см. http://www.proza.ru/2013/11/14/914
Развязав себе руки подписанием пактов о добрососедстве с Англией и Францией, Гитлер продолжил агрессию на восток и отторг от Литвы в пользу Германии Клайпеду (Мемель).
«Когда я занял Мемель,— засвидетельствовал потом Гитлер,— Чемберлен информировал меня через третьих лиц, что он очень хорошо понимал необходимость осуществления такого шага, хотя публично одобрить такой шаг он не мог».
Захват фашистской Германией Чехословакии и Клайпедской области привел к тому, что Польша оказалась с трех сторон охваченной войсками агрессора.
В ответ на аннексию Клайпеды Советский Союз предпринял дипломатические шаги по сближению с Латвией, Эстонией и Польшей, но они были встречены холодно. Несмотря на обострение отношений с Германией, польское министерство иностранных дел заявило, что Польша не хочет связывать себя какими-либо соглашениями с СССР.
В марте 1939 года, в правительства Англии и Франции, ранее рассчитывающие направить экспансию гитлеровской Германии на Советский Союз, начинают поступать тревожные данные. Они свидетельствовали, что Гитлеровская агрессия на малые страны Центральной и Восточной Европы, в том числе на Польшу, планируется Гитлером, не для нападения на СССР, а как прелюдия к массированной войне на Западе.
Известна телеграмма Галифакса послам во Франции и Бельгии об изменении направления немецкой экспансии: «Гитлер рассматривает вопрос о нападении на западные державы в качестве предварительного шага к последующей акции на Востоке».
21 марта 1939 года Англия, через своих дипломатических представителей, распространила следующий проект декларации Англии, СССР, Франции и Польши, в которой в случае угрозы политической независимости стран-подписантов правительства обязуются немедленно совещаться о предполагаемых мерах сопротивления.
Советское правительство согласилось с проектом декларации и обещало немедленно подписать её, как только и Франция и Польша примут британское предложение и пообещают свои подписи.
В начале апреля 1939 года нарком М. Литвинов беседовал с польским послом В. Гжибовским, предлагая помощь в случае нападения Германии, склоняя к участию в многостороннем договоре по предотвращению агрессии. Посол Польши, ссылаясь на принцип не участия в коллективных договорах, направленных против своих соседей, отказывался.
В этот же день. Польше были предъявлены новые, на этот раз фактически ультимативные, требования Германии о передаче рейху Данцига и экстерриториальной зоны. Зная традиционно антисоветские настроения польской элиты, германский эмиссар, пытаясь «подсластить пилюлю» заявил, что Германия и Польша смогут проводить в будущем единую восточную политику, так как интересы обеих стран по «защите от большевизма» совпадают.
Зондаж немецких дипломатов о возможности получить мирным путём Данцинг в обмен на обязательства Германии учесть интересы Польши в «совместной борьбе с большевизмом» дошел до советского руководства в виде донесение от резидента в Токио Р.Зорге.
В нём говорилось, что от военного атташе Германии в Токио получены сведения, "что после разрешения судетского вопроса следующей проблемой будет польская, но она будет разрешена между Германией и Польшей по-дружески в связи с их совместной войной против СССР".
Хотя меморандумом Польского правительства, германские предложения отклонялись, но в то же время Варшава уклонилась и от участия в декларации, предложенной Англией. Великобритания отозвала свой проект.
Польским решением воспользовался Гитлер, который искал только повода, чтобы «избавиться от германо-польского пакта о ненападении» и получить «по отношению к Польше свободу рук».
Стратегическое продвижение Германии на восток было возможно в двух вариантах: вместе с Польшей, как сателлитом, или разгромив польское государство. Из-за отклонения Польшей германского меморандума, Гитлер остановился на варианте разгрома Польши.
К этому времени гитлеровское верховное главнокомандование издало директиву «О единой подготовке вооруженных сил к войне», приложением к которой был план войны против Польши (план «Вайс»). Добавление Гитлера гласило: «Подготовку следует провести таким образом, чтобы операцию можно было осуществить в любое время, начиная с первого сентября 1939 года.
В связи с нависшей над Польшей угрозой, но, всё ещё надеясь на политику «умиротворения» Гитлера, Великобритания решила «поиграть мускулами». Были заявлены декларации о предоставлении гарантий Польше, Румынии и Финляндии.
В декларации о гарантиях Польше говорилось: «В случае любой акции, которая будет явно угрожать независимости Польши, и которой польское правительство сочтет необходимым оказать сопротивление своими национальными вооруженными силами, правительство Его Величества считает себя обязанным немедленно оказать польскому правительству всю поддержку, которая в его силах»
Вскоре аналогичная декларация была обнародована французским правительством.
