Страшная сказка начинается здесь... - http://www.proza.ru/2012/05/28/1879
НЕУЖЕЛИ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС УЗНАТЬ ИСТИНУ - УПУЩЕН?..
Глава шестнадцатая
Ушел!..
Осторожной, неслышной тенью я взбежала наверх в надежде догнать его на улице. Распахнула дверь, и в лицо мне дунул пронизывающий ледяной ветер. Передо мной лежал светлый круг, озаряемый фонарем, а вокруг чернел бескрайний простор. И ни души. Сквозь землю, что ли, все проваливаются, выходя отсюда, – в сердцах подумала я. И берутся тоже словно из-под земли…
Не знаю, почему вдруг в голове очертилась эта мысль, но вопреки здравому смыслу, она не показалась такой уж странной.
Ушел.
На сердце вдруг будто упал камень, и на мгновение стало трудно дышать.
Как во сне, я вернулась в подвал, вновь взяла ведро и швабру, медленно направилась в одну из подсобок и начала механически тереть тряпкой деревянный пол.
Какие-то волоски на полу. Похожи на кошачьи…
Внезапно мне показалось, что все вокруг как будто чуть-чуть изменилось. Свет в маленькой комнатке стал еще тусклее, в углах залегли черные тени. Я впервые поймала себя на мысли, что отчего-то боюсь приближаться к этим углам…
Издалека доносился чей-то заливистый смех, гундосое пение Лильки, звяканье посуды, а мне почему-то захотелось незаметно выскользнуть отсюда и бежать, бежать, не разбирая дороги…
Я прислонила швабру к двери и остановилась. Состояние страха и опасности сгустилось, и на лбу выступила легкая испарина.
Сердце вдруг неистово заколотилось, и на какой-то момент я впала в бессознательный ужас.
Бежать, немедленно бежать!..
А где здесь люди-то? – вдруг громко, как паровой молот, застучал в голове голос человека в зеленой шляпе. – Здесь людей всего двое. А остальные…
А кто остальные?!.
Я безотчетно попятилась к двери.
…Ну и местечко выбрал ваш кавалер!..
…Дурная слава идет об этом баре… - мысли начали носиться в мозгу, как угорелые, перебивая одна другую.
… - Арина! – кто-то потряс меня за плечо.
Я медленно обернулась. Передо мной стояла черноглазая, черноволосая Полина, похожая на цыганку.
Что она здесь делает? Она никогда не заходила ко мне в подсобки! Она пришла специально, чтобы помешать мне уйти!..
- Меня Лидия Никитична за тобой послала. Таня сказала, ты сейчас придешь, а тебя все нет и нет… Ой, а что это с тобой? Ты такая бледная!
- Бледная?.. – язык едва ворочался. – Не знаю… Сердце что-то щемит…
- Ой, батюшки! – всплеснула руками помощница по кухне. – Сейчас!
И она гибко, бочком, выскользнула в полуоткрытую дверь.
Я выглянула в полумрак узкого коридора. Никого. Кинула взгляд налево, в сторону стойки и зала, откуда пробивался более яркий поток света. Какое-то чувство, не поддающееся осознанию, неумолимо тащило меня прочь из этого места.
Скорее к выходу!
Но прокрасться надо так, чтобы не заметили Вовка и Лилька, и еще старик Прохор...
Я осторожно вышла из комнатки, еще раз оглянулась по сторонам. Сделала решительный шаг и столкнулась с Полиной, державшей в руке стакан с водой.
- На таблетку, - сунула она мне что-то в руку, - и запей. Это от сердца.
Я вдруг вспомнила старинную английскую сказку про царство душ, где живому человеку нельзя было съесть ни кусочка и выпить ни глотка, иначе он навсегда останется там…
Но ведь я же здесь постоянно что-нибудь перекусываю, и ничего, каждое утро живая выбираюсь наверх…
Чувствуя, что в голове опять наступает уже привычный за последние дни сумбур, я уставилась на Полину. Девушка тревожно смотрела на меня черными, как ночь, глазами.
- Мне уже лучше, - заверила я ее. – Таблетку возьми назад. Просто попью водички.
