруг ощутила себя центром всеобщего внимания. Внимания и отторжения одновременно. Кольцо толпы, охватывая весь периметр зала, разрывалось только в двух местах. В одном из этих разрывом возвышался трон Морврана и стол, за которым сидел Парсифаль, а в другом, неожиданно для себя, оказалась она сама.
Все чего-то ждали. Чего? Веронике не пришлось долго гадать на этот счет.
- Приступайте! – раздался голос Ли. – Милорду нужна царица.
Музыканты на балконе вновь приникли к своим инструментам. Однако вместо прежних разухабистых аккордов их пальцы извлекли из них совсем другую мелодию. Медленные, механические, заунывные как тихий плач звуки менуэта заполнили залу. Никто из гостей не двинулся с места. Две или три минуты оркестр, казалось, играл для самого себя. Но вот из-за стола поднялся человек в черной униформе. Скованной размеренной походкой он подошел к ближайшей кукле, застывшей на месте с подносом в руках, и отвесил ей церемониальный поклон. Кукла присела в реверансе, поставила поднос на пол, протянула руку и двинулась вслед за своим кавалером. Ее легкая черная сорочка и его черный, наглухо застегнутый мундир вступали в очевидный диссонанс и в тоже время дополняли друг друга. Вот он вышел на середину и замер на несколько секунд в позе оловянного солдатика. А она, будто заразившись его неподвижностью, остановилась, не завершив до конца своего движения – левая рука прижата к бедру, правая – чуть приподнята в поиске опоры, носок правой ноги вывернут наружу, голова откинута назад. Не деть, не взять – игрушка, у которой кончился завод. Внезапно зомби дернулся, изогнулся в поклоне и вновь замер неподвижно. Кукла взмахнула руками и присела. Он сделал шаг навстречу – она отступила. Начался медленный механический танец, полный странных па и стремительных, как на плацу, разворотов. Деревянные, скованные движения рук дополнялись мерными покачиваниями корпуса и внезапными замираниями в странных, непривлекательных позах.
Но пример первой пары оказался заразительным. Один за другим, словно под воздействием какого-то импульса, зомби неожиданно поднимались из-за стола и выходили в круг, увлекая за собой встретившихся по пути кукол. Постепенно они заняли все свободное пространство. Собравшаяся публика наблюдала за происходящим со смешанным чувством пренебрежения и любопытства. Иногда раздавались короткие смешки, свидетельствовавшие о том, что кое-кто из гостей находил происходящее забавным, хотя Вероника при всем желании не могла обнаружить здесь ничего смешного. Холодные бесстрастные лица танцующих, их механическое тупое упорство, напротив, будило в ней смутную тревогу. Было очевидно, что эти странные, неживые существа способны исполнить любое, даже самое нелепое и самое изуверское приказание. А поскольку, воля, двигавшая ими, была злой и беспощадной, она не сомневалась, что это приказание вот-вот будет отдано. Только одно оставалось Веронике непонятным – какая роль в грядущих событиях отведена ей? «Не волнуйся, - сказала она себе, - ты узнаешь об этом и очень скоро!»
Когда смолкли звуки менуэта, никто из мужчин в черной униформе не покинул центра залы. Их безмолвные партнерши также не сдвинулись с места. Прошло несколько минут, и оркестр заиграл вновь. На это раз это было приглашение к быстрому танцу в духе паспье. Зомби и куклы принялись бессмысленно размахивать руками, крутить головами, подскакивать и раскачиваться. Некоторые, прижавшись друг к другу, спинами, с силой выкидывали вперед ноги, как будто хотели лягнуть соседа, приседали и подпрыгивали, вертелись и трясли головой. Больше всего они напоминали дергающихся марионеток. Наблюдая за ужимками танцоров, гости покатывались от смеха. «Возможно, подумала Вероника, - для их забавы это и было придумано. Сейчас все вдоволь нахохочутся, и бал возобновится».
Но она ошиблась. Не дожидаясь конца танца, из-за стола рядом с троном милорда поднялся Сэм и неторопливой походкой направился в ее сторону. В тот момент, когда он приблизился, музыка неожиданно смолкла.
- Фройляйн, - громко произнес Сэм, снимая шляпу и слегка наклоняя голову, - имею честь пригласить вас.
Седовласый юноша насмешливо улыбался, в его глазах светились злые огоньки, но при всем этом он был замечательно красив. Вероника поклонилась и протянула ему руку. С балкона грянули первые такты гальярды. Вероника сделала четыре изящных шага, вытягивая носки вперед, затем повернулась и подпрыгнула. Сэм повторил ее па. Они повернулись, сошлись и вновь разошлись. Вероника старалась подражать деревянным движениям куклы и потому танцевала без всякой живости, гораздо хуже, чем умела. Против ожидания Сэм оказался прекрасным танцором. Ловко перебирая ногами и подпрыгивая, он кружился вокруг нее, то подступая вплотную, то удаляясь на два - три метра. «У меня никогда прежде не было такого хорошего партнера», - отметила про себя Вероника. «И, наверно, никогда больше не будет!» - печально добавила она. Один за другим в ее воображении промелькнули томительные и прекрасные образы: Вонайкея, куда она больше никогда не вернется, Дом Весты, погребенный на дне Озера, наставница Мын-ли, убитая безжалостной демоницей, и, наконец, сказочный и томительный Осенний бал. «Где меня, так ни разу и не выбрали», - подумала она.
Танец и воспоминания так увлекли девочку, что она на минуту забыла об окружавшей ее публике. Внезапно она поняла, что никто не смеется. Гости стояли с каменными лицами и буквально пожирали их глазами. «Я не выдержала роли и выдала себя! – с ужасом подумала Вероника, - все пропало». Но она продолжала танцевать. Ноги в высоких ботильонах сами повторяли движения, разученные когда-то под руководством Мын-ли. Когда ее рука на короткое мгновение соединялась с рукой партнера, она чувствовала, какие холодные у того пальцы. Сэм с усмешкой наблюдал за ней.
- Довольно! – крикнул вдруг Морвран, и голос покрыл звучание оркестра. – Для чего нам другие испытания, когда все и так очевидно? Вот она жертва!
- Жертва! Жертва! Жертву! – завопили демоны.
Сэм вдруг с силой схватил Веронику за руку и толкнул ее к подножью трона…
33. Отражение и преображение http://www.proza.ru/2015/03/22/1035
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294