Конкурс Копирайта -К2
Уважаемые читатели!
Представляем рассказ «Демьянов Холм», написанный специально на конкурс «Сказка».
К сожалению, текст не соответствует требованиям, в частности, превышен объем, и потому к конкурсу не допущен.
Тем не менее, рассказ интересен и достоин вашего внимания и обсуждения.
Читайте!
Пояснения.
Рассказ не будет оцениваться судьями, но может быть ими прокомментирован.
В читательском голосовании рассказ не участвует.
Если автор пожелает, он может сохранять свою анонимность до конца конкурса. В этом случае он может участвовать в ЛИТЛОТО. Секретариат конкурса будет нем, как рыба.
***
Шведы напирали. Напирали остервенело, азартно, ясно понимая, что ещё чуть-чуть и русские сломятся, побегут. Русские и так отступали, но шведам этого было мало. Чтобы навсегда отбить у русских желание выйти к Балтийскому морю, чтобы навеки запереть их заносчивого царя Петра в своей грязной Московии, нужно было взять последний оборонительный рубеж русских — Демьянов Холм. За ним находился городок Острожск, в который стекались израненные остатки русского войска, чтобы собраться и попытаться уйти вглубь земель русских, сохраняя порядок и жизнеспособность. Там, в Острожске, шведы рассчитывали окончательно разделаться с врагом.
Демьянов Холм очень удачно прикрывал Острожск с севера, откуда наступали шведы. Справа от холма простирались болота с высокой травой и редкими деревьями, слева — густой и непролазный лес. Перед самим холмом, перед глинистым и довольно крутым склоном протекала речушка, мелкая, но усыпанная по дну и берегам острыми камнями. А сейчас ещё и телами убитых и раненных.
Русский арьергард, оставленный на погибель ради спасения остального войска, отчаянно держался за Демьянов Холм. Каждый солдат понимал, что ему уже не уйти отсюда и, оттягивая момент небытия, сражался до последнего вздоха, отбиваясь от наседавших шведов, жизнью своей прикрывая отступающих товарищей.
Острожск был открыт и доступен, как пень в чистом поле. И только время было союзником русского войска.
Два месяца назад, в начале лета, русское войско во главе с царём Петром вошло в него, чтобы отдохнуть и укрепиться прибывающими русскими дружинами для решающего похода против шведов и выхода к Балтийскому морю. Всеобщее воодушевление и нетерпение от предстоящих битв вылилось в шумные попойки и гуляния. В одну из ночей царь Пётр — первый весельчак и гуляка в своём государстве, приказал устроить грандиозный фейерверк на деревянных крепостных стенах города. Острожск под многотысячным рёвом осветился ярко, как днём. Но к несчастью случился грандиозный пожар, в котором почти полностью сгорели все городские укрепления.
И сейчас защитники Демьянова Холма в коротких перерывах между грохотом пушек и выстрелами мушкетов слышали за спинами, от самого города, грозный рёв своего царя: «Пьяницы! Бездельники! Всех на лучины порублю!». Страшен и могуч был в гневе трезвый царь! И досадно было русским погибать от пуль и штыков каких-то там шведов, которых просто было больше и вооружением они были побогаче. И от этого сила и отчаяние русских утраивались, и каждый бился за себя, за павшего товарища и за государя своего.
Бой длился с раннего утра и перевалил уже за полдень. Из четырёхсот защитников Демьянова Холма в живых оставалось не более сотни. Первыми пали безлошадные драгуны, которые потеряли своих коней в недавних рубках и теперь по доброй воле влились в арьергард. Лихие наездники, они были мало приспособлены для оборонительного боя, но храбрость их не знала предела. Едва волна шведов подкатывала к подножию холма, как драгуны с боевыми криками выскакивали из укрытия и с палашами бросались на неприятеля. Шведы отступали. Но драгуны ещё подолгу стояли по колено в кровавой речушке и, размахивая кулаками, слали проклятья трусливым чужеземцам, пока ружейный залп шведов и охрипшие голоса русских офицеров не возвращали их обратно. Но возвращались не все. И склон холма всё плотнее усыпался синими камзолами павших драгунов.
