39 лет — это более половины прожитой жизни, если не больше. Некоторые мои сверстники уже упокоились на кладбище, по разным причинам. Семёна и Баламута зарезали в бандитской разборке, Лёнчика в 17 лет забрал рак, Игорь и Яша разбились в автоаварии — какой-то дурак спросонья въехал со встречной полосы, одним ударом покорёжил пять автомобилей. Яша месяц лежал в коме, так и не выбрался.
Про девчонок мне меньше известно, разбросало по всему свету. Светка Полянова, самая красивая из всех наших девчонок, даже в США уехала, вышла замуж за негра. Вот дура! Не могу себя представить в одной постели с негритянкой. Жуть! Катерину по-пьяни зарезал муж. Те, которых помню и изредка встречаю на улицах, почти все развелись, точнее, мужья бросили. Ни у кого нет счастливой семьи.
Может быть, это наш выпуск такой? Да нет, почти кругом меня неустроенные семьи, ну, не считая старшего поколения, они каким-то образом умудряются жить, помогают выросшим детям воспитывать внуков. Таковы и мои родители. Матери 67 лет, отцу 79. Его давно уже попросили с завода, чтобы освободить место для сыночка начальника, а мать устроилась работать техничкой в каком-то офисе, успевает и обед приготовить, и за всеми постирать, и за постоянно болеющим мужем присмотреть. Да ещё каждую субботу ездит на дачу.
Отец уже три года как поселился там после обширного инфаркта, я бываю изредка, в случае крайней необходимости, если нужно вскопать, или что-то тяжёлое передвинуть. А с остальными проблемами мать сама справляется, и меня особо не принуждает, за что я ей только благодарен, понимающая у меня мать, любящая. Когда нужно, всегда деньжонок подкинет. То и дело повторяет:
— Не для того ты институт заканчивал, чтобы на любую попавшуюся работу соглашаться. Попадётся что-либо стоящее, тогда и начнёшь работать.
Я и не возражаю. Сам точно так же считаю. Ненавижу, когда мной помыкают, приказывают. Как тот же Николай, мой одноклассник. Узнал, что я сижу без работы, пристроил в свой продуктовый магазин старшим менеджером. Первое время было всё нормально. Работа не обременительная, присматривай за продавщицами, грузчиками, за поступлением товара. Потом начались придирки: почему не помог грузчикам вовремя разгрузить скоропортящийся товар, почему сам не поехал на склад за товаром, если знал, что он заканчивается? Нашёл мальчишку на побегушках. А там и меня с Кристиной застукал в подсобке на мешках с рисом. Я только её удобно разложил с ногами мне на плечи, вошёл в неё, как он заявился.
— Нашли время. Я с ног сбился тебя искать по всему магазину. Там Нина зашивается, очередь образовалась, а вы тут кобелитесь. Кристи, быстро за третью кассу! Сашка, о чём ты думаешь? Я сколько раз тебя предупреждал, что не потерплю разгильдяйского отношения к работе!
— Но там же ничего не случилось! — досадливо ответил я, с трудом засовывая в трусы, не желающий опадать, причиндал. — Подумаешь — очередь. Им не привыкать. Забыли советские времена.
— В моём магазине такого отношения к покупателям не должно быть! На второй раз они станут его обходить. Других магазинов полно. Мне это надо? Ещё раз замечу, что ты волынишь…
— И что?
— Уволю к чёртовой матери.
— Да пошёл ты!
— Сам пошёл. К Татьяне Сидоровне за окончательным расчетом. Чтобы мои глаза тебя больше здесь не видели.
— Больно ты мне нужен. Начальничек хренов.
— Как был балбесом, так и остался им. А о тебе, Кристина, я был лучшего мнения.
Да я и рад был, что так получилось, не очень-то приятно всё лето проводить в замкнутом помещении, даже с включённым кондиционером. За лето, несмотря на частые июльские дожди, хорошо загорел, лучше всякого солярия. Скучающих девочек полный пляж, выбирай любую, даже школьницы после распитой бутылки пива соглашаются отойти в кустики ближайшего лесного массива и подставить попку. Всё буднично, заурядно, привычно, без каких-либо обременительных обязательств, длительных ухаживаний.
В начале августа познакомился с двумя очаровательными суперсовременными подружками Дашей и Машей, не захотели разлучаться, согласились меня делить. Я не стал возражать, такого опыта у меня ещё не было. Девчонки — сплошной соблазн, без малейшего изъяна. Я даже удивился, что они без обычного эскорта прыщавых заносчивых юнцов. Первыми меня подцепили, когда я, поодаль от них, опустился на подстеленную плотную ткань, которая не пропускала мелкий песок.
