Утром следующего дня Феоктистов сквозь дикий мороз и вой пурги приехал на работу, предвкушая горячий кофе и тепло обогревателя, и душевную беседу с Таксистом, а застал такую сцену:
Таксист сидел за столом, закрыв глаза, перед ним лежали все пять фотографий. Он был напряжен, как струна, неподвижный как каменный, только синяя жилка билась у виска, и Феоктистову показалось, что он слышит стук сердца экстрасенса.
Пришлось молча сварить кофе и ждать, хорошо, что посетителей не было. Где-то через полчаса Таксист неожиданно со всхлипом вздохнул, открыл глаза и тут же сказал с отвращением к себе:
- Ни черта не вижу. Вижу комнату, как эти четверо сидят за столом, вижу Федю, он в белой рубашке, иногда он держится за живот, у него язва открытая болит. Играют в карты, все молчаливы и сосредоточены, но кто из них взял и вынес эти чемоданы с баксами? Не вижу.
Потом Таксист пил крепчайший кофе, который сам же себе и сварил.
- Вот что, - сказал он, - закрой дверь на задвижку, чтобы никто не зашел, я попробую полное погружение, чтобы не происходило – не бойся и не уходи, мало ли что. Это же полное погружение.
Таксист мотнул головой, как бы готовясь погрузиться в жуткую тьму и хаос, снял все перстни, с руки снял часы. И опять сел за стол.
-Возьми фото Слизняка, - скомандовал он.
Феоктистов взял.
- Что видишь, что чувствуешь?
Феоктистов сам закрыл глаза и словно попал в какой-то темный коридор, по которому его повели внутрь… внутрь чего?
- Что видишь? – вопрошал Таксист.
- Холод, жуть… слизь какая-то. И страшно…
- Это его страх, ты не бойся. Чего он боится?
- Волосы какие-то, странно растут.
- Понятно, проституток он своих боится, боится, что закажут его девки. Бери следующее фото. Здесь точно нет ничего.
Феоктистов взял фотографию Штурмовика, бросил взгляд на его перебитый нос, закрыл глаза… И снова темный коридор и мощная вспышка свет и удар в лицо.
- Ах, удар света, что это?
-Это пуля, - сказал Таксист. – Пуля, которую он скоро поймает. Дальше давай.
Феоктистов взял фото директора завода Фокина, тот казалось, подмигнул и усмехнулся.
Феоктистов закрыл глаза и увидел огромный зал полный людей.
- Изберут-таки его в Думу, - сказал Таксист. - Дальше идем.
С некоторым волнением Феоктистов взял в руки фото милицейского генерала Ильина, и стоило ему закрыть глаза, как тело стала сотрясать дрожь, и боль наполнила мышцы.
- Я не могу так, больно, - взвыл он.
- Больно, потому что он закрылся, защиту поставил, в теме генерал про экстрасенсорику. В теме он, я уже это на себе почувствовал, ну давай еще раз. Не бойся, потерпи.
Феоктистов снова закрыл глаза и почему-то увидел нагую женщину, она шла по берегу моря или реки… Это было так неожиданно.
- Дальше, - заорал Таксист, - смотри дальше!
Женщина отжимала свои мокрые волосы, которые были ей по пояс, гнулась в талии, что-то теплое нахлынуло на Феоктистова, что-то щемящее… Кто она?
- Она тебе знакома? – орал Таксист словно в ухо.
- Я не узнаю ею, но я хотел бы быть с ней, - слабым голосом отвечал Феоктистов.
- Дальше, дальше, бери фотографию Феди. Что видишь? Что?
- Эту же женщину, она идет… вокруг вода…я хочу быть с ней…
Феоктистову стлало так жутко, вдруг, так одиноко, что он зарыдал.
-Все, все, все! – бил его легонько по щекам Таксист, - это в нашей профессии бывает.
Тетерь просто сиди и держи в поле зрения эту женщину, иди за ней, куда бы она не шла.
Феоктистов пытался это делать, но женщина все время исчезала, появился, вдруг, кровавый закат, облака блестели кровавым золотом, страшное оранжевое солнце уползало куда-то в пропасть. Потом полет в самолете, состояние невесомости, затем полет без самолета в этих самых кроваво-золотых облаках. Но краем сознания он все же «держался» за эту женщину и следовал за ней, она едва «проступала», потом пропадала, он или видел часть ее фигуры, или просто думал о ней, что она есть и куда-то идет.
И тяжесть, тяжесть, тяжесть, которая становилась все невыносимее…
-Все! Вопрос решен! – Послышался откуда-то издалека вскрик Таксиста.
Тяжесть уходила, Феоктистов открыл глаза, он сидел на диване, Таксист готовил кофе, налил чашку и дал глотнуть Феоктистову, кофе был страшно крепок, но он как-то сразу прочистил сознание.
