В начало http://www.proza.ru/2014/09/24/57
Арнетт отошел в сторону, пропуская тех, кого я моментально узнала по семейным фотографиям. С грязной одежды стекала вода, но сэра Робера это, похоже, нисколечко не беспокоило. Он одарил всех сидящих в комнате добродушной улыбкой, а леди Энн, стоящая в луже, не могла скрыть недовольства. Или же просто не хотела, что казалось более вероятным.
Служащие молниеносно подскочили с хозяйских диванов и выстроились в ряд.
- Что здесь происходит? - строго спросила леди Энн вместо приветствия, нервно стаскивая перчатки и отдавая их Арнетту.
- Здравствуй, мама, - спокойно ответил Майкл, будто они виделись сегодня утром. – Здесь происходит Рождество.
- Я смотрю, фривольность слуг здесь в почете. - Она окинула работников взбешенным взглядом, пройдясь глазами по виноватым лицам и свитерам с оленями вместо накрахмаленных передников. – Приведите себя в порядок. Свободны.
Не поднимая глаз, служащие направились выполнять свои прямые обязанности.
Взгляд матери Майкла теперь был адресован дворецкому, который продолжал стоять у дверного проема в той же вышколенной позе с перчатками в руке.
- Из-за вашей беспечности, Арнетт, нам пришлось торчать под ливнем по колено в грязи. Видимо, вам следует напомнить, что дворецкий обязан открыть дверь, как только гость окажется на верхней ступеньке парадной лестницы. Не дожидаясь звона дверного колокольчика.
- Виноват, миледи, – не моргая, ответил он. – Прошу прощения.
Леди Энн небрежно махнула рукой на дверь, и Арнетт удалился.
- Ну зачем ты так? – нахмурившись, шепнул сэр Робер. Ему явно было неловко. – Сегодня Рождество, будь добрее. Тем более мы без приглашения.
Вместо ответа леди Энн остановила взгляд на новой жертве. Я крепко сжала руку Майкла, жалея, что не примкнула к работникам Мэддингтон-хаус. Сэр Робер искренне улыбнулся, а мать все с тем же кислым выражением лица оглядела меня с ног до головы. Мне хотелось провалиться, но я сдержалась, пожалев красивое кресло. Неужели для составления психологического портрета я нуждалась в вечернем платье от Валентино и скромном, но элегантном колье с бриллиантом в сто пятьдесят карат? Или она считает, что цвет этого пуловера меня полнит?
Майкл неторопливо направился к родителям, послав матери холодный взгляд. Они обменялись с отцом крепкими мужскими объятиями, похлопав друг друга по спине, а затем Майкл обнял мать, что-то прошептав на ухо. Леди Энн моментально смягчилась, и я пожалела, что не услышала той загадочной фразы, - взяла бы на вооружение. Он перекинулся с родителями еще парой слов, после чего они покинули гостиную, оставив на полу грязные разводы.
- Ты настолько взбешен, что решил отправить их домой в такую погоду? – нахмурившись, спросила я, когда Майкл вернулся.
- Не настолько, - усмехнулся он. – Им нужно привести себя в порядок перед знакомством с тобой.
- Может, и мне стоит слегка надухариться перед встречей с твоей мамой? У нее нет аллергии на парфюмерию серии Cacharel?
- Ну что ты, не заводись. Она хороший человек, просто слишком предвзятый. Даже не думай перед ней пресмыкаться. Будь собой.
- А вот это действительно рискованно. Если я буду вести себя с ними как обычно, то, боюсь, меня не спасли бы даже серьги с бриллиантами от Harry Winston, платье от Burberry и сумочка от Gucci.
- Ты откуда таких слов нахваталась? - прыснул Майкл.
- В твоем любимом Harrods, дорогой, - язвительно ответила. – Наверное, не зря я так внимательно изучала витрины.
- Кстати, хочешь открыть свой подарок? – прошептал он, целуя меня в висок.
- А уже можно? – по-детски наивно спросила я.
В ответ он лишь рассмеялся и протянул небольшую коробку. Я разворачивала обертку, то и дело поглядывая на Майкла, и наконец дошла до красивого деревянного футляра.
- О, Майкл! – выдохнула, прижав к сердцу кулон с жемчужиной в огранке из белого золота. – Это та самая жемчужина, которую ты достал для меня со дна океана, да? Я же знаю, это она!
- Ты права. Я лишь слегка ее преобразил. Чтобы она тебя не только радовала, но и украшала.
- Спасибо, мой хороший, - растрогалась я. – Ты даже с белым золотом угадал, я терпеть не могу обычное.
- Я знаю, - улыбнулся он и протянул вторую коробочку. – Поэтому решил, что было бы неплохо порадовать тебя еще.
Там я обнаружила аккуратные сережки с жемчугом.
