Из цикла "Почти дневники..."
Я пишу о нашей Матери!... - женщине, с изломанной судьбой, родившей и воспитавшей своих шестерых детей.
За глаза, да и в лицо, её осуждали соседки... - нимало не стесняясь они говорили, что лишь глупая женщина решилась бы нарожать столько ртов.
Злясь на соседок, я не понимала, отчего мама никогда, никому не возразит, не вступит в пререкания, а выслушав очередную "проповедь", идет дальше.
Мне всегда хотелось защитить свою мать, но в нашей семье было так: когда говорят взрослые, не вмешивайся, пока тебя не спросят.
Мамы нет с нами уже очень давно, а боль утраты всё еще тревожит сердце.
Вспоминая Её, я всякий раз будто бы вновь оказываюсь во времени, когда можно говорить с Нею, слушать, обнять!...
***************
После рождения дочери Наташи мы уехали из города, где я родилась, выросла и вышла замуж.
В памяти осталось, как груженный вещами грузовик, медленно сдает назад, выезжая из проулка.
Мы с детьми в кабине того грузовика и мне видно, как мама идёт за машиной и плача, крестит нас.
Сильно скучая по маме, я раз в три месяца, ездила к ней вместе с детьми.
Преодолев два горных перевала в душных и воньких автобусах, измученные дорогой мы "вползали" в квартиру, где прошло моё детство, и где никогда не запиралась изнутри входная дверь.
Мама выходила из зала, где обычно занималась рукоделием и всплеснув руками от удивления и радости, говорила нараспев: "Ой, да кто ж это к нам приееехаал?!...". Всплакнув, она обнимала нас, а я, слыша родной голос, забывала об усталости, жаре, зловонии в автобусах... - обо всём!...
Мы все радовались встрече и садились пить чай!
Гостили два-три дня!... - я, как губка впитывала мамину любовь, которой мне так не доставало в детстве.
Много говорили!... - мама вспоминала, какими смешными мы были в детстве и отчего тому, или иному из нас, было дано его имя.
Мама говорила, а я - слушала!...
- Так ты младшего брата в честь своей первой любви назвала?!...
Для меня это было откровением и пытаясь отстоять свою версию, я спорила:
- А помнишь, как я прибежала из интерната, к тебе в больницу и ты, в окно, показала мне брата?...
Мама улыбается: — "...я, доня, все помню!... - ты стала просить, чтобы я назвала брата Алешей, а я вспомнила свою первую любовь, которого тоже звали Алексеем. Вот так наши желания и совпали."
Мы с мамой любили разговаривать подолгу и порой, наше общение завершалось далеко за полночь.
Утром следующего дня, мы идем на базар за продуктами.
Я беру маму под руку и с нежностью прижимаюсь щекой к ее плечу, а она, отвечая на приветствие проходящих мимо людей, не скрывает своей гордости за взрослую дочь.
Базар шумит и пахнет специями, среди которых особенно ярко звучат ароматы кинзы, райхона (базилика), укропа и ранних, выращенных в теплицах, помидоров.
Мы проходим вдоль рядов, где в горках, похожих на пирамидки, насыпаны для продажи сухофрукты и орехи.
Чуть прозрачный, цвета янтаря изюм и рядом, вторая горка изюма, - черного, с сизым налетом. Следом, - пирамидка из кураги, красивая и чудно-пахнущая, а за нею, горка грецких орехов, очищенных от кожуры!...
Мы идем к мясным рядам, где кусочки говядины нарубленные на любой вкус, красиво подвешены за крючки для обозрения.
Мама берет палочку, что висит тут же и поворачивает кусочки, осматривая их со всех сторон. Мясо свежее, с небольшой прослойкой жира и очень красивое!
Выбрав кусочек грудинки, на борщ и показав продавцу то, что выбрала, мама говорит: "Взвесьте мне пожалуйста на рубль...".
