После полетов у Эльзы Феоктистов чувствовал… Не передать словами, что он чувствовал, словно кто-то залез ему в подсознание и все промыл. И все фантомные боли исчезли, и психика его была чиста и нежна, и тело все заново родилось, ничего и нигде не кололо, не ныло, глаза блестели, зубы сверкали и сам Феоктистов хохотал. Вот так беспричинно смеялся, сходя по лестнице и увидел ошарашенные глаза юной леди, но при этом леди явно не сочла его за идиота и… улыбнулась, она как самка чувствовала сексуальные флюиды, которые исходили от абсолютно здорового самца. Если бы дело было в саване, она бы ему тут же отдалась, чтобы родилось такое вот здоровое и веселое потомства.
Так что же произошло у Эльзы? Феоктистов прекрасно отдавал себе отчет в том, что он реально там не летал. Что это был какой-то гипноз или что-то в этом роде, но ему было все равно. Какая разница, отчего он был так счастлив? Ведь в его подсознании торчало множество заноз, как торчат они у всякого человека к 30 годам, они ныли и мешали жить. И вот их вытащили, раны промыли, все было замечательно.
Он поехал на работу. Таксист был не один. У него была Эльза. Они сидели рядышком на диване как голубки и о чем-то тихо говорили. Феоктистов явно помешал, чтобы дать им закончить разговор он вышел наливать воду в чайник. Когда пришел, Эльза уходила.
- Вы милый, - сказал она, и, глядя ему в глаза, чуть прикусила нижнюю губу.
- Вы тоже, - сказал Феоктистов и напрягся, как напрягается всякий мужчина, который делает комплемент женщине, которая его намного старше. И тут же спросил более серьезно, чем требовала обстановка. - Скажите, что это было – гипноз?
- Гипноз? - Как-то насмешливо и почти издевательски переспросила Эльза. – Я и слов-то таких не знаю. Мы с вами просто летали. Хотите доказательства?
Эльза спросила это, и взгляд ее стал взглядом хищницы.
- Да, - пролепетал Феоктистов… - Хотелось бы.
Хотя ему ничего не хотелось, он просто под этим взглядом чувствовал себя воробушком в когтях орлицы.
- Мы же там без всего летали, вы хоть это помните?
- Да, - кротко ответил Феоктистов.
- И вы помните, что у меня вот здесь на левой груди?
Эльза, усмехаясь сжала свою грудь, как бы ее подвигая к Феоктистову, и вся сама придвинулась, и он вздрогнул и чего-то испугался.
- Три родинки, - выпалил он, ибо тут же вспомнил эти три родинки и большой коричневый сосок.
- Мы сделает вот так, - сказал Эльза, и достала свою голую грудь…
И там были эти три родинки.
- Это что же получается… - Пробормотал Феоктистов…
- Получается, что мы летали, - засмеялась Эльза, поцеловала порывисто его в щеку, но как-то по-хозяйски, как целует женщина уже привычного мужчину, и ушла, сказав на прощание. – Я тебе друг.
Феоктистов после общения с ней испытывал еще больший прилив сил, просто восторг. Но с этим летанием наяву нужно было что-то делать, он подошел весь восторженный, но и готовый найти правдивый ответ на свой вопрос, к Таксисту.
- Ну ты мне скажи, как друг, что там было хоть? Что за фигня? Человек не может летать?
- Но ты ведь летал?
- Блин, хоть ты-то не издевайся.
- Понимаешь, если человек хочет праздника, если он хочет летать, то он летает. Вот и все. Твоя душа просила праздника. Тебе его дали, и ничего при этом не взяли взамен, на душу твою никто не посягал. Разве мало для счастья?
Феоктистов понимал, что глупо сейчас настаивать на чем-то, но эта тайна напрягала его. Что там было на самом деле? Это вопрос разъедал ему мозг.
- Брось, переключись, твоя молодая энергия мне понадобиться сегодня, - сказал Таксист. – Сейчас мы едем к Прокурору… Ну да, к тому, с которым ты летал, - ответил Таксист, - я попросил его кое о чем. Он будет нам рассказывать любопытное, а ты смотри на его губы, в его глаза, считывай информацию. Не слушай, что он говорит, хотя и слушай тоже, но … Понимаешь, человек так создан, что всегда врет, но и всегда говорит правду, вот он словами врет, а глаза его – не врут, и губы его выдают, мимика и жесты говорят правду. Не важно, что ты понял из моих слов сейчас, ты что-то попытайся сделать, попробуй отличить правду ото лжи.