Из десяти пушек у русских оставалось семь: одну разорвало усиленным зарядом, а две скатились по склону, когда их устанавливали на самый край бруствера для пальбы по карабкающимся шведам. Но и семь было немало! Мало было ядер. При отступлении тяжёлые ядра в отличие от пороха стали непосильным грузом: много их было брошено в панике. И пушкари выкручивались, как могли. Забивали в пушки камни и даже чурбаки от поваленных берёз, сбивая шведов со склона взрывами каменистого крошева и снопом горящих опилок.
Шведы, понимая, что в лоб русских без огромных потерь не сломить, стали искать обходные пути. Потеряв в топях около двух десятков человек, они отказались от попытки пройти через болота. Но мелкими группами стали просачиваться в тыл русских с другой стороны, через лес.
Русские заметили, что на опушке, под холмом, шведы собирают отряд для атаки с тыла. Посылать против них было некого. И после небольшой ружейной перестрелки, которая нисколько не напугала лазутчиков, командующий арьергардом князь Мелехов приказал поджечь лес.
С высоты Демьянова Холма защитники хорошо видели неприятеля и по его передвижениям могли предугадывать: будет ли сейчас атака или же пушечный обстрел. Но когда лес разгорелся, и дым пожара, смешавшись с облаками пушечных выстрелов, плотно накрыл панораму, русские были лишены этого преимущества.
Шведские стрелки не отходили от речки, залпами ружей прикрывая атакующую пехоту. Пушки шведов были подтянуты ближе, и даже плетённые ограждения от пуль русских были отброшены, поскольку никакого прицельного огня по ним не велось. Да и сам этот огонь становился всё реже и реже. Зато громче и яростнее становились крики сцепившихся в рукопашной людей.
Князь Мелехов, плотный круглолицый мужчина с опалёнными усами, сидел на разбитом зарядном ящике и, держась за левое плечо, проткнутое пикой, смотрел по сторонам. Сильная боль привела его в то состояние, когда человек, мечущийся в боевом азарте между жизнью и смертью, вдруг успокаивается и получает толику времени, чтобы спокойно попрощаться с белым светом.
Всё шло к концу. От шведов отбивались уже только холодным оружием. Ещё несколько пушек были сброшены вниз королевской пехотой. На левом фланге пушкари дрались банниками. Ещё немного и шведы закрепятся на холме, подтянут стрелков с мушкетами и перебьют всех защитников. И в этом «немного» сейчас укладывалась вся оставшаяся жизнь русского арьергарда.
Голова князя гудела от многочасового грохота. От порохового дыма першило в горле, слезились глаза. Князь прикрыл веки и забылся, проваливаясь в пустоту.
— Ваше сиятельство! Очнитесь, ваше сиятельство! — Чьи-то руки подхватили князя сзади и поставили на ноги. — Отошли они. Недалеко, но отошли.
Это был Прохоров, крепостной князя Мелехова. С самого детства они были рядом, и хотя по рангу не назвать их отношения дружбой, но привязаны друг к другу они были очень крепко. Вот и на войну вместе пошли. Шустрый и смекалистый, Прохоров проявил необычайные способности к стрельбе из пушек и сейчас был первым наводящим среди бомбардиров арьергарда.
— Уходить вам надо, князь. Не выдюжим мы ещё одной атаки. На болота надо уходить. Я с вами Гришку пошлю, он хоть и ранен, но ходячий, проведёт. — Лицо Прохорова, испачканное пороховой гарью, выражало не только беспокойство, но и искреннее глубокое переживание и даже боль за судьбу дорогого человека.
— Отбились, говоришь? — Князь отодвинул Прохорова и, пошатываясь, направился к брустверу.
— Не дело это, ваше сиятельство, не дело. Славу уже не преумножить, а жизнь сиятельную сохранить ещё можно, — сокрушался Прохоров, следуя за князем. — Мы уж тут сами, по-мужицки, смерть примем. Помянете потом добрым словом — нам и довольно будет. Уходите, князь, а?