Опубликовав декларации, и Великобритания и Франция не исключали варианта «умиротворения» агрессора. Газета «Таймс» писала 1 апреля 1939г.: «Новые заверения не обязывают Великобританию защищать каждую пядь земли территории Польши в нынешних границах. Ключевым словом является не целостность, а независимость». Тем самым, показывая Германии, что на территориальные уступки Великобритания согласна.
В беседе с Литвиновым, английский министр иностранных дел, объяснил отсутствие консультаций с СССР по поводу английских гарантий Польше: «отсутствие консультации с Советским Союзом в данном конкретном случае объясняется отнюдь не нежеланием со стороны английского правительства, а исключительно оппозицией со стороны поляков к участию СССР в какой-либо общей с ними комбинации».
17 апреля 1939 года Советское правительство внесло предложения о заключении Советским Союзом, Великобританией и Францией тройственного договора о взаимопомощи и военной конвенции на основе принципов равенства и взаимности.
Начались длительные консультации, в ходе которых Англия и Франция стремились добиться для себя односторонних преимуществ, а также избежать выдачи гарантий прибалтийским государствам, предусмотренных советским предложением.
28 апреля 1939 года фюрер выступил с внешнеполитической программой в рейхстаге. Он обвинил защитников Версальской системы в разжигании войны, одновременно заявив о расторжении германо-польского пакта о ненападении 1934 г. и англо-германского морского соглашения. Открытой атакой немецких средств массовой информации на Польшу Германия недвусмысленно заявила о своих агрессивных намерениях в отношении этой страны.
Настойчивые попытки Англии и Франции достичь сделки с гитлеровцами на антисоветской основе за счет Польши способствовали тому, что в Берлине возникла уверенность: гарантии западных стран Польше являются фальшивыми.
23 мая 1939 г. Гитлер, излагая план войны против Польши, Гитлер отмечал малую вероятность одновременной схватки с Англией и Францией.
«Странная война» на западном фронте в сентябре 1939 года это подтвердила.
Основываясь на этих предположениях, Гитлер окончательно утвердился в своем намерении напасть на Польшу и произвел стратегическое перераспределение сил. Основные ударные группировки сосредоточивались против Польши, а для Западного фронта предназначалось только слабое прикрытие.
В мае 1939 года германский посол Шуленбург заявил Молотову: «Пора оздоровить отношения между Германией и СССР. При решении польского вопроса русские интересы будут учтены. Англия не может и не хочет оказать помощь СССР, она заставит СССР таскать каштаны из огня».
Насчет намерений Англии Сталин не обманывался, но, обдумав ситуацию, он приказал Молотову не вести политических переговоров с Шуленбургом, а требовать подписания торгового соглашения.
Июнь и июль продолжались трудные консультации об условиях подписания торгового соглашения. Наконец, 22 июля, газета «Правда» опубликовала сообщение о возобновлении переговоров о торговле. Это должно было свидетельствовать, что условия торгового соглашения согласованы.
В течение лета 1939 г. в Лондоне, Париже и Варшаве проходили военные переговоры о практическом осуществлении гарантий, в ходе которых французы взяли на себя обязательство: «как только Германия направит свои главные усилия на Польшу, Франция начнет наступательные действия против Германии всей мощью своих сил ».
В свою очередь англичане обещали немедленно предпринять мощное воздушное наступление против Германии и передать Польше большое количество боевых самолетов.
На самом деле, как это следует из ставших известных после Второй Мировой войны сведений, планы на ведение боевых действий были иными.
Их высказал на заседании английского кабинета 24 мая министр по координации обороны лорд Чэтфилд:
«Если Германия предпримет нападение на Польшу, то французские войска займут оборону на линии Мажино. Но если Бельгия не будет участвовать в войне, то каких-либо действий против линии Зигфрида не предполагается» «Мы же», утверждал лорд Чэтфилд, «сможем осуществить эффективное воздушное наступление в случае... если в войну вступит Бельгия».
Одновременно, по неофициальным каналам продолжались переговоры о возможности мирной договорённости с Германией за счет возвращения Данцига Германии и последующей совместной агрессии Польши и Германии против СССР.
Английский историк Дж. Уилер-Беннет отмечает, что среди правящих кругов Англии «существовала тайная надежда, что если бы удалось повернуть направление германской агрессии на восток, то она израсходовала бы свои силы в русских степях в борьбе, которая истощила бы обе воюющие стороны».