И я хлебнула из стакана. Вода показалась мне солоноватой.
- Точно лучше?.. – усомнилась Полина.
- Ага, - кивнула я, немного приходя в себя.
Может, этот человек – просто сумасшедший?..
…А не много ли сумасшедших за каких-то три дня?..
- Ты убрала уже? – спросила Полина.
Несмотря на то, что страх постепенно разжал свои клещи, мне почему-то не захотелось возвращаться в комнату с темными зловещими углами. Ничего страшного не случится, если сегодня я не вымою в ней пол. Там все равно только старый хлам, и туда почти никто не заходит…
Кроме какой-то приблудной кошки.
- Да, убрала, - уверенно подтвердила я.
- Тогда пойдем, пожуем, - оживилась Полина. – Любишь творожную запеканку со сливовым вареньем?..
Да ну его, этого мужика в шляпе! Ей-богу, как можно было воспринять всерьез такую околесицу?!
- Конечно, люблю! – сказала я, повеселев.
И, влекомая черноокой цыганкой, начала спускаться в кухню.
Лидия Никитична, увидев нас, широко улыбнулась.
- Ну, наконец-то! Совсем ты заработалась, девочка моя, перекусить некогда. Я уж Полинке говорю, сходи за Ариной, а то вся еда простынет!..
И она повернулась к плите, доставая угощение.
Не успела я усесться за стол, как передо мной очутилась тарелка с изумительно пахнущей запеканкой.
- Вот, кушай на здоровье!
- Ей плохо было, - тихо сообщила Полина кухарке.
- Плохо?.. – обернулась та на меня. - Так тебе, милая, отпроситься надо у Ивана Ильича. Ишь, и впрямь белая какая, ни кровинки в лице…
- Сейчас получше уже, - покачала головой Полина, ставя передо мной чашку с ароматным чаем.
- Правда, намного лучше, - согласилась я и даже улыбнулась, - с такими хорошими людьми все болезни сразу излечиваются!..
Людьми?.. А кто тут люди-то?.. – опять всплыла на поверхность странная фраза.
Разговор однозначно произвел на меня неизгладимое впечатление.
- Нет, все ж-таки надо Ивану Ильичу-то сообщить… - стояла на своем Лидия Никитична, тщательно моя руки и вытирая их жестким полотенцем.
- Сейчас сообщу, - кивнула Полина, и не успела я возразить, как она стремглав метнулась из кухни.
Глава семнадцатая
Загадочная витая лестница, вопреки ожиданиям, оказалась не очень длинной – три пролета, но небольших: первый в десять ступеней, второй – в семь, а последний и вовсе в четыре ступени. Я стою на последней ступени и упираюсь во что-то. По-моему, это дверь… Сейчас освещу ее фонарем…
На всякий случай, если кто-нибудь вернется и обнаружит меня, я в качестве алиби притащила наверх ведро и швабру.
Да, это точно дверь – высокая, из темной породы дерева. Похоже на орех. Я поддала ее плечом – заперто. Потом навалилась на нее изо всей силы. Дверь оказалась еще и на редкость крепкой – и под моим грубым ударом, и под тяжестью тела она даже не шевельнулась.
Огорчившись неудачей, я немного отступила и тщательно ее осмотрела.
Дверь была покрыта густым слоем пыли. Тяжелая ручка, похоже, из меди, заросла паутиной. Нечасто сию потайную комнату отпирают…
А вот, кстати, скважина. Какая-то она необычная – просто узкая поперечная прорезь…
Будто для игрушечного ключика…
Того самого, что приклеен под столом!
Кусочки мозаики сложились, и результат опалил, как огнем. Я еще раз навалилась на дверь – ни на что не надеясь, скорее, для профилактики.
Неожиданно ступенька под ногой заскользила, и я вместе с ведром, полным воды, кубарем скатилась с лестницы вниз и упала прямо под ноги Ивану Ильичу.
Швабра вылетела следом и копьем приземлилась на пол.
Ноги управляющего грозно стояли передо мной. Что-то слишком часто я вижу его в этом ракурсе, - мелькнула глупая мысль.
Я наивно надеялась, что он поможет мне встать, но ноги даже не двинулись с места.
