Войти сюда было проще простого. Даже местный часовой, отличающийся наглостью при общении с вышестоящими, был наслышан о Вирене и пропустил его, едва взглянув на мачете и бумаги. Однорукому выдали полное обмундирование пограничника вместе с оружием, чтобы он легко смог проникнуть в нужное место. А может, над безруким калекой хотели посмеяться в последний раз. Так видел это Вирен, возненавидевший всех чиновников после всей этой бумажной волокиты.
Вирен легко добрался до нужной камеры и сразу же получил в лицо оскорбление, едва открылась тяжелая железная дверь. Ничего не оставалось, как уколоть Нила в ответ, хоть однорукий и понимал, что его друг не видит картины в истинном свете…
Генерал тут же принялся изучать рукописные бумаги, проверять печати и подписи. Он погрузился с головой в ворох скрученных пергаментов. Вирен стоял сзади, но Чадан не видел в одноруком угрозы. Отставной пограничник принес ему то, что генерал давно хотел заполучить, чтобы иметь возможность насладиться страданиями своего пленника. У Чадана была крайне кровожадная душа, об этом знали все его подчиненные.
Вирен не любил нападать со спины. Он не бил лежачих и слабых. Не высмеивал непутевых и забитых. Он просто терпеть не мог тех, кто поступал так.
Но сейчас он взял в неумелую, плохо разработанную левую руку мачете и резким движением вогнал острие под ребра увлеченному проверкой генералу.
От неожиданности Чадан захрипел и обернулся к хитрому врагу.
-Трус-с! – выдохнул генерал, отшвырнув бумаги. Чадан хотел выхватить свой клинок из ножен, но рассвирепевший Вирен прикончил его раньше, вогнав клинок прямиком в черствое сердце злобного генерала.
Чадан упал, как подрубленный. В полумраке сложно было различить происходящее, тем более из-за угла, куда столпились тюремщики при появлении грозного Чадана. Но они, словно шакалы, почуяли запах крови и поняли, что происходит неладное. Выхватив слегка изогнутые тесаки, мужчины выползли из своего пристанища, сверкая глазами в тусклом свете единственного факела, который приносил с собой покойный ныне Чадан.
Отбив нападение самого прыткого из них, Вирен ловко шмыгнул к Нилу.
-Дай руки! – крикнул Вирен, но эти двое с детства понимали друг друга и без слов. Нил, выгнувшись, уже протягивал другу свои связанные веревкой запястья.
Мачете перерубило веревки, едва не задев вену, но Вирен уже понемногу приноравливался работать левой рукой. Тут же Нил крикнул что-то трудноразличимое и скинул с себя однорукого, резво перекатившись по полу.
На Франкса-младшего из темноты несся вопящий мужик. Увернувшись от его неуклюжего удара, Нил подобрал с пола свой топор, который совсем недавно был орудием душевной пытки. Но вот теперь верное топорище в руке хозяина. Лезвие готово искупаться в крови врагов.
Нил размахнулся топором, пытаясь проломить голову одному из своих противников, но тот ускользнул от атаки истощенного пленника. Было бы еще похуже, если бы давеча Энн-Мари не пронесла ему украдкой немного воды…
Вирен тоже не очень хорошо справлялся с двумя тюремщиками, размахивающими тесаками неумело, но энергично. Левая рука с трудом вспоминала редкие тренировки в училище и накануне этого дня, но ее сноровки хватало только на то, чтобы сдерживать удары двух противников.
Дрожащие руки Нила снова дали осечку, и его противник вновь увернулся, невероятно радуясь своему успеху в битве с истощенным пленником. Он ответил Франксу-младшему рубящим ударом, от которого получилось увернуться только ценой падения на спину...
Злорадно посмеиваясь, мужик замахнулся своим оружием над павшим противником, но вдруг…
Упавшего заслонила собой маленькая девочка. Грязная, с испуганными глазами и худыми пальчиками. Она держала их растопыренными и была такой несчастной, такой напуганной и отчаявшейся… В детских глазах читалась боль. Капали кристальные слезы, шмыгал маленький курносый носик… Бровки домиком выражали мольбу.
-Не надо, дядя, убей меня лучше… - шептала Энн-Мари плачущим голосом. Нил попытался было встать и отодвинуть ее, но он слишком сильно приложился спиной при падении, и девочка просто-напросто села верхом на брата, чтобы тот не смог ее просто так скинуть. В былые времена Энн-Мари часто просила поиграть Нила в «быка». Тогда брат сажал малышку себе на спину и пытался скинуть ее на мягкий ковер, а непоседа вцеплялась ему в одежду, волосы, стараясь удержаться и визжала от восторга. В конце концов малышка так изловчилась играть в эту игру, что Нил подолгу не мог сбросить ее на пол. Так и здесь – сколько не дергался истощенный брат, а малышка крепко держалась, сидя на спине упавшего и смотрела на тюремщика слезливыми, трогательными глазами.
Мужчина замахнулся было на девочку, и она зажмурилась так обреченно, так испуганно… Все же у тюремщика не хватило духу зарезать малышку. Он спрятал тесак в ножны, поднял Энн-Мари, пнул покрепче лежачего Нила, сделал пару шагов и швырнул девочку в глубь камеры, к ее отцу.
Только Нил мог видеть улыбку сквозь слезы на лице маленькой плутовки, когда они на один миг пересеклись взглядами. Эта улыбка дала пленнику новые силы. А еще… Он заметил, как что-то бугрилось под ее платьицем.
Когда тюремщик, швырнувший Энн-Мари, вернулся к своему противнику, Нил уже стоял на ногах, хоть и шатко. Тяжело было ему отбивать новые и новые удары своего врага, учитывая, что Франкс-младший едва держался на ногах от истощения. Но он снова и снова блокировал лопастью топора новые удары, представляя в голове образ Дэлис. Он из последних сил сражался, сражался за нее…
И вдруг… Враг выронил из рук тесак и схватился за левый бок. Из-за его спины выскочил отставной офицер Николас Франкс и двумя умелыми движениями добил своего врага, прорываясь к тем двум, что теснили однорукого.
В руках пожилого мужчины мелькал мачете генерала Чадана. Это Энн-Мари стащила его у павшего, чтобы разрезать веревки, связывающие руки ее отца. После этого Николас, вооружившись тем же мачете, решил помочь молодым.
Он двигался очень ловко и быстро для своих лет – отставной офицер не потерял былое мастерство и танцевал в бою, легко отбивая атаки новых противников. Он помогал Вирену, чьи силы уже были на исходе. Удар – и второй противник упал навзничь. Нил добил его жаждущим крови топором, пока отставной пограничник и отставной офицер пытались поймать последнего тюремщика. Бедолага понял, что его дела плохи и пытался отсрочить свою кончину, резво бегая по камере. Истощенный Нил, осевший на пол, не мог поймать его. Пожилому Николасу тоже было невмоготу гоняться за резвым парнем, пытающимся спастись от неминуемой гибели. Вирен еще не привык к сумраку подземелий так же хорошо, как и остальные, пребывающие здесь уже давно. И тюремщик успешно улепетывал от своей смерти, да только недолго – шустрая девчонка выставила ему неожиданную подножку, и мужчина с грохотом упал на каменный пол.
Здесь его настиг и прикончил Франкс-старший.
Предыдущая глава (Глава 36. Однорукий) - http://www.proza.ru/2014/08/04/189
Следующая глава (Глава 38. Наверное - никогда) - http://www.proza.ru/2014/08/04/1314