Роман издан в Германии в 2016 году. Номинация на литературную премию "НОС".
УВЛЕКАТЕЛЬНАЯ МИСТИКА НА НОЧЬ
ТАЙНЫ, КОТОРЫХ ОПАСНО КАСАТЬСЯ...
Только ознакомительные главы.
Полный текст платно на Призрачных Мирах, ссылка на моей странице внизу.
Все началось 14 декабря. Наверно, это был просто не мой день. Во-первых, я проспала, и назойливая песня мобильника достигла спящего мозга только когда он жалобно затянул ее в третий раз.
А все потому, что сон… сон снился такой явственный и необычный; он крепко взял меня в объятия, и так не хотелось разочарованно просыпаться и видеть за окном темное небо, еще не озаренное рассветом.
И вот в этот сон, волшебный, предрекающий удивительные перемены и оттого заставляющий погружаться в него все глубже, вдруг, качаясь на кривых тонких ножках, зашла низенькая беззубая баба в платке, сбившемся на затылок, и, наклонившись к моему уху, противным голосом пропела:
- Просыпайся, мой хозяин, я хочу тебе сказать,
Что тебе сегодня надо на работу не проспать…
Я попыталась отогнать бабу, разрушающую сон, и на некоторое время она куда-то девалась. Но вскоре вернулась, снова разинула беззубый рот и завела:
- Просыпайся, мой хозяин…
Я нагнулась за тапком и прицелилась в нее. Она захихикала и убежала.
А я, рассердившись, что-то крикнула ей вслед и… проснулась.
Еще не совсем очнувшись, села на постели, разлепляя веки, пытаясь удержать в памяти блаженные картины.
Но сон был безвозвратно потерян.
- Просыпайся, мой хозяин!.. – надрывался над ухом мобильник.
До меня, наконец, дошло, что происходит.
Вскочив с постели, я бросилась в зал, где на стене висели большие часы. В тот момент, когда я коснулась взглядом их круглого циферблата, одна стрелка вылезла из-под другой, и я чуть не упала в обморок.
Без двадцати восемь!
Пытаясь по пути натянуть халат и никак не попадая в рукава, я в сердцах бросила его на пол и, ругаясь, побежала в ванную.
«Овен. Если вы решили все круто поменять в своей жизни, не откладывайте исполнения решения в долгий ящик. Сегодня как раз тот день, когда звезды благоволят к переменам. Но будут ли они к лучшему или к худшему – зависит только от вас…», - услышала я краем уха бубнящее на кухне радио.
Не верю в гороскопы и прочую мистическую чепуху.
…Как обычно, ни сумки, ни кошелька, ни ключей. Куда все это исчезает по утрам?!
Наконец, без двух минут восемь я выскочила из дома и поспешила за угол, к автобусной остановке.
К счастью, автобус подошел сразу. Вернее, он уже стоял и собирался захлопнуть двери, но я отчаянно замахала обеими руками и успела впрыгнуть на заднюю площадку.
Но это уже не спасет.
Отдышавшись, я села к окну и увидела, как белыми мушками с неба полетел снег.
Я неизбежно опоздаю на работу.
Я представила, как, окинув подобострастным взглядом шеренгу вечно опаздывающих блатных, вахтерша при виде меня вдруг злобно насупится и рявкнет:
- ПРОПУСК!
Хотя я работаю в этой чертовой библиотеке шестой год, и вахтерша не то, что запомнила меня в лицо, а даже при желании напишет мой портрет по памяти. А Катя Филиппова работает третий месяц, но с нее никто не требует пропуск, потому что ее муж – зампрокурора области. И вахтерша Татьяна Сергеевна мило ей улыбнется и заискивающе залепечет:
- Катюша, какая ты сегодня нарядная! Наверно, вечером в театр собираешься?..
Обязательно вылезшая к моему приходу заведующая, увидев меня, нахмурится, резко выбросит вперед правую руку, так, что прямо перед моим носом окажутся модные часы с серебряным браслетом и холодно спросит:
- Вы в курсе, Ариадна Кирилловна, сколько сейчас времени?
