Глава 44
17 мая…
Соколова снова вызвали в штаб дивизии, передали, что комдив хотел его видеть.
- Здравствуйте Григорий Яковлевич! Заходите, - поздоровался зам комдива.
- Здравствуйте товарищ полковник! Вызывали?
- Проходите. Чайку хотите? У меня тут сахар, печение. Угощайтесь!- предложил Джанджгава.
- Спасибо.
- Как дела у вас? Как наши бойцы, поправляются?
- Спасибо, все в порядке.
- Я хотел бы еще побеседовать с вами насчет нашего пленного. В каком он состоянии?
- Что сказать, организм молодой, состояние стабильное, быстро идет на поправку. Заживает все на нем, как на собаке. Думаю, дней через десять можно будет говорить о полном выздоровлении.
- Что вы еще можете о нем сказать? Мне нужна характеристика.
- Хм-м. Как вам сказать? Первое время, конечно, нервничал, был подавлен, переживал, я бы расценил его состояние как депрессивное, а потом удивительно быстро освоился, адаптировался, смирился совсем. Сейчас, со мной и с Катей, на контакт идет охотно, достаточно общительный, ведет себя адекватно, агрессии не проявляет. В последнее время настроение у него даже чересчур оптимистическое, Катерине все время какие-то байки рассказывает анекдоты, пытается ее насмешить, только хохот стоит, такое впечатление, что он к ней даже не равнодушен, когда налет был, почему-то за нее испугался, даже прикрыть ее пытался.
- Вот, даже как? С чего это он? – спросил Джанджгава несколько удивленно.
- Да уж что-то больно трепетно он к Катерине относится. Вообще слишком плохого я ничего о нем пока сказать не могу, обычный парень. Мальчишка еще, даже повадки ребяческие.
- О чем в основном говорит? Что больше всего интересует?
- Говорит, конечно, много, но в основном на отвлеченные темы, о ерунде всякой. Я не слышал почти, чтобы он говорил о политике, редко, за исключением, конечно, того, что он сказал, что не поддерживает политику Гитлера и даже готов перейти на нашу сторону. Спрашивал, что с ним будет? Куда его отправят? Когда я сказал, что его могут отправить в лагерь для военнопленных, в Сибирь, он только спросил, как кормить будут. Даже пошутил, что останется там, если ему понравится, девушку найдет, которая его согреет.
Зам комдива усмехнулся.
- Ладно, надо будет еще с Катериной поговорить. Когда вернетесь, пришлите ее ко мне.
- Хорошо.
Через некоторое время к комдиву зашла Катерина.
- Можно войти? Здравствуйте Владимир Николаевич! Мне сказали, что вы меня звали?
- Да, проходи, Катюша садись, разговор у нас будет неформальный.
- Я слушаю.
- Тебе удалось наладить контакт с пленным. Мне надо знать, о чем он думает, что говорит, что спрашивает, как себя ведет, какой у него характер?
- Ну, вообще, ведет себя пока нормально. Сначала конечно какой-то подавленный был, переживал, а потом оживился, разговорчивый такой стал. Глазки мне строит, партизанкой меня называет, шутит, анекдоты рассказывает. В последнее время так трындит, что рот не закрывается, хлебом не корми, только дай поговорить.
- О чем говорит?
- Как сказать? – она пожала плечами. - Ничего особенного. Говорит, что работал журналистом, оканчивал берлинский университет, факультет журналистики и иностранных языков. Жена у него умерла, есть дочка. Бабушка русская из Одессы, дед поляк, уехали в Польшу в 17-м году, отец немец.
- Ну, это мы в курсе. Не обижает тебя?
- Нет, раз только ведьмой назвал, но в шутку. А вообще вроде и не злой, обычный, парень как парень, такой же, как все, простой, общительный, с чувством юмора.
