предыдущая часть здесь: http://proza.ru/2013/03/31/1971
следующая часть здесь: http://www.proza.ru/2013/04/02/1685
Я помню, как мое тело было звездой. Она горела белым светом, таким ярким, что человеческие глаза не могли его вынести. Радость света стала невыносимой и разорвала мое звездное тело на части. Часть осталась гореть, но уже тише. Никогда больше ей не испытать того света, что был раньше… А другая часть упала на землю и стала человеческим существом. Но это был лишь краткий миг. Мое человеческое тело умерло, дух, жаждущий ярости звезд, искал источник радости, но не мог его найти. Тогда я пришла на поле боя. Ярость воинов, их страсть к жизни и страх смерти стали моей новой стихией. Я летала над полем боя и дарила экстаз жизни одним и ужас смерти другим. Их страсти напитали мой дух, и я смогла снова обрести тело. Так появилось лицо битвы. Тогда я узнала любовь воина перед битвой. Человек, который знает, что эта ночь может оказаться последней в его жизни, отдается любви без остатка. Так появилось лицо страсти. Потом пришло знание. Я приходила к людям в момент их смерти, когда их страсть к жизни сильнее всего,и помогала им переступить черту. Так появилось лицо смерти. Я – та, кто знает кое-что обо всех. Три лица навсегда остались со мной. Воины в исступлении зовут меня перед битвой, умоляя о любви и победе или легкой смерти. И я приходила к ним. Пока не появился тот, кто звал меня в отчаянии на битву, какой еще никто не видел. У него не было иного оружия, кроме собственной души, которая была и ставкой в этом сражении. Его взгляд приковал меня к себе навсегда. Я осталась с ним, и он выиграл свою битву. Битву со временем. Его тело было почти разрушено после этого сражения, а дух искалечен. Но он все-таки вышел победителем из схватки, которую проходит каждый, но не выигрывал раньше никто. Я выходила его. Ибо не смогла оставить воина, настолько великого, что само время отступило перед ним.
- Глядя на тебя можно подумать, что ты – самый счастливый человек на свете. – Доносится до меня радостный голос Фая. Он, наверное, уже встал.
- Да! – Отвечаю я, открывая, наконец, глаза. – Сейчас это именно так и есть. Мне приснилась лунная девушка Ло. Мы с ней сидели на веранде ее лунного дома, и пили чай с лунным вареньем!
- Ого! – Фай подходит ко мне и смотрит на меня удивленно. – А откуда ты знаешь, как ее зовут? Я вчера об этом не рассказывал.
Я сажусь и оглядываюсь вокруг. Рядом с моим изголовьем лежит и отбрасывает блики в солнечном свете лунное яблоко – накрываю его плащом.
- Фай, почему ты беспокоишься? Мне просто приснился хороший сон и у меня от этого хорошее настроение. Что с этим-то не так?
- Все так, Мирра. – Фай улыбается и садится на корточки рядом со мной. – Только это был не совсем сон. Наверное, лунная девушка действительно пригласила тебя в гости. И это очень здорово!
Я пожимаю плечами, встаю и бегу умываться к пруду. Мне, в общем-то, все равно, сон это был или нет – мне просто очень легко и хорошо, а все мое существо наполнено приятной веселой энергией.
Сегодня все легко и все в радость – небольшой дождик, Орлиные горы, сосновый лес, потом яркое солнце, пыльная дорога, Фай, наши шутки, какие-то попутчики, которые были радом пару часов, а потом свернули в сторону и исчезли навсегда… Наверное, это единственное правильное состояние человека – легкое ненавязчивое светлое счастье, которое дарит ему самому силы пережить практически все, что угодно, и не заставляет тех, кто вокруг, бежать от него в ужасе потому, что его слишком много. Фай косится на меня немного подозрительно – видимо он понимает, что со мной происходит, но его это удивляет уж очень это не похоже на обычную меня. Ну что ж, для разнообразия можно иногда побыть и такой.
