Сборник очерков «Если будете в ненависти жить».
***
Иллюстрация: Собор Святой Софии. Великий Новгород. XI век.
***
Часть церковных зданий, которые мы можем видеть в своей современности, – наследие седой старины. Церкви возводились в большом числе и повсеместно, многие не уцелели, но достаточное их количество все-таки дожило до наших дней. Эти древние корабли веры приплыли к нам из глубины веков, из тьмы веков… они прочно ассоциируются в нашем восприятии с древностью, с наследием предков, до такой степени, что порой нам кажется, будто кроме них там, в Средние века, ничего и не строили... заблуждение, конечно.
Строились жилые дома, дворцы, крепости. Но жилые дома простолюдинов и даже княжеские хоромы возводили не на века – деревянными, чаще всего небольшими, а потому безусловно взаимозаменяемыми. Крепости возводили с размахом, прочно, надежно, но со временем в них просто отпала надобность, их перестали возобновлять, ремонтировать, а также частично по мере необходимости разобрали и срыли.
Другое дело – церкви. Они изначально несли в себе идеологический заряд, касающийся и веры, и государственной политики. В более высоком смысле они становились воплощением истории народа, его величия, духовным завещанием от поколений к поколениям, часто увековечивая важные события. Их строили как можно прочнее и надежнее, и возобновляли, и сохраняли с отменным упорством.
Благодаря сохранившимся церковным строениям можно проследить изменения в политической и культурной жизни страны, о которых говорят и меняющиеся технологии строительства, и новые каноны росписей, и посвящения престолов. Храмы – история в камне, их изучают, - и они говорит… они рассказывают о давних временах, предшествовавших тому, что мы имеем теперь.
Первая государственная церковь Киева и Руси во имя Успения Богоматери, получившая по дарованной ей князем десятой доле от всех доходов название Десятинной, имела большие протяженные западные сени – нартекс, предназначенные для еще не крещенных, но уже готовящихся к крещению прихожан.
Князья, начиная с Владимира Крестителя, строили свои храмы во имя Бога, но также имели в виду государственные интересы, под которыми порой подразумевались интересы личные.
Русь приняла религию из Византии, от греков. Главная церковь Константинополя, Царьграда, Святая София Константинопольская воплощала собой «образ мира», являлась храмом «земное небо», «небом небес»… огромное подкупольное пространство и огромный возносящийся в небеса над головами прихожан купол… Такой тип культового здания называют центрально-купольным, причем он весьма сложен в смысле своего практического, утилитарного воплощения… не случайно купол Константинопольской Софии дважды обрушивался, так как не имел достаточных опор… чтобы строить крепко и надежно, одного мистицизма недостаточно.
На Руси не пытались строить так, как строили Святую Софию в Царьграде (за очень редким исключением). Здесь принялся и расцвел пышным цветом другой тип храмового зодчества, именуемый крестово-купольным и с точки зрения религиозной символики именующийся «небом на земле». Говорят, это более приземленный, как бы очеловеченный вариант постройки с точки зрения религиозной идеи… с точки же зрения выполнения проекта куда более надежный, ведь в подобных зданиях центральный купол опирается не только на стены, но и на непосредственно несущие его тяжесть четыре главные опорные столпа, толстые, мощные, разбивающие внутреннее, подкупольное пространство храма и в то же время организующие его определенным образом – между столпами получается крест, главный символ христианской религии.
Сверху небо - купол, внизу земля – перекрестные столпы… все логично, все взаимосвязано… Крестово-купольные храмы могли быть скромными и небольшими, с одной главой и тремя нефами, оканчивавшимися возле алтарной пристройки, имеющей одну или три полукруглые алтарные апсиды (выступы).
Неф – корабль, церковь ведь уподоблялась кораблю… нефами называются отделения, на которые внутреннее помещение здания условно членится все теми же опорными столпами с точки зрения не продольно-поперечного, а лишь продольного сечения. Если столпов четыре, то кораблей-нефов получается три. Но простое и выполнимое архитектурное решение подразумевало многочисленные добавления, которые вели к тому, что из первоначальной скромной задумки вполне могло получиться (и получалось при желании) нечто на самом деле грандиозное, - храм мог быть расширен в ширину и длину, столпов возводилось больше, так что нефов и глав могло быть уже не три и одна, а пять и пять… можно было удлинить храм за счет западной части (нартекса), можно было обвести здание наружными крытыми папертями (площадками, галереями), в то же время сделав стены храма сквозными за счет замены их на те же столпы или прорезав их арками, таким образом соединив соседние помещения в расчлененное, но одновременно единое пространство… а ведь в некоторых случаях галереи делались двойными… практически повсеместно либо в части галерей, либо вместо них возводились дополнительные церкви со своими алтарями - приделы, которые имели собственные главы на кровле…
Кроме того, на заре русского христианства храм непременно подпирала с одного бока (обычно с северо-запада) высокая и мощная входная башня с внутренней лестницей, ведущей на второй этаж, в помещение хоров, княжеское место... лестничная башня – прихожая, сени храма, этот архитектурный элемент впоследствии оказался как-то забыт зодчими и заказчиками, но в XI – XII веках непременно присутствовал в храмовых комплексах… башня имела вполне презентабельный вид, внося в облик храма колоритный штрих и тоже увенчивалась главой… еще строили обособленные крещальни…
Внешние фасады членились на части, вверху завершающиеся полукружиями (закомарами), по форме которых стелилась сложносоставная волнообразная крыша – оловянная, медная или свинцовая, в общем, из мягкого, легко гнущегося металла…
Только в XV веке крыши стали покрывать железом, не имеющим мягкости и пластичности свинца, поэтому форма храмовых крыш изменилась – наверху стен вместо полукружий-закомар появились треугольные выступы – щипцы, а крыша стелилась уже не волнообразно, а прямыми листами… но в первые века русского христианства до этих рубленых геометрических форм было еще далеко…
И вот в результате возникало здание, огромное, высокое, сверкающее многочисленными главами (верхами), которые по форме напоминали шлемы (свечи появились куда как позднее) и которые в скором времени с поистине русским размахом стало принято золотить… здание, производившее на восторженных зрителей неотразимое впечатление… воплощение славы божией – и славы своего высокопоставленного, могущественного, сказочно богатого донатора - князя…
То, что испытывали современники великих князей Ярославов, Мстиславов, Изяславов и Всеволодов, стоя на пороге их соборов, испытываем сегодня и мы – восторг и чувство преклонения перед талантом зодчих, живших тогда в русской земле; явное доказательство могущества князей, которым было по силам организовать такое строительство и по средствам его осуществить, причем не затягивая процесс на десятилетия, но управляясь за весьма ограниченный временной срок.