Таксист пил кофе, крутил как-то странно головой, словно хотел сбросить с себя нечто.
- Все ясно, - говорил он тихим обессиленным голосом. – Я все увидел. Понял, почему была путаница.
- И что ты увидел? – таким же тихим голосом спрашивал Феоктистов.
-Все, как они играли в карты, кто и как взял эти чемоданы, и даже знаю, где они лежат. Где их спрятали.
- Когда скажешь Феде?
- Я ему ничего не скажу.
- Почему?
- Потому что… вот так, лучше для всех будет, если ничего ему не говорить. И ты никому ни при каких обстоятельствах ничего не говори.
Потом Таксист, вдруг, сказал весело, но наиграно, что раскрытие кражи миллионов требует отметить это, и стоит выпить коньяку. Он пошел к шкафчику, где стояли десятки коньячных бутылок, коньяк клиенты приносили постоянно, достал бутыль с этикеткой французского коньяка, помедлил, открыл бутыль, нюхнул… и сказал:
- «Золотой берег» это болгарский, Францией тут и не пахнет. Ну да ладно.
Они выпили, потом еще, потом еще. Феоктистов пьянел, но все же кое-то соображал, он никогда особо сильно не пил, и здесь понял, что ему хватит, Таксист же шел за очередной бутылкой.
«Да он же запойный» - вспомнил Феоктистов, и сначала ему стало весело, он даже торжествовал, что вот это высокомерный человек, этот маг и волшебник подвержен такому унизительному пороку.
Таксист наливал себе коньяк, пытался налить и Феоктистову, но тот прикрыл свой бокал рукой, и спросил:
- Ты правда знаешь, где лежат эти два миллиона?
- Знаю.
- И Феде не отдашь их?
- А вот ему! – Таксист с видимым удовольствием сложил фигу.
- И мы их сами возьмем?
Феоктистов как-то пропищал даже эти слова, потом покрылся, и сердце его бешено застучало при мысли, что они станут обладателями такой огромной суммы (напомним, что дело происходило в 1995 году).
- Нет, мы их не возьмем себе. – Таксист вылил в себя новую порцию коньяка, сморщился, вздрогнул всем своим большим телом и тут же осовел, осел, опьянел.
- Братишка, - сказал он каким-то мерзким ироничным тоном, - юноша… Старичок. И еще подумал, как бы назвать Феоктистова, но ничего ему не пришло в голову. – Деньги – это зло. Понимаешь? Это Дьявол. Я не шучу. Великую страну, великий народ купили, русских купили за баксы. Люди быдлом стали последним, бандиты стали руководить страной. Деньги – это плесень.
- Да, - тоже пьяным, плаксивым тоном возразил Феоктистов, - деньги - плесень, а на мне долг в 10 000 баксов. Они мне жизнь поломали, эти деньги. Я сюда убежал, я с Варварой сплю.
Феоктистов вспомнил, что он спит с Варварой и ему стало так жалко себя.
- И жена от меня ушла из-за денег, из-за отсутствия таковых. А ведь были бы деньги, жена бы не ушла.
- Не ушла бы, - подтвердил Таксист, наливая себе еще золотистого напитка. – И тебе же хуже, а так она ушла… Нет ее. Ля-ля.. радуйся, балбес.
- Я любил ее, - сказал прочувственно Феоктистов, - она была для меня всем! Ты не любил, тебе не понять.
- Брось, малыш, не надо их любить, ты вот эту свою Лялю сейчас любишь, а она сучья натура…
- Не понимаю я ее, - сказал серьезно Феоктистов, - а давай все-таки два миллиона возьмем? Ну мы же не плохие люди, пусть нам достанутся…
-Пуля в башке в итоге тебе достанется, - сказал Таксист, - черт меня дернул тебе все это рассказать. Тебе деньги нужны? Ай, момент, малютка из Москвы… Ха-за… Малютке нужны деньги, он плачет… Ха-ха…
С этими словами он подошел к книжной полке, Феоктистов еще удивлялся – зачем здесь столько книг.
-Малютка из Москвы хочет денег, - напевая это Таксист стал потрошить книги и из них посыпались баксы, - сейчас мы малютке натрясем его десять тысяч баксов. Баксы сыпались из книг, а Феоктистов неотступно думал, как бы уговорить этого психа поехать и забрать два миллиона. Пусть Феоктистову он даст… ну двести тысяч, ну пусть триста или даже полмиллиона, раз ему самому деньги не нужны, можно будет поехать к жене и показать ей эти деньги, и она к нему вернется. Он это точно знал, да это так и было. Или поехать с
Лялей жить в Италию.
Ляля, у него есть Ляля.