Хотя я опоздала, скажем, на четыре минуты.
Вслед за мной спокойно зайдет и сядет на свое место Катя, не подверженная никаким замечаниям, а затем на собственной машине прибудет Мила с увесистым пакетом, где, предположительно, находятся дары ее дачи, и скроется вместе с ним в кабинете заведующей. Через некоторое время оттуда раздастся веселый смех, еще через некоторое время Мила выйдет из кабинета и уверенно двинется к входной двери. Сегодня ее можно не ждать…
- Конечная, - раздалось над ухом.
Голос вывел меня из задумчивости. Я подняла голову и увидела склонившуюся надо мной женщину-кондуктора с сумкой через плечо.
- Конечная, - повторила она.
Поняв, что незаметно проехала свою остановку, я с тяжелым сердцем вышла из автобуса.
Все. Можно считать себя уволенной.
Дрожащими пальцами я достала из сумки сигареты и спички и закурила. Маленькие мокрые снежинки падали на непокрытую голову – в автобусе было тепло, и я сняла капюшон.
Надо перейти на другую сторону улицы и поехать обратно. Побью челом перед Верой Андреевной, выслушаю ее гневную отповедь, в разгар которой без стука войдет Мила, и, положив на стульчик в углу небольшой сверток, знаками покажет ей что-то и выскользнет за дверь.
Потом, понурив голову, сяду за свой стол у окна, где уже навалена куча книг и, пытаясь отвлечься от болтовни коллег, буду зубрить лекцию, которую надо прочесть завтра в девятой школе, славящейся отвратительной репутацией.
Я прошла поперек кольца и встала у остановки, ожидая автобуса, который увезет меня обратно к библиотеке имени революционера Панкратова.
У Ани Ворониной опять заболел ребенок, и ее не будет недели две, поэтому ее работа тоже автоматически переместилась на мой стол. А на чей же еще? Мила ушла в неизвестном направлении, Катя отпросилась, и ей невозможно отказать. Маргариту Тихоновну трогать нельзя – ей семьдесят шесть лет, у нее слабые нервы и совсем нет памяти, но ее держат из милости, она отработала здесь без малого полвека и ни за что не хочет на пенсию.
Кроме меня можно, конечно, поручить Анину работу Боре Клокову, но он и так уже завален по уши работой Милы и Кати.
Снежинки стали липкими и крупными; падая, они попадали за ворот тонкого, холодного серого пальто.
…Что же мне сказать Вере Андреевне? Я сторонница честности и по возможности всегда говорю правду. Но Вера Андреевна вряд ли похвалит меня за честность, если я признаюсь ей, что во сне отгоняла навязчивую поющую бабу. А что еще можно сказать? Ребенок у меня заболеть не может – детей у меня нет; если я заболела сама, то должна предъявить больничный…
Передо мной остановился автобус – тот же, на котором я сюда приехала. Он распахнул двери, но внезапно во мне поднялась какая-то странная волна – волна нежелания ехать в библиотеку и отчитываться перед Верой Андреевной.
Неожиданно мне захотелось пройти по тихой заснеженной улице, пройти медленно, никуда не торопясь и не застегивая на бегу сапог; и вдруг желание это накатило, как широкий поток свежего воздуха, хлынувший в пыльную библиотеку.
И я поняла, что никуда не поеду.
Машинально я нахлобучила капюшон обратно на голову и пошла по какой-то аллее, уходящей вдаль.
Странное состояние охватило меня – состояние давно забытой свободы. Казалось, вот-вот за спиной раскроются крылья, и я взлечу в высокое белое небо, а внизу, в библиотеке, останется сидеть маленькая злая Вера Андреевна со своими дурацкими часами.
Как мне порой хотелось неторопливо разложить их на столе и изо всех сил треснуть по ним самым толстым томом энциклопедии Брокгауза и Ефрона!..