— Не трещи!
Шведы не отошли, лишь расползлись по склону, укрываясь за камнями и телами погибших. Сквозь просветы в дыму было видно, как через речку к подножию холма на помощь атакующим переправляется подкрепление и распределяется по всему фронту. И всё это почти в полной тишине: слышны были только стоны раненых и негромкие команды.
— Готовятся, но как-то тихо так. Иль задумали чего? Всё, довольно, — князь повернулся к Прохорову, который офицерским шарфом туго перетягивал рану на руке командующего. — А ты чего босой на ногу?
— Да шведа в поганое рыло пнул, а тот вцепился и башмак утянул за собой. Стало быть, остаётесь?
— Повоюем ещё. Авось, государь наш успеет отойти. Давай-ка, беги к пушкам. Есть чем стрелять?
— Порох остался.
— Вот и славно. И скажи там, чтобы на склон не выскакивали. Драться только из укрытия!
Не успел Прохоров сделать и двух шагов, как князь окрикнул его:
— Стой! Иди смотри, Проша!
Несильный ветер, поднявшийся от болот, отнёс дым пожара к лесу, освобождая панораму. Внизу, готовясь к штурму, выстраивались колонны королевского войска. Шведские пушки расположились сразу за речкой. Вокруг них суетились бомбардиры, налаживая стволы и подтаскивая заряды. Стояло и несколько катапульт для метания гранат. Но самое главное, что встревожило князя, было чуть сзади.
Из подлеска к холму шведы на конной тяге и с помощью множества рук выкатывали огромную бомбарду. До этого русские её не слышали и не видели. Видимо, только сейчас она поспела за наступающим королевским войском.
— Пудов на пять заряд будет, — встревоженно сказал Прохоров, не отрывая взгляд от бомбарды. — Если бомбами пулять начнут, то недолго нам тут осталось. Всё разворотят, даже мыши не уцелеют. Может, отойти немного, наблюдателей только оставить?
Несколько пушкарей и гренадёров, подошедших к князю и Прохорову, напряжённо молчали, с тревогой глядя в даль. Холм хоть и был спешно укреплён насыпью и брёвнами, но против разрывных бомб такого огромного размера являл собой слабую защиту.
— А может, самим в атаку, а, братцы? — сказал кто-то из гренадёров.
— Чего раскудахтались? А ну-ка все по местам! Держаться нам надо, ребятушки, а не помирать красиво! — Князь отошёл от края насыпи и здоровой рукой взял Прохорова за плечо. — Найди ядро, Проша. И пусть твои пушку готовят.
— Так нету же, ваше сиятельство! Всё расстреляли.
— Да не бывает такого, чтоб всё расстреляли, хоть одно да закатилось куда-нибудь. Ну поищи, поскреби там по сусекам. Очень надо!
Видя, что командующий полон боевого духа и озарён какой-то мыслью во имя вражеской погибели, солдаты приободрились и рассредоточились по оборонительному фронту.
Князь Мелехов подошёл к пушке, которую подготавливали для стрельбы.
— Лучше натирай, лучше, — указал он пушкарю, орудующему банником. — В копеечку попадать придётся, а не просто пошуметь.
Вскоре раздался крик Прохорова:
— Нашёл! Ах ты, ясно солнышко, нашёл-таки тебя! Ваша правда, князь, закатилось. В яме под лопухами нашёл.
Он улыбался и держал перед князем чугунное ядро в две ладони.
— Что, по бомбарде?
— В самое её горло, Проша.
Прохоров на мгновение озадачился, но тут же подскочил к пушке и стал командовать помощниками. Они зарядили её, подтащили к краю насыпи и стали наводить на бомбарду, которую шведы тоже уже устанавливали сразу за своими лёгкими пушками.
— В самое горло, Проша, — повторил князь, наблюдая за приготовлениями обеих сторон. — Вон, как пасть раскрыла! Вот её-то и надо порвать. Тогда поживём ещё во славу Отечества.