- Не Harry Winston, конечно, - усмехнулся он, - но, по-моему, для комплекта подходят.
Сережки были великолепны. С этим не могло поспорить даже мое привычное равнодушие к ювелирным украшениям. Смущало лишь одно…
Майкл незамедлительно обхватил ладонями мои щеки, добиваясь зрительного контакта. И стоило взглянуть в эти добрые, искренние глаза, как я расслабилась. Он не пытался сразить меня роскошью. Цена не имела для него никакого значения.
В знак благодарности я тут же приложила кулон к шее, попросив Майкла его застегнуть. И следом протянула презент от себя. Тонкая обертка так и кричала, что под ней картина, но Майкл, шурша бумагой, не проронил ни слова.
Упаковка с тихим шелестом коснулась пола, и пальцы, держащие холст, дрогнули. Майкл долго изучал картину, блуждая вожделенно-восхищенным взглядом. Он притянул меня, усадил на колени и крепко-крепко сжал. А я взглянула на картину снова, будто пыталась увидеть ее глазами Майкла.
Двое. Влюбленная пара. Закат солнца, безмятежный океан. Они изображены по пояс, но фантазия рисует песок под их ногами. На нем легкая рубашка, расстегнутая на несколько пуговиц, на ней красное платье, оголяющее бархатную кожу спины до лопаток. Его голову украшает шляпа «федора», а ее волосы подобраны кверху в слегка небрежную прическу. Одной рукой он обнимает ее за спину, другой – держит ее за руку, будто в танце. Он смотрит нежным влюбленным взглядом, она же страстно, с вызовом. Ее губы цвета кораллов слегка приоткрыты, и он слегка склонил голову для поцелуя.
Картина бросала в жар и порождала невообразимые чувства. Она была олицетворением любви и страсти, нежности и желания, счастья и головокружительного наслаждения.
- Это… восхитительно, - выдохнув, сказал Майкл. – Я же не видел ни одной твоей картины. Мы будто живые, настоящие. Как тебе это удалось, ума не приложу…
Он понял без труда, что сюжет навеян нашим первым танцем на острове. Он помнил тот день до мельчайших подробностей. Я тоже. Правда, одеты мы были немного по-другому…
- Думаю, мне идет эта шляпа, - произнес Майкл, продолжая изучать картину. – А у тебя есть красное платье?
- Такого нет, что ты! Ты представляешь меня с голой спиной и красной помадой в реальной жизни? – засмеялась я. – Это просто фантазии.
- Тогда нам следует еще раз заглянуть в магазин, - улыбнулся он, целуя меня в макушку. – Я хочу, чтобы у тебя было такое платье. Но с одним условием.
- Только для тебя. Я знаю.
Стоило прижаться к нему, коснувшись губами шеи, как в гостиной появилась понурая Дороти Пейдж с ведром воды и шваброй. Майкл в ухо шепнул «извини» и аккуратно пересадил меня на диван. Подошел к девушке, что-то сказал. Та кивнула, вяло улыбнувшись, и Майкл покинул гостиную.
Я подошла к Дороти, положив на плечо руку в знак поддержки, но она пребывала уже в более позитивном настроении. Майкл вернулся через пять минут, сказав, что извинился перед нашими друзьями, и меня как-то сразу отпустило. Хотя осадок все же остался.
Через полчаса Арнетт с невозмутимым видом расставил на столе остатки Рождественского ужина, которого хватит еще как минимум на неделю. А через несколько минут спустились и родители. Есть я не хотела, что было весьма кстати – мое поведение за столом явно бы не оставило равнодушным Энн ле Бланш. Но за стол все же пришлось сесть, и я поставила поближе печенья и чай, в общем, то, что умеют есть и пить не только аристократы.
И вот наступил долгожданный момент знакомства. В голове мелькали тысячи мыслей о том, как вести себя со знатными особами. Я вынуждена была признать, что любимые английские романы с реверансами безнадежно устарели, но интуитивно поднялась с кресла при появлении родителей.
- Моя мама – леди Энн ле Бланш, - начал представлять Майкл. – Мой папа – сэр Робер ле Бланш. Моя невеста – Мария Кошкина.
«Черт тебя подери, Майкл! Какая невеста?! Ты смерти моей хочешь?!»
«Улыбайся и не вздумай кланяться. Просто пожми руки».
«Твою ж мать…» - пробормотала я, с улыбкой пожимая руки его родителям и говоря о том, что я бескрайне рада с ними познакомиться.
«Поменьше пафоса», - улыбнулся Майкл, игнорируя скривившееся лицо матери.
Что же делать… Сообщить, что у меня болит голова, и сбежать? Или мне как-то удастся сломать ногу на ровном месте?..
- Невеста?! Ну что ж, очень… приятно, - надменно произнесла леди Энн, едва коснувшись моей руки. Ее взгляд был холоден и не предвещал ничего хорошего.
