Она возвращалась из Франции, где работала преподавателем, к себе в Бельгию. В этой стране она чувствовала себя изгнанницей, несмотря на хорошие, комфортные условия, куда лучше, чем на родине, в России, хотя там все было мило ее старому, изношенному от жизненных передряг сердцу.
Ехать было недалеко, до границы километров 20, а от границы рукой подать. Граница… Так условно. Ведь не было ни таможенников, ни пограничников.
Постепенно пассажиры выходили из вагона. Она осталась одна, если не брать во внимание пастора, уткнувшегося в свой молитвенник.
Закрыв глаза, задремала. Ее дрему нарушил телефонный звонок. Она не ждала ни от кого звонков, поэтому решила не доставать телефон. Но пять минут спустя телефон зазвонил вновь.
После того, как собеседник представился, он спросил, та ли она самая, что нужна его шефу.
- Да, действительно это я.
Из разговора она так и не поняла, зачем хочет встретиться с нею его шеф. Да, действительно, она знала этого человека в юности. Ну, и что с того? Ведь ей знакомы были почти все, кто жил на той улочке, где она за десять лет умудрилась поменять три адреса. Стало ясно только одно: молодой человек из эпохи молодости хочет с нею встретиться. А, может быть, не с нею, а со своей юностью?
Тем временем поезд остановился на станции Шарлеруа. Пройдя через сквозной вестибюль маленького вокзала, взяв такси, поехала домой.
Минут через двадцать была в деревушке, где жила последнее время. Выйдя из такси и сделав пару шагов, открыла почтовый ящик, где обнаружила черный конверт с белой наклейкой. На ней-то она и прочла свою фамилию. Адреса на конверте не было. Кто-то привез и положил в ящик. Чудеса…
Конверт ей захотелось выбросить, наверное, потому, что он был черный. После похорон мужа, известного в стране журналиста Вячеслава Орлова, она перестала любить черный цвет. Даже в театр ходила в светлой одежде.
В конверте лежала визитка помощника босса, того самого, что пожелал с нею встретиться.
Создавшееся положение принудило ее позвонить.
В конце разговора собеседник из далекой России попросил:
- Вы мне, пожалуйста, позвоните, чтобы встретиться с моим боссом.
- Освобожусь, позвоню, - уклончиво ответила она.
Только она положила телефон, опять звонок. Звонила ее бывшая подруга Тамара, приходившая на помощь в трудную минуту: готовила обед при свершении горьких утрат и выполняла всякие другие поручения.
- Тебя разыскивает твой старый знакомый, Серж. На работу прибежала одна баба, как ошпаренная, с поручением найти тебя. Ты уж ему позвони: не представляешь какую он должность занимает, президент самой крупной морской кампании в России.
- Понятно, если он слугу имеет в качестве помощника, у которого тоже большая должность. Не знаю, не знаю…
- Позвони. Он к тебе хорошо относился. Ты даже на свадьбу к нему была приглашена.
- У меня приглашение на свадьбу долго хранилось. Но недавно пропало. Вот я и связываю эту историю с пропавшим приглашением.
- Не говори ерунды.
- Да и бракосочетание я не помню. Все долго тянулось. После Дворца бракосочетаний все в большом автобусе поехали по городу, заехали в оранжерею... Была зима.
- И сейчас зима. Звони.
- Нет. Не буду.
- Почему?
- Сама не знаю.
- Ну и ну.
- А что он сам не звонит?
- Возможно, не хочет прямого отказа.
Наступила весна. В деревушке все было спокойно, хотя и было преддверие 8 Марта.
Сейчас на родине суета. Мужчины носятся с букетами цветов. И торговцы цветами делают годовую выручку А она, не выходя из дома, через большую стеклянную раздвигающуюся стеклянную стену любуется примулами на лужайке с изумрудной травой да березой, неизвестно кем посаженной.
Раздумья от прожитой жизни прервал телефонный звонок. Это звонил он. Разговор получился легкий. Как будто не было такого перерыва во времени. Он заговорил о подарке и встрече с ней. Услышав в ответ отказ,он сказал, что если у нее нет возможности встречаться, то пошлет помощника с подарком прямо к ней домой, в Бельгию.
- Домой?
- Да, домой. Проблем нет. У меня личный самолет.
- Я тоже не лыком шита и в состоянии купить себе билет. Но все дело в том, что я подарки не принимаю.
- Все блекнет перед знаками внимания. И мой поступок – один из них.
- Хорошо, созвонимся.
- Когда?
- Через пару дней.
И вот она в Петербурге, в своей маленькой, но такой милой сердцу квартирке.
