Государство лакедемонян

                1. Страна

С конца VIII в. до Р.Х., когда в результате первой Мессенской войны (http://www.proza.ru/2012/04/18/319) Мессения была присоединена к Лаконике, две эти области составляли единое государство под главенством Спарты.

Собственно Лаконика, омываемая на востоке Миртойским морем, а на юге – Тифейским заливом, имела общую площадь 225 квадратных км. Почва в большей части страны была суха, камениста и требовала больших усилий при обработке. Плодородием отличалась только обширная долина Эврота (площадью 52 квадратных км), особенно в южной своей части. Кроме нее земледелие было возможно на равнине Левка.

В описании современников Лаконика представляется как страна с суровым ландшафтом, высокогорными альпийскими лугами и целыми лесами могучих, толстоствольных оливковых деревьев. Ее отличительными чертами были кристально чистый воздух и ледяная ключевая вода, что сочилась в скалах и бурными водопадами низвергалась в глубокие пропасти, а также внезапные порывы штормовых ветров, коварные засады обложных туч и густых туманов в ущельях и на перевалах. 

Впрочем, страна эта не была обделена природными ресурсами. В горах Тайгета располагались железные рудники, одни из самых богатых в Греции. «Лаконская сталь» по своим качествам не знала себе равных. Лаконика самостоятельно и прекрасно обеспечивала себя предметами кузнечного производства. Она имела так же меднеплавильное производство (медные щиты спартанцев были местного изготовления). Помимо рудников, на Тайгете находилось несколько крупных каменоломен, где вырабатывали гранит и мрамор (в том числе довольно редкий, зеленоватого оттенка). На Тенаре добывали черный мрамор, принимающий хороший лоск. Но вообще лаконский мрамор отличался белизной и крепостью. Имелась огромная известняковая каменоломня, дававшая материал для построек. Превосходные кормовые травы делали эту страну очень удобной для скотоводства. На скатах гор и в долинах были отличные пастбища. Скота лакедемоняне держали много, особенно коз. Леса Лаконики изобиловали дичью. У берегов водилась багрянка, используемая для крашения шерстяных изделий. (Павсаний пишет, что хотя весь Пелопоннес охватывается морем, раковины для окрашивания в пурпур находились только на лаконском побережье; после финикийских они считались наилучшими). В лаконских городах было много искусных ремесленников. Источники упоминают о «лаконском котоне», «лаконских ножах», «лаконских сапогах», «лаконской черепице». Существовало развитое горшечное производство, изготовление обуви, шерстяных изделий, кожевенное производство.

От соседних областей на Пелопоннесе Лаконику отделяли горы. Границей между Аркадией и Лаконикой служила горная страна Скиритида, на границе с Арголидой высился хребет Парнон. С запада, со стороны Мессении, Лаконскую долину облегал Тайгет. Его высочайшая вершина (2408 м) была посвящена Гелиосу. Высокогорные отроги Тайгета большую часть года были покрыты снегом, который окончательно стаивал только в июне – июле, а в октябре вершины вновь покрывались снегом. В древности на склонах Тайгета росли густые леса. До высоты 700-900 м это были труднопроходимые заросли маквиса  (мирт, ладанник, олеандр, вереск, дикая фисташка, земляничное дерево, дикая маслина, можжевельник) и шибляка (держи-дерево, шиповник, грабинник, дикая маслина). Во время весеннего цветения все эти кустарники и деревья создавали картину разноцветного цветного ковра. Леса в низменностях состояли преимущественно из приморской и горной сосны, дуба. Выше 1000 м шли широколистные леса из дуба, бука, ясеня, платана, клена, кипариса, каштана а также заросли из нескольких видов можжевельника. Выше 1900 м начинались пихтово-сосновые леса из ели, черной сосны, пиний и кедра. Верхняя граница леса проходила на высоте 2000 м. Выше шли альпийские луга и каменистые вершины. Отвесные скалы были почти голы, лишь редкие колючие полукустарники (держи-дерево, молочай, астрагал) способны были расти на их бесплодной почве.   Пишут, что по всему Тайгету была прекрасная охота на диких коз и свиней, особенно же на ланей и медведей.  Со склонов  било много ключей и стекало несколько речек. По долине одной из них – Тиасы - шла дорога из Спарты в Мессению.

Своими размерами Мессения уступала Лаконике (площадь ее составляла 127 квадратных км). Поросший густыми лесами хребет Ликей  (отрасль Тайгета) отделял эту область от Аркадии и, загибаясь к северу, служил границей между ней и частью Элиды. Далее граница шла по реке Неда.

Климат Мессении был умереннее и приятнее, чем в Лаконике, растительность – сильнее и разнообразнее.  Когда в Аркадии еще царила зима, а в Лаконике – весна, в Мессении уже было лето.

Большая часть Мессении, кроме долины реки Памис, гориста; холмистая местность и узкие прибрежные долины благоприятствовали скорее пастушеству, чем земледелию. Страна имела только две обширных плодородных равнины - Стениклер и Макарию, орошаемую Памисом (истоком этой реки служило болотистое озеро в области Лимны). По греческим меркам Памис считался достаточно полноводным. В нижней своей части он был судоходным, и его (в отличие от всех остальных мессенских рек, кроме Неды) не могла иссушить даже летняя жара. Воды Памиса изобиловали рыбой.

В классическое время большая часть западной Мессении оставалась пустынной, также как и прибрежные районы; клеры спартанцев располагались, видимо, только  по берегам Памиса.

                2. Столица

От границ Мессении Тайгет поворачивает на восток и тянется до берегов моря параллельно Парнону. Между двумя этими хребтами расстилается ровная, гладкая, плодородная равнина, орошаемая Эвротом. В западном ее углу, на крайних отлогостях Тайгета, на правом берегу реки лежала древняя Спарта. Она была построена на холмах, отделенных один от другого естественными впадинами, и имела 48 стадий в окружности. Внешними укреплениями столица Лаконики не обладала и потому мало походила на город. Стороннему наблюдателю она  представлялась скорее  большой деревней.  И это впечатление было совершенно верным, только на самом деле деревень (об)  было четыре. Располагались они по разные стороны от центрального, самого высокого  холма (225 м над уровнем моря); на вершине последнего находился Акрополь, заключавший внутри себя главную святыню города - храм Афины Медной.  К востоку от Акрополя лежала Лимна, к югу - Месса, к юго-западу - Киносура, к северу - Питана. Последняя оба была самая значительная. У подножия Акрополя располагалась главная площадь Спарты с ее правительственными зданиями - герусией (тут собирались геронты) и пританием (местом заседания эфоров). Единственный мост через Эврот носил название Бабики. К западу от Спарты находилась отвесная расщелина Каяды, глубиною 20 м.

Дома в Спарте строились из дерева. С наружной стороны стены покрывали белой штукатуркой. Пол был земляной, утрамбованный. В нижних помещениях окон не устраивали. Свет в них проникал через двери из открытого двора. Могли быть отверстия над дверями, которые закрывались ставнями. Верхний этаж соединялся с улицей при помощи отдельной лестницы.

Столы, стулья и кровати были у спартанцев очень просты, но делались с большим вкусом.

                3. Народонаселение


Лакедемонянами  в широком смысле слова именовались все жители Лаконики.   В архаическую и классическую эпохи они делились на три основных сословия: обладавшие всеми политическими правами спартиаты (или гомеи), лично свободные, но политически бесправные периэки и зависимые илоты, являвшиеся, по сути, государственными крепостными. Общее народонаселение Лаконики и Мессении в первой четверти IV в. до Р.Х. оценивают приблизительно в 190-270 тыс. человек. Из них порядка 140-200 тыс. были илоты; 40-60 тыс. – периэки; спартиатов насчитывалось не более 2,5-3 тыс. (а вместе с семьями – 7-9 тыс.).

Когда речь шла о военных действиях, под обобщающее определение лакедемонян  подходили те сословия и те слои населения, которые принимали участие в военных походах (то есть, спартанцы, занимавшие в армии в основном командные должности, отряды тяжеловооруженных периэков и наемников, а также илоты, служившие в легкой пехоте).

Спартиаты считались прямыми потомками тех дорийских завоевателей, которые покорили себе в XI-VIII вв. до Р.Х. Лаконику (http://www.proza.ru/2011/08/12/263), а в VIII в. до Р.Х. еще и Мессению. Для того чтобы принадлежать к правящему сословию гомеев совершенно необходимы были (помимо происхождения) еще три условия: 1) в детстве и юности каждый спартанец должен был пройти суровый курс воспитания в какой-нибудь из агел; 2) став взрослым, он непременно должен был участвовать в совместных трапезах – фидитиях и вносить необходимые для этого взносы; 3) спартанец не имел права заниматься какими-либо иным родом деятельности, помимо безвозмездной воинской службы Спартанскому государству (проявление интереса к делам, непосредственно с ней не связанным, считалось позорным). Всякий, кто по каким-то причинам (материального или иного характера) не мог исполнять этих условий, автоматически выбывал из числа спартиатов, теряя вместе с этим политические права.

                4.Фидитии

Фидитии были центром общественной жизни Спарты. Участвовать в общественных трапезах должны были все мужчины, достигшие 20-летнего возраста.  Плутарх (в «Ликурге») пишет: «На трапезы собиралось человек по пятнадцать, иной раз немногим менее или более. Каждый сотрапезник приносил ежемесячно медимн (ок. 52 литров) ячменной муки, восемь хоев (36 л) вина, пять мин (3 кг) сыра, две с половиной мины (1,5 кг) смокв и, наконец, совсем незначительную сумму (10 оболов) денег для покупки мяса и рыбы». Павсаний добавляет, что все фидитии были сосредоточены  в одном определенном месте – неподалеку от могилы Тисамена.  Обед начинался перед захождением солнца и оканчивался в сумерки.  Во время фидитий обедавшие возлежали на простых скамьях.  У каждого был свой кубок с вином. Главную пищу составляли ячменный хлеб и, так называемая, «черная похлебка» из свинины с добавлением уксуса и соли,  которая разделялась на мелкие порции. На десерт подавали сыр, маслины и инжир. Хлеба и вина, разведенного водой, всякий можно было потреблять вволю.  Пища приправлялась  разнообразною, но всегда скромною беседой, степенными шутками и остротами. 

