Снился мне вновь сон.
На «собачьей вахте» я.
Ты у домашнего огня.
Быть может, помнишь про меня.
Не пересеклась судьба...
Виновен только я.
Глаза б не закрывать...
Боюсь твой образ увидать.
Измученной душой
К рассвету поднимаюсь я
И слышу бред морской
Наступившего вновь дня.
Клокочет что-то там,
Стонет из воды,
Колышется без сна,
Вдруг слышу — это ты...
В тумане от зари
Бродишь призраком ты,
Зовёшь меня во сны,
В которых мне не жить...
Отпусти...
На вечерней передышке Вантала вновь стоял у рейлинга и курил. Труба позыва боцмана послышалась, как всегда, когда капитан смотрел на свои часы в восемь часов вечера. Вантала убрал часы в карман. Моряки последними силами обтягивали паруса и проверяли узлы и крепления...
– Капитан, – подошёл Алекс.
– Не бойтесь, господа, урагана сегодня не предвидится! – громогласно выдал Вантала. – Да и лодка будет вам вот-вот спущена!
– Благодарю, капитан, что помогли нам. Я вам должен, – сказал то, что намеревался, Алекс и оставался стоять подле, приняв протянутую от капитана вторую трубку табака. – Давно пытался вам это сказать, только вы всё в делах.
– Да, – кивнул он. – Единственное, чего хотелось бы, чтобы вы больше не попадали в передряги, в которые нам придётся влезать, теряя людей, время и припасы.
– Дело не в нас, – прикурил Алекс, и Вантала заметил его тоскливый взгляд к возлюбленной, которая стояла в стороне возле своего брата.
– Принц Филипп стоит на пути. Он наречённый жених Кэтрин, а мы пытаемся его избежать*, – продолжал Алекс. – Это жестокий тип.
– Что ж, – усмехнулся Вантала в ответ. – Он капитан своего корабля. Только, думаю, он принял вас за свою команду и пытается управлять вами.
– Да, Вантала, – улыбнулся Алекс. – Это точно, но смешно уже от этого не делается. Именно он подкупил Свирепого Пса, чтобы нас схватить. Тогда бы досталась Кэтрин Филиппу, а меня через пытки уничтожили бы.
– Простите, граф, – вздохнул Вантала, искренне посочувствовав. – Мы отдаём власть времени решать за нас, в чём и ошибаемся. Зря ждёте, когда вас разлучат. Чего не женитесь?
– Обстоятельства не за нас. Король против. Филипп ведь его сын, а тут я, – усмехнулся Алекс, но далее их беседа прекратилась.
Подскочивший моряк тут же доложил капитану:
– Лодка подана, мы готовы высадить гостей на берег!
– Ступайте, граф, – молвил Вантала насторожившемуся от странного его взгляда Алексу и надел свою треуголку, что будто забыто лежала на бочке возле. – Удачи вам.
– Я вам должен, – повторил Алекс.
– Надоели, – махнул рукой ставший вдруг довольным Вантала и с подмигнувшим ему боцманом вытащил пистоли.
– Убирайтесь в своё счастье, – добродушно хихикал круглолицый боцман, наставив на засмеявшегося Алекса оружие.
– Благодарю, – кивнул тот, вскоре и вовсе скрывшись вместе со всеми своими спутниками и любимой с корабля, а там... на берег...
Вантала опять был один и опять стоял на палубе в наступившей ночи. Он погружался в глубь своей души, которая, как и небесная тишь, молчала, а может, и спала, давя лишь снами и мечтами... И те звали его к себе... опять... Снова призраками они возвращались даже на утренней заре, когда Вантала проснулся в принадлежавшей лишь ему каюте.
Когда же ранним утром вышел на палубу и оглянулся на парящий над водою туманный воздух...
– Капитан, – окликнул боцман. – Призраки? Не серую ли погибель увидели? – заметил он, как тот смотрел на кажущееся движение вокруг.
– Хуже, Виктор, – прохрипел тот. – Мне не избавиться от неё.
– Ступай, мы подождём. Всё равно надо запастись нужным, – положил Виктор ему руку на плечо. – Да и Константин уже в форме, оправился от язвы-простуды. Иди!
Взглянув в глаза его, который был не просто боцман, но и близкая душа, Вантала рванул в каюту. Он скорее собрался к выходу в город. Переоделся в чистую одежду, надел аккуратный камзол, схватил шпагу, с которой не расставался никогда, как и с пистолем, а лодка послушно доставила его к берегу.
Оглянувшись на оставшийся ждать флейт, Вантала нанял у трактира коня. Дорога звала и, пока мчался верхом, мелькала, как секундная стрелка на его часах. Он знал, что лишь эти считаные часы дарят шанс увидеть желанное. И не больше, не меньше, Вантала рвался сберечь то время для себя.
Оставив коня ждать в зарослях леса, он прокрался через сады вокруг к усадьбе, где должна была быть его любимая,... его Элиза... Спрятавшись за одним из деревьев, Вантала стал наблюдать за бегающими на поляне у дома.