Дорога сворачивает в горы и начинает подниматься вверх – к Драконьему перевалу. Мы ночуем на полпути к перевалу, на небольшом постоялом дворе для путешественников через горы. А на следующий день поднимаемся на перевал. От открывающегося вида у меня захватывает дух. Такое чувство, что я могу остаться здесь навечно и без конца смотреть вокруг. И мне никогда не надоест. Я буду целую вечность созерцать горы, как они устремляются вверх снежными вершинами и спускаются вниз лесистыми склонами, равнины и реки, холмы и озера, бескрайнее чистое небо... Буду смотреть, пока могу видеть, а потом просто растворюсь во всем этом пространстве и стану его частью – землей, лесом, водой, облаками... Отсюда мир выглядит бесконечным. А мы - маленькой его частичкой, которая сливается со всем окружающим нас пространством и тихо растворяется во времени. Гораздо быстрее, чем сами горы…
Фай застывает изваянием рядом и тоже глядит на мир вокруг широко открытыми изумленными глазами. На его лице – странное мечтательное выражение, Словно он чувствует себя сейчас неотъемлемой частью огромного странного мира вокруг нас. Ощущения необычайно обостряются, и я чувствую очень ясно и отчетливо все, что находится рядом со мной – запахи камней и травы кажутся как никогда сильными и отчетливыми, цвета – яркими и чистыми – я могу различать мельчайшие их оттенки. Я чувствую, что в траве справа от нас шелестит мышь, над нами летят птицы – я чувствую их присутствие. Отчетливо слышно размеренное биение сердца Лунного и более быстрое – Ветра. Я чувствую тепло, которое исходит от Рафаэля… Все это чуть не сводит с ума. Такое ощущение, что я полностью открылась миру, и он хлынул в меня во всем своем многообразии и великолепии – огромный и яркий. Кажется, что меня не хватит, чтобы вместить его.
Фай первым выходит из оцепенения и трогает Ветра вперед. Я следую за ним, но все еще не могу сосредоточиться – меня захватывает ощущение взаимосвязанности всего вокруг и беспредельности мира. Это не похоже ни на что другое. Похоже, сестричка Ло сделала мне нечаянный подарок, создав мне настроение, в котором я смогла воспринять все это.
Мы постепенно спускаемся вниз, и начинает отчаянно не хватать того, простора, что был наверху, на перевале. Приходится заново привыкать к тому, что мы видим не так уж и много. Обострившиеся ощущения постепенно притупляются – все будто бы блекнет, запахи перестают быть сильными, звуки становятся глуше, а цвета перестают быть яркими. Или это просто спускается вечер? Или все вместе? Надеюсь, однажды я снова смогу увидеть мир таким, каким я видела его сегодня.
…Оказывается, я все еще стою на перевале и смотрю на мир вокруг меня. Спустилась ночь и окутала все мраком. Где-то внизу светятся огоньки городов и деревень, но они очень далеко – от меня и друг от друга. И огоньки эти – тусклые. Но дело не только в темноте. Огромные стаи серых теней кружат над землей и скрывают свет. Я стою высоко, но вижу отчетливо каждую из них.
На мое плечо ложится теплая рука. Я оборачиваюсь и вижу отца, стоящего за спиной. Я крепко обнимаю его, забыв о тенях – я так рада его видеть! Отстраняюсь и вглядываюсь в его лицо, не в силах оторваться. У него усталый вид – под глазами темные круги, лицо бледное и осунувшееся. Он смотрит на меня и улыбается мне. Я понимаю, что он скучает так же сильно, как и я. Но он переводит взгляд куда-то в пространство за моей спиной.
- Теперь ты понимаешь, Мир?
- Папа, ты о чем?
- Ты же видишь их – Он указывает рукой на тени над землей.
- Да, но я не знаю, что это…
- Это алчущие духи, Мирра, это они. Ты сегодня увидела совсем другой мир. Ты открылась ему. И им тоже. Они увидели тебя. Они придут за тобой. Как пришли однажды за мной. – Он опускает голову. – Только ты знаешь, что они такое, знаешь до конца. – Папа снова поднимает взгляд на меня.
- Почему, папа? – Становится жутко страшно.
- Потому, что я не смог противостоять им. Я ушел с ними и стал тем, кем был до тех пор, пока не встретил Астру на тропах сновидений.
- Папа? О чем ты? – Страх терзает мое сердце стальными когтями. Мысли движутся как в липком тумане. Такое ощущение, что еще немного, и я пойму, что же он хочет мне сказать, но не понимаю.
- Мир, Темный Шаман – не миф, и не легенда. Это я! Я был им и снова стал им! Мир!
Я вспоминаю тот день, когда он ушел, когда они забрали его обратно. В моей голове проносится образ мрачного черного шлема, из-под которого не видно лица. У Темного Шамана не может быть человеческого лица.
- Папа, почему? – Мне больно. Его слова ранят как сталь. – Почему?