Продавец кидает мясо на весы и отпускает нам с "походом", (лишку) - так, с первым покупателем, поступает на базаре каждый продавец, а мы у этого торговца, сегодня - первые!
Он отдает мясо матери, она бережно заворачивает его в прихваченный с собою, стиранный-перестиранный, целлофановый пакетик и кладет в сумку.
Теперь, мы идём к рядам, где продают сердце, печень, почки... - все это стоит копейки, а сегодня нам повезло - в продаже есть обрезное мясо, - обычно, его быстро разбирают.
Мама набирает в кулек всего понемногу и кладет на весы... — значит, сегодня будут отменные пирожки*, или беляши.
Заплатив и уложив в сумку купленное, мы отправляемся к овощным рядам, чтобы купить лук, морковь, картофель...
Ко всем продуктам мама относится с большим уважением.
В нашей семье не принято выбрасывать еду... — сказывается сиротское, голодное детство мамы и её пребывание в детском доме.*
С базара, мы несем домой две полные авоськи продуктов и говорим без умолку.
- А расскажи, как ты отвоевала нашу квартиру у горисполкома?... - прошу я, хоть и слышала эту историю, не одиножды.
Мама задумывается... - а давай, я тебе расскажу как помогла другой многодетной семье - там, в кибитке, которая вот-вот завалится, не лучше нас жили!...
Заметно, что рассказывая, мама заново переживает прошлое.
- Он таджик, она, - с Украины, из раскулаченных, потому-то здесь и оказалась. Детишек у них - семь душ!...
Так вот, когда мы квартиру получили, она пришла ко мне и попросила помочь.
Я взяла фотоаппарат и сфотографировала у заваленной кибитки эту семью с ребятишками.
Потом, написала письмо примерно, такое же, как тогда, когда "выбивала" квартиру для нас и вложила в конверт фотографии.
Пишу я то письмо, а сама думаю: "Ну матушка, доиграешься... — в прошлый раз с рук сошло, - теперь не сойдет!...".
Ведь тогда, ко мне приехали!... — угрожать стали, что посадят... - я, дескать, самого Хрущева беспокою - письма ему пишу!...
А я им, копию письма из Москвы, где черным по белому: - "В недельный срок заселить семью из семи человек, гражданки, такой-то, в трехкомнатную квартиру."
Они и "умылись"!...
Мать весело смеется, смеюсь и я, так как очень хорошо помню тот день!...
Помню, как сильно испугалась тогда, когда меня, громко стала звать наша соседка Антонина, по прозвищу "Говорю-говорю", тараторя: - "Беги, девка, домой, там твою мать на черной машине приехали забирать!...".
Наша память, удивительная "субстанция", - начинаешь вспоминать что либо и "Она" с готовностью открывает тебе свои ящички, выдавая все, что до поры, до времени, надежно спрятала!...
Вот и теперь, в памяти всплыли страх и отчаяние минут, о которых я совсем было забыла, а теперь вот вспомнила, пока мы с мамой говорили о том, - КАК она получала те долгожданные метры жилья, где мы все и выросли.
Я уже писала о том, что в Таджикистан мама попала потому, что была дочерью купца первой гильдии.
Её и многих других, после окончания срока ссылки на Урале и реабилитации семьи - отправили в Таджикистан еще во времена правления Сталина.
Но вот к власти пришел Хрущев и управляя страной, - осудил "культ личности Сталина".
Тогда же стали строиться дома, позже, называемые "хрущевками", в которые расселялись семьи, жившие в бараках, кибитках, землянках...
Таких расселяемых по квартирам семей было много, но вот нашей семье, выделить жильё всё никак не могли и мама написала лично Хрущеву.
Вместе с фотографиями, на которых было видно, как живут в маленькой комнатке с кафельным полом, семь человек, пятеро из которых, дети, она отправила письмо в Москву.
Спустя какое то время, в горисполком нашего города, из Москвы, было отправлено предписание, где говорилось, что в недельный срок, с момента получения данного документа, семье должна быть выделена трех-комнатная квартира.