Итак, первая церковь Владимира Крестителя в Киеве была Десятинная (возможно, посвященная Успению Богоматери): «В лето 6497 … Володимер помысли создати церковь Пресвятыя Богородица и послав преведе мастеры от Грек».
Она была великолепна – большая (в длину 42 метра, в ширину 34 метра), с четырьмя столпами во внутреннем помещении (то есть трехнефная), с обширным нартексом (западной частью, открытой во внутреннее пространство храма), с широкими галереями-папертями на севере и на юге, сама вся из мрамора (ее так и звали – «мраморной»), с фресками и мозаиками, с полами из болгарской поливной керамической плитки… с трофейными бронзовыми статуями коней перед западным входом… с образом Богоматери на внешнем западном фасаде и несколькими главами на кровле…
На одной из миниатюр Радзивилловской летописи показана перестройка, предпринятая в отношении Десятинной церкви – вначале она нарисована простенькой и однокупольной, затем у нее появляются галереи. Церковь до наших дней не дожила, но раскопки позволили установить, что ее в самом деле через некоторое время окружили галереями.
Однако вскоре стало ясно, что великому князю Киевскому и Киевскому митрополиту всея Руси следовало иметь еще более презентабельный храм. Есть версия, основанная на последних археологических исследованиях, что еще сам Владимир Святой затеял постройку нового храма в Киеве, посвященного Софии Премудрости Божией – по примеру Константинопольской Софии, только совсем другого, нового типа.
Дата вероятного основания храма Владимиром – 4 ноября 1011 года. Участие Владимира в постройке Святой Софии Киевской остается под сильным вопросом (причем сам он был погребен в Десятинной церкви, куда перенес прах своей бабки Ольги и где похоронил венчанную жену Анну Византийскую и некоторых других своих родственников), но уж при сыне Владимира Ярославе Мудром София была возведена точно, скорее всего в 1037 году, когда Ярослав окончательно утвердился на Киевском столе и подчинил себе все русские княжества.
Киевская София (та, какой она была во времена Ярослава) – пятинефный, крестово-купольный храм, с 13 главами (в летописи сказано восторженно аж про «25 верхов», но их было 13 – по аналогии «Христос и 12 апостолов»), расположенными по нисходящей от главного купола (пирамида).
С трёх сторон храм был окружён двухъярусной галереей (паперти), а снаружи — ещё более широкой одноярусной (то есть папертей было две) и имел в общей сложности десять опорных столпов. С учетом внешних галерей, которые были открыты во внутреннее пространство храма, София могла считаться девятинефным храмом. План храма предусматривал образование весьма обширного подкупольного крестообразного пространства, где происходили богослужения, в которых одновременно участвовало до полусотни священников.
Длина собора с галереями составляла 41,7 метра, ширина 54,6 метра, высота до вершины главного купола 28,6 метров, величина центрального подкупольного квадрата 7,6 метров.
Внутренне убранство храма с его золотыми мозаиками и красочными фресками вызывало восторженное восхищение прихожан. Здание было грандиозным, оно даже в макете производит сильное впечатление – словно это целый город под полукруглыми куполами, каждый из которых имеет собственную высоту… новый Иерусалим… В общем, Киевская София была достойной сестрой Царьградской Софии… очень жаль, что она не уцелела в первозданном виде…
Возвеличивая свой статус и статус возглавляемого им государства, Ярослав построил также храмы в Георгиевском и Ирининском монастырях Киева (с посвящением главных алтарей христианским святым его самого и его супруги), которые были также пятинефными и подтверждали триумф великого князя, воспетый Иларионом в «Слове о законе и благодати»: «Виждь и град величьством сияющь, виждь церкви цветущи, виждь христианство растуще»… есть, кстати, предположение, что первый русский митрополит Илларион принял схиму с именем Никона в Киево-Печерском монастыре и является автором летописи, известной как Повесть временных лет. Вот как все завязано в истории.
Киев подвергся страшному разгрому во время татарского нашествия в 1240 году, многие его здания были уничтожены. Святую Софию подняли из руин только в конце XIV века уже при литовских князьях. Целых 150 лет среди грандиозных развалин храма возвышалась, как золотая скала, часть алтарной стены с огромной мозаичной иконой Богородицы Оранты, известной как Богоматерь Нерушимая Стена.