- Я имел очень много, но хотел больше. Моя алчность открыла им ворота. Я заключил с ними сделку. Я не знал, не хотел знать, что именно я делаю. Но ты сможешь… Ты сможешь противостоять им. Потому что ты можешь видеть то, что есть на самом деле. И потому… Потому, что ты – моя дочь. Единственное человеческое дитя. – Он криво усмехается в пространство. – Кто же знал, что все будет так… Омерзительно. – Он будто бы не может подобрать нужные слова, чтобы описать свои ощущения. А еще он начинает таять, растворятся в пространстве, уходить и отдаляться.
Я бегу за ним, протягиваю к нему руки, что-то кричу, прошу его остаться и не уходить. Мне страшно и больно, не хочу терять его снова. Я не знаю даже, смогу ли я найти его еще раз!
А он тает в пространстве, и вот я уже не вижу его. Я опускаюсь на землю и обхватываю голову руками. Кажется, я сейчас просто перестану быть. И хочется, чтобы так и случилось. Не хочу быть – это очень-очень больно.
Легкий шорох за спиной заставляет меня оглянуться. Я успеваю заметить, что за мной собралась целая стая алчущих духов, о которых я успела забыть. Они глядят на меня своими яркими глазами из серой пустоты несуществующих тел, и мое сердце леденеет от ужаса под их взглядами. Они медленно движутся ко мне, наслаждаясь моим страхом, а я даже не могу пошевелиться.
Тот, что был первым, не выдерживает и быстрее звука преодолевает оставшееся между нами расстояние. Он врывается в мой разум как разрушительный ураган. Те, что шли за ним, словно только этого и ждали. Серая волна накрывает мое сознание, наполняя его их голосами – они сулят все, что только может быть в это мире, в обмен только на одно – я должна согласиться действительно жаждать всего этого – богатств, земель, власти, любви, знаний – всего. Я должна стать абсолютной жаждой. Такое чувство, словно не остается ничего от меня – я вся заполнена их голосами. Не хочу быть с ними, и тогда они начинают рвать меня на клочки. Так больно, что я, кажется, кричу, не знаю что, и плачу от этой боли и от того, что они не оставляют ничего от меня.
- Мир, нет! – Слышу я доносящийся откуда-то призрачный голос отца.
…И просыпаюсь от удара по лицу. Наверное, я сижу. Точнее, Рафаэль держит меня в сидячем положении и, кажется, только что влепил пощечину. Я гляжу на него и не понимаю, откуда он тут взялся. Или он тоже – один из них? И почему вокруг светло?
- Мирра, ты меня слышишь? – Голос Фая полон беспокойства.
Медленно киваю, пытаясь понять, где же я и что происходит.
- Что случилось? – Фай внимательно вглядывается в мое лицо. – Ты кричала и плакала во сне. Ты не просыпалась, даже когда я вылил целую флягу воды тебе на голову.
Мотаю головой и все еще не понимаю, что же со мной происходит – что было на самом деле, а что нет? Наверное, алчущие духи – это все-таки был сон.
- Все нормально, Фай. – Отвечаю я, наконец. – Мне просто приснился плохой сон. – Я сажусь самостоятельно, опираясь на землю, а затем пытаюсь встать. Такое ощущение, будто совсем не спала – чувствую себя разбитой и уставшей. Фай встревожен, но я просто не могу рассказать ему все это – я не знаю, как описать свои ощущения простыми человеческими словами. И потом, расскажу об этом сне – придется рассказывать о том, что я узнала про моего отца. А я сама не понимаю, что делать с этим знанием… И не уверена, что Рафаэль спокойно воспримет то, что мой отец – Темный Шаман. С другой стороны, если Фай не сможет воспринять это, значит, ему не стоит быть рядом, потому, как с этим я ничего не могу сделать... Я, наконец, встаю и иду умываться. От воды я немного оживаю и начинаю более активно доказывать Фаю, что то, что мне приснилось, не стоит такого внимания, чтобы об этом рассказывать. Заодно я пытаюсь поверить в это сама – мало ли, что кому снится? Но вот только сестричка Ло мне тоже всего-навсего приснилась. А еще Миград и папа в той пещере с древом-башней… Что я знаю о своих сновидениях? Что если это тоже своего рода реальность? Что, если события, которые происходят во сне, могут влиять на явь не меньше, чем те, которые происходят наяву? И где тогда вообще грань между «снами» и «явью», реальным и нереальным? Есть ли они вообще?