Кроме обязательных взносов сотрапезники приносили дичь, рыбу, фрукты или часть жертвы. Зажиточные спартиаты  кроме положенных взносов добавляли к столу мясо и пшеничный хлеб (в этом сказывалась тенденция, характерная для любого греческого полиса, - благотворительность богачей к своим малоимущим согражданам).  В праздники спартанцы устраивали богатые общественные и домашние пиры с жертвоприношениями. Тогда подавали лучшие кушанья, обыкновенно от частных лиц. Обеды в походе также устраивали в складчину. 

Мнение узкого круга сотрапезников для любого члена фидитии было настолько значимо, что полностью определяло стиль его поведения. Совместная трапеза способствовала тому, что ее участники начинали чувствовать себя  в некотором роде братьями. При ослаблении семейных связей фидитии заменяли спартанцу семью.

Вместе с тем фидитии способствовали складыванию внутри спартанского общества политических группировок. Хотя законодатель задумывал общественные трапезы с целью искоренить неравенство, полностью достичь этой цели ему не удалось. Некоторые фидитии фактически играли роль влиятельных аристократических  клубов. Попасть в них можно было только при посредстве протекции.

                5. Спартиаты

Помимо много другого традиция приписывала Ликургу  введение законов против роскоши. Фукидид  пишет, что лакедемоняне первыми стали носить простую одежду и у них люди более состоятельные вели большей частью образ жизни одинаковый с простым народом; Аристотель  добавляет, что в Спарте «одежду богачи носят такую, какую может изготовить себе любой бедняк». Плутарх (в жизнеописании Ликурга) сообщает, что дома спартиатов должны были строиться только с помощью топора и пилы и не выделяться раздражающей сограждан роскошью.

По свидетельству Ксенофонта («Государственное устройство лакедемонян»): «Ликург сделал равноправными в государственных делах всех, исполняющих его постановления, не принимая во внимание ни бедности, ни физических недостатков; он постановил, чтобы только не считались в числе равноправных граждан, которые уклоняются от исполнения его суровых постановлений». Однако на протяжении всей истории существования государства лакедемонян, провозглашенное Ликургом равенство  оставалось, в известной  степени, формальностью. Имелись семьи, которые могли влиять на продвижение своих детей по деловой лестнице. Высокие посты в государстве из поколения в поколение занимались  членами одних и тех же фамилий. Это говорит о том, что внутри спартанской системы сохранялись элементы наследственной аристократии. Высшие государственные должности, по сути дела, были «номенклатурными». Хотя, скорее всего, они утверждались народным собранием, но предварительный отбор вряд ли зависел от этого органа. В Спарте имелся привилегированный круг граждан, которые благодаря знатности, богатству или личным заслугам легче достигали влияния и личных должностей. Ведущая роль в политической жизни принадлежала прежде всего Гераклидам (к числу последних относились оба царских рода).

Община гомеев делились на пять территориальных фил (пять об). Из них четыре составляли собственно Спарту (это были обы Лимна, Киносура, Месса и Питана). В более позднюю эпоху пятой обой сделались ахейские Амиклы. Это деление соответствовало числу эфоров. Кроме того, спартанская община делилась на три родовые филы (Гилеев, Диманов и Памфилов), игравших важную роль в религиозной жизни (именно это деление лежало в основе таких институтов как 30 старейшин, 30 советников, сопровождающих царя в походе, а также 300 царских телохранителей). Каждая фила делилась на 10  фратрий, фратрии делились на трикады, трикады – на семейства.

Как уже говорилось, происхождение не гарантировало спартанцу автоматическое пребывание в общине гомеев.  Существовал институт атимии – поражения в гражданских правах, распространявшийся и на потомков. Из числа полноправных граждан исключались, прежде всего, те, которые при воспитании детей или в собственной жизни не соблюдали сурового режима, установленного по преданию Ликургом. Далее, эта судьба ожидала тех, кто не проявил должной твердости в бою. Плутарх  (в жизнеописании Агесилая) сообщает, что граждане, которые проявили трусость в сражении и лишились гражданской чести, по закону теряли права занимать какую-либо должность. Каждый, кто встречал «убоявшихся», мог их ударить. Они обязаны были ходить жалкими, неопрятными, в старом, потертом плаще с разноцветными заплатами и брить только полбороды. На улице  «убоявшиеся» обязаны были уступать дорогу и вставать, давая место даже младшим. Считалось позорным вступать с кем бы то ни было из них в родство по браку. Своих дочерей «убоявшиеся» должны были воспитывать дома, так что вина  отцов переходила на их дочерей, и те оставались без мужей. Не имели политических прав также парфении (дети, рожденные девушками до брака). Кроме того, как мы узнаем из Аристотеля («Политика», II, 6), поражались в правах  все те, кто по бедности не мог делать установленных взносов на содержание общего стола (фидитий).  Все эти лица исключались из категории гомеев и составляли особый разряд неполноправных гипомейонов. Они лишались политических прав, но пользовались всеми личными и имущественными правами. Гипомейоны («младшие», «меньшие», «опустившиеся») не принимали участия в управление государством (возможно, они участвовали в народном собрании); не являлись членами гоплитской фаланги; вряд ли они занимали выборные должности. Как правило, они становились наемниками, часть гипомейонов использовалась государством в административно-полицейском аппарате (карательные отряды, постоянно прочесывавшие спартанские территории).

Атимия была одной из причин олигантропии («малолюдства») – неуклонного и все более ускорявшегося процесса сокращения числа полноправных граждан в Спарте. Считается, что с начала V до середины IV в. до Р.Х. количество гомеев в уменьшилось с 10 до 1 тыс. К моменту битвы при Левктрах (371 г. до Р.Х.) численность спартанцев по максимальным подсчетам составляла 2400 человек, а по минимальным – около 1000. Таким образом, спартанская армия  при Левктрах (700 чел.) включала в себя треть всех граждан призывного возраста. Потеря 400 из них оказалась таким тяжелым ударом, от которого Спарта никогда не смогла оправиться. Спартанцы сознавали, что олигантропия ведет их государство к гибели. Поэтому всемерно поощрялись многодетные семьи. Гражданин, имевший трех сыновей, освобождался от военной службы, а 4-х – от всех гражданских повинностей. Впрочем, льготы эти оказались малоэффективными и не привели к росту числа граждан.

                6. Илоты

Самым многочисленным сословием в государстве лакедемонян были илоты (буквально, «взятые в плен»). Считается, что это были потомки ахейского населения Лаконики и Мессении, порабощенного дорийцами в XI – VIII вв. до Р.Х. Илоты не имели ни личной свободы, ни права владения недвижимым имуществом, они сами считались имуществом своих господ, однако последние  не могли ни предавать их смертной казни, ни продавать. Некоторые историки считают илотов государственными крепостными, переданными частным лицам лишь во временное пользование, но греческие писатели без обиняков называли их рабами. Илоты являлись обязательным атрибутом земельных участков; каждый полноправный гражданин получал илотов в комплекте с землей в бессрочное владение. Илоты жили отдельно и обязаны были доставлять своим господам строго фиксированный оброк (он назывался апофорой и составлял 70 медимнов  ячменя на мужчину, 12 - на женщину; также доставлялось некоторое количество вина и других продуктов). Плутарх пишет, что спартанцы под страхом проклятья не могли требовать с илота более установленной нормы, все излишки доставались производителю, и потому «илоты, получая выгоду, работали с удовольствием».

 Илоты обязаны были всячески обслуживать своих господ и выступать (обыкновенно легковооруженными) в случае войны (в походе каждого спартанца сопровождало несколько илотов-оруженосцев его клера, по-видимому, из числа домашних слуг). Сословие это не было полностью бесправным. Илоты имели возможность устраивать свою семейную жизнь, они обладали своей движимой собственностью; по свидетельству Фукидида, они имели право убежища в храме Посейдона на Тенаре. Каждый спартанец был ответственен перед государством за своих илотов. Но вообще спартанцы обращались с илотами грубо и презрительно; они заставляли илотов пить несмешанное вино, а потом приводили  их на общие трапезы, чтобы показать молодежи, что такое опьянение; им приказывали петь дрянные песни и танцевать смехотворные танцы, запрещая развлечения, подобающие свободному человеку. Илотов заставляли носить шляпу из кожи собаки и одеваться в шкуры животных, каждый год им полагалось определенное число ударов, даже если они не совершили никакого проступка, для того, чтобы они помнили, что они рабы. Более того, если какой-то илот превосходил меру физической силы, которая прилична рабу, его наказывали смертью, а на хозяина накладывали штраф.

Стараясь удержать илотов в  повиновении, спартанцы время от времени прибегали к открытому террору.  Плутарх пишет, что время от времени спартанское правительство высылало за город отряды молодых людей. С ними не было ничего, кроме короткого меча и необходимых съестных припасов. Днем они скрывались, рассеявшись по тайным местам, и спали, ночью - выходили на дорогу и убивали попадавшихся им в руки илотов. Часто они бегали по полям и умерщвляли самых сильных и здоровых из них. Древнегреческий философ Аристотель говорит даже, что время от времени спартанцы объявляли илотам войну, чтобы иметь возможность убивать их, не делаясь преступниками. Известны два случая массовых избиений илотов – незадолго до 464 г. до Р.Х. и в 425 г. до Р.Х. (тогда, по свидетельству Диодора, в своих домах были за одну ночь перебиты 2 тыс. илотов).

Есть, впрочем, свидетельства и другого рода – о верности некоторых илотов своим господам, ведь тесные, «домашние» отношения между ними продолжались на протяжении многих поколений. В среде илотов существовала привилегированная прослойка, из среды которой кооптировались надзиратели, управляющие имениями и прочие организаторы хозяйственной деятельности.
 