— Молодой человек, вы не поможете открыть бутылку?
Предложение на помощь было явным предлогом для знакомства и общения. Я помог открыть двухлитровый ваучер пива, вместе распили, а вскоре уже втроём лежали на моей подстилке, подставив тела жгучему солнцу. Я посередине. Шаловливые руки оглаживали тело, то одной, то другой девушки, а то и двух сразу. Непередаваемое ощущение эротической вакханалии и свободы.
Чем теплее день, тем труднее на пляже и в лесном бору найти свободное место. Чуть ли не десятая часть населения города вываливала к Волге, стараясь выбирать «глухие» места, где можно и голышом побегать. Девушки, чуть ли не всех возрастов снимали бюстгальтеры, и это не смотрелось вульгарно, наоборот, всё естественно, не обвисает мешочком, вызывающе торчит с чёрными сексуальными сосками.
Конечно, был один извращенец, эксгибиционист — пятидесятилетний худощавый загорелый мужичок с довольно внушительным свисающим прибором, но он ни к кому не приставал, просто демонстрировал себя в естественной натуре. Связываться с ним, увещевать, никто не хотел. Девчонки лишь хихикали, когда проходили мимо него, стоящего во весь рост, что, наверное, помогало ему всем телом ловить лучи солнца короткого лета.
Были и семейные молодые пары. Приезжали на автомобилях. На квадроциклах по отмели раскатывали даже восьмилетние дети. Многие разводили костёр, благо вокруг полно поваленных сосен, подмытых маленькими, но всё же, волнами. Берег ощутимо, на метр, если не больше, ежегодно смывало в реку, образовывая песчаную отмель в сотни гектаров, нужно пройти метров семьдесят, чтобы погрузиться в воду по шею.
Я приспособил небольшую жёлтую туристическую палатку, которую поставил под обрывом, массово прорытым птичьими гнёздами. Когда приспичит, всегда можно в ней уединиться с подругой, а потом и комаринского придавить. Девчонки за это время и супчик на костре сварят, салатик нарежут, и всё это под пиво дочиста съедается. На прощание и подружка оприходывается, чтобы не обидно было.
Разумеется, палатку брал через день, не молоденький, не семнадцать лет, когда наяривал с утра до вечера. Перед Дашей и Машей оправдывался, мол, палатка не моя, и мой друг Витька в Заречье точно так же тусуется со своими подругами.
— Санечка, а почему ты никогда не спрашиваешь, сколько нам лет? — смеётся Даша, самая обаятельная из пары, её белозубая улыбка сводила с ума от желания впиться в тугие губы, что я часто и проделывал с большим удовольствием.
— А какой смысл? Ты же не хочешь меня посадить?
— Нет! — заливается Дашутка. — Ты нам слишком нравишься. Нам ни с кем не было так хорошо как с тобой. Мальчишки такие неумёхи. Всему их нужно учить. И долго не могут. Тыр-пыр и сразу кончают. Как жаль, что у тебя нет квартиры. Мы бы с Машкой к тебе сразу после уроков приходили, помогал бы задачки решать. Мы такие глупенькие, без подсказки не соображаем, а из тебя хороший учитель получается. К нам тоже нельзя, бабки всё время дома околачиваются. Скорей бы сдохли. Ты не представляешь, как они уже надоели своими причитаниями и оханьем. И там у них болит, и тут, лекарства жменями глотают, и всё им нипочём. Крысиным ядом отравить, что ли? Но где же его найдешь?
— Дашка, не мели языком попусту! — возмутилась Маша. — Евгения Матвеевна очень хорошая бабушка, а как тебя любит, пылинки с тебя сдувает!
— Не нужно с меня сдувать. Я два раза в день моюсь.
— Я же не об этом.
— А я об этом, — капризничает Даша. — Через неделю нам уже в школу, а Санёк даже не желает признаться, где живёт. Ничего, как-нибудь я тебя выслежу.
— И что?
Даша пожимает плечами.
— Там видно будет. Тебе не жаль с нами расставаться?
— Жаль, конечно. Вы девочки что надо, фактурные. Ты легко можешь карьеру в модельном бизнесе сделать, ноги от ушей.