У меня нет ответов на все эти вопросы. И потому мы продолжаем наш путь к Синей вершине. Про которую тоже не известно – существует она или нет. Я не знаю, как быть с собой. Я понимаю, что знала, давно знала то, что сказал мне отец. Но не могла себе признаться в этом. Потому я просто чувствовала, что есть какая-то мрачная тайна… И не понимала, какая именно. Русалки утверждали, что во мне есть родство с ними… Вот оно… Мрачное родство, ничего не скажешь… И я не знаю, как быть с этим. Может быть, я вообще должна умереть и не осквернять этот мир?
Удача улыбается нам, и мы без помех минуем Орлиные горы и спускаемся с другой стороны хребта. Мы движемся на запад – в сторону моря. Где-то там должна быть Синяя вершина. И через две недели мы достигаем моря. А дальше начинаем исследовать морской берег во всех направлениях. Но в прибрежных городах никто никогда не слышал о Синей вершине и не видел ее. Не ясно – где дальше искать или хотя бы в каком направлении двигаться.
С того самого дня на перевале, я вижу иногда, как на самом краю видимости колышутся серые тени. Я знаю, что это. Алчущие духи почему-то заметили меня на перевале и теперь не оставят. Я нужна им – единственное человеческое дитя Темного Шамана… Пока их зов почти не слышен, но они приходят в мои сны. Они сулят все богатства этого мира. Меня страшит сердце – оно начинает иногда жаждать того, что они сулят. Не сильно и эти желания быстро проходят, но страшит то, как легко они проникают в мою душу…
Мы останавливаемся на очередной ночлег в городке Роса. Он обнесен невысокой стеной из сияющего белого камня, и стоит на высоком мысу над морем. Лето уже заканчивается. Холмы вокруг Росы покрыты желтой травой, а по дорогам вьются бесконечные телеги, груженые собранным урожаем. Хозяйки вывешивают на окнах вперемешку грибы и цветы – сушиться на зиму – они пахнут так сильно, что стоит большого труда отойти от этих окон. Мне нравится здесь.
Мы оставляем вещи и коней на постоялом дворе и идем на берег моря. Оно спокойно как зеркало – время осенних штормов еще не пришло. День близится к закату, и солнце почти купается в прозрачных водах моря. До этого дня мне не хотелось лезть в воду – большие водоемы с момента моей эпической переправы через речку в Забытых лесах вызывают состояние неконтролируемой паники. А сегодня хочется. Я знаю, что она теплая как парное молоко.
- Ну что, пойдем, поплаваем? – Предлагаю я Фаю пока мы спускаемся по узкой тропинке с мыса к морю.
- Ты же не любишь воду.
- Вообще-то я ее раньше очень любила. Но с тех пор, как чуть не утонула в речке – не очень люблю. А сегодня – опять люблю. Представляешь – вот сейчас окончательно стемнеет – отплыть от берега, лечь на спину и смотреть на небо… А там – звезды и луна…
- Здорово! – Радуется Рафаэль.
Вода действительно очень теплая. Прибой перебирает мелкий песок берега и едва слышно шелестит. Я плыву и не чувствую страха – скорее наоборот – словно меня держат очень осторожные, теплые и ласковые руки воды, которые никому и никогда не дадут меня в обиду.
Здесь, в воде, мой ужас перед самой собой отступает… Я чувствую, как мое тело сливается с морем, и понимаю, что оно не может быть злом… Фай плывет рядом со мной – я чувствую движение воды, порождаемое его телом. Мы уже довольно далеко от берега. Вверху – огромное небо, полное звезд. Глядя вдаль, я вижу, как море и небо плавно перетекают друг в друга у горизонта – между ними нет границы и такое ощущение, что если долго плыть туда, в конце концов будешь плыть среди звезд… Но стоит нырнуть и вся вода вокруг вспыхивает зелеными огоньками – как будто бы мы уже доплыли до неба…
Рядом со мной – совсем близко – на расстоянии вытянутой руки проплывает что-то большое и белое, плеснув едва слышно по поверхности воды, зажигая на ее поверхности зеленые искры.
Я замечаю существо только краем глаза и торопливо оглядываюсь – Рафаэль плывет за мной – это не он. Становится страшно и резко холодно – тело внезапно вспоминает, что под ним – много метров воды над дном.
- Фай! – Кричу я и слышу, что он плывет ко мне.
- Что такое, Мирра? – Спрашивает он, оказавшись рядом.
- Здесь кто-то есть, я видела что-то большое и белое. Надо плыть обратно. – Торопливо объясняю я, стараясь не волноваться и дышать размеренно и спокойно.
- Да? – Поднимает брови Фай. – Ну, хорошо, поплыли. Но тут нет больших рыб. Тем более тех, которые могут напасть на человека.