- Хорошо,- покорно ответил Феоктистов.
Таксист вышел заводить машину, Феоктистов прибирался в комнате, когда раздался звонок.
«Это Ляля!» - подумал он.
Взял трубку. Это была она. Она сказала напряженным голосом, даже не поздоровавшись:
- Скажи… - И, повышая тон голоса… - Скажи… - и снова повысив тон... – Скажи, я тебе действительно нужна?
Нужна ли она ему?
- Да – прошептал и закричал одновременно Феоктистов.
- Хорошо, - каким-то ледяным и даже зловещим голосом сказала она, - тогда приходи сегодня на семичасовой сеанс в «Неву», возьми 15 ряд 26 место, один билет.
- Почему один? – спросил Феоктистов, но в трубке были гудки.
А в городе стоял мороз. Если вчера еще была изморось и температура возле нуля, то сейчас уже минус десять, дым из заводских труб поднимался вертикально вверх, люди за окнами машины скакали бодрыми козликами, кутаясь в шарфы. Да и в салоне было не жарко.
- Надо бы «Мерседес» купить, - сказал Таксист, - но я всю жизнь за рулем на « Волге», как-то на предательство похоже, а?
Феоктистов молчал, он напряженно думал. Вся благодать исчезла. Возникла непонятная тревога, почему-то он тревожился за эту женщину, которую почти не знал. Которую Таксист называл «сучьей натурой», он тревожился за нее, но при этом не боялся ее мужа-бандита, и вообще ничего не боялся. В этом странном чувстве настороженного забытья, когда погружаешься в себя, но думаешь о другом человеке, он и прибыл к прокурору.
Они зашли в обшарпанное здание, которое пахнуло официозом и тоской людей, которые покорно ждали здесь своей участи, иногда очень незавидной.
Прокурор встретил их радостно, кабинет у него был большой, еще советский, то есть блеклый, желтые и серые тона, и запах слежавшейся бумаги. Прокурор обнял Таксиста, пожал руку Феоктистову и поглядел ему в глаза. Это был очень жесткий взгляд, Феоктистов внутренне съежился и почувствовал себя виноватым.
- Садитесь, ребята, - возбужденно сказал Прокурор, лицо его было все в морщинах, при дневном свете было ясно это видно, морщины окружали его глаза, лоб морщинился в напряжении. А между тем он достал из серой папки с тесемками четыре фотографии.
- Вот они, голубчики, шикарные персонажи, однако, - усмехнулся он. – Все четверо, как ты просил. Плюс Федя.
Феоктистов понял, что речь шла о тех четверых, которые играли в карты у Феди, и кто-то из
них и спер эти миллионы долларов.
- Фигура первая – туз червей, - Прокурор бросил фотографию на стол. На Таксиста и Феоктистова смотрели какие-то рыбьи протухшие глаза субъекта лет сорока. – Кличка – Слизняк, возраст 35 лет, руководил в городе кинотеатром, потом общественной баней, устраивал сауны для работников райкома и горкома. Сейчас содержит три подпольных борделя, у него там работают в основном студентки местного педвуза. Труслив, подл, вероломен. Четко чувствует иерархию, никогда не посягнет на того, кто выше его и сильнее.
- Фигура вторая – туз крестей.
И вторая фотография вспорхнув, оказалась перед глазами Феоктистова и Таксиста. На ней был мужик со здоровенной шеей и сломанным носом.
- Кличка – Штурмовик. 37 лет, бывший боксер, сидел дважды за грабеж и хулиганство, имеет в своем распоряжении две бригады бойцов, кормится за счет рэкета. Главный рынок в городе его. Любит похабные анекдоты, очень сластолюбив, имеет трех любовниц плюс к этому пользуется услугами проституток. Храбр, но глуп. Даже в боксе смог стать только перворазрядником, хотя физически очень силен.