А интересно, какое выражение лица появилось бы в этот момент у Веры Андреевны?
Чтобы увидеть его, я могла бы многое отдать.
Вдыхая свежий морозный воздух, я брела по удаляющейся вглубь аллее, пребывая в необъяснимом счастливом блаженстве.
Аллея привела меня в запорошенный снегом большой пустынный парк. Посреди парка безмолвно стоял фонтан, а по кругу его облепили уютные желтые скамейки. От пейзажа повеяло каким-то далеким, забытым воспоминанием юности. И словно клещи, сдавливающие мое тело и душу много лет, расцепили свои корявые тиски, и я, смеясь, бросила сумку на землю и, раскинув руки, побежала по парку.
А снег все падал – на землю, на скамейки, на слегка облупившийся фонтан и на мои плечи и ворот серого пальто.
А я кружилась в этом снежном парке, заливаясь счастливым, беззаботным, юным смехом, и никак не могла остановиться.
Наконец, смех закончился, и последний его отголосок коротким звонким смешком растворился в зимнем воздухе.
Отдышавшись, я поправила сбившийся капюшон и посмотрела на часы.
Десятый час.
Счастливое одурение сменилось тяжелыми рассуждениями. Я будто выплыла с далекого сказочного острова и поплыла обратно к своему берегу – грязному, закиданному бычками и бутылками, но своему.
Потому что в этой сказке я только гость, а дома ждет суровая реальность.
Я словно протрезвела.
И перевела дух.
Десятый час?.. Пожалуй, еще не поздно кинуться в ноги Вере Андреевне, сообщив что угодно – странную правду о том, как я в разгар рабочего дня плясала в незнакомом парке или ложь о том, как от резкого движения вступило в поясницу, и я не могла шевельнуться.
Хотя такие жуткие страсти мне еще не по возрасту. Вот у Маргариты Тихоновны они прокатят, а у меня – вряд ли. Мне всего – в данном случае всего – двадцать восемь лет.
Подняв с земли сумку и сгорбившись, я потащилась обратно к остановке.
Конечно, перспектива раздолбить часы заведующей весьма заманчива, и за ее глаза в этот миг можно отдать месячный заработок, но что делать потом? Мне двадцать восемь – и в данном случае уже двадцать восемь.
Где я найду работу? Блата у меня нет и никогда не было. А без наличия оного – только мести дворы или мыть посуду в кафе…
Я опять очутилась на остановке.
Нет, мне грех жаловаться, - думала я, переминаясь от холода с ноги на ногу, - все-таки я работаю не уборщицей какой-нибудь, а библиотекарем; зарплата, конечно, маленькая, но зато я сижу в относительно теплом помещении, коллектив, в принципе, нормальный, правда, пахать приходится за всех…
Я погрузилась в подошедший автобус и с каменным лицом поехала на работу.
От искрящегося, брызжущего солнечным потоком настроения и твердого решения прогулять этот день не осталось и следа.
Глава вторая
- Пропуск! – заорала Татьяна Сергеевна так истошно, будто я ткнула ее шилом в бок.
Нет, что-то все-таки случилось со мной в парке – невзирая на ее вопль, я уверенным шагом прошла внутрь помещения.
Зашла, не глядя кивнула всем, подошла к столу у окна, бросила сумку на стул.
Обернулась. Все уставились на меня так, будто по мне уже пора заказывать панихиду.
В смысле, все, кто есть. Милы, как обычно, нет. И Ани тоже.
- Ты где шатаешься? – листая каталог косметики, удивленно спросила Катя. Она была опять в новых, пятых по счету, сапожках.
Но я не успела ей ответить.
Дверь кабинета заведующей распахнулась, и оттуда вышла Вера Андреевна, невзрачная дама лет сорока пяти, в дорогом костюме.
Выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
- Вы почему опаздываете, Ариадна Кирилловна? – ледяным тоном спросила она.
Потом вызволила из рукава руку с часами и длинным ногтем, покрытым темно-красным лаком, многозначительно постучала по циферблату.