В назначенный день телефон молчал.
Проколебавшись пол дня, решила позвонить сама. Прощебетала слова признательности. Что говорила дальше, смутно помнит.
Он был готов хоть сейчас приехать на встречу:
- Говорите где и когда.
- В шесть, на Садовой, там, где раньше была «Щель», чуть подальше.
- Да, помню это кафе, столь любимое горожанами.
Без пяти минут до назначенного времени она была уже в кафе. И, о, чудо, столик в ее любимом уголке был свободен. Удобно устроившись, стала смотреть в окно, просто так, в силу своей привычки. Ей казалось, что она на уличном просторе.
За окном промелькнул молодой человек с большим пакетом в руках. Он почти бежал. И через мгновение переступил порог, оглядываясь по сторонам.
Она встала и помахала ему рукой. Когда он подошел, поцеловала его в щеку.
- Вы нисколько не изменились. Наверное, к косметологу каждую неделю ходите.
- Нет.
- Но вам по- прежнему двадцать пять.
Не глядя на нее, сказал:
- Предлагаю выпить кофе.
- Тут можно и без кофе посидеть.
- Хорошо, - согласился он.
Внешне он нисколько не изменился, что-то поменялось в манерах, стал похож на господина, подобного тем, что показывают по телевизору.
В подтверждение ее мыслей, он сказал:
- Некоторое время я был министром.
"Наверное, как раз тогда, когда дома не включался телевизор," - подумала она. А вслух сказала:
-Я где только не работала. В газете у меня была целая полоса. Потом в журнале. Мне один француз предлагал стать директором туристической фирмы, этакого филиала парижской.
- Ну и?
- Мне не надо много денег. Как сказал писатель Валентин Распутин: «Не нужно богатство, необходим достаток». Как мы жили при социализме? В достатке. Правда, не было красоты. Помните, в этом кафе стояли высокие столики. Такие теперь можно увидеть только на сцене Мариинского театра. Была на опере «Снегурочка», обомлела.
- Это же по Островскому.
- Вот именно. Все перевернулось и изменилось, как это кафе. Но мне не мешает это,чтобы вспомнить молодость.
- В этом кафе были отменные пирожки...
Оба замолчали. Пауза явно затянулась.
- Все-таки, я пойду за кофе, - сказал он, решив прервать паузу.
Имея, как она считала, плохую черту характера соглашаться,кивнула головой в знак одобрения.
Он отошел. Шли минуты. Очередь ни с места.
О чем он думал, стоя в очереди? Явно не о кофе. Его мысли ей никогда не прочесть. Да она и не пыталась этого сделать. Просто подошла и предложила оставить эту затею с кофе. Почему она так поступила? Ей казалось, что он спешит. А, может быть, опасался кого-нибудь ненароком встретить.
Когда они вернулись на место, она призналась ему:
- Пока вы ходили, я успела рассмотреть содержимое корзины. Прекрасное оформление: украшение атласными лентами, внутри живые экзотические цветы и всякие вкусности. Кстати, как называются эти цветы?
-Не знаю, - без тени стеснения, ответил он.
«Что я к нему привязалась? – пронеслось у нее в голове. – Он сделал только заказ, сказав, что хотелось бы ему иметь в наборе».
- Знаете, как по-французски называется все то, что в корзине?
Он молча взглянул на нее.
- Сувениры. В русском понимании это слово означает матрешки и тому подобное, памятное о месте пребывания. А у французов другое понятие.
- Какое же?
-Как раз это. Получается, что это не подарок, поэтому я принимаю вашу корзину.
- Конечно. Несмотря на внушительный объем, корзина легкая. Нести будет не тяжело.
- Когда я работала в университете у Банковского мостика со львами, мне студенты иногда вешали пакеты с конфеты со стороны коридора.
- Почему?
- Потому что не хотела брать. Вот так ухитрялись. Я потом раздавала эти конфеты на работе.
У него изредка звонил телефон, он доставал его из кармана шикарного пиджака и смотрел на сообщение под столом, как иногда делали студенты на занятии.
Глядя на него, она думала, что много времени прошло с тех пор, как он провожал ее с вечеров, предупредив заранее:
- Я сегодня вас провожаю.
Подойдя к парадной ее дома в стиле сталинского ампира, он останавливался, и они прощались.
Она поднималась вверх по широкой, украшенной мрамором лестнице, подходила к высокой двери своей квартиры и слышала его голос:
- Вы дошли?
- Да.
В этот раз при прощании она коснулась его руки, поднятой в знак прощания вверх, и они пошли в разные стороны…
Фото Henri-Pierre Rodriguez