Хотя спартанцы находились в вечной тревоге, опасаясь восстания илотов, они в экстренных случаях готовы были их вооружить. Так при угрозе  со стороны Эпаминонда в 370/369 г. до Р.Х. эфоры распространили среди илотов прокламацию такого примерно содержания: все те, кто выразит желание  получить оружие и вступить в армию, получат свободу, в чем их эфоры  клятвенно заверяют. 

Думается, что изначально существовали различия между лаконскими и мессенскими илотами. По-видимому, положение последних было значительно хуже. Скорее всего, мессенские илоты не привлекались к военной службе и не использовались в домах в качестве слуг.

В первые века существования государства лакедемонян сословие илотов было однородным. В классическую эпоху в нем выделилось несколько прослоек, статус которых не всегда ясен.  Так источники называют адеспотов, деспосионавтов, мофаков и неодамодов.

Адеспотами, возможно, именовали получивших свободу жителей Мессении.

Деспосионавтами называли  илотов, отпущенные своими хозяевами  служить на флот, но продолжавших уплачивать им оброк – апофору.

Мофаки («выскочки») – это незаконнорожденные дети отцов-спартанцев и матерей-илоток; они воспитывались вместе с детьми спартанцев и часто получали не только свободу, но и политические права. Возможно, мофаками становились также сыновья гипомейонов. В III в. до Р.Х. каждый спартанский юноша имел сотоварищей из числа мофаков. По словам Филарха, при спартанском мальчике в зависимости от имущественного положения его отца мог находиться один или даже несколько воспитанников-мофаков; среди них могли быть также сыновья иностранцев и дети неодамодов. Для того, чтобы сделать гражданином мофак должен был обладать наследственным клером; остальные служили в качестве наемников. Незаконнорожденные могли стать спартиатами в случае усыновления их собственными отцами и получения от них клера. Усыновление осуществлялось гласно в присутствии царей, которые следили за законностью этого юридического акта. Возможно, государство побуждало зажиточных спартиатов к тому, чтобы оно брало на воспитание сыновей своих менее удачливых сограждан. Важно подчеркнуть, что мофаками именовали только несовершеннолетних юношей (до 20 лет).

Неодамоды – это илоты, отпущенные (или выкупившиеся) на свободу, пользовавшиеся личной свободой, но не имевшие гражданских прав. Неодамоды не были, подобно спартанцам, организованы в фидитии и не владели клерами. Как явствует из Фукидида, неодамодов в качестве гоплитов стали использовать в эпоху Пелопонесской войны между 424 и 421 гг. до Р.Х., хотя вольноотпущенники, возможно, существовали и раньше. Возможно, они получали в свое владение вакантные клеры; в перерывах между компаниями они располагались в казармах или в самой Спарте или в ближайших периэкских общинах. У них отсутствовала правильная военная подготовка; кроме того неодамоды (как и все остальные неполноправные) относились к спартанцам недоброжелательно. После 370 г. до Р.Х.  неодамоды не упоминаются в источниках (возможно, они стали гражданами мессенских городов или превратились в наемников). С 421 г. до Р.Х.  значительная часть неодамодов проживала в Лепрее; другой их гарнизон находился в Ойе. Обычно подобные гарнизоны возглавлял спартиат в звании гармоста.

Неодамоды никогда не смешивались с гражданскими полками: они не входили в спартанские лохи и моры, а представляли собой в спартанской армии особый контингент гоплитов. В своем правом отношении неодамоды, скорее всего, приближались к периэкам. Низший командный состав спартанской армии бесспорно формировался из неодамодов. Сыновья наиболее преуспевших неодамодов становились мофаками, хотя вряд ли  это было правилом  по отношению ко всему потомству неодамодов.

                7. Периэки

Периэками (буквально, «жителями окрестных мест») именовались покоренные спартанцами жители лаконских городов (а также, возможно, части мессенских). Они пользовались личной свободой и гражданскими правами, но были лишены всех политических прав. В войске периэки служили в качестве гоплитов, составляя его главную силу. Им были предоставлены лишь очень небольшие участки земли, и поэтому периэки занимались преимущественно ремеслами, занятие которыми было запрещено  самим спартиатам. В классическую эпоху в Лаконике и Мессении существовало около сотни цветущих городков, большую часть населения которых составляли периэки. К числу наиболее выдающихся городов относились Эгии, Гитион, Тевфрона,  Лас, Пиррих, Кенеполис, Ойтил, Левктра, Фаламы, Алагония, Герения, Асоп, Акрии, Бойи, Заракс, Эпидавр, Лимера, Брасии, Геронфры.

Периэки производили железные и медные изделия, им принадлежали мастерские мечей, топоров, щитов, панцирей, султанов. Они изготавливали колесницы, столы и другие деревянные вещи, одежду и обувь. Особенно славились в Греции амиклейские башмаки и лаконские багряные плащи. Горные заводы также были в их руках. Они выделывали кубки, были плотниками, каменщиками, каменотесами, кирпичниками, архитекторами, гончарами, ламповщиками, столярами.

                8. Землевладение

Согласно преданиям, экономический и политический строй Лаконики сформировался в результате реформ Ликурга (http://www.proza.ru/2009/12/25/350). Первым и самым главным его нововведением стала ликвидация частной собственности на землю.  С тех пор земля в Лаконике считалась государственной и находящейся (вместе с прикрепленными к ней илотами) в бессрочной аренде у спартиатов.

Равновеликие земельные наделы спартиатов, площадью примерно в 11-15 га, назывались клерами.  В Лаконике их насчитывалось порядка 6000, и еще 3000 было в Мессении. Подавляющее большинство  клеров спартиатов было сосредоточено в  центре государства, именно в долине Эврота, начиная от ущелья  подле города Пеллены, в 60 стадиях от моря, лежащего у Селасии, до Лаконского залива и, кажется, на западном берегу до мыса Малеи. Разделены были только пахотные поля, леса же и пастбища для скота и места охоты находились  в общем пользовании.

На протяжении нескольких столетий в Лаконике  была запрещена купля-продажа земли даже в таких замаскированных ее видах, как дарение и завещание. Земля не делилась между наследниками и переходила, по-видимому, к старшему из сыновей. Впрочем, эти законы распространялись лишь на, так называемые, гражданские клеры; вполне возможно, что богатые спартанцы могли скупать землю у периэков.

В конце V в. до Р.Х. был принят, так называемый,  Эпитадиев закон, разрешивший  свободное дарение и завещание клеров  внутри сословия спартиатов. Последствия его оказались для спартанского государства чрезвычайно разрушительными.   Через полтора века этот процесс привел к тому, что в Спарте осталось не более ста семей владевших землей. Аристотель пишет: «Оказалось, что одна часть граждан владеет собственностью очень больших размеров, другая – совсем ничтожной…».

                9. Денежные отношения

Чтобы окончательно искоренить роскошь, Ликург запретил свободное обращение внутри государства золота и серебра. Деньги в Лаконике имели  вид железных прутьев или вертелов. Ценность их по отношению к серебру определялась как 1200:1. Охапка прутьев, помещавшаяся в руках, называлась драхмой. Возможно, наряду с железными деньгами в Лаконике имела хождение мелкая эгинская монета из меди. После Пелопоннесской войны было разрешено ввозить  в Спарту золото и серебро, но только для государственных нужд (их использовали для вербовки  наемников и подкупа демагогов в других государствах). Частным лицам под страхом смертной казни запрещалось иметь золотые и серебряные деньги  (впрочем, исторически засвидетельствован лишь один случай осуждения по этому закону, возможно, он не действовал). В начале IV в. до Р.Х. Лаконика считалась самой богатой страной  в Греции. Многие спартиаты, разбогатевшие на взятках и казнокрадстве, хранили свои капиталы за границей (например, в Аркадии), помещали их в виде вкладов в храмовые кассы или тайно прятали в своих домах. Чаще всего в качестве банкиров для спартанской элиты выступали жрецы  храма Афины Алеи в соседней Тегее, а также жрецы Дельф.

 Аристотель говорит о коррупции, процветающей в современной ему Спарте, как о явлении широко распространенном и глубоко проникшем во все слои общества, особенно в его высшую среду. По словам философа подкупы были доступны как эфоры, так и геронты; другие авторы, говоря о национальном характере спартанцев, часто отмечали их безудержную страсть к деньгам.

                10. Государственный строй

Основы государственного строя Спарты были заложены Ликургом. Впрочем, сам он, приступая к своей политической реформе, ссылался на оракул, полученный им в Дельфах. В последующие века в Спарте тщательно сохранялся древний документ, так называемая «Большая ретра»  (буквально, «речь», «изречение», «слово»; в более узком смысле - «изречение оракула», «ставшее законом речение божества»), излагавшая в сжатом виде основы «спартанской конституции». В ретре упомянуты основные органы и институты государства лакедемонян: «цари богочтимые», «старцы людские» (составлявшие герусию геронты) и «люди народа» (экклесия). Не хватает только коллегии эфоров, появившейся позже. В изложении Тиртея (см. его «Благозаконие») государственный  строй Спарты предстает в следующем виде:   
Так нам из пышного храма изрек Аполлон-дальновержец,
Златоволосый наш бог, с луком серебряным царь:
«Пусть верховодят в совете цари богочтимые, коим
Спарты всерадостный град на попечение дан,
Вкупе же с ними и старцы людские, а люди народа,
Договор праведный чтя, пусть в одномыслии с ними
Только благое вещают и правое делают дело,
Умыслов злых не тая против отчизны своей, -
И не покинет народа тогда ни победа, ни сила!»
Так свою волю явил городу нашему Феб.
               

                11. Народное собрание

Народное собрание в Спарте (экклесия), «созываемое царями по фратриям», происходило между ручьем Кнакион и мостом Бабика. В  этом месте, по свидетельству Аристотеля, не было ни портика, ни каких-либо других укрытий. Никому из граждан не позволялось  подавать свое суждение, и народ, сходясь, громкими криками лишь утверждал или отвергал предложенные правительством постановления. Если результат голосования был неясен, подсчет производили посредством разделения на части. В том случае, когда народ выступал из пределов, установленных законом, собрание могло быть распущено без всякого решения.