Десятинную церковь татары практически смели с лица земли и только через 6 веков ее построили заново совершенно другой, но на прежнем месте. Это произошло в 1828-42 годах, но новая церковь простояла только 100 лет, в 1928 году ее снесли снова. Теперь от знаменательного и знаменитого творения Владимира Крестителя остались лишь воспоминания да древние фундаменты. Возведение третьей Десятинной церкви в Киеве по последним данным не планируется.
Еще один храм, весьма значимый, но все же уступавший Киевской Софии, построил старший брат Ярослава Мудрого, Мстислав Храбрый или Красный, князь Тмутараканьский и Черниговский. Некоторое время братья делили власть на Руси, представляя двуумвират правителей.
Мстислав построил соборы в обоих своих главных городах – Тмутаракани и Чернигове, но тмутараканский храм довольно скромен, зато черниговский роскошен… В Чернигове, своей главной столице, Мстислав Владимирович заложил Спасо-Преображенский собор и сделал это даже раньше, чем Ярослав занялся стройкой Софии в Киеве (если принять за дату основания Софии самую последнюю из предлагаемых, но зато самую обоснованную – 1037 год), – Мстислав начал строительство Черниговского Спаса в 1030-34 годах.
Праздник Спаса Преображения отмечается в августе (новый стиль – 19 число), это Яблочный Спас, христианский праздник с языческими корнями. По традиции, на Преображение Господне в конце Божественной литургии совершается освящение яблок и других фруктов. С христианской точки зрения за все земные плоды люди должны благодарить Бога и посвящать их Ему, а с точки зрений старинных суеверий считается, что на Преображение яблоки становятся волшебными, откусив яблочка, можно загадать желание, и оно обязательно сбудется… В общем, Яблочный Спас, Преображение Господне - очень русский, чудесный праздник сбора урожая, праздник изобилия, проводов лета и встречи осени… и он пахнет яблоками, а яблоки пахнут медом… и нет медовее яблок, чем на юге…
Первоначально Черниговский собор имел шесть столпов, три нефа, пять глав, придел и лестничную башню с отдельными главами (то есть всего семь глав и восемь столпов). Высота стен собора достигала 4-х метров. В соборе были устроены обширные хоры (второй этаж, помещение для княжеской семьи и свиты, непременный атрибут старинных храмов), занимавшие пространство над нартексом и боковыми нефами. В плане храм повторял схему первой киевской церкви - Десятинной.
Мстислав умер и был похоронен в недостроенном храме «пиде Мстислав на лови, розболився и умре, и положища його в церкви Святого Спаса, його же бо сам заложи»… после его смерти стройку завершил Ярослав (но не ранее, чем он закончил строительство Киевской Софии, то есть где-то в середине века). Все стены храма были покрыты фресками, пол устилали резные шиферные плиты с инкрустацией из цветной смальты.
Позднее Черниговский Спас стал главным храмом его сына Святослава Ярославича и потомков Святослава (Ольговичей и Давыдовичей). В нем традиционно хоронили Черниговских князей (часовни-усыпальницы возле северных и южных алтарных апсид).
Согласно летописям, в соборе, помимо его основателя Мстислава с женой Анастасией и сыном Евстафием, покоились князья Святослав Ярославович (год смерти 1076), его сыновья Глеб (1078) и Олег (1115), Владимир Давыдович (1161), Святослав Ольгович (1165), Всеволод Святославович (1196). Возможно, что в храме был похоронен и Игорь Святославич, герой Слова о полку Игореве (1185).
Особым почитанием в храме были окружены мощи Игоря Ольговича, убитого в Киеве в 1147 году, и мощи митрополита Константина I, завещавшего не хоронить его тело в знак принятого им на себя покаяния и все же захороненного горожанами через три дня (причем, как гласит легенда, тело осталось неприкосновенным от животных и не тронуто тлением, а в Чернигове только с его похоронами унялась беря, бушевавшая все последние дни).
С 1246 года там же, в Черниговском Спасе покоились мощи святых мучеников - убитого в Орде князя Черниговского Михаила Всеволодовича и его боярина Федора, до тех пор, пока указом Ивана Грозного в 1572 году мощи не были перевезли в Москву, в Московский Кремль.
Еще одна немаловажная подробность. В соборе находилась икона Богоматери, позднее известная как Смоленская, привезенная на Русь женой Всеволода Ярославича - греческой царевной Анной Константиновной Мономах. Позднее икона была перевезена сыном царевны, Владимиром Мономахом, в Смоленск, где он тогда княжил. (Согласно преданию, благодаря заступничеству этой иконы Смоленск и не подвергся татарскому разорению… Чернигову так не повезло…)
Собор дошел до нас отчасти перестроенным, его древние фрески погибли в пожаре в XVIII веке, но в целом он сохранился, а также сохранился и его некрополь.
Далее традицию строительства грандиозных великокняжеских храмов подхватили сыновья Ярослава Мудрого, а также видный представитель Полоцкой династии Всеславичей, стоящей особняком, причем и старший сын Ярослава, князь Владимир Новгородский, и Полоцкий князь Всеслав Брячиславич (Чародей) посвятили главные алтари своих храмов все той же Софии Премудрости Божией, пришедшей на Русь из Константинополя.
Позднее первоначальная традиция посвящения храмов Софии ушла в прошлое и сменилась более актуальным для русских людей посвящением храмов Богородице, как покровительнице Руси (эта идея получила свое распространение еще задолго до Боголюбского, он только применил ее к новому месту), - помимо же Богородицы также особо популярным в народе, в том числе чисто русским святым, образы которых постепенно слились с образами древних языческих божеств.