Феоктистову стало так нежно-нежно на душе, и он прослезился. Он любит Лялю. Но если у него будет не полмиллиона, а миллион, это же честно – поделить все поровну, то можно и жену забрать в Италию и Лялю, жена точно против не будет за такие-то деньги.
- Я тебе наберу твои десять тысяч, - пыхтел Таксист, собирая с пола баксы, а про миллионы забудь – это гибель. Или можно взять эти миллионы, приехать к приватизаторам в Москву и засунуть их им в жопу. Там им самое место.
Феоктистов еще выпил, последними остатками разума еще соображая, что нужно перестать, что нужно что-то делать, самому перестать и Таксисту запретить пить. Но все это уже тонуло в алкогольном кайфе.
Таксист пихал пачки баксов в карманы Феоктистову, тот сопротивлялся.
Но тут Таксиста будто током ударило, он вздрогнул всем телом, поглядел в ночное окно, было уже часов 11 ночи, и молча вышел вон.
Феоктистов не обратил на это внимание, он был уже полностью пьян и мысли его бродили по кругу, и он стал бродить по кругу. Дверь была раскрыта настежь, но в это время в здании никого не было, Таксист, должно быть, пошел в туалет.
- А вот не возьму я ваши деньги, - приговаривал Феоктистов, - даже не уговаривайте.
Вот в таком виде его и застал Федя со своими бойцами. Они увидели Феоктистова в дупель пьяного, а из всех его карманов торчали баксы.
- А нашли-таки эти Шерлоки Холмсы мои денежки, - сказал Федя, - эк гуляют.
- Да не боюсь я тебя, - сказал Феоктистов, увидев Федю. Он даже подумал, что Федя – это не Федя, а видение,- вот сейчас придет Таксист, и мы тебя вырубим.
- А чего меня бояться, я не злой сказал Федя, - слова его потонули в каком-то безумном ржании его бригады.
После чего Феоктистов почувствовал тупой удар и покатился куда-то в пропасть, в черную пасть, которая его и поглотила.
… Очнулся он от звука капающей воды. Открыл глаза, это был какой-то подвал, он был привязан к стулу, попробовал покрутиться, но стул был привинчен к полу. Стало жутко, он мгновенно вспомнил все, что было вчера. И вспомнил слова одного опытного человека, который ему сказал это еще в Москве: «Никогда не имей дело с бандитами, даже близко не подходи. Увидишь бандитскую рожу – перейди на другую сторону улицы. Иначе рано или поздно ружье как в драмах Чехова, обязательно выстрелит».
И вот оно выстрелило. Затекли ноги и руки. Хотелось пить, болела голова, и тошнило, но явно не с похмелья, а от удара. И он опять провалился в небытие.
Очнулся он того, что его весьма ощутимо били по щекам.
Перед ним стоял Федя, лицо его дергалось от тика, но на вид он был спокойнее, чем обычно. Ибо человек работал, Федя был профессионал, и как каждый профессионал во время работы сосредотачивался и становился спокойнее.
- Не бойся, - сказал он, видя, что Феоктистов инстинктивно ждал еще ударов. – Ты мне на хрен не сдался. Мне деньги мои нужны, я справки навел у реальных людей, ты – никто. Тебе даже пиз-ы не за что давать, извини, что тебя ударили, но ты человеческий язык уже не понимал. Мне интересно, куда твой шеф делался.
- Не знаю, - сказал Феоктистов.
- Прямо он старик Хоттабыч какой-то, - усмехнулся Федя, - весь завод этот перевернули, ночь мои ребята там все шерстили, они и сейчас там, но его нету. Шуба его на месте, машина у подъезда, а его нету.
- Не знаю, где он, - повторил Феоктистов, - он вышел куда-то перед вашим приходом.
- А деньги мои где?
- Не знаю.
- Чего-то ты не говорливый сейчас, то говоришь обычно много и часто, а то «не знаю и не знаю».
- Я не знаю.
- Но деньги нашли мои? У тебя баксы из всех карманов торчали, когда мы приехали.
- Деньги не нашли.
- Ты хоть понимаешь, что мы с тобой союзники? – неожиданно сказал Федя.
- В смысле? – изумился Феоктистов.
- В смысле, что шеф твой смылся, а он мне нужен. И тебе он нужен. Пусть отдаст бабло и ты поедешь в отдельном купе… с Лялей.
Феоктистов в ужасе посмотрел в эти узкие безжалостные глаза с поросячьими веками и увидел в них безмерное торжество.
- Она же мне рассказывала, как к тебе приходила, и прочее рассказывала. Мне это все равно, она мне безразлична, она за меня цеплялась. А тебе она вроде дорога? Вот вместе и поедете…в Москву или еще куда.
- Но я не знаю, где он.
Феоктистов пытался хоть как-то прийти в себя, чтобы трезво реагировать на все это, более всего похожее на бред на яву.
