Стивен Дэйвис "Джим Моррисон: Жизнь, смерть, легенда"
КНИГА ПЕРВАЯ. Джимми
Перевод: В.Вавикин
ОГЛАВЛЕНИЕ: http://www.proza.ru/2013/08/14/1670
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Школьные дни Короля Ящериц
Ритуалы великих есть их встреча с риском, опасностью и игра в кости со смертью.
Фридрих Ницше
1.1 Индейцы разбились
Каждый, чьи знания о жизни Джима Моррисона становятся более глубокими, тут же осознает, что история его детства играет ключевую роль в понимании того, что случилось с ним после. Во-первых, он вел себя, как большой ребенок всю свою жизнь. (Хотя конечно, что еще оставалось делать молодой рок-звезде, у которой были известность и богатство?) Во-вторых, когда Джим присоединился к группе Doors и начал публичные выступления, он тут же разорвал все отношения со своей семьей и никогда больше не видел своих родителей. В третьих, его первые представления были открытой, наглядной переработкой античной легенды о царе Эдипе, в которых он пел перед тысячами фанатов о том, что хочет убить своего отца и трахнуть свою мать.
Почему Джим Моррисон так сильно ненавидел своих родителей? Почему он ненавидел себя? Как он смог создавать такую безупречную американскую музыку, без примеси своих собственных страданий? Как так вышло, что в конце своей жизни он остался с чокнутой подругой, характер которой был даже более тяжелым, чем его собственный; которая на показ пыталась контролировать его; которая даже могла убить его в конце? Как могло так выйти, что этот спокойный, талантливый парень – один из великих артистов своего поколения – превратился в монстра и уничтожил себя?
На эти вопросы сложно ответить, потому что проблемное, трудное, послевоенное детство Джима Моррисона внутри защищенного, сплоченного мира семей военных одна из самых закрытых, засекреченных тайн его жизни. Его родители, адмирал Джордж С. Моррисон и Клара Кларк Моррисон, никогда не выступали с публичными заявлениями касательно их печально известного первенца. Брат и сестра так же с большой неохотой говорят о Джиме. Будь то страх огласки или желание сберечь тайны частной жизни, которые заставляют их хранить это железное молчание, но любые попытки узнать что-то новое о семье Моррисонов и ранних годах жизни их старшего сына – рок-звезды и поэта – наталкиваются на юристов Калифорнии, которые заявляют, что защищают права наследия Джима. Возведенная семьей Моррисонов стена молчания замуровывает детство их старшего сына, особенного его сложную, несчастливую юность, продлившуюся вплоть до дня его смерти.
Это не должно удивлять, поскольку сам Джим Моррисон пытался убедить средства массовой информации о том, что его родители мертвы, а единоутробные брат и сестра никогда не существовали. Возможно, он думал, что подобным образом оказывает им одолжение.
Вот, что известно о первых двадцати годах жизни Джима.
Его отец, Джордж Стивен Моррисон, известный, как Стив, родился в 1920 году в штате Джорджия и воспитывался в городе Лисбург, штат Флорида. Семья Моррисонов происходит от Шотландских переселенцев, прибывших в Америку в конце восемнадцатого века. Фамилия Моррисон, как предполагают некоторые знатоки в этой области, происходит от латинского корня Moorish. Во времена Рима солдаты из далеких провинций перемещались для защиты различных частей Империи. Таким образом Кельтские пехотинцы из Британии, были посланы охранять Марокко, в то время как мавры из Северной Африки поддерживали порядок в Британии. Фольклористы говорят, например, что народный, театрализованный танец, исполняемый во время майских праздников – Танец Морриса – может иметь в основе мавританские корни. В подобном контексте фамилия Моррисон может означать «сын Мавра». (Morrison – Moor’s son). Позже в своей жизни Джим Моррисон посетит Марокко как минимум дважды, пытаясь отыскать хоть что-то, о чем он не мог бы рассказать своим друзьям по путешествию.