— Может, и сделаю. Когда предки с учёбой от меня отстанут, или подцеплю какого-нибудь папика, и уеду с ним в Москву.
— И он там продаст тебя на панель, — заявила рассудительная Маша.
— Ну и что? Мне нравится это занятие. Да ещё деньги платить станут. От Санечки не дождёшься, сами продукты покупаем, он лишь и способен на пиво разориться. Санёк, почему ты не работаешь?
— Босс к своей жене приревновал, выставил за ворота без выходного пособия и пригрозил яйца оторвать, если ещё раз увидит возле жены.
— И сколько ей лет?
— 23.
— Фи, старуха! — скривилась Даша. — И у тебя на такую стоял?
— А почему нет? Вполне хороша. Не принцесса Диана, но чем-то на неё похожа.
— А что в ней такого, в этой принцессе Диане? Не пойму. Все мужики как с ума посходили, даже наши мальчишки её фотки коллекционируют. Чокнутые. Десять лет прошло со дня её смерти, а всё помнят.
— Не скажи, — заметила Маша, — я бы хотела быть на неё похожей. Все мужики вокруг меня бы увивались.
— Что толку с её красоты, если она на свою прислугу западала? С кем только ни трахалась! А потом с этим арабом связалась. Вот её королева и убрала. Ну, по её приказу. Чтобы не компрометировала королевский двор.
— Ладно, девочки, пошли. Через час стемнеет.
Я плотно свернул палатку, упаковал в рюкзак, туда же положил котелок, ложки, складную треногу. Отдельно уместил в полиэтиленовый пакет весь наш мусор: обрывки упаковок, обёртки, бутылки. Даже прихватил чужие мятые банки.
— Поражаюсь, какой ты правильный, Санёк, — говорит Даша, — всегда с собой мусор уносишь. Ведь никто этого не делает!
— Ну и плохо. Посмотри, во что превратили пляж?! Если бы каждый после себя забирал мусор, какая чистота здесь была бы!
— Никогда этого не будет.
— Почему?
— Русские не способны поддерживать порядок.
— А я кто, по-твоему, армянин?
— Ты единственный такой уникум, наш любимый Санечка. Вот за это мы тебя и любим, правда, Маша?
— Не только за это, — улыбнулась Мария, с хитрецой посмотрев на моё выпирающее достоинство в плавках.
— Ну, это само собой. И за это тоже любим. Добро отменное. Нам есть с чем сравнивать. У иных с блошиный стручок, а всё туда же… лезут.
Тем временем мы дошли по отмели до обустроенного пляжа с кабинками для переодевания, душевыми лейками, из которых постоянно текла вода. Пляжная акватория огорожена большими оранжевыми буйками, за которые никто не заплывал. На страже покачивался белый катер с бдительными спасателями, изнывающими от скуки и безделья.
Стояли ларьки частников с запредельными ценами на пиво и мороженое, да и на всё остальное. Им же надо оправдать свои расходы на обустройство и сервис. Но покупателей очень мало, все старались принести с собой. Никто даже из любопытства не приценивался.
Здесь я и оставил принесённый пакет с мусором. Муниципальные рабочие два раза за летний сезон убирали скопившийся мусор, вначале и в конце. Этой весной я впервые увидел работающих таджиков в униформе. Точнее, не работающих, а уже закончивших работать, хотя был уже полдень, и они весело шли вдоль набережной, что-то набалтывая в мобильник. Наверняка, уже завели себе русских любовниц, изнывающих без мужской ласки и потребности за кем-то ухаживать, готовить обеды. Хорошо устроились ребята, а своим жёнам переводят заработок, который составлял до половины ВВП их страны.
По оврагу поднялись до шоссе через Зелёную зону. Я надел джинсы, футболку, девчонки натянули платья, сразу потеряв половину притягивающих взоров, нас обгоняющих парней и юнцов. Дошли до автобусной остановки, и мы простились.
Я остался ждать любого попутного автобуса, а девочки пошли пешком до ближайшего прибрежного квартала, где и жили. Я обитал в соседнем квартале, но не хотел, чтобы они знали об этом. Даже не понимаю, почему так решил. В первый раз связался с малолетками и не знал, чего от них можно ожидать, хорошо помнил историю с Репеевым, которого чуть было не посадили за связь с несовершеннолетней, вынудили жениться. А тут сразу двое. Хотя видно — девочки из хороших семей, но подлянки можно ждать от всех.