- Слушай, я не знаю, какие рыбы тут есть – поплыли к берегу, Фай.
Он разворачивается к берегу и плывет рядом со мной. Я стараюсь не отставать от него.
Внезапно воздух вокруг нас взрывается звенящим серебристым смехом. От неожиданности я чуть не ухожу под воду, но быстро понимаю, чей это смех. Это русалки – сестры моих трех подружек – Милы, Аниты и Эрики. Они всплывают вокруг нас и, смеясь, качаются на волнах. Они играют, ныряют как дельфины, выскакивают из воды, поднимая тучи сверкающих зеленью брызг, и падают обратно. Их не меньше пяти. Сначала я рада видеть русалок, но затем я вспоминаю, что год уже перевалил за середину, и лето идет к концу, а значит, они уже давно вышли на охоту и сейчас особенно опасны. Эти русалки выглядят как молодые женщины, а не как девчонки в отличие от моих сестричек. А волосы и глаза такие же – зеленые, и белая мраморная кожа…
- Смотрите, это же наша сестра! – Восклицает одна из русалок, обращаясь к остальным.
- Да, да, и камень на ней наш! – Отзывается другая. Я вспоминаю, что Эрика подарила мне русальный камень, и он и сейчас у меня на шее.
- Фай, держись ближе. – Шепчу я, стараясь, чтобы русалки не услышали. Но они и не слышат – они заняты своим весельем. Фай незаметно подплывает ко мне и держится на расстоянии вытянутой руки.
- А вот парень – не наш и он хорош. – Задумчиво протягивает одна из русалок, рассматривая Фая.
- Милый, пойдем с нами! – Чарующе зовет другая. – Мы будем танцевать под водой – а ты сможешь увидеть наши пляски – такое редко кому доводится видеть. – Голос ее звучит настолько призывно, что мне уже хочется присоединиться к ним, хотя магия голоса направлена не на меня. А у Фая лицо становится не выражающим ничего, кроме неземного блаженства – он уже готов плыть за русалками, куда бы они не позвали. Только недолго будет он с ними плавать…
- Фай! – Я кричу на него и хватаю за локоть. Его взгляд снова обретает осмысленное выражение.
- Не трогайте его! – Я оборачиваюсь к русалкам. Мой голос звенит от ярости. Я представляю себе на секунду, что они сейчас утащат Фая в глубину, откуда ему не будет возврата назад, на поверхность, и вспоминаю свой ужас, который я испытала, когда холодные воды реки сомкнулись надо мной, и я знала уже, что мне не всплыть обратно к солнцу…
Русалки отплывают в сторону, напуганные моей вспышкой ярости.
- Не трогайте его. – Повторяю я, уже спокойным голосом.
Они внимательно разглядывают нас, держась на расстоянии.
- Кто он тебе? – Спрашивает после паузы та, которая вела их и была, видимо, старшей сестрой в этой стайке. – Ты же знаешь, что мы не можем отпустить мужчину, оказавшегося в нашей власти. – Добавляет она едва слышно. – У нас нет выбора.
- Я знаю. Но только вам нужно отпустить Фая.
Русалки замолкают, и некоторое время кружат вокруг нас, изучающее глядя то на Фая, то на меня. Они будто бы безмолвно разговаривают между собой – я не могу слышать их слов, а только отголоски их мыслей. Почему-то они говорят о том, кого никогда не существовало.
- Хорошо. – Отвечает мне, наконец, старшая из сестер. – Уходите отсюда и не плавайте так далеко в море до поворота года.
- Хорошо. – Мы уйдем. – Спасибо тебе, сестра. – Выдыхаю я с непередаваемым облегчением.
Мы плывем к берегу так быстро, как только можем, и вылетаем на прибрежные валуны, как если бы все алчущие духи и сам Темный Шаман в придачу, гнались за нами по пятам.
- Почему они ушли? – Спрашивает меня Фай, когда мы, уже одевшись и отдышавшись, сидим на камнях и смотрим на море.
Я пожимаю плечами.
- Не знаю точно. Они говорили что-то о том, кто никогда не существовал. Я не знаю, о чем это было. – Я замечаю, как от моих слов вздрагивает Фай. – Я думаю, хватит на сегодня приключений. Надо идти спать, а завтра на свежую голову подумать, где искать Синюю Вершину. – Сказав это, я поднимаюсь с камня и собираю мокрые волосы в хвост. Фай улыбается и встает следом. Нет, все-таки в чем угодно можно обвинять русалок, но не в недостатке вкуса…