Я медленно поднялась с пола, ожидая утешения и легкой взбучки. Выглядеть, по моему представлению, это должно было примерно так:
- Больно ушиблась? Я же говорил тебе – не лезь наверх! Там темно, и лестница крутая, опасная… А ты прямо как маленькая…
Но взгляд оказавшихся передо мной темных глаз был столь жуток, что я даже на мгновение забыла о боли. В них плескалась черная ярость, а пальцы сжимались так, словно он готов был схватить меня ими за горло. Он стоял передо мной, расставив ноги, и эти ноги внезапно показались мне огромными, как колонны, а голова его уходила под самый потолок, и из прорезей глаз летели ледяные искры.
Я высоко задрала голову, соприкасаясь с ними.
«Кровавица… удушенька…»
Будто ожили и вдруг придвинулись ближе мрачные стены – вернее, лишь их смутные тени…
Я хотела что-то пролепетать, но от ужаса слова застряли в горле, и глаза расширились сами собой.
- Ариша, - вдруг раздался ласковый голос, и я почувствовала прикосновение руки – Иван Ильич взял меня под локоть. Оторвавшись от качающихся теней, я перевела на него взгляд и опять увидела простоватого мужичка ниже себя почти на полголовы.
Странно, несколько секунд назад он показался мне чуть ли не гигантом…
В это мгновение пространство разорвала какая-то резкая песня.
В тот же миг я открыла глаза и увидела, что лежу в своей кровати в васильковой пижаме, а мобильный телефон на тумбочке надрывается противным писком: «Просыпайся, мой хозяин…»
Уф, так это был всего лишь сон!..
Я сладко потянулась в постели, вспоминая, как вчера, сразу после ухода Полины, в кухню явился встревоженный директор и, невзирая на мои протесты, вызвал своего личного водителя и отправил меня домой.
Я и представить себе не могла такое обращение в библиотеке!..
Наоборот, живая или мертвая, я была обязана явиться на работу, а единственный за шесть лет больничный по причине ожога руки был принят с некоторым недоверием.
Нет, что ни говори, работа у меня нормальная и коллектив отличный.
Сделав этот вывод, я потянулась к телефону, прервала, наконец, отвратительный писклявый голос и включила стоящий рядом приемник.
«Овен. Вы попали в очень опасную ситуацию, выбраться из которой с каждым днем становится труднее. Все еще можно изменить, однако времени на это остается совсем немного…»
Опять эти черти со своим гороскопом! Я покрутила колесико в поисках приятной музыки, но не найдя ничего подходящего, выдернула шнур из розетки.
Не успела я этого сделать, как телефон вновь запел, но теперь уже приятным голосом Челентано. Таким образом он извещал меня, что звонит Боря Клоков.
Кажется, из уже такого далекого прошлого…
- Алло, привет, Аринка! Есть возможность включить телевизор? Через пять минут по местному каналу будет выступать Вера Андреевна.
Мог бы и не уточнять, что по местному. Ясно, что не по ТНТ.
- Да, спасибо, сейчас включу.
- Как работа?
- Нормально, только день с ночью путать начинаю иногда, - брякнула я не подумав.
- Почему это? Тема что ли такая интересная, что даже ночами изучаешь?
Ну нет, до Бориного фанатизма мне далеко, и никакая тема не может быть настолько интересной, чтобы изучать ее ночами.
- Ну да, увлеклась вот, оторваться не могу, - сообщила я в трубку прямо противоположное своим убеждениям.
- А что за тема, если не секрет? – заинтересовался Боря.
- Да какой там секрет… «Концептуализм повести Алана Милна «Винни Пух и все-все-все», - сочинила я на ходу тему исследования, над которой якобы засиживаюсь ночами.
Боря воспринял сообщение всерьез.
- Ишь ты! Нешуточная тема! Ну давай включай скорее телек, а то пропустишь интервью!
Подавив истерический смех, я распрощалась с Борей и включила маленький телевизор, стоящий на столике в углу спальни. И сразу же передо мной возникло строгое и озабоченное лицо бывшей начальницы.