История всех грандиозных храмов XI- XII веков, в сущности, едина, так как все они были памятниками сыновей и внуков Ярослава Мудрого, стремившихся любыми средствами укрепиться в своей «отчине» (Чернигове, Новгороде, Суздале). В архитектуре своих храмов они видели воплощение своей силы… а за ними это видели и все окружающие. Воплощение идеи величия в самом высоком жанре.
Собор Святой Софии в Новгороде, пятинефный храм с обширными галереями (папертью) и лестничной башней, увенчанный в целом шестью характерными для древнего русского зодчества шлемовидными главами, был заложен старшим сыном Ярослава Мудрого и Ингигерды, Владимиром Ярославичем, в тот год, когда в Киеве построили Киевскую Софию (1045), взамен сгоревшего деревянного, причем Ярослав приезжал к сыну на закладку храма, который возвели на месте Владычного двора.
Храмы в Киеве и Новгороде по размерам равны друг другу, но София Новгородская выше. При ширине стен, сложенных из известняка, в 1,2 метра, длина собора вместе с галереями составляет 34,5 метра, ширина 39,3 метра, первоначально высота от уровня пола (со временем поднятого на 2 метра) до вершины креста центральной главы равнялась 40-ка метрам.
Внутри стены храма были расписаны фресками. Так называемые Магдебургские врата, военный трофей, были помещены в западном портале храма значительно позднее. Также происхождение голубя на кресте Софии и легенда о нем относятся к последующим векам.
Примечательно, что князь Владимир Ярославич умер через 20 дней после освящения собора, в совсем еще молодых годах и был похоронен под его сводами первым, словно торопясь заселить это место… выполнив свое предназначение – построив грандиозную, знаменитую Новгородскую Софию, дожившую во всем своем древнем великолепии до наших дней.
Полоцкая София, воздвигнутая князем Всеславом с 1044 по 1066 годы, имела семь глав (пять главных, придел, лестничная башня), пять нефов и довольно обширный алтарь, в связи с новым обычаем переоблачения священнослужителей высокого ранга в алтаре… кроме отдания дани этому нововведению, Полоцк, город западный, испытывал влияние соседних Западно-Европейских стран, где в это время литургия, как заумно-научным языком имел написать исследователь, «принимала характер развитого мистериального действа»… то есть, в переводе на общепринятый человеческий язык, службы становились многолюднее и красочнее.
Свою Софию, великолепие которой было противопоставлено Киеву и Новгороду, Всеслав убрал богатыми военными трофеями – после удачного набега на Новгород он, в частности, привез в Полоцк колокола со звонницы Софии Новгородской. Полоцкая София дошла до нас сильно искаженной, но на старых основаниях, что дает исследователям возможность точно установить, насколько грандиозен и великолепен был главный храм Полоцкой земли.
Когда три сына Ярослава после его смерти поделили Русскую землю на три сферы влияния, они озаботились тем, чтобы построить в Киеве, главном городе Руси, собственные монастыри, с посвящением их главных храмов христианским святым, в честь которых они были крещены (потомки князей позднее называли эти монастыри «отними», то есть отчими, и продолжали о них заботиться), - то были постройки, достойные величия триумвиров-Ярославичей, которые точно также стремились придать помпезный вид и главным храмам своих собственных столиц, - вид, соответствующий высокому столичному статусу. Вспомним, что Ярославичи желали даже иметь каждый собственную митрополию.
Итак, Ярославичи построили в Киеве: Святослав – «отний» Симеонов монастырь, Изяслав – «отний» Дмитриевский монастырь, Всеволод – «отний» Выдубицкий монастырь с церковью Архангела Михаила. Хотя Всеволод был крещен Андреем, он строил церкви, посвященные Архангелу Михаилу. После того, как Днепр подмыл кручу, на которой стоял Архангельский собор Выдубицкой обители, он рухнул и был перестроен уже иным… таким его можно увидеть в наше время.
Кроме того, при поддержке Всеволода возвели внушительный собор Кловского монастыря – Богоматери Влахернской (1096-1108). Это громадное здание было трехнефным, восьмистолпным и окружалось двумя поясами галерей. Было – то есть ныне его нет.
Еще одно известное церковное строение Всеволода - собор Архангела Михаила в Переяславле Русском (Южном), 1089 год. Иначе «Юрьева божница». Длина 33 метра, ширина 27 метров, пять нефов.
Собор имел пристройки с севера и юга, придававшие ему еще большую импозантность. Летописцы называли храм «великим». По богатству убранства и мозаичному полу храм не уступал Киевской Софии, а поскольку он имел огромный центральный купол, то напоминал Софию Константинопольскую… возможно, именно поэтому менее чем через 50 лет переяславское подобие Софии обвалилось. Во всяком случае, этот храм до наших дней также не дотянул.
Не стоит путать это собор с другим Михайловским храмом другого Киевского монастыря – Михайловским Златоверхим, построенным племянником Всеволода, Святополком Изяславичем, хотя и также с посвящением Архангелу Михаилу, в честь которого Святополк был крещен.
Переяславль Южный, важный административный, военный, религиозный центр, вообще был щедро обстроен храмами (стараниями митрополита Ефрема) и имел сильную каменную крепость.
История постройки Михайловского храма в Переяславле-Южном весьма точно отражена в одной из миниатюр Радзивилловской летописи – на ней правильно изображено недостроенное здание, купол которого возводили целых 14 лет.
Еще один правитель-триумвир, Святослав Ярославич, отличился постройкой главного храма Киево-Печерского монастыря, известного как Печерская Великая Успенская церковь. Трехнефный пятиглавый храм с нартексом был расширен приделами и папертями, а также пристройкой крещальни… внушительный, огромный, он был возведен Святославом Ярославичем после узурпирования им Киевского престола из желания примириться с плохо отнесшемся к его поступку духовенству.
