«В народе говорят: «Пути господни неисповедимы». И это воистину так. Поворотов событий, случаев, зигзагов и неожиданностей на любом жизненном пути, что камешков на морском берегу. И всё почти непредсказуемо и неведомо. Предначертанная судьбой жизненная дорожка то стремительна и пряма, как стрела, то замысловато вьётся подобно ручейку среди холмистой местности, то упрямо, настойчиво рвётся вверх по крутизне, то устремляется в бездну. А порой заводит в такой лабиринт, из которого выбраться невозможно. И всё-таки жизнь при любых обстоятельствах, ситуациях и коллизиях, прекрасна, она неповторима, как дар Божий», - так размышлял о прожитой жизни Валерий.
Жизнь Валерия складывалась не так, как у большинства его деревенских сверстников. Один из немногих, он со своим приятелем поступил в Ярославский технологический институт. Но продержался там только один год. Оказалось, что под родной крышей в деревне в тяжелые времена было уютней, а главное - надёжней. В Ярославле же Валерий с приятелем сняли угол за печкой у бабушки Фени, где стоял стол, за которым днём они занимались, а ночью на нём же спали. Такая жизнь их почти «добила». К тому же, в рацион пареньков входили только чай, хлеб и молоко, которое они привозили раз в неделю из родной деревни в трёхлитровых бидончиках. Субботнего вечера они ждали как Христова Воскресения, чтобы пулей бежать на поезд, на котором ездили домой в деревню «зайцами» на крыше вагона.
Валерию пришлось оставить институт. Но в деревне молодому образованному парню тоже было тоскливо. Самая лучшая работа счетоводом его не привлекала, казалась скучной и неинтересной. По совету колхозного комсомольского секретаря он обратился в райком партии, где ему было предложено пойти в милицию писарем или в газету литсотрудником.
В газете, куда его направили, он прекрасно сдал «экзамен» после того, как съездил в колхоз и написал о том, что он там видел. Главный редактор прочитал его заметку и ничего не сказал, но на работу взял. С этого момента началась его головокружительная карьера. Работал в газете и на радио. Вся его родная деревня замирала у радиоприёмников – больших чёрных круглых тарелок, когда он читал последние новости. Со временем Валерий вырос до главного редактора молодёжной газеты. У него училась молодёжь для того, чтобы покинуть город и затем работать в столице.
Но это будет потом, а пока предстояло учиться самому, чтобы оказаться своим в новом, неведомом для него мире - редакционном.
Небольшое полуподвальное помещение редакции было заставлено так, что яблоку негде было упасть. Перед окнами стояли большие реалы со шрифтами, справа громоздилась чёрная печатная машинка - «бостонка». Слева валялся огромный рулон газетной бумаги. Возле него возвышалась резательная машина. В углу потрескивала печь, около которой сушились сырые дрова. В центре ширился большой стол, который и был рабочим местом Валерия. С другой стороны – стул редактора, постоянно чадящего папиросами «Беломорканал». Слева сидела бухгалтерша, которая иногда любила побаловаться папироской. Справа ответственный секретарь пускал кольца дыма. Под низким потолком, подсвеченный тусклыми лампочками, плавал, зеленея, табачный дым. У Валерия от дыма слезились глаза, першило в горле.
- Ничего, привыкнешь, потерпи чуток, - наставлял редактор. – Я тебе вот что скажу: некурящий журналист, что птица без крыльев. Никотин мыслительную одухотворённость вырабатывает в пишущем человеке.
Прошло полгода. Редакция переехала на новое место. Валерию ежедневно приходилось преодолевать десяток километров на велосипеде. Но лето кончилось. Наступила поздняя осень с постоянной слякотью, грязью и глухой темнотой. А затем пришла зима с холодами и бездорожьем. В поисках нового места работы Валерию пришлось снова обратиться в райком комсомола, где напомнили редактору областной газеты, что нужно растить молодые кадры.
Оказавшись в кабинете главного редактора, Валерий оробел. Под его взглядом он, худенький, маленький, в старомодном пиджачке с дедушкиного плеча, как бы прирос к стулу, готов был раствориться в пространстве квадратной комнаты, от дверного косяка до боковой стены, «занятой» старомодным дерматиновым диваном с круглыми боковыми валиками и высокой спинкой. Редактор сидел у противоположной стены за широким столом. Это был пожилой, вальяжный мужчина в красивом строгом костюме, в белоснежной сорочке и аккуратно завязанном галстуке. Как бы выискивая нужную мысль, редактор дробно постукивал ручкой по мраморной подставке массивного чернильного прибора, а потом спросил:
- Где твой отец работает?
- Нет его, - промямлил чуть слышно Валерий. - На фронте погиб. Мама одна осталась, да братишка маленький. Колей его зовут…
Через несколько лет младший брат Николай на каникулах стал подрабатывать в газете секретарём редактора, принимая по телефону сообщения от журналистов, работавших в округе. Как-то, уже на закате своих лет, он наткнулся на статью одной журналистки в центральной газете и был приятно удивлён:
- А! Жива ещё старушка!