Наряду с большой экклесией (в которой вместе с гомеями могли принимать участие гипомейоны и неодамоды), важную роль играла малая экклесия одних только полноправных спартиатов. Малые  собрания происходили в здании, примыкающем к центральной площади, которое построено было самосским архитектором Феодором ок. 600 г. до Р.Х. и называлось скиаc.  Здесь избирались геронты и эфоры. Здесь решались вопросы внешней политики, войны и мира. Экклеты (члены малой экклесии) принимали все важнейшие решения, которые просто «проштамповывало» общее народное собрание.

                12. Цари

Со времен Феопомпа (http://www.proza.ru/2010/04/11/305) царская власть в спартанском государстве основывалась преимущественно на законе, но она не являлась верховной властью в полном смысле: царь был верховным вождем военных сил лишь в том случае, когда он выходил за пределы страны. Ни один спартанец не смел тогда ему противодействовать; непокорные подлежали проклятию. В битве царь выступал впереди всех и последним покидал поле сражения. Три сотни отборных воинов служили ему телохранителями. Когда же царь находился дома, его влияние было сильно ограничено герусией, эфорами и всем строем спартанского государства.

Цари имели значительные доходы: им принадлежали участки полей, обрабатываемые периэками, которые давали им натуральные подати. В каждое новолуние и седьмой день месяца им доставляемы были отборные животные. Из всех жертв, приносимых во время похода, цари получали кожи и хребты. Им принадлежала значительная часть добычи, взятой у неприятеля.  Для жительства царю предназначался особый дом («дворец»), к которому прилегал пруд. 

 Чтобы цари не питались дома, Ликург предписал им участвовать в общественных трапезах. Находясь на родине, цари ели за одним столом. Законодатель разрешил им получать двойную порцию, но не для того, чтобы цари ели больше других, а для того, чтобы они могли почтить пищей того, кого пожелают.  В походе чести обедать в царской палатке удостаивались только полемархи и еще три лица из сословия гомеев, на обязанности которых лежали заботы о довольстве царя и полемархов.

Цари являлись также первосвященниками Зевса, приносили жертвы от имени народа, хранили ответы прорицалища и каждый из царей избирал по два чиновника, называвшихся, пифитидами. Им было предоставлено право получать поросенка от каждой опоросившейся свиньи; благодаря этому у царей никогда не ощущалось недостатка в жертвенных животных. Им полагалось первое место во время жертвоприношений и почетное место на всех состязаниях.  При их появлении вставали все, кроме эфоров, которые продолжали сидеть на своих стульях.

Эти почести и права спартанская община предоставляла царям при жизни. Посмертные же почести были следующие. О кончине царя всадники сообщали во все концы Лаконики, а женщины ходили вокруг города и били в котлы. Лишь только раздавались эти звуки, в каждом доме двое свободных людей - мужчина и женщина - должны были облечься в траур. Тех, кто не подчинялся этому указу, ожидала суровая кара. На погребение собиралось много тысяч периэков, илотов и спартанцев вместе с их женами. Они яростно били себя в лоб, поднимали громкие вопли и при этом причитали, что покойный царь был самым лучшим из царей. После погребения царя на десять дней закрывался суд и рынок, а также не бывало собраний по выборам должностных лиц, но в эти дни все облекались в траур.

В период  малолетства царя его функции переходили к  опекуну (продику), избираемому обычно из числа его ближайших родственников.

                13. Герусия

Герусия – совет 28 старейшин (геронтов) - обладала равным с царской властью правом голоса при решении важнейших дел. Члены герусии (геронты) выбирались пожизненно из числа гомеев не моложе 60 лет. Существует мнение, что геронты кооптировались из среды древней аристократии. И в самом деле, аристократический совет старейшин служил в государстве лакедемонян противовесом «демократической» диктатуре эфоров.

                14. Эфоры

Роль правительства (исполнительной власти) в Спартанском государстве играла коллегия из пяти эфоров, ежегодно избираемых народом. Первый из них назывался эпонимом, его именем обозначался год. Эфоры имели каждодневные заседания в особом здании на центральной площади Спарты. В течение года они никому не давали отчета в своих действиях, были абсолютно независимы от других должностных лиц и практически безнаказанны, но по сложении полномочий могли быть обвинены своими приемниками. Стулья эфоров стояли среди рынка на открытом месте.

Служебный год эфоров начинался в день осеннего равноденствия, с началом спартанского года. Фактически только эфория давала реальную возможность выступать с законодательной инициативой. Контролю эфоров, которые председательствовали  в народном собрании и герусии, подлежали все прочие власти, даже сами цари. Они являлись также  уполномоченными представителями  народного собрания во внешних сношениях, вследствие чего сильно влияли на войско и на полководцев. Эфоры принимали иностранных послов, вели с ними переговоры, делили военную добычу и заведовали государственной казной.  В походе царя обычно сопровождали два эфора, они состояли при нем для совета и наблюдения; и хотя царь мог принимать самостоятельные решения без оглядки на эфоров, он всегда мог опасаться доноса или обвинения с их стороны.

Политическая и социальная роль коллегии эфоров заключалась в противостоянии монархической власти царей. В этом смысле весьма показательна  ежемесячная клятва царей и эфоров, причем эфоры приносили клятву от имени гражданской общины, а цари – от своего собственного имени.  Цари клялись править по закону, а эфоры обещали не уменьшать значения и достоинств царской власти.

В суде эфоры решали дела, относившиеся к нарушению законов чиновниками и частными лицами.  Периэков и илотов они могли приговаривать к смерти без всякого формального суда, а на полноправных граждан (включая царей) налагать любые взыскания, за исключением смертной казни. Вместе с тем им принадлежала важная роль в надзоре за публичной нравственностью и за соблюдением гражданами старинных предписаний Ликурга.

Не смотря на демократический характер своей власти эфоры не отражали  мнения всего общества, но лишь его элиты. Бедные эфоры, по свидетельству Аристотеля, были очень даже доступны подкупу.   

                15. Всадники

В Спарте существовал особый элитарный корпус, члены которого именовались «всадниками», хотя не имели никакого отношения к спартанской коннице. Численность его была неизменной и составляла 300 человек. В отличие от обычной армии корпус никогда не распускался. Как отряд быстрого реагирования, он в основном действовал внутри Спарты. В том случае, когда всадники отправлялись за границу, они всегда сражались рядом с царем.

Корпус служил своеобразным  резервом для пополнения  политической и военной элиты. Сюда зачислялись самые способные и энергичные юноши с явными задатками лидерства. Служба в корпусе была важным шагом в военно-политической карьере спартиата. Руководили корпусом три гиппагрета, назначаемых эфорами, каждый из которых набирал по своему усмотрению сто молодых людей.

                16. Магистраты

До нас дошли известия лишь о некоторых  общественных должностях Спартанского государства.

Агетоерги - выполняли всякого рода деликатные поручения, в том числе полицейско-разведывательного характера. Всего агетоергов был пятеро. Они избирались эфорами из числа 300 всадников. 

Армосины – надзирали за поведением женщин.

Эмпелоры – наблюдали за порядком на рынке.

Пифии (пифитиды) – посланцы Спарты в те или иные культовые центры Эллады. Они же обычно присутствовали на играх, возглавляя лаконские посольства. В ведении  пифии находился государственный архив, где хранились древние документы и изречения оракула, начиная с ликурговой ретры. В действующей армии пифии исполняли обязанности снабженцев, были постоянными сотрапезниками царей и в походе жили в их палатках. Всего пифиев было четверо, но одновременно в посольстве участвовали только двое из них. 

Проксены  – так в Спарте именовались избранные царями граждане, оказывающие гостеприимство иностранцам и защищающие их интересы.

Некоторые значимые должности в Спарте традиционно занимали потомки чужеземцев, не являвшиеся полноправными гражданами.  Герольды принадлежали к старинному ахейскому роду Талфибиадов; прорицатели – к знаменитому жреческому роду Иамидов из Элиды.  Впрочем,  даже высшее жречество в Спарте стояло ступенью ниже спартиатов-гомеев.

                17. Гармосты

Гармостами называли наместников, которых спартанцы посылали в подвластные города, для того чтобы они во главе спартанских гарнизонов защищали преданные спартанцам олигархические партии. Назначались они как эфорами, так и царями. Ни сроки действия гармостов, ни круг их обязанностей не были строго определены.

Прежде всего, гармосты  ежегодно рассылались в города периэков для наблюдения за состоянием дел в этих общинах и поддержания в них порядка. Правом вмешательства в дела местного самоуправления они, видимо, не обладали. В особо важные пункты могли посылаться гармосты, наделенные более  широкими полномочиями и сопровождаемые гарнизоном. Так, к примеру, очень важное стратегическое значение для Спарты имела Кифера; здесь постоянно находился спартанский гарнизон под командованием особого должностного лица – киферодика.

В источниках имеется целый ряд фактов, свидетельствующих о «ненасытном корыстолюбии» спартанских гармостов. Они считались самыми наглыми грабителями и взяточниками.

                18. Пелопоннесский союз

Военное могущество Спарты опиралось как на собственные силы, так и на помощь союзников. Первым союзником лакедемонян, еще в VIII в. до Р.Х., стали олигархи Элиды. Потом в союз вступила Тегея и других города Аркадии. А в VII в. до Р.Х., после победы над аргосским тираном Фидоном (http://www.proza.ru/2014/04/24/253), в союз вошли Коринф, Мегара и Сикион. Формирование его завершилось ок. 505 г. до Р.Х., когда  решение союзного собрания было признано обязательным для всех союзников.   В случае войны каждый член Союза выставлял 2/3 своей военной силы, но верховное командование принадлежало спартанцам. Подавляющее большинство полисов, входивших в союз, относилось к аграрным. Для них было характерно слабое развитие ремесла и торговли. Они имели олигархическое устройство с консервативной политической программой и архаическими общественными отношениями.