«Майкл, пожалуйста, можно я упаду в обморок и притворюсь мертвой?!»
«Прости, но я бессилен изобразить страдание и скорбь».
- Ох, как же я рад! – воскликнул сэр Робер, переходя от рукопожатия к объятиям. Он сгреб меня в охапку и поцеловал в щеку, обдав крепким Eau De Cologne. После чего еще раз обнял Майкла, а потом и нас обоих. Я смущенно улыбалась, гадая, что хуже – холодность леди Энн или горячность сэра Робера.
После короткого знакомства мы расселись по местам. Я ожидала, что разговор перейдет на Рождество, погоду и чрезвычайную ситуацию в Англии. Как же я ошибалась… Это был настоящий допрос с пристрастием от леди Энн. Она хотела знать обо мне все, и даже попытки Майкла перевести тему ни к чему не привели. Сэр Робер искренне веселился, а леди Энн после каждого моего ответа кривилась еще больше. Сильнее всего ее волновало, были ли в моем роду аристократы. Когда я разрушила ее надежды, она явно решила, что я не подхожу ее сыну и попыталась утопить меня в следующих вопросах.
Кто я, кто мои родители, хм, простые инженеры? А правда ли я русская? И что, я не имею никакого отношения к англиканской вере? Серьезно, православная? А как я, будучи русской, умудрилась познакомиться с ее сыном, и давно ли мы вместе? Ах, лингвистическое образование? Тогда понятно, почему я оказалась в международной компании! Иначе я бы никогда не встретила такого замечательного человека, как ее сын.
Потом она начала с радостью расхваливать Майкла, пытаясь показать, насколько широка между нами пропасть. Из ее слов я поняла одно – неблагородные люди могут максимум общаться и дружить с аристократами, но никак не жениться и продолжать род. В общем, в ее понимании аристократы – это какие-то божества, с которыми даже встречаться большая честь. Да уж. В таком случае они должны кушать розы и ими же какать.
«Маша! - возмутился Майкл. – Я вообще-то тебя слышу!»
«А я прекрасно слышу твою маму, Майкл. Так что даже не знаю, кому из нас веселее».
Сэр Робер незамедлительно прервал жену. Его интерес был искренним, поэтому я расслабилась, рассказывая про свои хобби и досуг, нравится ли мне в Лондоне и была ли я во Франции. Когда он узнал, что я еще и владею французским, перешел на родной язык. Мы весело продолжили разговор по-французски, и сэр Робер еле сдерживался, чтобы не выпрыгнуть из-за стола и не расцеловать меня в обе щеки.
После этого разговор плавно перешел на приезд родителей и погоду, чему я была несказанно рада. Как ни странно, начала его леди Энн – видимо, злилась, что муж не разделял ее мнения о моей невыдающейся персоне.
- И все-таки можно поинтересоваться, почему вы не открыли дверь сразу? – спросила она сына.
- Мы не поверили, - спокойно ответил Майкл, накладывая в тарелку немного овощей и холодный кусок мяса. Стоило родителям закончить обед, как аппетит пришел к нам. Мне было невыносимо смотреть на еду, но я держалась.
- Прошу прощения? – настойчиво продолжала мама.
- Мы не поверили, - тем же невозмутимым тоном повторил Майкл. - Из-за непогоды все пути к поместью отрезаны. И к тому же мы не ждали гостей.
- Позволь объяснить! – воскликнул отец. – По правде говоря, мы не планировали поездку в Мэддингтон-хаус, если бы кое-кто из слуг – не буду называть имена – не проболтался, что мой любимый сын вознамерился встретить Рождество в своем родовом поместье. Сперва я подумал, что ослышался, но миссис… ой… неважно… в общем, этот замечательный человек поклялся на Библии. И мы решили сделать сюрприз.
- По такой погоде только сюрпризы и делать… – пробормотал Майкл.
- Следует заметить, что выезжали мы в прекрасную солнечную погоду, - прохладно ответила мама и наградила отца недовольным взглядом.
- Дорогая, ты будто не рада нашему приезду! – фыркнул сэр Робер. – Да, я был неправ. Не стоило планировать поездку, не ознакомившись с прогнозом погоды. Действительно мы выезжали с солнцем, а в середине пути попали в грозу.
- Будь краток… - сердито выдохнула леди Энн.
- Сначала мы добирались на машине, потом переплыли на лодке затопленные луга, за что нижайший поклон спасателям, ну, а оставшийся путь провели на ногах.
Леди Энн протяжно вздохнула, показав всем, что для ее королевской особы это тяжело и возмутительно. Но, кажется, заметила это только я.