Работа в Ярославле для Валерия отличалась от службы в районной газете. Редактор завершал свой рабочий день лишь тогда, когда дежурная стенографистка заканчивала прослушивать по радиоприёмнику (телетайп в редакции появился позднее) официальную информацию из Москвы, после выключения передатчика в столице. А до этого времени на первой полосе всегда держалось резервное место для возможных срочных материалов. Поэтому газета печаталась почти всегда в утренние часы. Говорили, что по такому распорядку жил и работал Иосиф Виссарионович Сталин. Группа ответственных работников обкома партии так же продолжала работу до официального отбоя.
Некоторые литсотрудники мягко, в шутливой форме, выражали протест и писали записки своему начальству, вроде этой:
« Нехороший же вы, право,
вроде как бы бюрократ:
литсотрудники, как завы,
тоже, может, жрать хотят.
От работы дохнут кони.
Убоясь судьбы такой,
я решил односторонне,
что пора идти домой.
Предстоит ночное бденье, доверяют ещё. Б-р-ы!
До свидания, с почтением, с уваженьем, и пр.…»
Приходилось и Валерию оставаться в редакции до утра, сдавая номер в печать, когда прямо у него на глазах свершалось чудо. Ещё только вчера грязноватые гранки «перелопачивал» ответственный секретарь. А сейчас на столе - пахнущий неповторимым ароматом типографской краски свежий номер газеты, которую любил народ не только потому, что она была интересная, но и хорошо подходила для скручивания цигарок. Как-то раз у одного старика спросили, знает ли он эту газету. Старик поморщил лоб, подёргал себя за бороду, тяжко задумался и прошамкал беззубым ртом:
- Кажись её, едрёна корень, мужики недавно хвалили – для раскурки годится. Бумага мягкая, из неё цигарки хорошие получаются. А вот газета «Правда» - это не то. Бумага лощёная, плотная, закуришь – того и гляди, бороду спалишь. Вспыхивает, стерва…
Много всякого народа повидал Валерий - и простодушных, как старик, хваливший газетную бумагу, и напыщенных, как один из сотрудников редакции, очень смахивавшего на индюка. Валерий взял его на работу, когда уже сам возглавлял редакцию молодёжной газеты. Затем этот парень стал преуспевающим радиорепортёром в Москве. А до переезда в столицу на него заглядывались на ярославских улицах, где он был знаменитой фигурой - всегда подтянутый и элегантно одетый. В те годы стало чувствоваться дыхание Запада во многом, в том числе и в моде. Шляпа, дублёнка, башмаки, галстук – всё иностранное. Новый сотрудник газеты выглядел пижоном в серовато одетой массе редакции. Наверное, из-за пижонства и таскал он с собой громадный импортный кожаный портфель, в котором «томились» несколько несменяемых книг, куда сотрудники газеты и положили завёрнутый в газету полновесный кирпич, предварительно вынув оттуда книги. Посвящённым в «злодейство» пришлось долго ждать реакции «пижона», целых три дня. То-то было весело, когда при стечении газетного люда, поспорив с жертвой, извлекли из портфеля на глазах у всех тяжеленный кирпич.
Немало встречалось чудаков среди журналистской братии. Валерий вспоминал позднее одного, Лёху, имевшего талант журналиста-говорильщика, поэтому чувствовавшего себя везде, как рыба в воде. Внешне он был похож на французского актера Фернанделя, поэтому за глаза его и называли Фернанделем. Но, оказывается, что внешним сходством дело не ограничивалось.
Однажды Валерий с Фернанделем и ещё одним журналистом отправились в командировку в соседний город. Пришли в гостиницу. Как и следовало ожидать, в вестибюле было полно народу, а свободных мест в гостинице нет. У окошечка администратора - табличка, на которой крупными буквами было написано: «Мест нет». Фернандель медленно, как бы отвлечённо, продвинулся к стойке администратора. За ним подошел высокий, невозмутимый, с печатью аристократа на лице его приятель, корреспондент радио.
- Проявите любезность, разрешите один звоночек, – кивая на телефон, громогласно сказал Фернандель.
После некоторого колебания администраторша подвинула телефон, словно загипнотизированная взглядом и улыбкой внезапно появившегося Фернанделя, который стал крутить телефонный диск и вдруг резво, хорошо поставленным голосом, с почтением, но по-свойски, спросил: «Горком партии? Семён Иванович? Вечер добрый. Да, Горохов. Приехали вот. Откуда звоню? Из гостиницы. Как устроились? Да вот только вошли, ещё не успели. Думаю, что всё будет в порядке. Нет, не один, нас трое. Спасибо, но сегодня встретиться не удастся. Мы с вами завтра посидим. Всего доброго…»
Фернандель возвратил телефон, выразительно посмотрел на администраторшу, приятно улыбнулся и протянул, без каких-либо дополнительных слов, как само собой разумеющееся, три паспорта.