Кроме того, Святослав Ярославич возвел весьма импозантный, хотя и одноглавый храм-мавзолей в Вышгороде, посвященный Святым Борису и Глебу. Как пишет историк, «Культ вероломно убитых братьев был активным орудием в руках князей и церковных деятелей в борьбе за сохранение династического порядка в наследовании великокняжеского стола».
То есть сами князья, зачинщики распрей, обычно сознававшие себя правыми в своих резких поступках, с помощью апелляции к несправедливо и злодейски убиенным братьям стремились воздействовать на своих противников.
Святые Борис и Глеб в условиях княжеских междоусобиц сделались особенно знаменитыми и любимыми во многих русских княжествах. Напоминанием о них и молитвами к ним люди стремились утишить огонь братоубийственных войн…
В Вышгороде еще прежде Святославовой постройки имелся одноглавый деревянный храм, сооруженный Изяславом Ярославичем в 1072 году, причем освящение нового здания храма и перенесение в него гробниц Бориса и Глеба были обставлены с исключительной торжественностью, - в церемонии участвовали все три брата-Ярославича, Киевский митрополит и многие епископы.
Но уже через год, в 1073 году, Святослав задумал перестроить собор в камне, пятиглавым, придав ему грандиозность и величие великокняжеского собора. Поскольку же через три года он умер, храм достраивал его брат Всеволод.
Затем произошла катастрофа, - новый храм обвалился, в связи с чем в 1115 году его возобновил сын Святослава Олег (Гориславич). Перенесение гробов святых мучеников, над которыми в церкви воздвигли «серебряный терем», и освящение храма возглавлялось Владимиром Мономахом.
В ближайшем будущем Борисоглебские храмы были также построены на Альте (место убиения Бориса, Владимир Мономах, 1115 год) и в Чернигове (Давыд Святославич, 1120 год). Глеб, убитый на Смоленщине одновременно с братом Борисом, убитым на Альте, считался патроном Святославичей, Давыд был крещен в его честь (его второе христианское имя – Глеб).
Борисоглебский собор Чернигова представлял собой здание длиной 25 метров, имел три нефа и нартекс, одну внушительную главу и галереи. Он строился в качестве родовой усыпальницы Святославичей, о чем говорят устроенные в нем ниши-аркосолии. Фасад храма украсили белокаменной резьбой.
Еще один Борисоглебский храм возвели в середине XII века в Рязани. Старо- рязанский собор строился во время конфликтов с Владимиро-Суздальскими князьями. Три нефа, три главы, с нартексом.
В конце XII века в Городене (Гродно, Белоруссия) был возведен храм Бориса и Глеба на Коложе (Коложский). Церковь была построена, видимо, в княжение Бориса и Глеба Всеволодковичей (первый умер до 1166 году, второй — в 1170 году) в княжеском детинце и освящена в честь их небесных покровителей. После разрушительного пожара 1184 года, который уничтожил соборную церковь древнего Городена, Борисоглебская церковь стала главным городским храмом. (То же посвящение Борису и Глебу имела древнейшая церковь Новогрудка (Новгородка), вероятно, строившаяся в одно время с Коложской).
Кручу, на которой возвели Коложский храм, подмыл своими водами Неман, в результате чего храм не избежал обрушения, но одна стена уцелела , храм восстановили, хотя и не таким своеобразным и величественным, каким он был вначале. На уцелевшей древней стене храма видна фасадная кирпичная кладка, имеющая вкрапления валунов разного цвета, а также майоликовые вставки, изображающие различные фигуры. Коложская церковь имеет настолько своеобразные архитектурные формы, что исследователи говорят о собственной Городенской архитектурной традиции, испытавшей влияние западной романики.
Название, закрепившееся за церковью – Коложская, появилось в 15-том веке и связано с разорением литовским великим князем Витовтом псковского городка Коложе. Князь взял крепость и увел жителей городка в плен, поселив их в своем удельном городе Городене (старое название Гродно). Наверное, колония переселенцев образовалась рядом с городской церковью, отсюда и ее название.
В 1167 году храм Бориса и Глеба возвел в Новгородском Детинце боярин Сотко Сытинич. Этот боярин никто иной, как Садко, широко известный всем по циклу знаменитых новгородских былин о новгородском купце и путешественнике… Садко богатый гость, побывавший на дне у царя морского и вернувшийся оттуда живым и невредимым… не мудрено, ведь он строил божьи церкви, а слово божье куда сильнее всякой надводной и подводной нечисти…
Затем эпоха братьев-Ярославичей прошла, эстафету строительства храмовых зданий подхватили Ярославовы внуки.
Наследник Изяслава Ярославича, Святополк Изяславич (в крещении Михаил), став в 1093 году великим князем Киевским, строит собор в своем собственном «отнем» Михайловском Златоверхем монастыре (главный алтарь Архангела Михаила).
Собор Михайловского монастыря в Киеве по диаметру центрального купола и по общей высоте был несколько меньше Киевской Софии, но все равно производил сильное впечатление, пятиглавый, большой, помпезный… Именно с этого строения пошел, как говорят, обычай золотить церковные купола – Михайловский собор Святополка первый в этом роде, златоверхий.
Михайловский собор дошел до наших дней в сильно искаженном виде: в начале XX века его разобрали, хотя, к счастью, озаботились сохранить и перенести в другое место мозаики, а в конце XX века построили практически заново. Так что здание, которое мы можем лицезреть сегодня – новодел, хотя в него и включили все, что уцелело от средневекового предшественника. Древняя церковь Святополка составляет теперь среднюю часть главного монастырского храма (оригинальные алтарные абсиды, нижняя часть стен и восстановленный главный купол).