Копию предписания получила и мама, а когда к нам приехали представители горисполкома, с тем, чтобы предупредить мать об ответственности "за беспокойство должностного лица", - показала ту копию и спокойно смотрела, как важный дяденька зачитывает ее.
Вместе с другими "государственными людьми", в тот день, у нас были еще две женщины и я запомнила лицо одной из них.
Возможно, женщина осталась в моей памяти из-за ярко накрашенного рта и приторно-сладкого запаха духов...
Я, тогда, подбежала к матери и обняла ее, а она легонько похлопала меня по спине, успокаивая.
Да, что и говорить - страху мы тогда, натерпелись!...
Маму через неделю увезли в роддом, где раньше времени, она родила брата Лешу и переезжали мы без нее... - исполкому надо было отчитаться, что семья заселена в срок.
В доме, где нам выделили квартиру, к внутренней отделке помещений, еще и не приступали, однако, ордер выдали несмотря ни на что!... - выполнили указание свыше!
Полы и оконные рамы были наспех выкрашены коричневой краской, которая никак не хотела сохнуть и войдя в прихожую, я поскользнулась на непросохшей краске, как по скользкой глине.
Воды, газа и электричества в квартире не было - не подключили еще!...
Мы оказались первой семьей, ступившей на порог не сданного в эксплуатацию дома.
Все это я вспоминаю, пока мама рассказывает про женщину, которой она помогла.
- Они ведь, тогда, получили квартиру и потом, эта женщина приходила опять и приводила других, чтобы я им тоже помогла.
- И ты помогала?
- А куда бы я делась — они же неграмотные, а у меня целых три класса образования...
Мама отмечает факт об образовании, с гордостью, будто бы речь идет не о трех классах начальной школы, а об университете!
Меня до глубины души трогает рассказанная история и я обнимаю маму, свободной от авоськи рукой.
Мы заходим в гастроном, чтобы прикупить недостающие продукты и занимаем очередь в молочный отдел.
За нами, также занимают очередь и мы отходим, чтобы не мешать другим.
Мать здоровается с женщиной, что заняла очередь за нами и та, не ответив на приветствие, громко произносит:
- Валя, ты когда мне долг отдашь!?...
От неожиданности, мама вздрагивает и буквально съеживается, а я, видя её реакцию, спрашиваю:
- Сколько ты задолжала, мама?...
- Рубль... - чуть слышно отвечает она.
Я отдаю железный рубль маминому "кредитору" и та, забирая монетку, улыбается, обращаясь ко мне:
- Лорочка, а ты меня наверное и не вспомнишь?...
Не отметив ожидаемой реакции, она добавляет:
- Я в детском садике, была твоей воспитательницей... - ты молоко не любила и не пила его, даже если тебя заставляли.
Я смотрю на женщину, что минуту назад унизила мою мать и отвечаю:
- Вас, я не помню.
Мама старается улыбнуться, но губы, на её без кровинки, лице, дрожат...
Ей трудно справиться с собой и она еле слышно шепчет мне:
- Прости меня за этот позор, доню, я заняла рубль до получки и не успела отдать...
Обнимая маму, я не шепчу, а чтобы слышала очередь говорю намеренно громко:
- Тебе не за что извиняться мама, такое случается со всеми, а вот женщине, очевидно, захотелось обратить на себя внимание и это у неё получилось!...
Так и не купив ничего, мы выходим из магазина.
Настроение испорчено, мама подавлена и я чувствую, как снова и снова, она "прогоняет" в памяти все, что произошло в магазине несколько минут назад.
Мне до слез жаль ее, но, помочь я ни чем не могу... – это ее боль.
Изредка, мама поглядывает на меня влажными глазами, и чтобы не заплакать, пытается улыбнуться...
Мы молча идем домой.
2013 год.
На фото - мама, с братом Женей на руках.
* Рассказы моей матери - http://www.proza.ru/2012/01/29/136
* Пирожки - http://www.proza.ru/2012/04/24/1798