- А это туз виней.
И новое фото вспорхнуло из рук Прокурора и мягко спланировало, легло на стол. На нем был густо курчавый человек в джинсовом костюме, он сидел за столом, уставленным выпивкой. Фото было несколько размыто. Видно, что фотографию сделали в ресторане.
- Виталий Фокин, директор и фактический владелец завода трубопроката. В своей деятельности опирается на вашего Федю, платит бойцам до 50% всей своей прибыли, они защищают его от чеченов. Пока еще защищают. Умен, доктор экономических наук, коварен, скрытный и желает заняться политикой, примеряется к Государственной Думе.
- И вот… туз пик! Это моя любовь, это просто уникум!
И перед Феоктистовым легла фотография мужчины в генеральском милицейском мундире.
- Это не человек, а песня, легенда, можно сказать, такой чудесный и уникальный мерзавец, что просто удивительно! Дайте я на него еще сам полюбуюсь!
Прокурор смотрел на фото с тем восторгом, с каким физик открывает новую элементарную частицу, химик создает новый материал, ювелир любуется каким-то исключительным бриллиантом, а актер играет Гамлета.
- Фантастический мерзавец, садист, властолюбив и подл безмерно!
Фото взял Таксист и хмыкнул, передал Феоктистову. На того с фотографии глядел необычайно симпатичный человек, видно было, что очень обаятельный в жизни. Феоктистов в изумлении поднял глаза на Прокурора.
- Да, он обаятельный человек, и красивый мужчина. Илья Ильич Ильин. Никто не подумает, разговаривая с ним, что разговаривает со страшным зверем. Сделал карьеру на своем обаянии, умеет льстить начальству, отличный психолог, классный мент! Просто великолепный мент, отлично знает свое дело. И сыскарь от Бога! Деньги для него - ничто, власть – все!
Феоктистов пребывал в недоумении, вот тут-то он и стал наблюдать за мимикой Прокурора. Может быть, лжет? Не может человек с таким прямым и честным взглядом, как у генерала, быть мерзавцем.
Прокурор заметил это неверие и усмехнулся, притронулся рукой к плечу Феоктистова и сказал:
- Понимаете, молодой человек, обаяние, как и красота, дается человеку Богом, это дар. И вот этому мерзавцу попал такой дар, что он и использует сполна. Ну вот ваш Федя…
Следующее фото вспорхнуло и упало перед лицом Феоктистова, на него глядел какой-то весь в наколках громила. Он не узнавал Федю.
- Федор Бурлацкий, - говорил Прокурор, - 35 лет, из них 12 прибывал в лагерях и тюрьмах, сел в первый раз в 16 лет, если бы не «перестройка» он бы уже загнулся на зоне, но вышел и процветает. Были подозрения на туберкулез, вообще-то у него очень много болезней, включая язву. Очень хитрый, очень. При этом храбр. Под ним все продажа спиртного в города от спирта «Роял» до «лучших» коньяков и водок, которые делают, конечно, в Польше. Самый богатый человек в городе, если брать наличные деньги. У него три бригады по 20 бойцов в каждой. И он убийца.
- Кто? – пролепетал Феоктистов.
- Убийца, - повторил Прокурор, - очень опасен, очень!
- Я же тебе сказал, что у него нет души, - усмехнулся Таксист.
И этот карикатурный Федя, жалкий и смешной, каким он покаялся Феоктистову - убийца и главный бандит в городе? И Ляля живет с ним и знает все это или хотя бы часть этого? И она так просила вернуть ей этого Федю?
Что же это за мир, в котором мы живем?
- У них своя жизнь, - сказал Таксист, отвечая на эти мысли, - они сами там друг с другом разберутся.
- О, да, - сказал Прокурор, - хотя и мы им всем поможем, чем сможем.
Он явно имел в виду своих, прокурорских.
Они вернулись от Прокурора в свой кабинет и тут обнаружили, что Феоктистов не выключал электрообогреватель. А ведь и остался, чтобы его выключить, ему об этом сказал Таксист, когда пошел заводить свою «Волгу».
- Так-так, - ехидно сказал Таксист, - это она звонила? И ты сразу обо всем забыл.
- Да, - признался Феоктистов.