Высшим органом Пелопоннесского союза было собрание (возможно, самое первое союзное собрание состоялось ок. 504 г. до Р.Х., когда царь Клеомен решил вернуть тирана Гиппия в Афины и хотел заручиться согласием союзников). Во многом эти собрания напоминали спартанскую экклесию. Последняя, как уже говорилось,  собиралась нерегулярно, а деятельность ее в значительной степени зависела от ее председателей. Вероятно, эфоры заведовали всеми текущими делами союза и председательствовали в союзных собраниях. Постоянных союзных магистратов не избирали. Обычно собрания проходили в Спарте и лишь в исключительных обстоятельствах на территории союзников, например в Олимпии или Коринфе. Каждый полис, независимо от того, был ли он большим или маленьким, имел один голос, что позволяло Спарте добиваться принятия необходимых ей решений, противопоставляя мелкие полисы более крупным.

                19. Судебная и  правовая система

Право в Спарте сознательно не кодифицировалось.

Судебные полномочия были разделены между царями, народом, герусией и эфорами. Царям принадлежало право решать вопросы о замужестве дочерей-наследниц, в их введении находились религиозные суды. В походах они председательствовали на военных судах эланодиков. Геронты под председательством царей и эфоров решали уголовные дела. В народном собрании решались споры между наследниками престола. Эфоры решали дела,  относившиеся к нарушению законов чиновниками (магистратами) и частными лицами. Гармосты решали дела периэков.

Обвинителем в частных делах выступал потерпевший, в государственных – чиновник. Дело производилось на словах. Каждый говорил сам за себя. Адвокатов не было.

Осужденные могли быть подвергнуты штрафу, изгнанию или смертной казни. Смертная казнь совершалась двумя способами – либо осужденного вешали ночью в темнице, в специальном отделении, называемом дехадою, либо  сбрасывали в глубокую пропасть Каяды за городом.

                20. Государственная идеология

Вся система спартанского воспитания была построена на том, что гражданам с малых лет разными способами внушалось: Спарта есть самый совершенный греческий полис! Многие писатели из других областей разделяли эту точку зрения. Их восхищали равенство и единодушие, царившее в спартанской общине, а также свойственное всем спартанцам «чувство локтя» и стремление ставить общественные интересы выше личных. 

Плутарх в «Ликурге» сообщает, что каждый конкретный гражданин воспринимался в Спарте только как член коллектива. Никому не разрешалось жить так, как он хочет: точно в военном лагере, все в городе подчинялись строго установленным порядкам и делали то из полезных для государства дел, какое им было назначено. Считая себя принадлежащими не самим себе, но отечеству, спартанцы, если у них не было других поручений, либо наблюдали за детьми и учили их чему-нибудь полезному, либо сами учились у стариков. Благодаря труду илотов и периэков спартанцы не имели забот о хлебе насущном. Все свободное от военной службы время они посвящали хороводам, пирам, празднествам, охоте, гимнасиям и лесхам. Те, кто был моложе тридцати лет, вовсе не ходили на рынок и делали необходимые покупки через родственников и возлюбленных. Местом обычного общения у спартанцев была  лесха – портики и тому подобные постройки. В аристократической Спарте она играла ту же роль, что рынок в демократических Афинах.   

Платон в «Законах» рисует облик идеального государства, явно списывая его со Спарты: «Никто никогда не должен оставаться без начальника – ни мужчины, ни женщины. Ни в серьезных занятиях, ни в играх никто не должен приучать себя действовать по собственному усмотрению: нет, всегда – и на войне и в мирное время – надо жить с постоянной оглядкой на начальника и следовать его указаниям. Даже в самых незначительных мелочах необходимо ими руководствоваться, например, по первому приказу останавливаться на месте, идти вперед, приступать к упражнениям, умываться, питаться и пробуждаться ночью для несения охраны и для исполнения поручений… Словом, пусть человеческая душа приобретет навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от других людей и даже не понимать, как это возможно. Пусть жизнь всех людей всегда будет возможно более сплоченной и общей… Упражняться в этом надо с самых ранних лет, и не только в военное, но и в мирное время. Надо начальствовать над другими и самому быть у них под началом. А безначалие должно быть изъято из жизни всех людей и даже животных, подвластных людям».

У нас есть два источника, позволяющих судить о духе  спартанского общества, а также о тех ценностях и идеалах, которые юные спартанцы усваивали с молоком матери. Это собранные Плутархом «Высказывания знаменитых лакедемонян» и стихотворения Тиртея.

Однажды, пишет Плутарх,  царя Агесилая спросили: «Какой лучший закон дал Ликург спартанцам?» «Презирать сластолюбие» - ответил тот.

 «Как могут лакедемоняне наслаждаться грубой жизнью и бескультурием?» - спросили царя в другой раз.  «Мы истребляем те семена, которые лишают свободы!» - объяснил Агесилай.

На вопрос «Почему Спарта не имеет стен?», Агесилай, указав на воинов, будто бы заметил: «Вот ограда Лакедемона!»

Другие изречения Агесилая были в том же духе.

 «Каким образом ты приобрел венец славы?» - спросили у него.  «Презрением смерти!» - ответил царь.

 «Отчего спартанцы счастливее других народов?» - «От того, что они лучше других умеют покорять и покоряться».

«Что нужно сделать для приобретения величия и славы?» - «Говорить о прекрасных предметах и совершать прекрасные подвиги!»

«Чему нужно учить детей?» - «Всему полезному и благому для граждан и отечества!»

«Не пышность и роскошь,  - говорил Агесилай, - но мужество и храбрость различают вождя и его воинов». Своим соотечественникам он советовал: «Обогащайтесь не золотом, но добродетелями!» А о себе сообщал: «Я привык быть постоянным и в самих переменах счастья».

Другой спартанский царь, Агис, прославляя доблесть своих соотечественников, заявил: «Лакедемоняне никогда не спрашивают о количестве врагов, но только восклицают: «Где они?»»

В том же духе высказался герой Фермопильской битвы царь Леонид: «Если воевать с персами по многочисленности, то  мало целой Греции, но если сражаться по могуществу, то довольно одной Спарты».

Помимо изречений знаменитых лакедемонян спартанская молодежь заучивала наизусть стихи Тиртея. Слова их были просты и безыскусны, зато сам предмет – величав и нравоучителен. Поэт  героизировал ратный труд, воспевал отвагу патриотов и  завидную судьбу  тех, кто  погиб за отечество.

«Да, - писал Тиртей, - хорошо умереть для того, кто за землю родную
Бьется и в первых рядах падает, доблести полн».

Или:

«Юноши, не отходя ни на шаг друг от друга, сражайтесь,
И да не ляжет на вас в бегстве позорном почин…
Гордостью будет служить и для города и для народа
Тот, кто, шагнув широко, в первый продвинется ряд…
Так как потомки вы все непоборного в битвах Геракла,
Будьте бодры, еще Зевс не отвратился от нас!
Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха,
Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов…»

Своего рода квинтэссенцией всей спартанской идеологии может служить двустишие из их погребальной песни:

«Благо – не жизнь и не смерть; они умерли, благом считая
Доблестно жизнь провести, доблестно встретить конец».

                21. Религиозная жизнь. Праздники

Лакедемоняне поклонялись тем же богам, что и все греки. Из местных божеств источники упоминают только Порка (спартанского аналога Нерея) и Пороса (олицетворявшего долю, выпавшую человеку при рождении).

Впрочем, сами культы отличались своеобразием и «местным колоритом». Так, например, в Лаконике почитали  Артемиду Корифалию, в честь которой исполнялись непристойные танцы. В ее храм было принято  приносить грудных детей. В честь другой ипостаси этой богини - Артемиды Кариатийской  - спартанские девушки исполняли сложный танец - с корзинами на голове. Также устраивались состязания в беге между девушками. В древности у лакедемонян имели место человеческие жертвоприношения Артемиде Ортии. Ликург заменил  их ежегодным бичеванием нескольких юношей, кровь которых орошала алтарь в Лимнее. Плутарх пишет, что бичевание было весьма жестоким, и случалось, бичуемые умирали. Однако. согласно спартанским обычаям, они должны были переносить порку молча, со всей возможной сдержанностью.

Афродите лакедемоняне давали различные прозвища, которые с нашей точки зрения были в высшей степени бесстыдны. Так мы знаем об Афродите Перибасо  («уличной бродяжке») и об Афродите Трималитиде (Афродите «с дыркой»).

Из героев в Спарте особо почитались Диоскуры, считавшиеся домашними богами. В каждом доме для них были приготовлены еда и ложе. Часто божественных близнецов изображали в виде змей. Был популярен особый знак Диоскуров – две вертикальных столба, соединенных двумя горизонтальными перекладинами.

Героические почести воздавались Ликургу. По свидетельству древних авторов, в Спарте существовал храм Ликурга, где ему приносили ежегодные жертвоприношения.

Другим почитаемым героем был Гиакинф, сын Амикла, основателя Амикл. В память о его  ужасной смерти  справлялся особый праздник – Гиакинфии.   Афиней приводит его описание: «Спартанцы праздновали священный праздник Гиакинфий три дня; в знак печали о смерти Гиакинфа они не возлагали на головы венки, участвуя в застолье, не ставили на стол хлеб, пироги и сладости; они пели пеан богу, ничего не делая сверх того, что обычно совершают при жертвоприношениях; очень скромно приняв пищу, они удалялись». В тот же день приносили надгробную жертву Гиакинфу, гробницу которого показывали под алтарем Аполлона в Амиклах. «Во второй день имели место различные представления и собрания, на которые стоило посмотреть. Вперед выходили мальчики в высоко поднятых хитонах, играли на кифарах и пели в сопровождении флейты, ударяя сразу по всем струнам и пронзительными голосами восхваляя бога в ритме анапеста. Другие в полном вооружении скакали на лошадях на место встречи; затем вперед выходили молодые люди, распевая местные песни: вместе с ними появлялись плясуны, сопровождаемые  аккомпанементом флейт и песен. В плетеных корзинах или в специально украшенных колесницах прибывали девушки; другие девушки, как в хороводе, сводили процессии друг с другом, и весь город пребывал в радостном возбуждении в предвкушении представления. В этот день совершались многочисленные жертвоприношения, и граждане веселились, вовлекая в празднования своих знакомых и даже собственных рабов. Все присутствовали на священном празднике, и казалось, весь город вымер, поскольку все сходились на представление». Что происходило в третий день, об этом никто не упоминает. Возможно, он был посвящен различным гимнастическим играм. В этот же день статую бога облачали в новый хитон, ежегодно приготовляемый спартанскими женщинами. На празднике председательствовали наследственные жрецы Аполлона из влиятельного рода Эгеидов (фиванского по своему происхождению). 