- Я так понял, что не равнодушен он к тебе? Так что смотри! Какие вопросы задает? Спрашивал о том, в какой он части? Номер дивизии? Сколько человек? Еще что-нибудь? Вел себя как-то подозрительно?
- Нет, этого не спрашивал. Спросил, только, как командира зовут. Еще спрашивал, что с ним будет, куда его отправят, больше ничего.
- Ясно. Ладно, Катюша, спасибо, можешь идти, но все равно, будь с ним осторожна.
Поговорив по душам с зам комдива Катя снова вернулась в санчасть. Увидев девушку, я заулыбался.
- Катюша!
«Расцветали яблони и груши,
Поплыли, туманы над рекой!
Выходила на берег Катюша,
На высокий, берег на крутой»…
Она тоже улыбнулась, но на лице ее уловил какую-то настороженность.
- Катя! Кэтрин, что-то случилось?
- Нет, все в порядке.
- Катя, не обманывай меня, я все чувствую! Что-то не так? Скажи мне, пожалуйста!
- Я же сказала, ничего не случилось, - ответила девушка.
- Я тебе не верю.
При всем при том, я был неплохим психологом и чувствовал людей, поэтому понимал, когда мне лгут. Обмануть меня было практически не возможно. Наверное, что-то случилось? Но я больше не стал ее допытывать, это было ни к чему.
- Есть хочешь?
- Нет.
- Хорошо, не хочешь как хочешь.
- Катя? У тебя есть бумага и карандаш?
- Зачем тебе?
- Просто, мне скучно. Хочешь, я тебя нарисую?
- А ты умеешь?
- Конечно.
- Хорошо, я сейчас посмотрю.
Хорошим художником я не был, но рисовал вполне прилично.
- Ты садись на стул, посиди немного. Хорошо?
- Ладно.
Катя присела рядом на табуретке. Положив листочек на книжку, на колени, я начал рисовать.
- Не двигайся пока.
- Мне уже надоело. Ты скоро?
- Еще немножко. Подожди, я сейчас.
Прошла еще минута и портрет был готов.
- Все! Можешь смотреть!
- Это я?
- Ты. А что, не похоже?
- Не знаю. Ничего у тебя получается! Ты где так научился?
- Я сам.
- Подожди, - она показала рисунок доктору. Григорий Яковлевич, посмотрите, как меня нарисовали!
- Хм? Похоже. И кто тебя рисовал?
- Иоганн.
- Иоганн? Это он так умеет?
- Ну, да.
- Надо же! Неплохо, получается, - сказал Григорий Яковлевич.
Катя снова зашла в палату…
- Скучно… Может новости или песни послушать? Который час? У меня даже часов нет.
- Шесть часов, - ответила девушка.
По радио передали сводки, а затем зазвучала песня «Синий платочек»…
- Потанцуем! – предложил я.
- Что? А ты умеешь?
- Конечно! Вашу руку пани!
- Иоганн!!
- Пожалуйста! Один раз!
Я подхватил девушку и легко закружил ее в танце, одной рукой обхватив ее тонкую талию… Какое это было счастье! В тот момент мне казалось, что ничего не вижу, кроме зеленых глаз.
Когда песня закончилась, я нечаянно вздрогнул от раздавшихся внезапно аплодисментов. Это доктор стоял, все это время, наблюдая за нами. Надо признаться, что оба мы растерялись.
- Мммм,… да! Интересно! Что это значит?
- Мы просто танцевали… - смутилась Катя.
- Да. А что? Нельзя танцевать?
- Хммм… Танцевать! А то я не видел, как ты на Катю смотрел, глаз с нее не сводил. Дурака не валяй! Мне кажется, ты даже слишком быстро поправляешься! Пора тебя отсюда скоро выписывать… Иоганн… Слишком хорошо тебе здесь я смотрю! Не жизнь, а малина!
Я перестал улыбаться и огорченный сел на кровать.
- Меня скоро отправят отсюда?
- Да. Вы поправляетесь, здесь не будут вас держать постоянно.