Он видел вновь свою милую Элизу, и она казалась ему счастливой в резвой игре с прыгающим рядом сыном. Маленький мальчик, лет четырёх, бегал с игрушечным пистолем и в треуголке, будто воображал себя пиратом из читаемых книг.
Вантала следил за ними. Его душа поражалась и наслаждалась чудными чувствами. Не смея уже и шевелиться, он стоял и чего-то ждал, скинув к ногам мешающуюся треуголку. Любимая душа будто услышала его внутренний зов... Элиза оглянулась именно в его сторону, и, признав, застыла на месте...
– Господи милостивый, – молвила она и смолкла перед вышедшим из-за дерева любимым.
– Ты не звала, но я здесь, – еле слышно сказал Вантала в дрожи голоса и уставился на приблизившегося ребёнка.
Тот неотрывно взирал в его глаза и пока молчал. Бегающий детский взгляд изучающе разглядывал его с ног до головы, переходя и к чертам лица, которые казались ему милыми и дорогими, что он тут же озвучил:
– Папа.
Подобный вывод Вантала никак не ожидал. Он не мог себе представить, что этот мальчик, рождённый и росший в такой дали от него, вдруг назовёт его когда-нибудь отцом, и вообще будет знать именно о нём.
– Я ему не лгу, – пояснила Элиза, и её слёзы полились из глаз. – Я рисовала тебя для него, рассказывала, чтобы узнал,... чтобы знал...
– Я, – хотел ей что-то сказать дорогой и возлюбленный, её милый Вантала, но, не сдержавшись более в своей темнице нерешительности, он бросился захватить в свои нескончаемо любящие объятия.
А когда ребёнок обхватил родителей и в свои ручки любви, к ним ворвался в бешенстве сверкающей в глазах и дёргающейся в руке шпаге супруг Элизы... Вантала прекрасно помнил его, своего дядю, и знал, что жестокости ему не уступать отцу. Отступив подальше от любимой и сына, выхватив свою шпагу, Вантала встал в защиту.
Отмахиваясь, защищаясь и нападая, он не отвечал крикам яростного дяди:
– Подлец!!!... Опять пришёл мучить!!!... Уничтожу!!!
– Прекратите!!! – взвизгнула в страхе от происходящего Элиза, пытаясь закрывать глаза отталкивающемуся от неё сыну.
– Это мой папа! – кричал ребёнок. – Мой папа лучше! Мой папа пират!!!
Оттолкнувшись от соперника, Вантала застыл в неожиданно прекратившейся дуэли.
– Что он сказал? – указывая на мальчика, спросил Элизу разъярённый супруг. – Я не ослышался?
Только его заставил молчать и оставаться стоять на месте приставленный к горлу острый конец шпаги Ванталы. Взгляды племянника и дяди слились в едином согласии быть вечно врагами, и Вантала, приняв то с удовольствием, продолжил:
– Тронешь сына, или его мать — отправишься на мой суд.
– Сгинь или тебе не повезёт, – огрызнулся тот и умчался обратно в дом, будто сдался,... будто отпустил...
Что у него теперь был за план, или желание, Ванталу совершенно не волновало. Лишь любимая женщина и кинувшийся в его объятия сын — вот, чего хотел удержать во времени перед собой он...
– Любимый мой, Грегор, – прильнула к его плечам милая. – Милее наших встреч нет ничего более в жизни. Так тесно без тебя.
– Молю, – прижимал он её в страсти к груди. – Жду на поляне, – кивнул он в сторону виднеющегося у леса коня, и взволнованная перед ним любимая кивала согласием.
– Папа, папа, папа, – будто в мольбе быть вместе плакал рядом маленький сын, так и стоя, уцепившись руками за его ногу.
– Ты, – присел перед ним Вантала. – Сын моряка может выдержать разлуку! Только так он будет настоящим мужчиной!
– Я буду, – тут же выпрямился в стойку послушности тот и смахивал слезинки прочь, как бы они упрямо ни текли.
– Я горжусь тобой, – улыбнулся в нежности души Вантала.
Ничего более не говоря, момент любви и союза закрепившихся в вечность чувств потекло по невидимым струям через ласку поцелуя отца сыну... Получивший и давший первый и самый главный поцелуй в жизни – поцелуй сыну – Вантала прослезился. Оба бережно заключили друг друга в объятия на радость умилённой матери, и воцарилась тишина...
И скоро стены трактира служили вновь защитой очередным встречам влюблённых. Вновь те бежали туда друг к другу, чтобы видеться, чтобы ласкать, чтобы рассказать всё о себе и вновь обещать навсегда принадлежать тому, что хранят.
А потом Вантала вновь обнимал сына, которого Элиза на другой день привела с собой. Он прижимал его к груди и засыпал с ним, рядом с милой своей Элизой. Их мальчик спал... Он верил, что так всё хорошо теперь и будет, а отец никогда не покинет мать и, тем более, его.
Что бы ни случилось, как бы время ни бежало, подгоняя расставанию произойти, они верили, что время снова придёт, и снова будет всё хорошо и спокойно...
* – «Разделённые злом или Невеста врага» и «Горький вкус мести», Татьяна Ренсинк
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/05/27/1788