Внешняя политика Советского Союза 30 годов была образцом стремления предотвратить войну и обуздать агрессора.
СССР, вплоть до августа 1939года, выступал самым последовательным и непримиримым противником экспансионистской политики стран «Антикоминтерновского пакта».
Советский Союз предпринимал практические действия по поддержке законного правительства Испании, для отпора фашистам Франко и, поддерживающих мятежников, гитлеровским войскам. Сдерживал боевыми действиями экспансионистские устремления милитаристской Японии. Прилагал максимум усилий для достижения договорённости с правительствами Англии и Франции о взаимной помощи против агрессоров.
В условиях надвигающейся войны, оценив пагубность политики умиротворения Гитлера, значительная часть западной элиты выступала за переговоры с Советским Союзом. Однако, политики, связанные с инициаторами Мюнхенского сговора, не оставляли попыток «умиротворить» Гитлера, организовать очередной «Мюнхен», теперь уже за счёт Польши, чтобы столкнуть в войне Германию и Советский союз.
Тем более что в результате подписания деклараций о ненападении между Германией с одной стороны и Великобританией и Францией с другой, в условиях действующих военных договоров Германии с Польшей и Польши с Румынией, Советский Союз оказался в международной изоляции.
Положение СССР усложнялось непосредственной угрозой агрессии стран, заключивших против него Антикоминтерновский пакт. С запада это были Германия, Италия, Испания, Венгрия, а с востока Япония и Маньчжоу-го. При том, в Испании и в Манчжурии уже были боевые столкновения.
Для предотвращения нападения государств «Оси», Советское руководство предпринимает меры к созданию англо-франко-советского военного союза с реальными военными обязательствами.
2 июня 1939 года Советским Союзом был представлен проект тройственного договора с Великобританией и Францией. Проект содержал обязательства для всех сторон в случае агрессии немедленно оказать помощь, включая военную, другим участникам договора, а также восточноевропейским государствам, граничащим с СССР.
4 июля 1939 года министр иностранных дел Великобритании Э. Галифакс во внешнеполитический комитета парламента вынес на рассмотрение два варианта поведения: срыв переговоров с Советским Союзом или заключение ограниченного пакта.
Обосновывая свою позицию, он сказал: «Наша главная цель в этих переговорах заключается в том, чтобы предотвратить установление Россией каких-либо связей с Германией».
Параллельно, в июле 1939 года в Лондоне проводились переговоры советника Геринга по внешнеполитическим вопросам с внешнеполитическим советником Чемберлена, целью которых было достижения «широчайшей англо-германской договоренности».
По мнению современных западных историков, советник Геринга не имел мандата вести переговоры. Сопоставление фактов подтверждает, что переговоры в Лондоне велись германской стороной с единственной целью не допустить заключения соглашения между Великобританией и СССР, а с английской стороны - были намерением показать готовность Великобритании договориться с Гитлером и не мешать его экспансионистским планам в Восточной Европе и СССР.
Советское правительство понимало сущность политики нацистской Германи, заявленной в книге Гитлера «Моя борьба», где историческая Россия представлялась как «пространство для территориальной экспансии, государственным ядром которого некогда были германские элементы, вытесненные или уничтоженные евреями в ходе большевистской революции».
Если в Великобритании и в других англосаксонских и романских странах, проживают, по мнению Гитлера, расово дружественные народы, то Российские просторы населены расово неполноценными людьми и борьба с ними за жизненное пространство может быть только войной на уничтожение.
В июне 1939 года, националистические, полуфашистские правительства Эстонии, Латвии и Финляндии заявили, что отвергают любую гарантию, данную без их просьбы. Её они будут рассматривать как акт агрессии. После чего поспешили заключить пакты о ненападении с Германией. При этом, Германия не только обещала не нападать на прибалтийские страны, но и гарантировала помощь в случае агрессии СССР.
Высокопоставленные немецкие военные посетили балтийские страны и вели там переговоры о военном сотрудничестве. По сообщению германского посланника в Таллинне, начальник штаба эстонской армии заявлял ему: «Эстония может содействовать Германии в установлении контроля над Балтийским морем, в том числе в минировании Финского залива против советских военных кораблей».
При таком положении вещей, любые договорённости с гитлеровской Германией, могли быть, исключительно, ситуационными и временными. Поэтому, решение о переговорах с западными державами было вполне естественным продолжением последовательного антифашистского курса Советского государства на создание системы коллективной безопасности, в целях пресечение фашистской экспансии.