Родители Стива Моррисона были старательными, богобоязненными, не пьющими просвитерианами, и Стив Моррисон, следуя армейским семейным традициям, поступил в 1930 году в Военно-Морскую академию Соединенных Штатов. Он был уравновешенным молодым человеком, кротким и серьезным, с налетом неброской авторитетности. В преддверии Второй Мировой Войны его класс в 1941 прошел ускоренное обучение, и Стив Моррисон был направлен на Гавайи для летных тренировок. В конце этого года, незадолго до нападения Японии на Перл-Харбор, на балу, устроенном в честь военных, он встретил Клару Кларк. Блондинка, разговорчивая, очень милая и немного полная, она была дочерью не принадлежащего ни к одной из политических партий политика и юриста из Висконсина, который представлял интересы профсоюзов и баллотировался на политический пост как кандидат от социалистов. Вызывает интерес и то, что дед Джима Моррисона по материнской линии происходил из Американских радикальных представителей народных масс, сторонников прогресса и социалистов, влиятельный сектор которых вступал в открытую конфронтацию с двух-партийным истеблишментом, имея сильную политическую базу на севере Среднего Запада и продюсируя таких национальных лидеров, как Роберт Лафоллетт
После короткой переписки и постоянно прерываемых войной отношений, типичных для тысяч молодых пар в то неспокойное время, Стив Моррисон и Клара Кларк поженились в апреле 1942 года. Они переехали в город Пенсакола, штат Флорида, где Стив продолжил летные тренировки, а затем был направлен на миноносце в воды Аляски. Их первый ребенок, названный Джеймс Дуглас Моррисон, родился в Мельбурне, на Атлантическом побережье Флориды, недалеко от Мыса Канаверал, 8 декабря 1943, в разгар небывалого всплеска военной энергетики, которая когда-либо была в Америке. В семье мальчика называли Джимми, и он принимал это имя всю свою жизнь, по крайней мере, от тех, кто был с ним близко знаком.
Вскоре после рождения сына, Стив Моррисон был переведен в Южный Тихоокеанский регион на истребитель Hellcat (Грумман F6F), отдав службе следующие восемнадцать месяцев. Пока муж был за океаном, Клара жила с его родителями, Полом и Каролиной Моррисон, которые управляли прачечной в Клируотер, расположенном в лагуне Мексиканского залива. До трех лет Джимми жил в доме родителей своего отца, а Клируотер считается родным городом его детства.
Стив Моррисон вернулся с войны награжденным пилотом ВМФ и амбициозным офицером, решившим посвятить себя карьере. Его первое послевоенное назначение было в Вашингтоне, но детерминированный на рост в иерархии ВМФ, он перевозил свою молодую семью с места на место, не особенно заботясь что-либо объяснять им, когда получал новое назначение, продвигаясь вверх по служебной лестнице. Разумно предположить, что в 1947 году основа быстрого карьерного роста лежала в сфере новых технологий, который начинали перестраивать этот мир, и Стив Моррисон перевелся в сферу ядерного оружия. Это было в тот самый период, когда водородная бомба была разработана в Лос-Аламос и протестирована в Уайт Сэндс – испытательном полигоне Нью-Мексико. Его новые обязанности требовали самый высокий уровень доступа, согласно которому Стиву Моррисону запрещалось обсуждать свою работу дома. Информация все еще скрыта официальным уровнем секретности (ссылки на служебные обязанности лейтенанта Стива Моррисона в те годы все еще подвергаются строгой цензуре, в тот числе и записи ВМФ, которые в принципе уже открыты публике), и все что известно о жизни в тот период, так это то, что Моррисоны квартировались в жилом комплексе ВМФ, недалеко от Альбукерке. Там и родилась сестра Джима, Энн, когда ему было три.