Владимир Всеволодович Мономах, двоюродный брат Святополка Киевского, строил сначала одноглавые, не имеющие галерей (то есть скромные, земельные) соборы - в Смоленске (1011) и Суздале (1096), ведь тогда он был только еще удельным князем, а затем, придя к верховной власти в Киеве, он, уже с новых позиций, перестроил Спасский храм в «отнем» монастыре в Берестове (тот самый, возле стены которого упокоили затем его сыновей Юрия Долгорукого и Глеба, отравленных киевскими боярами).
Берестовская церковь впервые упоминается в летописи под 1072 годом, с посвящением одному из Спасовых праздников. Согласно исследованиям XX века, ось собора оказалась нацеленной на точку горизонта, где солнце взошло 6 августа в XI веке. Этот день был, вероятно, днем закладки храма, а посвящен он празднику Преображения Господня, то есть празднику Яблочного Спаса, который по новому стилю отмечают 19 августа. Так что, видимо, правильнее было бы назвать церковь в Берестове Преображенской. Предположительно, стройка, предпринятая Мономахом, происходила в 1114-1116 годы.
Спас в Берестове Мономаха – огромное трехнефное шестистолпное здание с нартексом, три притвора и лестничная башня которого еще более усиливали общее впечатление величия княжеского собора. Длина 30, 4 метра (на 5 метров протяженнее Софии в Киеве). Пятиглавый. Диаметр главного купола равен Софийскому. Перепад высот главок собора (притворные ниже центральной) делают храм похожим на пирамидальное завершение Киевской Софии.
Позднее Брестовский храм был сильно разрушен во время татарского нашествия и перестроен видоизмененным. В конце XX-того века возле Спаса на Берестове нашли таинственную гробницу схимника, в которой угадывают захоронение князя Юрия Владимировича Долгорукого.
С Владимиром Мономахом соперничали Черниговские князья, Давыд и Олег Святославичи. В Чернигове одним из них был построен внушительный Успенский собор Елецкого монастыря – без лестничной башни, с крещальней в нартексе, три нефа и три притвора, длиной 30 метров… три главы… сплошная кирпичная кладка, белокаменная резьба. Этот памятник почти целиком дошёл до нашего времени, хотя и с позднейшими наслоениями в стиле украинского барокко. Но под ухищрениями барокко скрывается средневековый собор.
А время все шло и шло… На историческую сцену вышли уже не внуки, а правнуки Ярослава Мудрого.
Сын Владимира Мономаха Мстислав-Гарольд Великий, с 12-летнего возраста сидевший в Новгороде и, как сказано в летописи, «вскормленный новгородцами», столкнулся с проблемой в виде усиления городского населения – боярства, купцов, ремесленников, что через несколько лет привело к превращению Новгорода в вечевую республику, всеми силами стремившуюся к независимости, по возможности более полной.
В это время князь Мстислав Владимирович, хотя и любимый, и уважаемый новгородцами, утративший еще только часть своей власти, должен был покинуть Новгородский Детинец и перебраться в пригород, на Городище. Тем более стараясь поддержать свой высокий престиж, Мстислав построил в Новгороде на правом берегу Волхова, на Ярославовом дворище (как раз напротив ставшего недоступным ему Детинца) Николо-Дворищенскую церковь – трехнефную, пятиглавую, с западной папертью, с хорами для княжеской семьи, хотя и без лестничной башни, большую (длина около 24 метров, ширина чуть больше 15 метров, толщина стен 1,2 метра), высокую, светлую (24 окна в стенах и 24 в барабанах глав), в целом весьма импозантную…
Однако все обстояло далеко не просто, и церковь освятили только через 23 года после закладки, при сыне Мстислава Всеволоде, как раз в том переломном 1136 году, когда новгородцы впервые выгнали своего князя и начали жить по своей воле…
Николо-Дворищенский храм, задуманный как княжеский и входивший в десятку церковных зданий, построенных на Торгу, стал со временем главным вечевым храмом Новгорода. Перед ним на небольшой площадке собиралось вече, в нем по строго соблюдавшемуся обычаю лица, навлекшие на себя гнев толпы, имели возможность спрятаться от немедленной расправы… а расправа могла быть крутой – виновных раздевали и бросали с моста в Волхов… или же в храм запирали тех, кто также имел несчастье прогневить своих сограждан.
Храм вместе с фрагментами древних фресок сохранился до наших дней, хотя за 9 веков существования не избежал некоторых потерь и изменений во внешнем облике и в интерьере… еще бы, он горел не менее десяти раз, а между пожарами его губила сырость… он утратил западную паперть, какое-то время даже стоял одноглавым, его приделы возводились и сносились неоднократно… теперь пол храма поднят на полтора метра по сравнению с первоначальным, и нижние фрески попали в церковный подпол, но храм отреставрирован и очень похож на тот, каким был в старину.
Поздняя легенда об основании Николо-Дворищенского храма рассказывает следующее: 30-летний Мстислав тяжело заболел и увидел во сне, что исцеление ему принесет необычная, круглая икона Святого Николая, находящаяся в Киеве. Он отправил за иконой послов, которые обрели ее по дороге – чудотворная круглая икона приплыла к ним сама по воде. В честь Святого Николая и его образа выздоровевший Мстислав и заложил на Ярославовом дворище свой храм. В последующие века круглую икону Святого Николая вывезли в Москву, но в храме оставалась «мерная» копия.