Принципиально иными были цели правительств Англии и Франции. В одном из установочных документов, разработанных английским правительством летом 1939 г., говорилось, что в случае начала войны с Германией, самое главное - втянуть в нее Советский Союз.
Переговорами с Советским Союзом они хотели, прежде всего, напугать Гитлера войной на два фронта, надеясь, что эта опасность позволит им «умиротворить» Германию очередным «Мюнхеном», теперь уже за счет Польши.
К 10 июля тройственные политические переговоры зашли в тупик. Камнем преткновения, было нежелание Польши пропускать советские войска через свою территорию в случае начала войны и не согласованность понятия «косвенная агрессия», которая могла быть основанием для объявления войны.
23 июля советской стороной было предложено начать переговоры военных миссий в Москве, не дожидаясь достижения политического соглашения. 25 июля английская, а 26 июля французская стороны ответили согласием.
Несмотря на ведение переговоров с Советским Союзом, Англия продолжала строить планы заключения военно-политического соглашения с гитлеровской Германией.
3 августа 1939 года советник Чемберлена изложил английские планы германскому послу в Лондоне. Они предусматривали:
заключение англо-германского соглашения об отказе от применения силы;
опубликование заявления о невмешательстве Германии в дела Британской империи и Англии — в дела «Великой Германии»; пересмотр положений Версальского договора о колониях и подмандатных территориях.
Чемберлен надеялся использовать переговоры с СССР лишь как средство давления на Гитлера, для чего всемерно их затягивал. Английская и французская миссии отправились в Москву лишь 5 августа, выбрав при этом самый продолжительный способ передвижения — морем до Ленинграда и далее поездом.
Руководителем военной делегации Советского Союза на переговорах был назначен К.Ворошилов, которому И. Сталин дал подробную инструкцию: «Прежде всего, выложить свои полномочия о ведении переговоров с англо-французской военной делегацией о подписании военной конвенции, а потом спросить руководителей английской и французской делегаций, есть ли у них полномочия от своих правительств на подписание военной конвенции с СССР.
Если не окажется у них полномочий на подписание конвенции, выразить удивление, развести руками и «почтительно» спросить, для каких целей направило их правительство в СССР.
Если они ответят, что они направлены для переговоров и для подготовки дела подписания военной конвенции, то спросить их, есть ли у них какой-либо план обороны будущих союзников, то есть Франции, Англии, СССР против агрессии со стороны блока агрессоров в Европе».
Судя по тексту инструкции, руководитель Советского государства не испытывал иллюзий на счёт готовности военных делегаций Англии и Франции вести реальные переговоры, а не изображать их видимость.
Действительно, у прибывших на переговоры делегаций не было ни полномочий на заключение военной конвенции, ни конкретных планов совместной обороны против агрессии.
В начале августа, узнав о попытках заключения тройственного соглашения, министр иностранных дел Риббентроп, через Временного поверенного в делах СССР в Германии Г. А. Астахова, начал зондировать возможность заключить договор с Советским Союзом.
7 августа в Москву пришло донесение советской разведки: «Начиная с 20 августа, следует считаться с началом военной акции против Польши».
Как подтверждение справедливости этого донесения, пришла информация от поверенного в делах СССР в Германии Астахова, министру иностранных дел СССР, что Германия готова, в условиях отсутствия англо-франко-советского военно-политического соглашения, заключить с СССР договор о ненападении.
10 августа министр обороны доложил И.Сталину, что в Монголии, в районе реки Халхин-Гол, японцы сосредоточили для генерального наступления войска под командованием генерала Камацубары. Угроза войны на два фронта с Японией и Германией, которая, конечно же, в ближайший месяц разгромит Польшу и выйдет на границы с СССР, становилась грозной реальностью
11 августа 1939 года Астахов получил ответ Молотова на запрос Риббентопа о возможности заключения соглашения о ненападении между СССР и Германией. В телеграмме говорилось, что политические переговоры «требуют подготовки и некоторых переходных ступеней от торгово-кредитного соглашения к другим вопросам. Вести переговоры по этим вопросам предпочитаем в Москве».
В этот же день прибыла, наконец, военная делегация Великобритании и Франции. На запрос руководителя нашей делегации французский генерал Думенк представил письменные полномочия вести переговоры, но полномочий на заключение военной конвенции у него не было. У английского адмирала Дракса, не было письменных полномочий даже на ведение переговоров. На вопрос о конкретных планах совместной обороны они ответили, что по соображениям секретности, вплоть до заключения конвенции они их изложить не могут.