- А потом отправят в лагерь?
- С вами будет то, что и с остальными пленными.
- А жизнь мне сохранят?
- Вы меня об этом спрашиваете? Я не знаю. Я вообще не знаю точно, что делают с пленными, даже места, куда их отправляют. Этим занимается определенная структура, НКВД. Со всеми пленными поступают по-разному, расследуют их преступления. Разведка, шпионаж и диверсии относятся к особо тяжким военным преступлениям.
- Значит, меня могут расстрелять?
- Что вы от меня хотите? Я все равно не могу вам точно ничего сказать. Не вздумаете ли вы ещё попытаться бежать?
- Нет. Если я даже смогу это сделать, мне не поверят. Меня расстреляют как предателя.
- Свои?
- Да.
- Интересно получается? И что бы вы больше предпочли? Смерть как предатель или чтобы вас расстреляли как врага?
- Хотя, мне без разницы,… но лучше пусть расстреляют в плену.
- Как врага?
- Как врага… У меня нет другого выхода…
- Вот и смиритесь с этим. Надейтесь, что может быть и повезёт, всё может быть.
Прошел еще один день…
Глава 45
Прослушав сводки за 18-е мая, я понял, что снова ничего существенного не произошло. Это меня скорее настораживало, чем ободряло. Слишком тихо, так долго не могло длиться, если что-то скоро произойдет, то это будет кошмар! Побоище будет жестоким, не на жизнь, а на смерть. Впрочем, меня это не касается, вряд ли я больше возьму в руки оружие. Отправят меня в лагерь, дадут кирку с лопатой, покормят баландой… Война рано или поздно закончится, скорее не в пользу Германии, если от тифа или еще какой-нибудь заразы не сдохну, вернусь домой. Так я, по крайней мере, думал. Хотя, если б я знал, что индюк тоже думал!
- Опять ничего существенного не произошло, все одно и то же. Когда уже дадут вам как следует?! – возмутилась Катя.
- Ты у меня это спрашиваешь?! Я откуда знаю?
- Подожди, получите еще.
- Спасибо, мне уже досталось, так что мало не показалось. Впрочем,… мне уже все равно, что будет. Хоть разнесите весь наш вермахт, скажу, что так им и надо. Надоело все…
По радио снова зазвучала песня «На позицию девушка провожала бойца…».
- Иоганн, а на каком языке ты сейчас думаешь?
- На русском… Черт, тьфу! Скоро немецкий уже забуду!
- Совсем обрусеешь, - засмеялась Катя.
Хотя, иногда она все же спрашивала меня как по-немецки «Здравствуйте»,
«Извините», «добрый день», «добрый вечер»… Конечно, все объяснить я не мог, но хотя бы самое простое.
Я и сам не заметил, что все больше отвыкал от немецкого языка, так как
мне не приходилось на нем общаться, да и было просто не с кем. Я все больше погружался в иную среду, общаясь на русском, так, что даже акцент постепенно стал исчезать. Я все больше схватывал новые фразы, перенимал манеру общения. Поскольку основа была заложена, то это было не сложно. А сколько эмоций можно было передать! Иногда русские выражения на немецкий просто не переводились или в немецком просто не было такого понятия.
И в русском и в немецком языке были поговорки с очень похожим смыслом.
Например, поговорка – «Не все коту масленица» на немецком звучала как - «Не каждый день – солнечный день»…
- Катя, поговори со мной, расскажи что-нибудь.
Девушка присела рядом. – Что тебе рассказать?
- Не знаю… - я осторожно взял ее руки, поправил волосы, смотря прямо в глаза. Она же смотрела на меня как кролик на удава, не в силах отвести взгляд, скорее это было похоже на гипноз.
Медленно я дотронулся до ее носа, нежно прильнул к ее губам и осторожно поцеловал, так что девушка даже закрыла глаза. Но длилось это не долго. Через секунду Катя внезапно опомнилась, пришла в себя, и влепила мне пощечину. Ничего себе! Я вдруг пришел в полное недоумение.