Историки считают, что основание храма на самом деле не было связано с чудотворным образом, но то, что князь Мстислав действительно был болен и выздоровел, историческая правда. Отголоски этих событий, которые, вероятно, имели место в действительности, дошли до нас в составе двух рукописных сборников XII-XIII веков, происходящих из кёльнского монастыря св. Пантелеймона, где провела свое детство мать Мстислава, англосаксонская принцесса Гита. В них повествуется об исцелении Мстислава (в упоминаемых текстах — Арольда, короля народа Руси).
Вторым церковным строением Мстислава и его прощальным приветом Новгороду стал храм Антониева монастыря (1117-1119). На стене Антониева храма исследователи обнаружили изображение человека с подписью – это автопортрет зодчего Петра, редчайший случай, когда средневековому мастеру, работавшему над княжеским заказом, пришло в голову оставить на стене своего творения свое имя…
Считается, что этот зодчий Петр, осмелившийся не только расписаться, но и увековечить свой лик на стене княжьей церкви, построил затем громадный Георгиевский собор Юрьева монастыря под Новгородом, по инициативе Мстислава Великого, тогда уже княжившего в Киеве, и при непосредственном участии его сына, Святого Всеволода Псковского, жертвы Новгородской революции, но тогда еще княжившего в Новгороде.
Строительство собора Георгия Победоносца в Юрьевском монастыре продолжалось 11 лет, с 1119 по 1130 год (освящен 12 июля 1130 года)… длина 26,8 метров, ширина 18,3 метра, высота 32 метра, шесть столпов, три нефа, строительный материал – камень и кирпич, три главы расположены необычным образом, ассиметрично – одна главная в центре и две дополнительные по краям с запада, причем они разные по величине и оформлению барабанов…
В соборе находились княжеские гробницы, в том числе гробница матери Александра Невского Феодосии. В Смутное время гробницы вскрывали шведы, чтобы найти там сокровища, и многое разорили, хотя шведским мародерам удалось найти мумифицированные останки мужчины, которого церковники, не разобравшись, приняли за брата Александра Невского князя Федора, умершего молодым от яда на своей свадьбе, хотя позднее истории пришли к выводу, что это были останки князя Дмитрия Шемяки, также умершего в Новгороде от яда, только значительно позднее.
Собор весь был расписан внутри фресками, уничтоженными при «реставрации» в 1830-х годах. Летопись древности, сохранившаяся в зашифрованном виде в библейских образах персонажей фресок, шла вразрез с каноническими религиозными представлениями другой исторической эпохи… фрески снимались со стен (то есть их просто скалывали) и дробились в порошок, который использовался при обустройстве территории монастыря – для прокладки дорожек… причем новые фрески скоро тоже были сбиты, в 1898 году, а собор полностью расписан заново в третий раз…
В конце концов еще до середины XX века все, что еще сохранялось старинного в интерьере собора, включая остатки первоначальной архитектуры, древние иконы в иконостасе и сам иконостас, старинные полы из чугунной плитки и захоронения под ними, – кануло в прошлое. Собор сохранил первоначальный облик только внешне, за исключением крыши – она была не четырехскатной, а сложной конфигурации, повторяющей формы сводов (так называемой позакомарной).
Переехав в Киев на великое княжение, Мстислав Великий построил там на Подоле в 1131 году церковь Успения Богоматери Пирогощую, где был помещен Богородичный образ, присланный в этом году князю из Константинополя («В се же лето заложена бысть церкви камяна святая Богородица рекомая Пирогоща»). Что касается здания, то это был шестистолбовой трехнефный однокупольный храм, стены которого, расписанные фресками, украшали пилястры, а пол был вымощен большими шиферными плитами.
Возведение храма не в центре города, а на Подоле, где он стал главным купеческим храмом, связывают с прозорливой политикой Мстислава, уже знакомого с усилившейся ролью купечества по своему княжению в Новгороде.
Что же касается иконы, то Пирогощая Богородица была привезена вместе («в едином корабли») с еще одной иконой, позднее ставшей известной как Владимирская. Обе иконы происходят из Влахернского Успенского монастыря в Константинополе. Странное название «пирогощая» обязано своим происхождением греческому слову «пиргиотисса», исследователи связывают его либо с типом храма – в виде башни, либо с происхождением иконы из города Пиргос (но также получившим название по своей высокой башне), либо с самим образом, возможно, именовавшимся огнеблещущим (или что-то в этом роде).
В последнем случае речь могла бы идти об образе Неопалимой купины, однако этот образ привезли в Киев много позднее… Тайна осталась тайной – церковь снесли в 30-х годах XX века (хотя затем и построили заново), икона канула еще прежде, хотя в результате проведенных изысканий в летописях и сложных умозаключений историки решили, что то была икона Покрова, приобретшая особую известность только на Руси и только на Владимирской Руси, с легкой руки Андрея Боголюбского.
То, что икон было первоначально две, хотя прославилась только одна, сомнений практически не вызывает. «Сестра» Владимирского образа «Умиление», икона Покрова, сыграла свою роль в становлении Богородичного праздника Покрова на Руси, хотя сама и не уцелела. Есть даже предположение, что Боголюбский вывез бы во Владимир не только образ «Умиление» (позднее известный как Владимирская Богородица), не только идею Покровского праздника, но и саму Пирогощую Покровскую Богородицу. Однако она ведь находилась в Киеве, а не в Вышгороде, так что вряд ли у него могло это получиться. Иконы-«сестры», столь символично прибывшие на Русь «на едином корабли», оказались разлучены, и судьба им выпала разная. Но их судьбу все же возможно проследить.