Одно дело было сделано. А что касается ужина, как считал Фернандель, здесь проблем не могло быть, но ошибался. Вот, что потом приятели рассказали Валерию, отлучившемуся из гостиницы по личным делам. Они очень проголодались, спустились в ресторан, но их там никто не ждал. Просидев за пустым столиком добрых полчаса, Фернандель, потеряв всякую выдержку, направился в кабинет к директору. И доверительно шепнул ему, что приезжают Гагарин и Терешкова с высоким начальством и не исключено, что остановятся именно в этой гостинице. Дал понять, что он, Фернандель, сопровождающий, а с ним человек, вроде как квартирмейстер. Кончилось тем, что «московских гостей» пригласили на кухню. Там в заповедном уголке их ждал сервированный по первому классу стол с закусками. Повара, официанты в белых передниках и колпаках обслуживали, расточали улыбки и делали всевозможные знаки внимания. Фернандель важно расхаживал, заложив руки за спину, сдержанно благодарил персонал за службу, подсказывая отдельные детали. Ненавязчиво подчёркивал важность своей миссии накануне визита космонавтов и возможность участия местного общепита в предстоящем «государственном» мероприятии.
Ему верили, потому что все были свидетелями, пусть и заочными, события начала освоения космоса. При запуске космического корабля с Юрием Гагариным ликовали и мал, и стар, словом, вся страна. Портрет с его обаятельной улыбкой облетел весь мир.
Накануне вся редакция замерла перед стареньким телевизором, стоявшим в кабинете у редактора. Фотокорреспондент, от волнения сам не свой, устанавливал на треножник свою видавшую виды фронтовую лейку, с которой во время войны он прошёл до Берлина. Дед, как его звали в редакции, пытался ухватить наиболее удачный кадр с маленького дрожащего экрана. Из десятка кадров ему с трудом удавалось «вытянуть» портрет Гагарина, простого русского парня, улыбчивого и очень симпатичного. Следующий номер газеты вышел с этими историческими снимками. Конечно, они были не без изъянов. Но читатели местной газеты смогли увидеть портрет героя, которым восхищалась вся страна. Никто из журналистов тогда не знал, что у деда была фотография Гагарина. Ему случайно повезло её сделать в учебном центре. Но об этом стало известно лишь годы спустя. Глядя на снимки в газете, никто и не мечтал воочию увидеть Гагарина. А для него, объехавшего всю Вселенную, ярославщина стала вторым домом после его родины. Не раз он бывал здесь вместе с Валентиной Терешковой, которая приезжает в свой родной дом и сейчас.
О том, что Валентина была зачислена в космонавты, громогласно не говорили. Знали ли лишь избранные. Один из них и сделал фотографию претендентки на высокую орбиту, предупреждённый хранить её в тайне до поры, до времени. Уверенности в том, что полетит в космос именно она, не было, ведь Валентина, как потом выяснилось, была дублёром. Должна была лететь другая женщина, тоже жительница Ярославля. Но её отстранили от полета в космос, потому что она ждала ребёнка. Терешкова навещала её каждый раз, когда приезжала в Ярославль, до тех пор, пока женщина не начала пить. Видимо, не могла пережить того, что не осуществила свою желанную мечту – полететь в космос.
Портрет новоявленной космонавтки увидели только после совершённого Терешковой полёта. Какой это был портрет! Одухотворённое лицо. Задумчивый, чуть с грустинкой взгляд, устремлённый в небо. Поистине – «Чайка». Этот снимок стал символом и облетел страницы десятков газет и журналов. Через пару недель Валерий в составе делегации отправился в Москву, где беседовал с героиней космоса и фотографировал её. Одну из фотографий, сделанных Валерием, Алина обнаружила в зеленом свертке, в коробке, где раньше были письма Николая. Она долго смотрела, думая, кого ей напоминает эта женщина. Неужели Терешкову? Да, это была она. Потом Алина вспомнила, Николай рассказывал, что у брата есть фотография Терешковой, этой мужественной женщины, совершившей космический полёт, для которой он оказался очень тяжёлым. После приземления Терешковой Королёв сказал:
- При моей жизни ни одной женщины больше в космосе не будет.
На память Алине пришёл один рассказ Валерия. Этот рассказ ей почему-то особенно хорошо запомнился. Рассказчик описывал уголок Ярославля. Тихое место, удивительным образом сохранившееся в самом центре города. В сад, находившийся за домом, совсем не доносился уличный шум, и казалось, что вы не в центре крупного промышленного города, а в деревне. Всех тянуло сюда - и сослуживцев, и многочисленных соседей, и других людей. В это место захаживал и Валерий или просто один, или вместе со своими приятелями, чтобы бутылочку распить и о жизни поговорить, послушать рассказы хозяина дома, бывшего фронтового разведчика, а в мирное время учителя Валентины Терешковой по парашютному спорту. Вот о таких людях, колоритных фигурах, простых, как простодушный старик, пускавший газеты на цигарки, или как бывший военный разведчик, или как первая в мире женщина – космонавт, а так же и о многих других, тех, кто приумножал славу Отечества, писал Валерий в своих небольших рассказах.
2005 год.
Фото Валерия Тихонова, из домашнегоархива.
Валентина Терешкова - 1963 год.