Сосредоточенный Прохоров вполуха слушал князя и, глядя вдоль ствола, поругивал пушкарей.
— Не заваливай! Ещё чуток тут приподняли, ага, крепи. Сейчас, ваше сиятельство, сейчас. Дело такое, тонкое. Легче муху плевком сшибить.
— Попадёшь — вольную дам!
— Эх, ваше сиятельство, все мы скоро вольную получим. Вольнее не бывает. Ну, кажись, готово. Что, запаливать?
— Я сам.
Князь взял фитиль из рук одного из пушкарей, шумно выдохнул и поднёс огонь к пушке.
Белый взрыв потряс холм, нарушив напряжённую тишину.
— Ох, горячо-то как! — вскричал Ядро, вылетая из жерла. — Да лучше бы я в речку скатился и заржавел бы там до смерти! Чёртов Прохоров, везде достанет!
Устремляясь вниз, Ядро заметил, что всполошённые выстрелом шведы запустили из катапульты Гранату. И теперь она летела прямо на него. Наглая, шипящая, с дымовым следом из торчащей трубки.
— Ты откуда взялся такой, пострел недобитый? — ещё издалека крикнула ему Граната.
— Я из руд уральских добыт, на заводах демидовских отлит. И нет моему делу важному никакой преграды! Уйди прочь, Граната, пока не сплющил я тебя!
— Хи-хи-хи! Ха-ха-ха! Ой, насмешил ты меня. Ой, напугал! Ха-ха-ха!
От смеха Гранату раздуло, и она, прогорев раньше срока, разорвалась прямо перед Ядром.
Оцарапавшись мелкими осколками, Ядро со свистом полетел дальше. Вскоре он увидел страшную бомбарду, к которой его послали Прохоров с князем.
«Да неужто я её разнесу?! — со страхом думал Ядро, глядя в приближающееся чёрное нутро. — Проглотит ведь, как песчинку, даже не шелохнётся. По пехоте надо было палить мною, по пехоте!»
Ядро занервничал, завертелся и потерял сосредоточение. В последний миг он чиркнул своим телом по носу бомбарды и от удара устремился ввысь. Бомбарда вздрогнула, заполняя местность далеко вокруг тяжёлым густым звоном.
— Ты чего, шальной, тут суету наводишь? — услышал Ядро над собой. Развернувшись и глянув вверх, он увидел над собой огромного Ворона.
— Уйди, ворона, не до тебя мне сейчас. Я из руд уральских добыт, в печах демидовских... Эх, судьбина! — Ядро всё ещё не мог прийти в себя, то ли радуясь спасению, то ли огорчаясь от того, что не исполнил своё предназначение.
— Что?! Как ты меня назвал? Какая я тебе ворона! Ты, горошина пердучая! — разозлился не на шутку Ворон. — Да я тебя сейчас в болоте утоплю!
Ворон снизился и со всей силой ударил Ядро когтями. Но, обжёгшись об раскалённое тело, тут же вскричал:
— Карр! Ёкарный бабай!
Поджав лапы до самого клюва, дуя на них и обмахивая крыльями, Ворон скрылся в кронах деревьев, оставляя над ними облако чёрных перьев.
Ядро летел над лесом и переживал внутреннюю трагедию. Смалодушничал! Подвёл товарищей! А когда позади, у Демьянова Холма, раздался оглушительный выстрел бомбарды, он и вовсе вскричал, раскаляясь от отчаяния пуще прежнего. И лишь увидев вдали шатёр королевского штаба шведов, Ядро успокоился чувствами и вобрал в себя всю волю, на которую был способен.
«Сейчас, ребятушки мои, потерпите чуток. Сейчас я в самое их поганое логово вдарю! Самую их главную голову снесу!»
Над болотом, в стороне от баталий, показалась чёрная тучка — предвестник грозы. День, полный событий, близился к своей развязке.
— Стой, Ядрышко, успокойся уже во мне! Отвоевался ты, горемычный.