Я сел на подъехавший автобус, проводил взглядом девочек, весело идущих по тротуару налегке, если не считать пляжные сумки, сел на сидение, ближнее к выходу, и на второй остановке быстро сошел, навстречу входящим, не заплатив за проезд. Вот ещё, за две остановки платить двадцать рублей! Они могут без конца поднимать тарифы. За несколько минут дошел до середины квартала, где стояла моя изогнутая девятиэтажка. Короткий подъём на седьмой этаж, и я дома.
— А вот и Сашенька пришёл! — услышал голос матери. — Ты ужинать будешь?
— Конечно! Только после душа.
— Там сейчас Оля. Помоешься, и я тебе накрою на стол.
Минут через пять племянница Оля вышла из ванной, наспех едва накинув на себя халат, сверкнув в распахнутости крепким ядрёным телом, и я поразился, насколько она походила на Дашу, которой, вероятно, тоже 16 лет. Неужто и Ольга с кем-то так забавляется? А чем она хуже? Для того и ванну приняла. Четырнадцатилетняя Наталья уже почти одета, ждёт сестру, чтобы завеяться до полуночи, если не дольше, я буду спать без задних ног, а сестра Ленка устала с ними ругаться и спорить. Отца-то нет. Сбежал, когда Ольге и пяти лет не было. Он много раз уходил, и всякий раз Ленка его принимала, потому что любила без памяти, до сих пор ни на кого другого смотреть не может, а ей уже сорок три года.
Ванная не успела проветриться после Ольги, как я в неё зашел, зеркало всё запотело. Ну, мне-то не нужно полчаса размываться, один раз намылился, ополоснулся, и всё, готов. Надел домашние шорты и, по пояс обнажённым, сел за кухонный стол, где уже стояла тарелка с аппетитными котлетами и пюре на молоке. Коротко взглянул на мать, которая стояла рядом и с нескрываемой любовью смотрела на меня. Поняла без слов. Потянулась к шкафчику, достала графинчик с коньяком, который ей по блату достаёт подруга с винзавода, поставила рюмку.
— Только парочку, сынок, — предупредила она.
— Ты же меня знаешь. Мне больше и не нужно. Для аппетита.
— Да уж. Ты на него и не жалуешься. Целый день ничего не ел.
— Но не исхудал же? Котелок не зря с собой беру. Суп готовим.
Тем временем в тесно заставленную прихожую, как и вся наша квартира, вошла сестра Ленка, вернулась с работы. Точнее, с двух работ, медсестры и страховщицы. Тянет жилы, чтобы дочки ни в чём не нуждались. Отца, который год не могут найти, пропал. В милиции разводят руками, мол, сделали всё, что могли.
Увидев наряженных и раскрашенных дочек, Ленка накинулась с криком и упреками. Для меня привычная картина. Не вмешиваюсь, обе стороны правы по-своему. Выпил вторую рюмку и махнул матери рукой, чтобы убрала графинчик. Достаточно. Мне дай волю, могу всё выпить. В желудке уже разлилось блаженное тепло. Умял две котлеты, половину салата оставил для Ленки. Бокал, в меру заваренного горячего чая с пирожком завершил ужин.
В блаженном расслабленном состоянии прошел в гостиную, которая являлась так же и моей спальной комнатой, развалился в кресле и включил телевизор. Бесконечное дальневосточное наводнение, Хабаровск собираются эвакуировать. Горожане наполняют мешки песком, передают из рук в руки. Чужие, далёкие, не трогающие хлопоты. С умом надо строить, а не на затапливаемой равнине. Вот как наш город, при всём желании не зальёт, разве что если случится всемирный потоп.
Здесь же стоял и компьютерный стол, за которым часами просиживают племянницы, иногда до драки доходит, не могут уступить друг дружке, мне хватало телевизора с его ста каналами. Всё равно, везде показывают бесконечные сериалы о продажной милиции-полиции. Какой был смысл в переименовании? Зато кто-то на этом отлично нажился.
Из кухни слышались громкие голоса матери и Ленки. Всё что-то выясняли — обычные бабские дела. Мне не до них. Через пять минут рыскания по каналам, понял, что могу уснуть с пультом в руке. Разложил диван, расстелил простыни и улёгся, не выключая телевизор. Знал, мать придёт, и сама выключит. Перед тем как заснуть, вспомнил тела Даши и Маши в сегодняшней близости. До чего же хороши, чертовки! Где же достать квартиру, чтобы их не терять? С этой мыслью я и отключился.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/08/26/311