Глава тридцать вторая. Фотография
Огорчение было так велико, что Брысь … проснулся. Из всего сна правдой оказались только ночное небо в просвете штор да пес, тоскливо жующий красную латексную утку с тайной надеждой, что она подаст писклявый голосок. Саша спал, уткнувшись румяной щекой в подушку, а Рыжий и Савельич расположились на ковре и листали очередной фолиант о царскосельских дворцах.
Источником освещения служил уличный фонарь под окном, в который совсем недавно вкрутили лампочку взамен давно перегоревшей, и он тут же затмил яркостью луну и звезды, чьим светом привыкли обходиться востроглазые коты-книгочеи. (Да-да, Рыжего тоже обучили грамоте, хотя он все равно больше любил слушать, чем складывать затейливые буквы в мудреные слова.)
Искатель приключений с удовольствием представил, как вытянутся их круглые физиономии, когда они с Мартином вернутся из экспедиции с мешком-наволочкой и вывалят перед ними гору сверкающих драгоценностей.
Рыжий вдруг шумно всхлипнул и принялся тереть пушистой лапой глаза-блюдца, а на глянцевых страницах появились прозрачные кляксы. Более сдержанный философ хмурился и сокрушенно вздыхал. Сначала Брысь подумал, что друзья догадались о его намерениях и переживают, как бы с ним не приключилась беда, но взгляды их были устремлены в книгу, и заинтригованный кладоискатель подкрался ближе, чтобы посмотреть на причину расстройства бывалых путешественников во времени.
Ничего особенного он не увидел. Обычная черно-белая фотография чьей-то большой семьи: невысокого роста мужчина в мундире с аксельбантами, в пышных усах и небольшой бородке, рядом - приятного вида женщина с гордой осанкой и доброжелательным взглядом, вероятно, родители четырех милых барышень и худенького юноши. На руках у девушек замерли, тоже позируя фотографу, две собаки, размерами уступающие даже котам: французская бульдожка и песик неизвестной породы, а к ногам мальчика жался английский спаниель с длинными кудрявыми ушами.
Судя по юбкам, прикрывающим щиколотки, и блузкам с высоким, под горлышко, воротом, а так же явно не современной военной форме, в которой красовался отец семейства, люди эти жили давным-давно и так же давно упокоились.
Удивленный Брысь решился потревожить искреннее горе друзей и осторожно спросил:
- Кого оплакиваете?
- Их! – Рыжий смахнул с лощеной страницы мокрые следы своей скорби.
- А кто это?
- Семья последнего российского императора Николая Второго, - мрачно ответил Савельич.
- Всех убили, не пожалели ни детей, ни собачек, - добавил пушистый эрмик сдавленным от рыданий голосом.
Брысь ошеломленно молчал, переваривая услышанное: так вот как трагично окончилось трехсотлетнее правление Романовых, с которыми его связывало столько воспоминаний!
- Но у кого поднялась рука, чтобы совершить такое злодеяние? – наконец вымолвил он, воскрешая в памяти покушения на Александра Второго, своего бывшего друга и хозяина, приходившегося последнему царю дедушкой.
- У большевиков! – хмуро сообщил начитанный философ. – По приказу их вождя Ленина и приговору пролетарского суда!
Брысь подумал о Пафнутии и мальчике Коле – значит напрасно они возлагали надежды на Председателя Совета Народных комиссаров и писали ему письма – к недоброму человеку попала просьба вернуть арестованную ЧК заведующую детским домом.
- А почему эта фотография в альбоме о достопримечательностях Царского Села? – спросил он, стараясь больше не смотреть на снимок, от которого щипало в глазах и подозрительно хлюпало в носу.
- Потому что семья Государя с 1905 года жила не в Петербурге, а здесь, в Царском Селе, в Александровском дворце. Тут их арестовали после первой революции в марте 1917-го, а потом увезли на Урал, в город Тобольск. Они полагали, что отправляются в ссылку, и поэтому взяли питомцев с собой, - разъяснил Савельич. – Затем их переправили в Екатеринбург и там жестоко казнили 17 июля 1918 года.
Сзади раздалось громкое сопение Мартина. Пес выглядел ужасно несчастным. Он вдруг представил на месте маленького Наследника российского престола своего обожаемого Сашу – уж он бы сумел защитить любимого хозяина! А от этих породистых малявок никакого толку! Разве что беззаветная преданность…
Оставшуюся часть ночи Брысь ворочался без сна, стараясь выкинуть из головы грустные думы о бессмысленной жестокости человеческого мира и переключиться на приятную тему предстоящих поисков сокровищ, спрятанных, кстати, владельцами особняка в том же злосчастном 1917-ом, расколовшим множество судеб похлеще любой войны…
Комментарии в Главе для любознательных: http://www.proza.ru/2015/02/28/1068
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/12/10/148