Когда началось обсуждение вопросов о проходе советских войск через Польшу или Румынию, в случае объявления войны Германией западным странам, то выяснилось, что имеющиеся противоречия так и не устранены.
Они не смогли убедить Польшу пропустить через их территорию советские войска. На попытку прохода через свою территорию Польша будет реагировать объявлением войны.
Советское руководство опасалось, что, не подписание военной конвенции, вызванное отсутствием мандатов у западных партнёров, неизбежное и скорое поражение Польши, подтолкнет Гитлера, вышедшего своими войсками на границы СССР, к агрессии против Союза.
В этой ситуации, для Советского правительства, осведомлённого, к тому же, о Лондонских переговорах между Англией и Германией, политические переговоры с Германией, становились единственной разумной альтернативой избежать войны на два фронта.
15 августа посол Германии зачитал Молотову послание министра иностранных дел Риббентропа, в котором тот выражал готовность лично приехать в Москву для «выяснения германо-русских отношений». В ответ Молотов выдвинул предложение о заключении полноценного пакта, вместо озвученной Шуленбургом совместной декларации о неприменении силы друг против друга.
Через два дня Шуленбург передал Молотову ответ о готовности заключить пакт на 25 лет, причем как можно скорее, ввиду могущей возникнуть в ближайшие дни войны с Польшей.
К этому времени военные переговоры между СССР, Великобританией и Францией окончательно зашли в тупик. Сталин это отлично понимал. Известна записка, переданная К. Е. Ворошилову через секретаря Сталина Поскребышева: «Клим, Коба сказал, чтобы ты сворачивал шарманку».
17 августа из Москвы без конкретных результатов уехали военные делегации Англии и Франции. http://militera.lib.ru/research/bezymensky3/15.html
18августа Германия и СССР согласовывали по дипломатическим каналам текст торгового договора, на котором настаивал Молотов, а
19 августа был готов и проект политического соглашения между двумя странами. Его текст был отправлен Гитлеру и Риббентропу.
20 августа Гитлер направил Сталину личную телеграмму:
«Я еще раз предлагаю принять моего министра иностранных дел во вторник, 22 августа, самое позднее – в среду, 23 августа. Имперский министр иностранных дел имеет полномочия на составление и подписание как пакта о ненападении, так и протокола. Я буду рад получить Ваш скорый ответ».
21 августа пришёл ответ Сталина с согласием принять Риббентропа для заключения договора о ненападении 23-го августа.
Повлиять на соглашения СССР с Германией западные дипломаты были уже не в состоянии. Чему свидетельством была неудачная попытка министра иностранных дел Франции Ж. Бонне надавить, через посла в Варшаве, на маршала Рыдза-Смиглого, дабы получить, «хотя бы молчаливое обещание впустить русские войска в том только случае, если Россия поддержит Польшу против германской агрессии».
Безуспешной оказалась и «миротворческая» попытка премьер-министра Великобритании Н. Чемберлена, направившегося в ночь на 22 августа послание Гитлеру с предложением нового Мюнхена за счет Польши.
По прибытию в Москву Риббентропа, был подписан договор о ненападении следующего содержания:
Статья I. Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами.
Статья II. В случае если одна из Договаривающихся Сторон окажется объектом военных действий со стороны третьей державы, другая Договаривающаяся Сторона не будет поддерживать ни в какой форме эту державу.
Статья III. Правительства обеих Договаривающихся Сторон останутся в будущем в контакте друг с другом для консультации, чтобы информировать друг друга о вопросах, затрагивающих их общие интересы.
Статья IV. Ни одна из Договаривающихся Сторон не будет участвовать в какой-нибудь группировке держав, которая прямо или косвенно направлена против другой стороны.
Статья V,VI и VII были техническими, определяющими срок действия, порядок ратификации договора и способ разрешения споров.
Договор имел «секретный дополнительный протокол» о разграничении «сфер влияния» в Восточной и Юго-Восточной Европе. Предусматривалось, что в случае войны Германии с Польшей немецкие войска могут продвинуться до так называемой «линии Керзона», определённой после Первой мировой войны, как восточная граница Польского государства. Западная Украина, Западная Белоруссия, а также Финляндия, Эстония, Латвия и Бессарабия признавались «сферой влияния» СССР.
Таким образом, в «сферу влияния» Советского Союза входили, в основном, государственные образования, отторгнутые от бывшей Российской империи в ходе первой мировой войны, (лимитрофы), советская власть на территории которых была свергнута в ходе гражданской войны, как правило, с помощью чужеземных войск.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/11/23/1144