- Но теперь-то ты понимаешь, что стоит твоя шестерка против туза Феди?
-Да, конечно, - промямлил Феоктистов, - это их жизнь… И мне странно, что такая женщина живет с таким…
- Вот именно потому и живет, что такая, - усмехнулся Таксист.
- Но ведь не из-за денег живет? - Просительно сказал Феоктистов.
- Думаю, что ты прав. Но ведь это и хуже, из-за денег хотя бы понятно было. Но ты наблюдал за Прокурором, как я просил?
- Да, но вроде он правду говорил, только вот… когда дошел до генерала, до этого Ильи Ильича Ильина, лицо у него стало вдохновенное… Это странно.
- Это нормально. Это его жизнь, чем редкостнее мерзавец, чем он более неповторим, тем Прокурору интереснее. Но ты не бросай это дело. Наблюдай за людьми, они выдают себя всегда, когда лгут. Всегда. Нужно это только увидеть.
- А зачем мне это?
- Сдается мне, что тебе это очень понадобится и в ближайшее время. Она назначила тебе свидание, эта твоя … (он явно хотел сказать «сучья натура») эта твоя Ляля.
- Вроде того, сказала, чтобы я билет купил в кинотеатр и ждал ее там, почему-то билет один, а не два. Странно.
- Это еще не самое странное, - заметил задумчиво Таксист. – Ну сходи, ты же все равно пойдешь, чего я тебя отговаривать буду.
Сам он разложил фотографии этой великолепной пятерки на столе и стал водить над ними ладонями. Закрыл глаза, весь сосредоточился.
Минут через пять сказал с досадой:
- Ни черта не чувствую, кто из них взял деньги? Кто-то из них, но я этого не вижу. Не вижу и все. Ладно, иди к женщине своей мечты.
Феоктистов вышел подавленный. Жалкий. В смятении чувств. И чувства его были такими, а не другими по понятным причинам, а кто бы на его месте чувствовал что-то иное?
Он решил, что все спросит у нее прямо. Что именно он спросит, он и сам не понимал, но как-то ожесточился и на что-то решился.
Шел прямой, почти грозный по городу, который уже был весь в темноте и слабом свете фонарей, а мороз становился все сильнее. Как-то все посинело, и дома стояли чернильно-синие, и прохожие были темно-синее, и на душе было чернильно в синеву. И тишина была в городе: пусть гудели машины, выпуская свои дымы, и вроде бы были другие звуки, но все это гасил мороз, все подавлял и господствовал.
И вот «Нева», чудовищного размера каменный амбар – чудо советской архитектуры, советский авангард. Чудище это еще походило на свинью, и мрачнело в темное, ибо редкие фонари давали мало света.
Да есть ли там, кто вообще?
При приближении оказалось, что есть, все на месте, касса и в окошке усталая какая-то баба со смертельно бледным лицом.
- Мне 26 ряд 15 место, - пролепетал Феоктистов, уверенный в том, что именно этот билет уже куплен.
Баба ничего не ответила, взяла деньги, тяжко вздохнула, как будто выполняла невыносимо трудную работу и протянула билет.
Феоктистов вошел в холл, и тут увидел чудо! Там был бар, и наряду со спиртным можно было взять кофе. И второе чудо - кофе был хорошим, и готовили его по-турецки, в раскаленном песке. Он взял еще и пирожное, и пил горячий кофе, оглядывался вокруг. Никого! Он был один.
А где люди?
И тут вошла группа пьяных мальчишек и девчонок, они были с гитарой и с пивом в такой-то мороз! Они ржали, возились, матерились, но было приятно, что вся это экзистенциональная пустота исчезла, со шпаной пришла и жизнь.
Неожиданно появилась Ляля, она прошла мимо, не поздоровавшись и села на стул в холле, закинула ногу на ногу, смотрела в сторону отчужденно. Она сидела в своей шубке… как принцесса, нет, как молодая королева! Она была хороша, щеки ее розовели, глазки блестели.
Феоктистов весь наполнялся тревожным напряжением, каким наполняется всякий мужчина при виде объекта своего вожделения, но была еще и жалость к ней? Почему и отчего?