- … так сказать, занимаемся различными аспектами культурного просвещения, - затянула она ангельским голоском.
При этих словах заведующая нервически перебирала бегающими пальчиками поясок на платье.
- Какие же мероприятия вы провели в уходящем году? – задал вопрос невидимый собеседник.
Вера Андреевна тяжело вздохнула и начала перечислять:
- В марте при поддержке Санкт-Петербургского фонда культуры мы провели, так сказать, встречу с членами Союза писателей Крупницким и Сидельцевым. Также мы, так сказать, регулярно проводим литературно-музыкальные вечера в галерее искусств на тему классических произведений, и вообще ведем непрерывную, так сказать, ознакомительную работу со школьниками.
Ее постоянные ввертывания этого «так сказать» вызвали у меня легкий приступ раздражения. Хочешь так сказать – так и скажи. Нечего каждую секунду повторять, что ты намерена сказать именно так, а не иначе!
- Пожалуйста, несколько слов о коллективе библиотеки?
Ну-ка, ну-ка, интересно!..
Вера Андреевна еще интенсивнее затеребила пояс старомодного платья.
- У нас, безусловно, очень дружный сплоченный коллектив…
Да уж!
- Все сотрудники имеют высшее специальное образование, а некоторые даже ученые степени. Это настоящие зубры библиографии!
Ученую степень имеет, по-моему, только впадающая в маразм Маргарита Тихоновна, скромно сидящая за печкой. Хотя в свое время, когда я ходила пешком под стол, Маргарита Тихоновна действительно была зубром библиографии – ее статьи даже издавались в столичных журналах, а это вам не фунт изюма!
А что же заведующая не упомянула здесь Милу, ведущего специалиста БЕЗ образования?
- А текучки кадров у вас нет? Ведь известно же, что зарплаты в библиотеках невысокие…
Вера Андреевна от негодования даже замахала руками.
- Нет, что вы! В нашу профессию идут люди увлеченные, для которых литература – основная жизненная ценность…
Это она, наверно, про Катю.
- Ведь настоящая литература, так сказать, классическая литература – это область безграничного познания…
И особенно безграничны для познания каталоги косметики.
- Случайных людей у нас нет. В среде истинных ценителей литературы, так сказать, книжных червей, деньги и материальные блага – ценности второстепенные.
И Вера Андреевна натянуто улыбнулась, выпустив, наконец, из рук пояс.
Меня невероятно покоробила ее двуличность. Я сразу вспомнила бесконечные Милины свертки на стульчике, огромного судака, принесенного Катиным мужем, и выражение умиления на лице заведующей. И тут же перед глазами встал ее коронный жест, когда из тоннеля рукава, как поезд на полном ходу, вылетала рука с часами и останавливалась прямо перед моим носом.
- Значит, сотрудники от вас не уходят, - подытожил интервьюер, оставшийся за кадром.
- Нет, - не моргнув глазом, быстро солгала Вера Андреевна, - к тому же, у нас работает система поощрений, так что и зарплаты у нас, можно сказать, достойные.
Мне стало совсем противно. Не дослушав лицемерных излияний бывшей начальницы, я нажала на кнопку пульта, и ее обеспокоенное лицо исчезло с экрана. Как здорово, что я могу избавиться от ее присутствия в комнате одним только нажатием кнопочки!
Я представила, как могло бы звучать интервью, если бы Вера Андреевна ответила на все вопросы искренне.
- Пожалуйста, несколько слов о коллективе библиотеки?
- Коллективом я, безусловно, очень довольна. Ведь у большинства сотрудников есть дачи, и я регулярно получаю фрукты и овощи прямо, так сказать, с грядки. Также я люблю принимать в подарок свежую рыбу, мед и другие экологически чистые продукты.
- Замечательно! А текучки кадров у вас нет?
- Среди тех сотрудников, которых я уже упомянула – нет. Ведь за их дары я иду им на кое-какие, так сказать, уступки. Хотя, конечно, у некоторых наших ведущих специалистов нет вообще никакого образования, но это не беда. Ведь есть другие, которые с успехом выполнят за них их работу.
- Но ведь известно же, что зарплаты в библиотеках невысокие… Или у вас трудятся увлеченные люди, для которых литература – основная жизненная ценность?