В это время у Кати зазвонил мобильник. Нимало ни смутясь того обстоятельства, что в кабинете находится заведующая, которая распекает нерадивую сотрудницу, Катюша нажала на кнопочку дорогущего аппарата и довольно громко заговорила:
- Привет! Нормально. На работе. А-а… Ха-ха-ха!
Поморщившись, но не сказав ни слова, Вера Андреевна насупилась еще больше и, вперившись в меня, произнесла строго и четко:
- За опоздание я вправе лишить вас премиальных!
Я собиралась, поникнув головой, пролепетать что-то вроде «Простите, приболела, позвонить не смогла…», но вместо этого вдруг высоко подняла голову и звонко выкрикнула:
- Я гуляла в парке!
Воцарилась тишина. От неожиданности моего ответа даже Боря Клоков, ботаник в очках, отвлекся от краеведческого исследования и уставился на меня.
А Маргарита Тихоновна даже покачнулась вместе со стулом.
По лицу Веры Андреевны пробежала суровая тень.
- Что вы несете?.. Вы что, с ума сошли?!
Попробовала бы она сказать такое Кате!..
Но нет, Кате она такого не скажет. Вера Андреевна точно знает, кому и что можно сказать.
И в эту секунду я отчетливо поняла, что это мой последний с ней разговор.
- Я гуляла в парке, - повторила я, открыто глядя ей прямо в глаза.
И усмехнулась.
Вера Андреевна замерла с вытянутой рукой.
- Как это – гуляла в парке?! – придя в себя, взвизгнула она. – Вы что себе позволяете?! Объяснительную на стол!
В этот момент в дверь просунулась мордочка Милы. Нащупав взглядом глаза Веры Андреевны, Мила приветливо улыбнулась.
- Вера Андреевна, я… Ладно?
- Конечно-конечно! – озарилась улыбкой начальница, и мордочка исчезла.
Мила – ведущий специалист. Правда, непонятно, как это возможно, ведь у нее даже нет высшего образования – она только с этого года начала учиться заочно. Но это не мешает ей получать зарплату почти вдвое больше моей, при этом практически не бывая на работе.
Мне вспомнилось, как однажды в кроссворде она написала «венигрет».
- Я же вас предупреждала, Ариадна Кирилловна – опоздания наказываются строго – вплоть до увольнения! Вы в своем уме?! – проводив взглядом ведущего специалиста, пренебрежительно вернулась Вера Андреевна к моему правонарушению.
- Конечно, в своем. Меня мой ум вполне устраивает! – ответила я, доставая из стола свои книги и записи и складывая их в извлеченный из сумки большой пакет с надписью «Modis».
Вера Андреевна начала постепенно понимать, что происходит что-то, выходящее за рамки обыденного.
На всякий случай она немного сбавила напор.
- Вы что, заболели? – спросила она, заметно снизив тон.
- Да нет, я совершенно здорова.
Начальница застыла, как каменное изваяние.
Она была в растерянности – ухожу я или остаюсь: ругать меня или… или… хвалить?!.
Это было так неожиданно – ведь всегда само собой разумелось, что я неизменно на рабочем месте: составляю картотеки, готовлю презентации книг, выставки, поэтические вечера, обслуживаю читателей… Мне можно поручить все на свете, потом еще и отругать, и я никогда не возникаю, не требую похвалы, отгулов, не болею и не отпрашиваюсь.
- Да, кстати… - сообщила я, застегивая пакет, - я увольняюсь. Прямо сейчас.
На лице Веры Андреевны отразилась непередаваемая гамма чувств.
Боря в ужасе посмотрел на меня, мгновенно оценив перспективу моего ухода. Это означало, что Мила, Аня и Катя тяжким бременем лягут на его плечи. Впрочем, они частично лежали на его плечах и раньше, но теперь их работа почти полностью будет на нем.
И мой заваленный планами и разработками стол тоже, очевидно, унаследует он.
- Как это – увольняетесь?.. Куда же вы пойдете?– отмерла заведующая.