Я никогда не мог понять этих женщин! Интуитивно я знал, что ее ко мне тянет, но она изо всех сил старалась меня оттолкнуть. Этому нельзя найти объяснение, но это факт! Почему девушкам всегда нравятся негодяи, хулиганы или бандиты? Их прямо влечет к ним! В случае с Катей, это, наверное, не было исключением. Между нами существовало какое-то странное притяжение, и в тоже время нечто, вроде неодолимой преграды.
- Катя!
Она сделала вид, что не слышит.
- Прости меня, пожалуйста!
- Что?
- Я не хотел, честное слово! Так получилось. Просто, ты очень красивая, я не смог…
- Не надо.
- Я наверно тебе противен?
- Да нет же! Парень как парень, такой же дурак, как все остальные. Вам только одно!
- Ты наверно меня ненавидишь?
- Надо же, совсем бдительность потеряла. Хорошо, что этого никто не видел.
- Я что, такой страшный?
- Ты понимаешь, что могло бы быть, если это кто-то увидел? Тебя расстреляли бы сразу!
- Ну и пусть! Я готов умереть за такую красивую девушку как ты.
- Да? И меня бы вместе с тобой, В НКВД бы сдали! Сослали в Сибирь как врага народа
- Тебя? За что? – у меня вдруг появился испуг. - Я об этом не подумал, прости! Это я во всем виноват! Я не думал, что все так серьезно!
- Ладно.
- Катя!- услышал я голос доктора. - Что у вас происходит?
- Ничего, все в порядке Григорий Яковлевич.
- Точно?
- Точно.
- Вы о чем-то говорили. В чем он виноват?
- Ни в чем.
- Я не глухой и слышал последнюю фразу. О чем он не подумал, и за что, просил прощения?
Мы оба молчали…
- Ладно. Катя, еще раз тебя предупреждаю, будь с ним осторожна! Нельзя ему доверять! Здоровый парень, а ты девушка. Не забывай, что он враг! Солдат немецкий, разведчик! Или ты думаешь, если он пленный то не опасен? Ты что, совсем его не боишься? Неизвестно еще, что он может выкинуть.
- Нет, а почему я должна его бояться? Вот еще! Я врагов не боюсь, убью если надо!
- Доктор, я сам ее боюсь! Честное слово! Это ведьма злая, страшнее любого оружия! Сама кого угодно убьет.
- Замолчит он, наконец, или нет! – рассердился Соколов. - Разговорился по-русски! Теперь трындит без остановки, хоть рот зашивай! - раздраженный он хлопнул дверью и вышел.
Часов в семь вечера, к Кате снова зашли подружки, окликнули с улицы, я услышал их голоса.
- Я сейчас! – она спросилась у доктора. - Григорий Яковлевич, можно я с девчонками поболтаю? Я тут рядом, если что, вы меня позовете. Погуляю, я недолго!
- Иди. Я сам за ним присмотрю.
- Привет! – Катерина поздоровалась с подружками.
- Пойдём, прогуляемся, смотри какая погода хорошая, - предложила Марина.
- Я далеко не могу.
- У тебя так дел много? – спросила Вера.
- Нет. Я не сказала, что куда-то пойду.
- Так отпросись!
- Верно! – согласилась Анюта.
- Глядишь, хоть жениха себе найдешь, а то одна все, одна. Знаешь сколько ребят вокруг, и не прочь бы с тобой познакомиться. Я знаю тут одного, который давно на тебя смотрит. Толиком, кстати, зовут, старший сержант, - сказала Марина.
- Не хочу я знакомиться ни с кем. Вот закончится война, тогда…
- Ну и зря! Жизнь то идет. Когда война еще кончится? Что ж теперь и не влюбляться совсем?
- Страшно мне. Вот влюбишься, а вдруг его убьют?
