Утро наступило внезапно, весёлое, снова по-летнему солнечное. Скользнув на лицо, яркий, горячий луч слепящей краснотой ударил в закрытые глаза. Вспомнив всё, рука тут же потянулась к телефону - уже восемь, надо вставать. Распахивая застеклённую дверь зала, к сердцу снова прилило волнением - как там она? Как чувствует себя после вчерашнего? Проснулась или ещё спит?
Волнение сменилось неожиданной, щемящей тоской. Анна уже сидела на табурете посреди кухни, бледная, с чуть припухшими глазами, аккуратно причёсанная и полностью одетая, в джинсах, водолазке, даже накинутой на плечи курточке. Не дав ничего сказать, она вскочила и торопливо вышла в прихожую.
-- Откройте, я домой пойду...
Надо было принимать решение, вот так, сходу, мужское и самое важное. Конечно, и я, и этот дом стали ей теперь ненавистными, конечно, порядочной девочке нечего делать в доме старого холостяка, конечно, у неё есть свой дом, в котором она должна и обязана жить, конечно, глупо просить её о чём-то, конечно, всё так, но...
Она первая нарушила молчаливое ожидание.
-- Отсюда до города далеко?
-- Двадцать километров...
-- А автобусы ходят?
-- Ходят...
Она вдруг, закусив губу, стыдливо отвела в сторону глаза, ещё секунду назад полные взрослой, рассудительной решимости.
-- Дайте мне, пожалуйста, денег взаймы... Я не знаю сколько... Чтобы до города доехать... Я Вам верну, как стипендию получу. И за постель всё отдам...
Слова проехали по душе острой бритвой.
-- Аня... Посмотри на меня...
Она послушно повернулась, подняв на секунду по-детски растерянный взгляд.
-- Аня... Не уходи... Я тебя очень прошу... Если не противно со мной, останься... Хоть на один день, до вечера... Просто, побудь в гостях, хорошо?
Я ещё не думал, что и как будет, что она подумает обо мне, что скажет. Просто, говорил всё то, что было в этот момент на душе, честно и абсолютно искренне. Она снова подняла на меня взгляд, уже другой, растерянный, удивлённый, подняла и задержала, словно всё ещё сомневаясь в честности моих слов.
-- А Вы совсем один живёте?
-- Совсем... Две кошки, вот, ходят, больше никого нет.
-- А они придут ещё?
Я ухмыльнулся.
-- Придут... Они, наверное, уже целый час под дверью сидят, завтрак ждут.
-- А можно я их покормлю?
На губы легла совсем незаметная, робкая улыбка, но от неё в сердце уже начал таять холодный, тоскливый лёд.
Кошки опять тёрлись об её ноги и, сладко жмурясь, подставляли головки под тонкие пальцы, щедро ласкающие мягкую, пушистую шерсть.
-- А их как зовут?
-- Белую - Машка, серую - Дашка.
Кошки, забыв про всё, жадно накинулись на Вискас. Аня встала, улыбнулась, и Бабье лето вновь окатило меня с головы до ног удивительным щедрым теплом. Простодушная улыбка окончательно развеяла последние сомнения - Анна остаётся!
Мы сидели за кухонным столом, молча потягивая из тонких фарфоровых чашечек чёрный, пахучий кофе, молча жевали бутерброды, шуршали конфетными фантиками.
Я видел и чувствовал, что оставаться в доме нельзя. Надо было срочно уходить, уезжать, куда угодно, куда глядят глаза, в какое-нибудь маленькое путешествие подальше от города, туда, где никто и ничего не знает о нас. Да и погода за окном уже манила в солнечную осеннюю даль.
-- Ань, ты как после вчерашнего? Может, поедем куда-нибудь съездим?