Другим знаменитым празднеством лакедемонян были Гимнопедии –  хоровые пляски обнаженных юношей в честь Аполлона Пифаея, проводившийся ежегодно, начиная с 670 г. до Р.Х. По словам Павсания, этот праздник был любим больше, чем какой-либо другой. Он настолько высоко почитался спартанцами, что даже самые печальные события не могли служить оправданием отсутствия на этом празднике. Проходил праздник в месяце гекатомбее (июль-август) и состоял главным образом в военных плясках: хоры красивейших мальчиков и лучших мужей, без всякой одежды, намазавшись маслом, плясали и пели песни Фалета, Алкмана, а также пеаны Дионисодора. Это происходило в Спарте, на рынке, подле статуи Аполлона Пифийского и Артемиды. В память сражения при Фирее (550 г. до Р.Х.) начальники хоров носили на головах венки из пальмовых листьев, называемых фирейскими. Слава храбрых воинов, павших в этот день, воспевалась с мимическими представлениями сражений. Начало пляски было тихо и мерно: плясавшие изображали движением рук и ног различные гимнастические игры (борьбу, панкратий); затем следовала торжественная пирриха, которая заканчивалась самыми живыми, быстрыми, изящными движениями. Все это требовало большого напряжения сил и долговременных упражнений. Телесная красота, стройность и ловкость движений молодых людей представляли прекрасное зрелище, на которое стекалось множество зрителей. В эти дни Спарта была наполнена гостями из других полисов. В последний день гимнопедий выступал хор мужей.

Наконец, Лаконика была знаменита своими Карнейскими празднествами (в честь Аполлона Карнейского и прорицателя Карна из Акарнании) – ежегодными выступлениями танцоров и певцов, имитирующих военные тренировки. Каждый из участников выступал от своей фратрии (всего было представлено 27 фратрий).  Праздник  начинался в седьмой день месяца карнейос (августа) и продолжался девять дней. По свидетельству Афинея, он  представлял собой полную картину лагерной жизни. На девяти площадках в городе ставились палатки или шалаши, называемые скиядами, в каждой их которых помещалось по девять человек, обедавших вместе и совершавших все действия по команде. Главный жрец, распоряжавшийся священными обрядами, назывался агитом. Он имел из каждого спартанской филы по пяти служителей, именуемых карнеатидами, которые исполняли обязанности четыре года и в продолжении этого времени не могли вступать в брак. Бегание происходило следующим образом. Один из молодых людей выступал вперед, желал благополучия государству и потом убегал. Несколько других, называемых стафилодрамами, преследовали его, и если догоняли, это считалось хорошим предзнаменованием, потому что уходивший изображал осенний сбор плодов; таким образом надеялись, что государство будет иметь изобилие плодов. На Карнейских  празднествах устраивались также музыкальные состязания, в которых принимали участие лучшие артисты со всей Эллады.
 
Из других характерных явлений религиозной жизни Спарты упоминают соревнование девичьих хоров в шествиях на женских праздниках. При этом исполнялись парфении – специальные песни для хора девушек. Основателем и лучшим мастером жанра парфениев считался  Алкман (630 г. до Р.Х.) – грек из лидийских Сард. В качестве раба он был привезен в Спарту, где вырос в доме Агесида, был отпущен на волю и даже, кажется, приобрел гражданство.

                22. Брак и семья

Все греческие авторы (и многие из них с осуждением)  говорят о необычайной для Древней Греции свободе, которой пользовались спартанские женщины и девушки. При этом в Спарте  попирались и как бы демонстративно игнорировались обычные в других полисах представления о благопристойности и стыдливости. Уже сама внешность спартанских девушек казалась вызывающей. Обычно они не носили ничего, кроме короткого шерстяного хитона без рукавов, который доходил до колен и сбоку имел высокий разрез, так что при ходьбе было видно бедро; зимой девицы накидывали поверх хитона короткий плащ. В гимнасиях и при исполнении упражнений спартанские девушки скидывали с себя и эту единственную одежду, оставаясь обнаженными (или снимали хитон с одного плеча, обнажая грудь, и подпоясывались повыше). Согласно установлениям Ликурга, они, как и юноши, должны были являться во время торжественных процессий без платья, плясать и петь на некоторых праздниках обнаженными в присутствии и на виду у молодых людей. Подтверждением того, что спартанцы совершенно спокойно, без всякого осуждения относились к наготе, служат архаические  бронзовые статуэтки лаконского производства. Они изображают девушек либо одетых в короткие хитоны, либо совершенно обнаженными.

Если в Афинах девушки проводили свою жизнь дома взаперти за каким-нибудь рукоделием и всегда находились под строгим надзором родителей, то в Спарте они могли без помех перемещаться по городу, участвовать в соревнованиях и охотиться. Непринужденное  общение между девушками и юношами естественно приводило к тому, что между ними завязывались любовные отношения. Однако, допустив с одной стороны подобную свободу нравов, Ликург, с другой стороны, стеснил и ограничил брачную жизнь. Юноши в Спарте считались призванными на военную службу и фактически не имели ни своего дома, ни своего личного времени. Только после 30 лет спартанцы покидали казармы и получали право на частную жизнь. Тогда они могли заводить свой дом и семью. Все это привело к тому, что среди спартанской молодежи сложился весьма своеобразный институт «полулегального брака».

 Поскольку нельзя было устроить официальную свадьбу,  невест (как правило, по взаимному соглашению) брали уводом. Похищенную, пишет Плутарх, принимала так называемая подружка, коротко стригла ей волосы и, нарядив в мужской плащ, обув на ноги сандалии, укладывала одну в темной комнате на подстилке из листьев. Жених, не пьяный, не размякший, но трезвый и как всегда пообедавший за общим столом, входил, распускал ей пояс и, взявши на руки, переносил на ложе. Пробыв с нею недолгое время, он скромно удалялся, чтобы по обыкновению лечь спать вместе с прочими юношами. И впредь он поступал не иначе, проводя день и отдыхая среди сверстников, а к молодой жене наведываясь тайно, с опаской, как бы кто-нибудь в доме его не увидел. Со своей стороны и женщина прилагала усилия к тому, чтобы они могли сходиться, улучив минуту, никем не замеченные. Так тянулось довольно долго: у иных уже дети рождались, а муж все еще не видел жены при дневном свете. Такая связь, продолжает Плутарх, была упражнением в воздержности и в здравомыслии — тело благодаря ей всегда испытывало готовность к соитию, страсть оставалась новой и свежей, не пресыщенной и не ослабленной беспрепятственными встречами; молодые люди всякий раз оставляли друг в друге какую-то искру вожделения.

Плутарх был склонен идеализировать спартанские обычаи, но другие авторы, например, Аристотель, не были так ослеплены. Они пишут, что свобода, которой искони пользовались спартанские женщины, не пошла им на пользу, сделала их распущенными и легкодоступными. Этому способствовала также их экономическая независимость. После Пелопоннесской войны, во время которой погибло много мужчин, большое число земельных наделов (клеров) перешло в руки овдовевших женщин. Вследствие этого они приобрели в Спарте чрезвычайное (и, по мнению Аристотеля, совершенно недопустимое) влияние. Часто бывало и так, что единственной наследницей клера оказывалась незамужняя девушка. Если отец не успел обручить её,  она становилась женой ближайшего родственника. Если же по этому делу выходил спор, выбор мужа принадлежал царям.

Некоторые авторы (в частности, Аристофан в своих комедиях) говорят о «мужеподобии» спартанок.  Действительно, под  тотальным влиянием мужской этики они были вынуждены формировать свои сообщества  по мужскому типу, имитируя их систему воспитания, включая обряды инициации и культовые церемонии. Не только девушки, но и женщины постоянно посещали палестру. Лучшей считалась преуспевшая  в физических упражнениях.

Брачные отношения рассматривались в Спарте как своего рода государственная повинность. Их главной целью было воспроизводство граждан-воинов. На это намекала, между прочим, и сама обстановка родов (женщины рожали, лежа на щитах). С самого рождения ребенок принадлежал не матери, а государству. Решение о его дальнейшей судьбе (жить ему или не жить) принимали старейшины в лесхе.

Тот же грубоватый, казарменный рационализм виден и во многом другом. Ликург, как известно, осуждал ревность, считал, что спартанцы даже в интимных отношениях должны помнить о нуждах государства.  Так муж молодой жены, если у него был на примете порядочный и красивый юноша, мог ввести его в свою опочивальню, а родившегося от его семени ребенка признать своим. Главным было получить здоровое и крепкое потомство!
Бедность и недостаток внешних данных не должны были служить препятствием к браку. В Спарте существовал обычай закрывать в темной комнате  неженатых юношей и незамужних девушек; и каждый молодой человек обязан был взять  в жены без приданного  ту девушку, которую ухватил в темноте.   

Полибий пишет о другом, весьма распространенном среди лакедемонян обычае, в силу которого трое-четверо мужчин (а то и больше, если они братья) имели одну жену, и дети их были общие. Похвальным и обычным почиталось, когда какой-либо гражданин, произведши достаточное количество детей от своей жены, предоставлял ее кому-нибудь из друзей.

В Спарте было принято усыновлять чужих детей. В том числе и по экономическим причинам. Поскольку клеры не дробились и целиком передавались старшим сыновьям,   часто единственным механизмом получения земельного участка для младших сыновей было усыновление их семьями, где не было наследников-мужчин. Условием подобного усыновления могла быть женитьба на дочери владельца клера.