- Их всех могут убить, и что теперь? Не любить? Вот уж нет! Я буду любить, даже всем им назло! Неизвестно, что с нами завтра будет, а ты любви так и не узнаешь. Так что, пользуйся моментом, живи сегодняшним днем!
- Был у меня жених, а сейчас не знаю где он, - Катя вздохнула.
В помещении было ужасно душно и не хватало воздуха, мне очень хотелось его вдохнуть. Я долго наблюдал за девчонками, но в конце концов не утерпел, открыл окошко, и высунулся из него. К тому же, мне было любопытно, и я не мог удержаться от соблазна с ними поболтать, так меня распирало.
- Катя! Катя!
Девчонки мгновенно замолкли и обернулись.
- А это еще кто? – удивилась Аня.
- Катя! – я улыбнулся девчонкам и помахал руками. - Гутен таг! Медхен!
- Исчезни сейчас же! – крикнула Катя. – Закрой окно! Незачем чужие разговоры подслушивать! Только тебя здесь не хватало! – разозлилась она.
- Кто это? - спросила Марина. - Разве в санчасти еще кто-то лежит? Ты ничего об этом не говорила.
- Есть тут один дурак,… немец тот, пленный, - ответила Катя.
- Его что все еще здесь держат?! – удивилась Вера.
- Девчонки! Как дела?
- Он что, по-русски разговаривает?! – удивилась Аня.
- Еще как. Уж лучше бы вообще не знал. Рот у него не закрывается!
- Вот это да! – воскликнула Маринка.
- Разведчик чертов! – разозлилась Катя.
- Так он из разведки?
- Клоун несчастный! Бабушка у него русская. Думаете, откуда он русский так знает?
- Так вон оно что?! – ахнула Аня.
- Девчонки!
- С «Фрицами» не разговариваем! – заявила Вера.
- А я не Фриц, меня Ханс-Иоханн зовут!
- Какая разница! – сказала Вера язвительно. - Все равно мы с тобой разговаривать не будем.
- Почему?
- По кочану и по капусте! С фашистами не общаемся.
- Я не фашист. Катя, скажи им!
- Закрой окно! – ответила Катя. - Я сейчас ухожу.
- Куда?
- К жениху! Девчонки пойдем-ка отсюда.
Девчонки развернулись и направились прочь.
- Катя! Катя!! Ты меня бросаешь? Катя!!!
- Закройте окно! – я услышал голос доктора за спиной и вздрогнул от неожиданности. – Кто вам разрешал открывать окно? Отойдите от него немедленно.
- Я воздухом хотел подышать, мне душно, - пытался я оправдаться.
- Закройте сейчас же окно!
- Что происходит? Кто вам разрешал открывать форточку, выглядывать в окно?
- Простите…
- Вы понимаете, что вы делаете? С ума сошли? Совсем голову потеряли? Так запросто можете ее лишиться.
- Доктор, а зачем она мне? Зачем? Дурак… Дурак!! Так мне и надо!
Девчонки шли беседую между собой…
- Значит это и есть то самый «фриц»?
- Он самый.
- Мы думали, его уже забрали давно, - сказала Вера.
- Пока еще нет, до сих пор в нашей санчасти. И как он вам?
- Ничего себе! Да… тот, пожалуй, еще… Черт! Ну и гад! Небось тебе глазки строит? – возмутилась Маринка.
- А то как? И сказки и анекдоты мне рассказывает. Вообще весело с ним.
- Пожалуй, не соскучишься.
- Это уж точно, с таким ухо надо держать востро. Все равно бы убила! – злилась Вера.
- Бедная ты Катька! Как бы он еще голову тебе не заморочил.
- Больно рожа у него смазливая, - заметила Аня.
- Нет, Катерина у нас не дура? Правда, ведь? На провокации не поддастся.
- Да Катерина? – спросила Маринка.
Продолжение следует...
http://www.proza.ru/2014/06/15/609