Несомненно, появление младшей сестры стало травмой для единственного ребенка, но было и что-то еще в Нью-Мексико, что оставило глубокий, яркий след в памяти Джима. Ранним утром семья ехала по пустыне, где-то между Альбукерке и Санта-Фе. Согласно Джиму, в машине были его родители, и родители его отца. По одной из версий, его отец свернул с двух полосной дороги на обочину и вышел из машины, вместе с дедом Джима. Джимми выглянул в окно и увидел жуткие последствия недавнего лобового столкновения между легковым автомобилем и грузовиком, перевозившим не то индейцев Пуэбло, не то Хопи, «разбились в лучах рассвета на шоссе и кровоточат», как позднее он отчетливо вспомнит. Мертвые и изувеченные люди лежали на дорогое, и откуда-то поднимался и нарастал полный страданий голос женщины, вопящей от боли и потрясения.
Впечатленный кровавой сценой, Джимми попытался выйти из машины, чтобы последовать за своим отцом, но его мать не позволила ему этого. Поэтому Джимми прижался лицом к стеклу, жадно впитывая кровавые последствия дорожной аварии. Его бабушка говорила, что никогда не видела, как плачут индейцы, но сейчас эти люди завывали от боли и страданий. Джимми дрожал и вытягивался в струну, чтобы еще раз взглянуть на кровавую бойню, в то время как его отец забрался в машину и дал по газам, возвращаясь на дорогу. Спустя пару миль они остановились у заправочной станции и вызвали дорожный патруль и неотложку. Джимми был явно обеспокоен и спрашивал о случившемся снова и снова. Он был так сильно расстроен, что его отец, наконец, сказал: «Джимми, все что ты видел, нереально. Это был просто дурной сон».
Но он никогда не забыл умирающих индейцев. «Это был первый раз, когда я увидел смерть», - рассказывал он много лет спустя, в то время как пленка продолжала записывать его голос в затемненной студии Западного Голливуда. «Я всего лишь тот маленький… как ребенок, который превратился в цветок, человек, голова которого расцветает на ветру. И последствия этого, которые я чувствую сейчас, когда думаю о том, что было, вспоминаю, что было, это то, что, возможно, душа одного из тех индейцев или нескольких, покинула их и вселилась в мой мозг… Это не история о призраках, старик. Это что-то действительно имеющее некое значение для меня».
После происшествия на пустынном шоссе, Джимми начал мочиться ночью в кровать. Это сводило его мать с ума. Уже взрослым, он вспоминал, как забирался ночами в кровать к матери, но она всегда силой заставляла его вернуться в свою комнату и спать на своей мокрой кровати. Столица стыда. Джимми пытался скрывать, что обмочился во сне, но мать всегда выясняла это. Тогда он начал бояться спать в своей кровати. Иногда он засыпал, свернувшись калачиком на полу. (Ночное недержание мочи может быть так же связано с детским приступом ревматизма, о котором Джим рассказал своему доктору в 1970. Это заболевание могло так же ослабить и сердце Джима).
Если верить адвокату Джима Моррисона, то он еще в раннем детстве узнал о различие полов. В 1969, в период подготовки к судебному заседанию по обвинению в непристойном поведении, которое могло закончиться тюремным сроком для его клиента, юрист Беверли-Хиллс, Макс Финк, допрашивал Джима Моррисона об истории становления его сексуальности. Согласно более поздним распечаткам тех записей, сделанных женой Финка, Маргарет, юрист спросил Джима о том, почему он предпочел обнажиться именно на сцене своего родного города во Флориде. «Я думал, что это хороший способ, выразить свое почтение моим родителям», - ответил Джим.
Пораженный, но все еще помня о той пропасти, которая разделяла Джима Моррисона и его семью, Финк спросил его о том, что сделали ему его родители, почему он их так ненавидит. Согласно отчету Финка, Джим упомянул о психологической травме, которую вызвало его ночное недержание мочи, а затем признался, что в детстве подвергался сексуальным домогательствам. Джим отказался сказать Финку, кто это был, лишь намекнул, что некто очень близкий к их семье. «Когда Джимми пытался жаловаться на это своей матери, - позже рассказывал Финк, - она приходила в ярость, называла его лжецом и настаивала, что подобного никогда не случалось». Финк сказал, что Джим начал плакать, когда рассказывал ему эту историю, и заявил, что он никогда так и не смог простить свою мать за это. (Стоит упомянуть, что юристы семьи Моррисон категорически отрицают, что какой-либо из этих инцидентов или «этот придуманный поступок» когда либо происходил).