                23. Однополая любовь

Полноправные граждане  могли быть рождены только в браке полноправных граждан. Поэтому холостая жизнь в Спарте однозначно осуждалась. Как обычаи государства, так и его законы принуждали неженатых мужчин к вступлению в брак. Ликург, пишет Плутарх,  установил своего рода позорное наказание для холостяков: их не пускали на гимнопедии, зимою, по приказу властей, они должны были нагими обойти вокруг площади, распевая песню, сочиненную им в укор (в песне говорилось, что они терпят справедливое возмездие за неповиновение законам), и, наконец, они были лишены тех почестей и уважения, какие молодежь оказывала старшим. Вот почему, продолжает наш автор,  никто не осудил дерзости, которую пришлось выслушать даже такому прославленному человеку, как полководец Деркиллид. Какой-то юноша не уступил ему места и сказал так: «Ты не родил сына, который бы в свое время уступил место мне».

Однако, не смотря на подобные поношения, значительная часть спартиатов не спешила отягощать себя узами брака. Как и в любом военизированном обществе с сильно развитой половой сегрегацией массовые гомосексуальные связи считались здесь обычным явлением. Особенно процветала в Спарте педерастия –  тесная дружба между мальчиками и мужчинами. Каждый мужчина  выбирал себе юного партнера в качестве возлюбленного. Подобные любовные отношения не считались у спартанцев предосудительными.  Более того, юношу порицали, если он не мог найти себе друга или любовника. Считалось, что крепкая любовная связь между воинами есть та сила, которая поддерживает государство. Оба, и мужчина, и мальчик, стремились насколько возможно развивать в себе качества мужской добродетели.  Старший отвечал за поведение младшего и должен был во всем служить ему примером. Любовники всеми силами помогали друг другу на гимнастических состязаниях, в народном собрании и в сражении.

Женщины вели себя точно так же. Плутарх пишет, что у спартанцев допускалась такая свобода в любви, что даже достойные и благородные женщины любили молодых девушек.

                24. Воспитание  и образование молодежи

Воспитание детей считалось в Спарте государственным делом, и поэтому оно было отдано в ведение особому магистрату – педоному. Педоному подчинялась коллегия из пяти бидиеев, ведавшая организацией состязаний юношей  и наблюдавшая за их гимнастическими упражнениями. При бидиеях состояли особые лица, осуществлявшие наказание детей – мастигофоры.

Едва мальчику исполнялось семь лет, педоном приписывал его к группе (иле или агеле) одноготков. Здесь старший группы (иларх), более взрослый товарищ и одновременно учитель, руководил детьми на занятиях гимнастикой. Агелы были полностью свободны от сословных различий; по словам Аристотеля, «дети богатых живут  в той же обстановке, что и дети бедных, и получают такое же воспитание, какое могут получать дети бедных». Из нескольких небольших групп составлялась одна большая, которую  спартанцы называли стадом (буа). Буагоры, командовавшие буа, назначались из умнейших и храбрейших 19-летних юношей.

Постепенно взрослея, юные спартанцы последовательно именовались сидевнами (в 13-15 лет), меллиренами (в 16-18 лет), иренами (в 19 лет) и, наконец, сфереями (так называли юношей, зачисляемых в число взрослых мужчин).

Плутарх пишет, что условия, в которых жили спартанские мальчики, с каждым годом становились жестче. В двенадцать лет мальчики должны  были обходиться без хитона, получая раз в год по гиматию.  Бани и умащения были  им мало знакомы. За весь год они лишь несколько дней пользовались этим благом (вместо этого предписывались ежедневные купания в холодных водах Эврота). Спали мальчики вместе, по илам и отрядам, на подстилках, которые сами себе приготовляли, ломая голыми руками метелки тростника на берегу Эврота. Кормили детей весьма скудно, чтобы, перенося лишения, они сами, волей-неволей, понаторели в дерзости и хитрости. Один раз в десять дней мальчики и юноши появлялись без одежды перед правителями города, которые осматривали атлетов и оценивали результаты тренировок.

В 20 лет сфереи становились полноправными гражданами, но, не смотря на это, вплоть до 30 лет (пока продолжалась их служба государству) они оставались под контролем педонома.

Девушки, подобно юношам,  были разбиты на агелы и илы. Они также имели свои гимнасии, где занимались беганьем, прыганьем, борьбой, метанием. Во время атлетических и музыкальных состязаний, обычно сопутствующих религиозным празднествам, илы девушек вступали в борьбу друг с другом, как соревнующиеся за первенство «команды».

Вся образовательная и воспитательная система в Спарте была направлена исключительно на формирование военных навыков. Гуманитарный  цикл занимал в их образовании минимальный объем. Фактически оно ограничивалось изучением Гомера и спартанских поэтов-патриотов, главным из которых считался Тиртей. Поэзия вообще играла огромную роль   в создании и закреплении в общественном сознании необходимых норм поведения. Кроме того, мальчики обучались чтению и письму. Большего от них не требовалось. Ведь в Спарте не было своей интеллигенции. Письменная культура  рассматривалась здесь как нечто неуместное и даже опасное. Изучение музыки, напротив, поощрялось; мальчиков обучали хоровому пению и обращению с такими музыкальными инструментами как четырехструнная кифара (форминга) и флейта. Это было связано с тем, что музыкальные инструменты являлись в древности неотъемлемым аксессуаром любого войска. Ритмическая, однообразная музыка сопровождала каждое действие, каждое событие и помогала объединиться в общем порыве. Даже во время сражения в рядах спартанцев находились авлеты, игравшие ном и напоминавшие лакедемонянам о доблести их предков.

                25. Военная подготовка

Спартанцы были первые, кто, опираясь на опыт, полученный в сражениях, пришли к определенным выводам и написали об этом книги. Военное дело, которое по всеобщим представлениям зависело от одной только доблести и до известной степени от счастья, они сделали предметом опыта и изучения, сведя к системе дисциплины и тактики. Они же выдвинули учителей военного искусства, которых называли тактиками, чтобы те обучали их молодежь искусству боя и различным приемам владения оружием. Под  руководством буагоров спартанцы   постоянно занимались военными упражнениями - маршами, маневрами, построениями – и обретали благодаря им  отличную выучку - спартанские отряды мгновенно исполняли команду и в сражениях действовали как члены одного тела.

Слаженность действий достигалась хорошо поставленной строевой подготовке. Спартанцы с детства обучались ходить в ногу и делать перестроения. Для проверки боевой готовности периодически устраивались смотры, заканчивающиеся состязаниями. Обучение начинали с того, что новобранцев учили маршировать колонной по одному, следуя за командиром. Все приказы отдавались голосом и выполнялись по сигналу трубы. Когда новобранцы были обучены ходить шеренгой, им показывали, каким образом перестраиваться в ряды различной  длины. Основные приемы отрабатывались на уровне эномотии – небольшого подразделения, численностью в  36 человек. Так, по команде перестроиться в колонну по три, номера с 1 по 12 оставались на месте. Стоящие за ними номера с 13 по 24 и с 25 по 36 двумя колоннами выходили из строя и продвигались вперед. Если каждая колонна разделялась на две, можно было образовать квадрат шесть на шесть. Ряды можно было разомкнуть на два шага или соединить, уменьшив расстояние до шага.

Более крупные подразделения (лохи и моры) учили разворачиваться в боевой строй из походной колонны и  обращать его по команде налево или направо. Учили совершать обходные маневры – например, выдвигать вперед фланги, охватывая строй противника. Происходило это так: по сигналу трубы оба крыла сворачивали строй в походную колонну и начинали двигаться от центрального ядра. На определенном расстоянии они поворачивались и, колонной же, начинали продвигаться вперед, по направлению к противнику. Когда оба крыла заканчивали эту часть маневра и подобно рогам устремлялись вперед, начинал продвигаться и центр колонны. Сравнявшись с противником, атакующие фланги разворачивались внутрь, лицом к врагу, и вступали в бой.

Для того чтобы воспитать в молодежи боевой дух, периодически устраивались бои между различными отрядами. Как это происходило, можно узнать из Павсания: «местность (в Спарте), так называемая «Платановая аллея»… назначено для упражнений эфебов в боях. Оно кругом обведено рвом, наполненным водою, как будто какой-то остров, окруженный морем; пройти сюда можно по двум мостам… Вот что совершается тут эфебами: перед сражением они приносят жертву в Фойбее... Тут каждая половина эфебов приносит Эниалию (богу кровопролития) молодого щенка… На следующий день, незадолго до полдня, они входят по мостам в данное место… Они сражаются здесь, пуская в ход кулаки и ноги, кусаются, выбиваю друг другу глаза… нападают друг на друга толпой и сталкивают друг друга в воду».

                26. Спартанское войско

Все спартанское войско  делилось на шесть мор, находившихся под командованием своих полемархов.  Каждая мора в свою очередь делилась на четыре лоха  (в среднем ок. 280 чел.) под командованием своего лохага; каждый лох – на четыре пентекостии  (ок. 70 чел.) под командованием пентеконтера; каждая пентеконтера – на два эномотия (ок. 35 чел.) под командой эномотарха.

Первый лох каждой моры состоял из воинов младшего возраста (от 20 до 40 лет) и предназначался для активной службы.  Второй лох составляли воины старшего возраста (от 40 до 60 лет). Благодаря присоединению к нему периэков, которые были причислены к шести морам, его численность могла доходить до 500 человек.  В третий лох входили спартанцы старше 60 лет, а в четвертый – моложе 20 лет. Третий и четвертый лохи не были обязаны нести службу за пределами государства. Они составляли немногочисленные гарнизоны в укрепленных пунктах, которые в случае необходимости усиливались периэками и илотами.

В походе обычно участвовало несколько лохов. Например, четыре первых лоха только четырех мор или же все первые лохи шести мор. Очень редко в поход отправлялись первые и вторые лохи всех шести мор – общим числом 12 лохов. Полемарх отправлялся в поход всегда, даже если в нем участвовал только один лох его моры.