- Нет, что вы! У нас, в основном, люди случайные. Я бы даже сказала, блатные. У них есть богатые мужья, так что им эта зарплата… Также для них существует система поощрений.
- Ну а те, у которых нет мужей и дач?
- Таких немного, и они, конечно, должны неустанно доказывать свою состоятельность и постоянно повышать уровень своей квалификации. Вот в марте они как раз и провели встречу с членами Союза писателей Крупницким и Сидельцевым. А также эта категория сотрудников регулярно проводит литературно-музыкальные вечера в галерее искусств и ведет непрерывную ознакомительную работу со школьниками…
Представляю лицо журналиста за кадром, услышь он такие ответы! Он наверняка впал бы в кадр вместе с микрофоном! Но Вера Андреевна, как всегда, все сделала правильно. Сказала именно то, что нужно.
Я вылезла из постели и подошла к широкому окну, завешенному бледно-голубыми шторами. Отдернула их и взглянула на белый морозный день.
За холодным прозрачным стеклом хлопьями валил снег. Серое небо было затянуто облаками, не пропускающими свет зимнего неяркого солнца. С высоты седьмого этажа я увидела, как внизу крошечные люди, пряча подбородки в воротники меховых шуб, тащат елки. Я бросила взгляд на отрывной календарь, висящий на стене. 27 декабря, четверг. Совсем скоро Новый год, и я опять, как каждую новогоднюю ночь, буду возлагать на него большие надежды, которые опять не сбудутся.
А может быть, на этот раз все сбудется?..
Я опять прильнула лбом к холодному стеклу, не в силах оторвать взгляд от новогодней суеты внизу. Из моей квартиры была хорошо видна центральная площадь города. На ней вчера установили огромную елку, и сейчас она горела разноцветными огнями, раскрашивая собою бесцветный день. А возле елки прыгали и кружились веселые и нарядные дети.
Все сбудется.
Глава восемнадцатая
Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я быстро сунула ноги в ботинки, схватила с вешалки старую куртку и бросилась вниз по лестнице, уже по дороге просовывая руки в рукава. Почему-то отчаянно захотелось вдохнуть во всю силу легких этого свежего морозного воздуха, прикоснуться к остро пахнущим еловым колючкам и впитать в себя ощущение предстоящего праздника, самого любимого в году. Запыхавшись, я пересекла площадь прямо перед бегущей машиной, подбежала к огромной елке, уходящей верхушкой в небо, остановилась и тихонько ткнулась лицом в ее хвою.
И внезапно меня пронзило ощущение, четкое и непреложное, как сама истина.
Этот год – последний. Следующего может не быть. Лови минуты, дыши ими, как весенней сиренью, как летним дождем, как снежной метелью.
От пришедшего, будто с небес, откровения я вдруг задрожала, как продрогший щенок. Полезла в карман за сигаретами и только с третьей попытки смогла прикурить.
Эй, Арина, что за настроения?!.
Я поперхнулась горьким сигаретным дымом.
Неожиданно в голове всплыли пророчества гороскопа.
«Все еще можно изменить, однако времени на это остается совсем немного…»
Не пойму, о чем речь, но состояние настолько тягостное, как будто со всем тем, что вижу сейчас, предстоит проститься навеки.
Если я не изменю чего-то.
Мысли суетно забегали в голове, из глубины груди застучало сердце, прорываясь к разуму – вспомни все и действуй!
Откуда-то налетел резкий ветер, он колыхнул еловые ветки, и крупные алые шары зазвенели, стукаясь друг о друга.
Этот звон прозвучал, как поминальный набат.
Я стряхнула пепел. Да что это со мной?! Неужели я что-то предчувствую? Или вся цепь разрозненных странных бесед, обрывков фраз, таинственного шепота, обступает меня и затягивает в свое сужающееся кольцо так, что даже дышать тяжело?..
А ведь, если вдуматься, то каждый раз гороскоп говорит правду! Впервые я краем уха услышала его в тот день, когда он предрекал перемены. И действительно, все изменилось, и не просто изменилось, а поменялось полностью. Наступила другая жизнь.