В 1948 году семья Джимми снова переехала. Теперь это был Лос-Алтос в Северной Калифорнии. Там Джимми пошел в школу. Он был стеснительным, круглолицым ребенком, который ненавидел ходить утром на автобус, доставлявший его в школу. Паранойя Холодной Войны витала в воздухе наряду со страхом ядерной атаки, которую мог предпринять Советский Союз.
Школьники поколения Джимми подвергались нещадной доктрине, касательно неизбежного уничтожения мира в результате термоядерной войны. Во время ежемесячных воздушных учебных тревог их заставляли закрывать голову руками или прятаться под партой, или выстраиваться в погруженных во мрак холлах их школы, чтобы находиться вне зоны поражения бьющихся окон, в то время как фантомные А-Бомбы превращают их мир в прах. Телевидение – транслируемое на крошечных семи дюймовых черно-белых экранах – произвело на Джимми глубокое впечатление. Во втором классе Джимми и его приятель Джефф Мурхаус – сын еще одного офицера ВМФ, который переезжал с места на место почти так же часто, как и Моррисоны – были рьяными поклонниками Captain video телекомпании «Дюмонт», и даже оплачивали членские взносы клуба «Видео Рейнджеров».
Младший брат Джимми, Эндрю, родился в Лос-Алтос в 1949 году. Затем переезды семьи возобновились с удвоенной силой. Они вернулись в Вашингтон на год, переехали в город Клермонт штата Калифорнии, где жили, пока Стив Моррисон служил в Корее. Джимми посещал начальную школу Лонгфеллоу. В шестом классе он был немного полным, страдающим астмой прирожденным лидером, лучшим игроком в кикболл (аналог бейсбола, но упрощен для детей) и президентом студенческого совета, который обязал его открывать утренние встречи чтением по памяти клятвы верности. Но потом у Джимми начались проблемы. Его исключили из скаутов, после того, как он отказался следовать указаниям вожатого, выказывая свое непочтение.
В 1955 Моррисоны вернулись в Альбукерке, штат Нью-Мексико, где, как вспоминают члены семьи, они заметили перемены в Джимми. Он забросил свои уроки игры на пианино и отказывался проводить свободное время с семьей. Живя на границе с пустыней, Джимми был очарован таинственными, доисторического вида рептилиями – ящерицами, змеями, броненосцами – которые сновали среди раскаленной на солнце, сухой земли. Жабовидные ящерицы и чешуйчатые драконы с их стремительно высовывающимися языками поражали его. Он преследовал их, охотился на них, искал их норы, читал книги о них. Рептилии пустыни стали персональным тотемом Джимми, снова и снова упоминания о них и их жизни появляются в его детских записных книжках, чтобы после стать национальным фетишем в завете будущего Короля Ящериц.
В 1955 капитан Стив Моррисон был назначен на авианосец Мидвэй, и семье снова пришлось переезжать, на этот раз в Сан Франциско. Они въехали в большой, обшитый гонтом дом в пригороде Аламеда, где Джимми пошел в восьмой класс. Это было время конвульсивных вздохов рок-н-ролла и эпических этапов роста подростковой преступности – цензурированный Элвис на шоу Эда Саливана, неотразимый «Rock Around the Clock» Билла Хэйли, дикие ритмы джунглей Литл Ричардса, R&B из дешевых забегаловок Нового Орлеана Фэтса Домино, гениальные трехминутные гимны средних школ Чака Берри, черные, кожаные мотоциклетные куртки, пружинные ножи – подобный Джеймсу Дину вихрь отпора и мятежей пятидесятых, и все это в расцвет правления Эйзенхауэра, попыток подчинить общество высокоморальным догмам, подавления всего, что касается секса, и бок о бок с политическими стрессами и страхами перед апокалипсисом Холодной Войны.
1.2 «Ребенок с плаката» (Poster Child)
http://www.proza.ru/2013/08/19/2057