- Хорошо, что твой предок построил поместье на высоком холме, иначе вас бы тоже пришлось эвакуировать, - подытожил сэр Робер. – Кстати, вблизи гаража ветер повалил старое дерево. На один ярд ближе и…
И Бентли был бы похоронен заживо, и мы бы не успели с ним проститься…
Майкл сокрушенно покачал головой.
– Займемся после грозы. Значит, вы добирались на лодке, пешком, да еще и в полной темноте.
- У спасателей нашелся лишний фонарик. Поначалу заблудились - искали сверкающий гирляндами особняк. А у вас, оказывается, света нет. Вот красота. Королеву, наверное, не слышали… Мы вот тоже… - грустно произнес сэр Робер. Видимо и у него за тридцать пять лет проживания в Англии появился культ королевы.
Майкл понял, что вынужден показать заморскую диковинку и родителям. Мне пришлось второй раз насладиться обращением Елизаветы II, гадая, сколько лет потребуется мне, чтобы смотреть на нее, как на родного человека. Во время обращения я не выдержала и положила себе кусок мяса, случайно ударив вилкой по тарелке. Леди Энн, услышав посторонний звук, разочаровалась во мне окончательно и закатила глаза. Как я могла есть во время обращения королевы, о, ужас!
- Прошу прощения, но я не думаю, что королева – сторонник голодных смертей, - ответила я леди Энн, хотя вслух она не высказала ничего. Полив ростбиф соусом, я демонстративно отрезала и съела кусочек говядины, не выпуская нож из правой руки. Пусть удивится.
Леди Энн удивлялась. Она то и дело оборачивалась во время выступления королевы, будто хотела подловить меня на чем-то диком. Ну, например, что ни с того ни с сего я схвачу ростбиф голыми руками и начну рвать его зубами. Русские же в тундре живут. Но я лишь чинно отрезала и ела, отрезала и ела, хотя в тот момент больше хотелось показать ей язык.
Когда с ростбифом было покончено, обращение тоже подошло к концу. Неужели я кромсала этот жалкий кусочек почти девять минут? Так и похудеть недолго. Родители пересели в кресла поближе к камину, а Майкл устроился на соседнем диване, приглашая и меня. Я была уже почти на месте, как леди Энн увидела картину. Я застыла, мысленно отругав Майкла, что он ее не спрятал, но было поздно.
Леди Энн пребывала в шоке. Она рассматривала картину с неподдельным интересом, расхваливая талант художника, который так тонко схватил эмоции, взбудоражив тем самым ее душу. Конечно, она с легкостью узнала в двух влюбленных меня и Майкла. Но даже не скривилась, глядя на наши счастливые лица.
- Как красиво… - прошептала она, улыбаясь. – Фантастически точный портрет! Настолько правдоподобно, что хочется верить. Майкл, кто художник? Неужели Роб Хефферан? (1) Такую бурю чувств и реалистичность я видела только у него.
(1) Современный художник Великобритании, работающий в жанре портретной живописи
Я продолжала стоять на месте, как вкопанная, а сейчас и вовсе задержала дыхание, боясь, что леди Энн потребуется срочная медицинская помощь.
- Мама, этот художник не настолько знаменит, но ты его все же знаешь. И сейчас он находится с тобой в одной комнате.
Леди Энн в изумлении оглядела комнату, проигнорировав живую скульптуру из меня, и снова остановилась на Майкле. Да уж, если бы она внимательно слушала наш разговор с сэром Робером, то не строила бы таких нелепых догадок.
- Что-то я не припомню, чтобы ты рисовал, Майкл, - с удивлением ответила она.
- Эту картину написала я, леди Энн.
Я боролась со шквалом эмоций, но постаралась ответить как можно спокойнее. Я не пыталась ее унизить или, напротив, восхвалить себя в ее глазах – просто нервы не выдержали столь долгого насилия.
– Но я писала ее для Майкла. Я не хотела, чтобы ее видел кто-то другой, - я говорила с надрывом и обидой. В глазах стояли слезы, готовые вырваться наружу в любой момент. – Я позволила вам сегодня насмехаться над моей родословной, но не позволю залезть мне в душу. Прошу вас отдать картину и воздержаться от ее дальнейшего обсуждения.
С этими словами я подошла к леди Энн и протянула руку. Она была обескуражена моей наглостью, но взгляд стал виноватым. Поколебавшись, она все же отдала картину. Когда я развернулась к выходу, то поняла, что не могу уйти просто так. Хуже быть не могло. Собравшись с духом, я обернулась и посмотрела леди Энн прямо в глаза:
- Знаете, миледи, мир намного интереснее, чем вам кажется. В нем не только англичане умеют рисовать, а англиканцы – верить в Бога. А если бы друг в друга влюблялись только аристократы, мир перестал бы существовать уже давно.
И, изобразив благородный реверанс, покинула комнату.
Продолжение http://www.proza.ru/2014/09/26/98
***
Иллюстрация - картина австралийского художника Колина Степлеса