Именно в этот день.
Следующее его предсказание гласило что-то вроде «Сегодня имеет значение все услышанное, даже мимолетно…»
И как раз после этого я бог весть зачем полезла под стол Ивана Ильича… Неужели это правда? А если все услышанное имеет значение, тогда и шепот у двери, и речи водителя Сергея о дурной славе бара…
тоже имеют значение.
Но самую большую тревогу вызывали у меня слова человека в зеленой шляпе. Простые, но пробирающие до самой глубины.
… А где ты видишь людей-то? Здесь людей всего двое, а остальные…
Эти слова не шли из моей головы всю вчерашнюю ночь. И они же были первыми, о чем я подумала, проснувшись.
…и этим двоим нужно держаться вместе. Поодиночке им не спастись. Да и вместе будет сложно…
Я пыталась забыть эти слова, выкинуть из головы, как случайно услышанную ничего не значащую чушь, дурацкую шутку, но нет. Они прочно укоренились в моем сознании. И если прибавить к ним якобы дурную славу бара, дрожь в руках шофера, который впервые отвез меня туда, то их смысл становится еще более жутким.
Срок близок, и тогда…
А что за срок? И что случится тогда?
Те же вопросы, которые вдруг созрели в моей голове, помнится, задал мужичок в сером – собеседник того, что в шляпе. И на них был дан тихий ответ. Но как раз в эту секунду завопила взбежавшая на сцену Лилька.
Бог ты мой, как невовремя! Помедли она хотя бы одно мгновение…
Я начала судорожно припоминать лицо посетителя в шляпе, но сколько ни пыталась вызвать в памяти его образ, передо мной вставало только расплывчатое пятно. Как же мне распознать этого человека, если он придет, скажем, завтра?.. Ведь совсем не факт, что он опять будет в шляпе, пиджаке и свитере…
Я задумалась.
В баре в основном, бывают одни и те же люди. У меня нет возможности особенно вглядываться в них – в зале я бываю нечасто, но, судя по их заказам, это завсегдатаи, которые почти всегда берут одно и то же.
Мысли завертелись быстро-быстро, как шестеренки в часах.
Когда бар закрывается, Таня не утруждает себя уборкой посуды и оставляет ее мне.
Я вспомнила, что с заднего столика в центре я всегда убираю чашки с недопитым зеленым чаем; с крайнего у двери, где частенько заседает девица в ботфортах (ее я, кстати, почему-то запомнила) – пару бутылок из-под пива «Рыжий мельник», со столика у окна – куски недоеденной пиццы с лососем и маслинами.
А что же заказывали те двое?..
Я напрягла память.
Самих заказанных ими блюд я не помню. На стол я не смотрела… Но пахло, кажется, запеченной форелью.
Они ушли не перед самым закрытием, а раньше, поэтому Таня унесла посуду, и больше об их кулинарном выборе я ничего вспомнить не могу.
Докурив сигарету, я тут же достала следующую, поднесла ее к губам, пытаясь припомнить разговор в подробностях, и вдруг память выкинула, будто открытку из ящика, фразу, с которой он начался.
- Хорошо-то тут как! – внезапно прозвучал в моей голове голос мелкого мужичка. – В первый раз ем такой вкусный салат со шпинатом!..
Салат со шпинатом!
У меня даже ладони вспотели от волнения.
Я закурила так нервно и судорожно, как будто у меня вырывали сигарету.
Коль салат ему так понравился, не исключено, что он захочет полакомиться им и во второй раз. К тому же, и салат, и запеченную форель заказывают редко. Все это очень хорошо. Будем надеяться, что когда друзья посетят наше заведение в следующий раз, их вкусы не изменятся. А я буду следить за Таней, выглядывая время от времени из подсобок, ведь бегать то и дело в зал я не могу, да и свободный столик, за которым я могла бы устроиться, бывает нечасто. И если на ее подносе окажутся одновременно оба эти блюда, они почти наверняка будут их заказом.
Таким образом, в конце концов, я подкараулю их и тогда точно узнаю, кто есть кто.
Пока не приблизился срок.
продолжение - http://www.proza.ru/2012/06/01/1480