Она, видимо, не могла осознать, что такой никчемный работник кому-то оказался нужен.
- В исследовательский центр Бармина, - почему-то ответила я. На душе было весело и тягостно одновременно: я разыгрывала комический спектакль, а за дверью ждала неизвестность.
- Как же… а лекция в девятой школе?.. А встреча с писателями? А подготовка областного семинара? – залепетала Вера Андреевна.
Ага, посуетись, посуетись!..
- У вас есть ведущий специалист Эмилия Юрьевна. Вот пусть она и проводит встречи. А семинары пусть готовит Катя.
Это прозвучало так дико, что Боря не выдержал и тихо прыснул. Вера Андреевна опять забыла, что ей нужно меня удерживать.
- Вы что, будете мне указывать, кому и чем заниматься? Я в состоянии распределить работу между сотрудниками!
- Ну а коль в состоянии – значит, и лекция в девятой школе, и встреча с писателями, и литературно-музыкальный вечер в галерее – все будет проведено на высшем уровне. В конце концов, я всего-навсего простой библиотекарь, а у вас есть библиографы и ведущие специалисты!
Маргарита Тихоновна тоже почуяла опасность и съежилась.
Я пошла к двери. Мельком взглянув на мой, переполненный материалами, стол, Вера Андреевна открыто запаниковала.
- Постойте… Арина!
Ага, уже Арина!
- Но по закону вы должны отработать две недели!
В эти две недели семинар не втискивался, зато умещались лекция и встреча с писателями.
- Тогда возьму больничный, - опять глядя ей в глаза, заявила я, - отдохну пару неделек. Надоело работать за всех. Надоело! В центре Бармина мне предложили заняться научными исследованиями. За вполне приличную зарплату.
- Ариадна Кирилловна, да постойте же! – начальница устремилась за мной в коридор и на глазах у изумленной вахтерши зашептала:
- Ариадна Кирилловна, я как раз собиралась повысить вам категорию – вы уже вполне тянете на высшую…
Я усмехнулась.
- А если вам тяжело, мы ведь всегда можем договориться… Хотите, возьмете сегодня отгул?
Это был мой звездный час. И в этот момент мне, конечно, следовало, немного поломавшись, сказать:
- Хорошо, Вера Андреевна, я должна подумать. Сегодня я действительно возьму отгул, а завтра сообщу о своем решении.
Ведь никакой центр Бармина меня, разумеется, не ждал – там полно своих Мил и Кать. Все места заняты.
А тут мне удалось напугать начальницу до такой степени, что она предложила мне повышение и, кажется, впервые задумалась о том, что на мне и Боре держится вверенное ей учреждение.
В подтверждение этой истины мимо нас проскочила Катя.
- Вера Андреевна, можно отлучиться на полчасика? – спросила она на бегу.
Заведующая обреченно кивнула.
По-человечески я могла ее понять. Могла, но не хотела. И я сказала:
- Нет, Вера Андреевна, не хочу. И договориться мы с вами не сможем – у меня ведь нет дачи с огурцами и пасеки с медом, нет машины, чтобы забирать из садика вашего внука, и мужа-прокурора тоже нет. И только потому, что у других все это есть, выполнять чужую работу я больше не буду. За трудовой зайду позже. Прощайте!
Вера Андреевна, остолбенев, осталась стоять на лестнице, а я, хлопнув дверью, вышла в свежее декабрьское утро.
Глава третья
Неожиданная свобода обрушилась на меня, как лавина. Что же мне теперь делать с ней? Куда идти? Я никак не могла осознать, что привычный за почти шесть лет уклад единым махом разрушен, и больше не надо, скрючившись за узким столом, готовить вечера, зубрить лекции и сочинять выступления для семинара.