Перед Ядром возник, словно ниоткуда, громадный Дуб и расставил свои ветвистые лапы.
— Ну нет, Дубище! Я тебе не какая-то там болванка! Не для того я из руд уральских добыт и в печах демидовских отлит, чтобы успокоиться в тебе, — смело крикнул Ядро, целясь в говорящее дупло. И тут же пробил Дуб насквозь.
Дуб хрястнул, покачнулся, но устоял на мощных корнях. И лишь его зелёная крона как-то неловко встала набекрень.
Ядро боевито свистнул и устремился к королевскому штабу.
Шведская королева Карла весь день ждала победных вестей с Демьянова Холма. Но оттуда приходили лишь дежурные донесения, в которых не было ни какого движения: «обложили», «штурмуем», «русским не уйти». Вельможи, окружавшие королеву, нервничали, справедливо полагая, что та, исчерпав терпение, рано или поздно обрушит свой гнев на них. Дабы отвлечь Её Высочество от тяжких дум, было предложено устроить праздничный обед. И на костре рядом с шатром был запечён поросёнок, прихваченный в обоз из одной русской деревни. Поросёнок уже был готов и возложен на серебряный поднос, источая головокружительный запах. Все ждали королеву.
Королева Карла уже изрядно проголодалась, но выдерживала характер. Взяв подзорную трубу, она, неуклюже ступая плоскостопными ногами по траве, отошла от шатра, чтобы ещё разок глянуть на место сражения и заодно показать бестолковому окружению свою государственную озабоченность. Услышав отдалённый свист, королева поднесла к глазу подзорную трубу, но запнулась и упала плашмя, вытянув руки далеко вперёд.
— Мёльде-шмёльде! — выругалась королева.
В тот же миг над её головой просвистело ядро и с глухим ударом пробило тело поросёнка.
Всё королевское окружение в полном молчании столпилось вокруг походного столика с серебряным подносом. Из обезображенной ударом ядра поросячьей пасти валил густой пар. Бока поросёнка обуглились, обнажая худые рёбра. Пахло порохом и раскалённым металлом.
Один из шведских генералов проткнул поросёнка шпагой и нащупал твёрдое ядро.
— Русиш швайн! — брезгливо сказала королева Карла.
Обед был испорчен. Вдобавок к этому несчастью небо вдруг потемнело, и грянул гром.
Страшный ливень обрушился на окрестности Демьянова Холма. Разом замолчали все пушки и ружья. Горящий лес шипел, как тысячи гигантских змей, испаряя толщи воды. Шведские штурмовые отряды, уже готовые к последнему броску, сносило по скользкому глинистому склону Холма туда, где тихая и безобидная речушка на глазах превращалась в грозную бурлящую стихию.
Под напором плотного и безудержного дождя не было возможности и сил не только проводить какие-то боевые действия, но даже поднять голову. Шведы гнулись и расползались в поисках укрытия.
Три дня и три ночи шёл этот страшный ливень. За это время русское войско сумело собраться и уйти вглубь родных земель. Уйти, чтобы вместе со своим энергичным царём на горьком опыте освоить науку побеждать и впоследствии преумножить величие и славу русского Отечества.
Князь Мелехов, несмотря на то, что Прохоров промахнулся, всё-таки дал тому вольную. И даже помог деньгами, чтобы тот наладил белильное производство по соседству с имением князя. Они по-прежнему оставались неразлучными, но уже безо всякой титульной субординации назывались друзьями.
Королева Карла забрала злополучное русское ядро с собой в Швецию. Уже постарев и смирившись с тем, что русские всё-таки отвоевали выход к Балтийскому морю, она вела тихий дворцовый образ жизни. По утрам, откинув одеяло, сидела на роскошной кровати и катала ногами ядро. Хоть и знала Её Высочество, что не излечить ей плоскостопия, но от приятной процедуры не отказывалась. Так вот катала ядро и с лёгкой улыбкой погружалась в воспоминания о бурной молодости.
Февраль 2012 г.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №21202161654
Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/02/16/1654