В состав первой моры входили  300 лучших гоплитов, составлявших личную гвардию царя.

К каждой море пехоты присоединялась мора конницы, которая разделялась на два улама (по 50 чел.). Собственно конников-спартанцев было мало. Недостаток компенсировался за счет наемников.

Должность полемарха была выборной, причем  эти должностные лица избирались не только в военное, но и мирное время, так как Спарта и в мирное время представляла собой военный лагерь. Полемархам принадлежало верховное наблюдение за общими трапезами спартанцев.

При построении все спартанские командиры (эномархи, пентеконтеры и лохаги) занимали место на правом фланге того подразделения, которым руководили. Самым маленьким подразделением лаконской армии, как уже говорилось, была эномотия (36 человек). При глубине фаланги в 12 рядов каждая эномотия делилась на три ряда и соответственно на шесть полурядов. Лучший воин в каждом ряду и полуряду был его командиром. Все старшие командиры и командиры рядов находились в первой шеренге.

Вне общей структуры лаконского войска оставались скирийцы – особая группа периэков (от имени Скиритиды – северо-западной, дикой горной области Лаконики). Они образовывали в войске лакедемонян отдельный отряд легкой пехоты, служивший в лагере, главным образом на передовых постах, а во время похода исполнявший авангардную и арьергардную службу; в сражениях скирийцы всегда занимали определенную позицию на левом фланге.

Важную роль в заграничных походах лакедемонян  играли отряды союзников. Для вербовки их контингентов спартанское государство направляло в союзные города особых чиновников -  ксенагов (по одному в каждый город). Они же предводительствовали союзными контингентами во время боя совместно с местными офицерами, координируя их действия.

Спартанцы не имели своего флота (даже в период  наивысшего могущества собственный флот Спарты не превышал двух-трех десятков кораблей). Тем не менее, со времен персидских войн им приходилось командовать весьма значительными морскими силами, состоявшими из кораблей союзников. Обычно над спартанской армией начальствовали цари; но так как один из царей должен был стоять во главе сухопутного войска, а, по традиции, оба царя не выступали одновременно из Спарты, во главе флота находился наварх - выборное лицо, избираемое народным собранием на один год. Навархи, как и все без исключения спартанские магистраты, подчинялись эфорам. В случае гибели наварха командование переходило к его помощнику и заместителю эпистолею.

                27. Спартанцы в походе

Все зачисленные в армию обязаны были являться на службу со своим вооружением и продовольствием. Содержание за счет государства полагалось  только для царя и его свиты. В случае объявления мобилизации каждый призванный спартиат должен был иметь припасов на 20 дней, как для себя, так и для сопровождавшего его оруженосца-илота. Основу рациона составлял ячмень, которого на двоих на 20 дней требовалось около 50 л. Кроме ячменя воины брали сыр, лук, соленое мясо и небольшое количество вина. Носили пищу в заплечном мешке. Ячмень обычно мололи заранее. Помимо провианта воинам приходилось нести постельные принадлежности (их иногда прикрепляли для переноски прямо к щиту), а также некоторое количество одежды.  Точно также мобилизовывались вспомогательные части. Каждой повозке полагалось иметь лопату и мотыгу, а на каждое вьючное животное приходился топор и серп. Среди сопровождавших армию ремесленников числились кузнецы, плотники, кожевники из периэков – все призывного возраста.

При выступлении в поход царь приносил жертву Зевсу-Предводителю. К жертвоприношению всегда приступали в сумерках, как бы желая предвосхитить  благоволение богов. При жертве присутствовали полемархи, лохаги, пентеконтеры, начальники наемников, заведующие обозом. Присутствовали также два участвоваших в походе эфора, которые без приглашения царя не вмешивались в дела, но внимательно следили за всем происходящим.

Предметом особого внимания спартанцев было соблюдение секретности.  Когда какой-либо спартанский военачальник или вообще магистрат отправлялся на службу заграницу, ему давался с собой деревянный жезл с винтовой нарезкой, называвшейся «скиталой». Такой же экземпляр скиталы оставался на родине. Если заграничному представителю нужно было передать важное секретное поручение, на оставшуюся на родине скиталу по нарезке навертывалась полоса кожи и затем на ней писали вдоль скиталы. Затем ремень снимали, написанное на нем мог прочесть только адресат, снова навернув ремень тем же способом на свою скиталу.

Когда войско достигало границы государства, здесь приносили жертвы (диабатерии) Зевсу и Афине. При совершении обоих жертвоприношений жрецы совершали гадания по внутренностям жертвенных животных. Особый «огненосец» при втором жертвоприношении зажигал с жертвенника священный огонь, который поддерживался в течение всего похода.

Все  лохи, выступившие в поход, образовывали единый строй - фалангу. В походном построении каждый солдат имел по 6 греческих футов свободного пространства, считая расстояние от копья одного солдата до копья его соседа и от груди переднего до груди за ним стоящего. В сомкнутом (боевом) построении это пространство сокращалось до  4 футов. Непосредственно перед боем ряды смыкались, так что  щит одного солдата касался щита другого.

В походном строю лохи двигались один за другим. Впереди основных сил шла конница и скириты (лучники). Ночью вперед выступала тяжеловооруженная пехота. Для перевозки припасов, снарядов, сосудов, палаток и другого снаряжения требовалось много упряжного и вьючного скота, повозок и прислуги. В обозе ехали слуги и щитоносцы тяжелой пехоты. Они заботились о провианте, помогали носить щиты и другое снаряжение. Кроме того, в обозе находился убойный скот, для которого также везли запас корма. Вся эта толпа распадалась на несколько отрядов и находилась под управлением особых начальников. Обоз двигался вместе с отдельными частями войска, то спереди от него, то посередине.

Лакедемоняне  продвигалось вперед с пением маршевых песен  – их мелодии игрались на авлосе, а слова более речетатировались, нежели пелись; ритм отбивался ногами гоплитов.

Приказы на марше подавались не трубой, а рогом. Сигналы эти большей частью касались разбивки лагеря, движения вперед и остановке на отдых. Однако команда «подъем» подавалась утром при помощи трубы. Если армии нужно было пройти по ущелью, то вся она делилась на две колонны, а обоз размещался между ними, чтобы защитить его от возможного нападения. Причем каждая мора сопровождала свое собственное имущество. Каждый лох становился так, чтобы люди могли двигаться в один ряд там, где дорога была узкой, и перестраиваться в колонну по несколько человек там, где местность становилась достаточно открытой. Сзади часть воинов, построившись фалангой, охраняла вход в ущелье. Когда войско останавливалось на дневку или ночевку, на господствующие высоты отправлялись конные разъезды.

Лагерь спартанцев имел форму правильного круга, и каждая мора имела в нем свое определенное место. Там она разбивала свои палатки, оставляя перед ними довольно обширную свободную площадь для упражнений. Рядом с царем в государственной палатке располагались полемархи и остальная свита, в которую входили гадатели, лекари, музыканты и др. Никто не смел покинуть лагерь без веской причины. Каждый день утром в лагере проводились военные упражнения. За ними следовали завтрак и смена караулов. Остальную часть дня проводили в отдыхе и забавах. Вечером обедали, потом совершали молитвы. Всеми внутренними делами в лагере заведовал первый полемарх. Он давал пароли и распоряжения. Обучение, пайки, вооружение - все находилось в его ведении.

Часто в лагере устраивались песенные соревнования –  каждый спартанец должен был пропеть отрывок из Тиртея. Командир был судьей и врусал в качестве награды победителю лишнюю порцию мяса. 

                28. Спартанцы в бою

В преддверии битвы спартанцы полировали щиты, готовили оружие и расчесывали свои длинные волосы. В день битвы воины увенчивали себя венками, а затем царь под звуки флейты непосредственно перед лицом противника приносил в жертву козу (по одним свидетельствам, Артемиде-Агротере, по другим – музам). Гадатели изучали знамения и давали царю совет, следует ли тому начинать битву. Если все благоприятствовало сражению, спартанцы шли завтракать, а затем, все еще украшенные венками, занимали свое место в фаланге. Царь отдавал приказы полемархам, а те передавали их своим лохаргам. (В спартанском войске приказания военачальника не передавались звуками трубы или поднятием сигнала, что могли бы легко заметить враги; каждый воин устно передавал команду своему соседу, и таким образом она обходила все войско).

Когда все распоряжения были переданы, командиры занимали  свои обычные места в первой шеренге фаланги – каждый на правом фланге подчиненной ему единицы. Там они ожидали команды к наступлению, которую подавали сигналом трубы. Затем  царь передавал по рядам боевой клич, он прокатывался по шеренгам от воина к воину и возвращался к правителю. Царь запевал «Касторову песнь». Звучали трубы, играли флейты, гоплиты выравнивали свои копья и начинали движение вперед, придерживаясь заданного флейтой темпа. Воины наступали, твердо держа строй и не испытывая никакого смятения. На ходу они  затягивали пеан – своего рода призыв  к Аполлону-искупителю, распевный речитатив, служивший пробуждению воинского духа и обретению покровительства демонов-керов. Непосредственно перед столкновением пение стихало, и криком «Алалай!» спартанцы призывали бога кровопролития Эниалия.

Когда  фаланга сближалась с противником, снова раздавались звуки трубы и гоплиты опускали копья в боевую позицию над правым плечом. Теперь они переходили на бег. Затем фаланги с грохотом, происходившим от удара щитами о щиты, сталкивались. Задние ряды напирали на передние и пытались давить всем своим весом на фалангу противника. Когда какой-нибудь воин падал, его место в шеренге занимал следующий в ряду. Когда царь считал, что победа одержана, вновь звучала труба, и раздавался сигнал к отходу.

Павших воинов погребали завернутыми в багряный плащ, с венцами на голове. Тело усыпали оливковыми листьями и предавали земле. 

Захваченная во время войны добыча   считалась достоянием казны. Особые должностные лица - лафирополы – сохраняли ее, а потом продавали с аукциона. 

Греция до ее столкновения с Персией http://www.proza.ru/2013/04/08/386