Она тут же с радостным согласием закивала головой. Быстро перебрав все знакомые и не очень маршруты, в голову почему-то пришло одно-единственное слово - Поленово, место, в которое столько раз собирался, но так до сих пор и не съездил. Показалось, что столько выплакавшие за вчерашний день и совсем погасшие глаза Анны вновь загорелись коричнево-зелёными огоньками, когда я предложил ей прокатиться на живописный берег Оки.
Сборы оказались недолгими. Анна ловко заворачивала в фольгу не съеденные на завтрак и ещё дополнительно нарезанные бутерброды со всем, что было щедро закуплено вчера в супермаркете. Я заливал в термос горячий чай, который мы решили обязательно взять с собой в дорогу.
Уже через полчаса машина резво несла нас по широченной трассе к далёким Окским берегам. Мысль, родилась вдруг в немолодых глубинах того, кто всю жизнь был любящим и заботливым родителем. Сердце встретило её с волнением, ведь Анне опять придётся нелегко, но не сделать это я уже не мог. Спидометр считал километр за километром, и я, наконец, решился.
-- Аня... Тебе надо позвонить матери.
Она тут же решительно и испуганно затрясла головой.
-- Нет, я не буду...
-- Ань, поверь... Надо перетерпеть и сделать это... Прямо сейчас... Ничего ей не говори и постарайся не принимать близко к сердцу, если даже начнёт орать...
-- А что говорить?
-- Просто, пару слов, что у тебя всё в порядке...
Я уже собрался сказать "что вечером ты вернёшься", но слова сами не стали слетать с языка. Я изо всех сил не хотел, чтобы она возвращалась к себе.
-- ... Скажи, что вечером позвонишь.
Анна, сухо сжав губы, достала телефон и, почти не глядя, нажала привычные кнопки. Сердце мучительно сжалось, когда она, скривившись, отодвинула телефон от уха. Значит, мать снова кричала, значит, ничего не так и не поняла. Но через секунду трубка опять прижалась к уху, ещё секунда удивлённого молчания, и голос Анны выдал натужно, словно зазубренный из-под палки урок.
-- Мам-не-волнуйся-у-меня-всё-нормально... ... Едем в Поленово... Не знаю... Ну, всё... Вечером позвоню... Спасибо...
Что-то изменилось в её голосе, и я уже понимал, что. Мать смирилась, хоть в этом смирении не было ничего хорошего. Ведь оно так и не стёрло с дочери позорного клейма. Но худой и неправильный мир, всё-таки, лучше хорошей и очень правильной войны.
Анна бросила на меня удивлённый взгляд и хмыкнула.
-- Вам привет...
-- Спасибо...
Вдоволь намолчавшись, она привычно достала из сумки наушники, и я не выдержал.
-- Ань, я всё хотел спросить, что ты слушаешь?
Она не смутилась и не удивилась моему вопросу.
-- Старый рок в основном. Так, под настроение... Пинк флойд очень люблю.
-- Ого! -- я откровенно обалдел от её слов, даже в мыслях не предполагая, что такая симпатичная, молодая девушка любит музыку юности её отцов.
-- Я всё детство их слушала, наизусть выучила. Отец очень любил, включал постоянно...
-- А что у "флойдов" нравится?
-- "Дак сайд" нравится, "Вам бы здесь побывать"... "Дивижн бэлл" очень понравился...
Анна, оставив в покое наушники, с любопытством наблюдала за моей рукой, уже стремительно тыкающей в кнопки магнитолы. Пальцы ориентировались в любимом репертуаре машинально, уже на память, и через минуту большой салон Лэнд-Ровера наполнился неторопливой, уносящейся в глубины сознания музыкой.
Корявый, нерифмующийся и совсем не музыкальный английский оставался лишь эмоциональным сопровождением мелодии, но пара уже тысячекратно слышанных фраз легла вдруг на сердце неожиданным откровением.
I knew the moment had arrived
For killing the past and coming back to life
Я знал - настал момент для убийства прошлого и возвращения к жизни...
==============================================
Анна. Осенний романс... часть 2: http://www.proza.ru/2014/10/23/1250