После отъезда Мстислава в Киев его старший сын Всеволод, про которого говорят, что он был послушным орудием в руках отца и никогда не выходил из его воли, оставшись Новгородским князем, помимо княжеского Георгиевского собора в Юрьевом монастыре построил еще два храма в самом Новгороде, как принято считать, специально для того, чтобы заиметь хоть сколько-нибудь популярности у новгородцев, которые относились к нему все более негативно… это храм Иоанна Предтечи на Опоках (иначе Ивана на Опоках, ставший также памятником его маленькому сыну) и еще церковь Успения на Торгу (1135 год).
Как мы знаем, новые церкви не спасли репутацию и будущее этого князя, новгородцы выгнали его и заменили на младшего Ольговича, Святослава, которого почти сразу же чуть не убили сторонники изгнанного Всеволода, который готов был развязать войну со Псковом и был изгнан из Новгорода буквально через два года вследствие ухудшения отношений с соседями и дороговизны хлеба и мяса на рынке (кто-то ведь должен был за это ответить)…
Не помогла Святославу и женитьба на новгородской боярышне, дочери посадника Петрилы, правда, носившая все признаки политической нестабильности, от которой лихорадило и новоиспеченную республику, и другие города и веси… новгородский архиепископ Нифонт вообще отказался венчать молодых, в результате чего свадьба вышла скромной, без участия архипастыря, а отец невесты, кажется, был убит, причем княжьими людьми (самого жениха или слугами следующего за Святославом князя?)…
В общем, и храмовое строительство, и династические браки плохо способствовали тому, чтобы князья, будь то греки Мономашичи, будь то половцы Ольговичи могли удержать в Новгороде власть… даже хотя бы тень той власти, которой пользовались их предки…
Всеволода-Гавриила Новгородского и Псковского, позднее прославленного как святого во Пскове, где он был первым собственно Псковским князем, на иконах изображают с макетом храма в руках. Он ведь был храмостроителем, что бесспорно, об этом говорится и в молитве, обращенной к нему: «Из млада явился еси богомудре княже Гаврииле, божественный сосуд, избран Богови, благочестием воспитан: веру непорочну соблюд, и многи святыя церкви»…
Но какой именно храм изображен на иконе – это вопрос по существу открытый. Говорят, что это Георгиевский собор, но это здание имеет три главы, а на иконе изображена одноглавая церковь… хотя изображение может быть символичным…
Всеволод был прославлен в Пскове, где княжил всего один год, согласно преданию успев заложить и здесь новый каменный храм во имя Живоначальной Троицы, взамен сгоревшего деревянного. Правда, современные историки не согласны с этой легендой и считают, что строительство произошло уже после смерти Всеволода, в 1180-х годах.
Нынешний собор Троицы в Пскове – четвертый по счету, построен в 1699 году. Якобы всеволодовский собор был по счету вторым (первый – деревянный княгини Ольги). Этот древний псковский Троицкий храм XII века, скорее всего, был одноглавым, так что нарисован на псковской иконе в руках у почитаемого Псковского князя именно он, хотя кнзяь его и не строил. Древняя Троица Пскова XII –XIII веков, имевшая огромное значение для псковичей, с точки зрения помпезности не тянула на государственное, не то что новгородские храмы величие (что и было исправлено псковичами позднее, пристроительстве третьего храма, предшественника нынешнего).
В 1156-60 годы громадный собор в своей удельной столице, Владимире-Волынском воздвиг князь Мстислав Изяславич, сын Изяслава Мстиславича Киевского, внук Мстислава-Гарольда Великого… это уже пятое поколение после Ярослава Мудрого… дело в том, что Мстислав получил в наследство от отца помимо части родовых земель собственного митрополита – Клима Смолятича.
Покидая Киев, в котором ему не удалось укрепиться, он «и митрополита Клима поя с собою». В результате чего произошел церковный раскол. Собор во Владимире-Волынском поэтому был задуман и построен как митрополичий, он имел огромные размеры – почти 35 метров в длину! Правда, он был одноглавым и трехнефным, но по своей импозантности не уступал и пятиглавым дедовским соборам. В нем Мстислав и был затем погребен в свой час.
В тех же 1150-х годах в Рязани был возведен одноглавый трехнефный Успенский собор, без притворов и галерей, который был бы весьма скромным для великих городов, но в Рязани, которая только-только начала заявлять о себе, выглядел вполне… это был земельный храм, не более – подобный тем земельным храмам, которые примерно через 10 лет заложил во Владимире на Клязьме и в Ростове князь Андрей Боголюбский.
В то время Рязань еще входила в Черниговскую епископию, но епископу нужно было иметь в Рязани свою резиденцию, епископский собор, ведь Рязань отстояла от Чернигова довольно далеко.
В 1183 году князь Святослав Всеволодович, боровшийся за Киевское княжение и в конце концов ставший князем Киевским, разделив власть и земли с одним из Смоленских Ростиславичей, Рюриком, заложил в Чернигове большой шестистопный Благовещенский храм, соответствующий его новому высокому статусу с учетом его новых возможностей, - с высокими круговыми галереями, делающими его пятинефным, длиной 32 метра, шириной вместе с галереями 26 метров и о пяти главах… храм до наших дней не дожил, но был великолепен и богат…
Вот так обстояли дела, когда, придя к власти во Владимиро-Суздальский земле, молодой князь Всеволод Юрьевич в 1185 году занялся перестройкой пострадавшего во время пожара Владимирского Успенского собора, наследства Андрея Боголюбского.
(2012 г.)
*********
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/06/25/1959
Содержание сборника: http://www.proza.ru/2014/06/17/1550