И вот прозвенел звонок, все пошли в зал, а зал был пустой, только шпана села справа, в первом ряду разместилась пожилая пара, старичок держал свою даму за руку, это было трогательно.
Феоктистов занял свое место, а Ляля села прямо перед ним, на ряд ниже. Ляля все еще делала вид, что его не знает. Но тут погас свет, зажегся экран, начался какой-то японский триллер с мелодрамой вперемежку. Феоктистов не понимал, зачем здесь эти японцы на экране?
Кто они и к чему они? Зато он чувствовал запах духов Ляли и тепло ее тела. Она распахнула шубку. Но молчала, приглядывалась.
И все это было тяжело, вот так вот сидеть и молчать. В чем смысл этого свидания? А между тем фильм шел, и там была любовь, отношения, и Ляля явно интересовалась всем этим, пока Феоктистов ерзал, слушал гогот шпаны и их комментарии к фильму, часто матерные, женщина смотрела фильм про любовь!
Но вот финал, они иду к выходу, Ляля выходит из кинотеатра и идет резко влево, почти исчезая в темноте и морозе, Феоктистов почти бежит за ней, нагоняет ее, разворачивает ее к себе, видит ее глаза полные отчаяния и слышит ее вопрос:
- Скажи, зачем эта жизнь, есть только тоска и ничего более?
- Но я… люблю тебя, - неожиданно для себя говорит он и утыкается ей холодным носом в щеку.
- Бери машину, - говорит она властно ему в ухо.
Останавливается какой-то жигуль, разбитый, гремящий, они садятся и едут, водитель сухой пожилой мужчина представляется доктором физико-математических наук, который « сейчас вот бомбит».
Машина несется по ледяным и пустынным улицам города куда-то на окраину, где уж совсем темно и жутко.
Они выходят из машины у темной хрущобы и слышат из салона от доктора наук:
- Приятно вам развлечься, господа!
Они поднимаются на пятый этаж, и только перед дверью Ляля говорит, что это ее дом. Квартира ее мамы, и чтобы Феоктистов ничему не удивлялся.
Дверь открывает седая и очень красивая дама, она равнодушная, она холодна к поцелую дочери, глаза ее блестят лихорадочным блеском, а на лице странный румянец. Все объясняется, когда проходят на кухню, а там, на столе, недопитая бутылка портвейна и раскрытый роман Достоевского «Братья Карамазовы», который это дама захлопнула и взяла себе бутылку.
-О, Достоевский, - сказал Феоктистов, чтобы хоть что-то сказать.
- Матерь Божья, - хмыкнула дама ехидно, - что случилось? Твои кавалеры знают Достоевского?
Ляля промолчала, она доставала из холодильника крабов в банке, икру, стала жарить яичницу.
- Ты же голодный, и я есть хочу.
Она была необыкновенно мила за плитой.
Потом втихаря от матери она достала бутылку коньяка, давая понять, чтобы Феоктистов ни как не обозначил, что они пьют, ибо старая дама точно бы присоединились, а у нее видно были проблемы с алкоголем.
Ляля вязла на закуску лимон и конфеты, и они перешли в комнату, здесь Ляля вздохнула полной грудью и сказала:
- Это моя комната, квартиру купил мой папа и это моя комната, хоть что-то мое в этом мире.
Они пили коньяк, и хмель делал все каким-то милым, чудесным. И эту комнату с роялем, который был чуть ли не в половину этой комнаты, и Лялю, и даже ее маму с портвейном по соседству.
Ляля села на колени к нему, сказала, чтобы он ничего не боялся, что мать уже спит, она всегда в это время уже спит.
Но Феоктистов еще не понимал, что к чему, муж чины бывают очень тупыми в некоторые моменты, тогда она стала целовать его в шею, почувствовав его возбуждение, она встала… и разделась вся, и легла, прикрыв глаза локтем. И он во второй раз в жизни увидел ее роскошное тело, и боялся подступиться к женщине, так она была хороша.
Все произошло, она была холодной, только чуть помогала ему в самые необходимые моменты.
Все это Феоктистов объяснил тем, что она стесняется матери, но он врал себе, он был ей просто безразличен физически. И не понять это мог только влюбленный мужчина.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/10/26/847