- Понимаешь, - прочувственно сказал Федя, - мы его все равно найдем, - ты ведь уже понял, что мы серьезные люди, но вопрос во времени. Еще вчера мне не так нужно было торопиться, но сегодня мне эти деньги нужны. Послезавтра мне они опять на них будет плевать, но вот сегодня - они мне нужны.
- Я не знаю, где он, - сказал Феоктистов.
Этот Федя вовсе не дурак, он действовал как удав. Что ему нужно? Не понятно, но он шаг за шагом шел к своей цели.
Федя развязал его, что удивительно – он был один в этом подвале. И он увидел удивление в глазах Феоктистова и понял его причину.
-Тут полный дом моих ребят, но… мне хотелось бы, чтобы в теме были только мы с тобой. Объясняю, опять же потому, что у меня времени нету. Среди моих есть крыса, сливает информацию… моим конкурентам. У тебя с головой-то как?
И тут Федя достал бутылку водки, налил четверть хрустального фужера и протянул Феоктистову:
- Выпей.
Феоктистов выпил, Федя протянул ему грушу на закуску.
Выпив, Феоктистов как-то окреп духом. И решил все отрицать.
И Федя снова все понял.
- Я тебе же говорю, что у меня нет времени, пойми, что это может все плохо кончится и для меня, и для тебя.
И тут Федя включил магнитофон. Эта была запись вчерашнего разговора Феоктистова с Таксистом:
- Ты правда знаешь, где лежат эти два миллиона?
- Знаю?
- И Феде не отдашь их?
- А вот ему! – Прозвучали слова Таксиста.
Федя усмехнулся и сказал душевно:
- А ведь прав этот мужик, в деньгах все зло.
И увидев изумленный взгляд Феоктистова, пояснил:
- Когда столько денег у кого попало, то все по беспределу идет и в стране и в личной жизни каждого. Вот за эти два миллиона паршивых ведь половину этого города перебить могут.
- И что?
- Думай, дружище, где может быть твой старик Хоттабыч. Только тебе в десятый раз повторяю, у меня нет времени. Ты хоть понимаешь, что для тебя самого означает.
Феоктистов сглотнул слюну:
- Я никогда не был у него дома, я не знаю, где он живет.
- И баба твоя, Варвара, хозяйка этого салона, не знает. И ведь, в самом деле, не знает, мы у нее были. Ну вот думай, вспоминай, что он там говорил про себя, все вспоминай и говори, хоть какая-то зацепка должна быть. Говори, не бойся. Ничего ему не будет, с такими связываться себе дороже, просто скажет мне, где деньги.
Федя снова угадал все по мимике лица Феоктистова. Ну и кто из них психолог?
- Точно говорю. Не будет ему ничего, скажет, где деньги и все. Это же честно. Деньги мои. Это честно? – Повторил он с нажимом.
- Честно, - пролепетал Феоктистов.
- Ну…
- Он мне говорил, чтобы я сходил к проституткам, он говорил, что раз в месяц ему нужна женщина, а никакой подруги у него не было…
- Молодца, - хлопнул его по плечу Федя, и тут же сорвался и убежал.
Через минуту в подвал спустился мордоворот, который коротко бросил:
- Пошли.
Они поднялись наверх, и Феоктистов оказался в доме Феди, в котором он же был. Он тут же подумал о словах бандита о том, что он в курсе их отношений с Лялей. Где она? Что с ней? И что будет с Таксистом, когда его найдут? И куда он делся в тот вечер?
Таксист… Он же… все чувствует и все знает, он выручит, он еще покажет им всем… Но… у него, сволочи такой, запой. Нужно бежать отсюда. Бежать.
Феоктистов тут же стал вспоминать расположения этого дома. Отсюда точно можно убежать. Этот мордоворот… Он просто громила, силы в нем особой нет, это по глазам видно.
Феоктистов в эти секунды решал, что лучше? Провести болевой прием, сломать ему правую руку или вырубить ударом в висок? Когда-то у него и захват, и удар были отработаны до автоматизма. Но он промедлил на свое счастье, ибо в следующей комнате оказалось человек пять с автоматами. Вот так просто сидели парни с автоматами Калашникова. Берд, который был явью.
- Заходи сюда.
Он вошел в комнату без окон. Дверь за ним захлопнулась.
Ну что сказать – профессионалы. Даже тюрьма у них своя есть.
Горела под потолком одинокая лампочка. На столе стояла бутылка водки, на закуску капуста, огурцы, верная картошка и бутерброды с икрой.
А Федя-то не был мелочным, похоже, что Ляля-то права, и у Феди достоинств куда больше чем у Феоктистова. Он налил себе четверть стакана водки, выпил и почувствовал звериный аппетит. А так же желание бежать отсюда любой ценой.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/11/18/1017