А как же теперь жить? На что?! Помочь мне некому – родители мои давно умерли, всю жизнь я прожила с бабушкой. Четыре года назад умерла и она, и сейчас я живу одна в ее большой старинной квартире на Ярославской улице, в самом центре города. Друзей у меня немного, в основном, таких же, как я, перебивающихся от зарплаты до зарплаты, и даже на то, что кто-то даст в долг, рассчитывать особо не приходится. Правда, у меня есть любовник – Мстислав Ярополкович, доктор филологических наук, и он периодически помогает свести концы с концами. Но, к сожалению, Мстислав Ярополкович очень жадный, и взносы его хороши только как прибавка к зарплате, как говорит моя подружка – «на шпильки на булавки», а без зарплаты долго на них не протянешь.
Я достала из сумки кошелек и заглянула в него. Двести двадцать рублей. Негусто… Дома, кажется, еще пятьсот… И в заначке десять тысяч – я коплю на поездку в Трансильванию. Все это испарится меньше, чем за месяц. А Мстислав Ярополкович, как на грех, уехал на симпозиум в Новосибирск.
В общем, надо искать работу.
В душу поневоле полезли сожаления о собственной несдержанности. Вот склонила бы голову перед начальницей, и сидела бы сейчас в тепле, за столиком у окошка, перебрасывалась интеллектуальными шутками с Борей, над которыми басовито смеялась бы Маргарита Тихоновна… Все текло бы по своему проторенному руслу…
Но вместо этого я бреду по посветлевшей от снега улице и гоню прилипчивые мысли прочь – к чему они, если назад дороги нет? И работы у меня теперь тоже нет... Зато я увидела растерянное и даже испуганное лицо семенящей за мной и едва не хватающей за рукав Веры Андреевны. Я же мечтала об этом? Похоже, моя мечта сбылась.
Я криво усмехнулась.
Надо свернуть к ларьку и купить газету «Работа сегодня». Авось, там и найдется что-нибудь для меня.
Бабушка всегда говорила, что господь все управит. Но, как ни хотела я поверить в это, оснований для веры было немного. О нас с бабушкой господь редко вспоминал. Похоже, он был занят тем, что все управлял для Кати, хотя она не похожа на верующую и ведущую нравственный образ жизни. Она пуста, высокомерна, глуповата, однако у нее точеная фигурка, хорошенькая мордашка, и ее выбрал в жены зампрокурора. Поэтому ей не нужно читать лекции в девятой школе и вовремя приходить на работу. А вечерком за ней заедет муж, у которого пузо уже рвет пиджак, он занесет Вере Андреевне огромного судака, и Катюша выпорхнет из библиотеки и, грациозно тряхнув кудряшками, усядется в «Рено-меган»…
А вот для Бори Клокова господь ничего не управил. У него пенсионерка-мать и прикованный к постели отец. Они живут в разваливающейся части дома на отшибе – я была там однажды, когда навещала занемогшего Борю. И его острый ум, и обширные знания, и красный диплом историка ничем не помогли ему…
И не поможет таким, как я и Боря, ни диплом, ни господь!
Нам скорее поможет черт с рогами и ведьма на помеле - раздраженно подумала я, завидев вдалеке центр Бармина – крупнейший исследовательский центр области.
Куда меня не пустят даже на порог, а не то, что с ходу предложат должность с высокой зарплатой!..
Неожиданно я заметила, что на улице поднялась настоящая вьюга – усилившийся ветер погнал по дороге прямо на меня белую поземку, капюшон слетел с головы, и в лицо ударил колючий снег.
Прячась от резкого ледяного ветра, я забежала на крыльцо маленького магазина на углу. Руки без перчаток быстро посинели от холода.
Дверь магазинчика приоткрылась, и оттуда вышла молодая женщина, облаченная в длинное темное пальто и меховую шляпку. Она остановилась на крыльце, вглядываясь в кружащуюся в воздухе белую пургу.
Потом повернула ко мне голову, мельком окинула взглядом и отвернулась. Но тут же снова повернулась и пристально вгляделась в меня.
Я тоже невольно обратила на нее внимание. Что-то едва знакомое показалось мне в ее облике.
- Ариша! – вдруг воскликнула дама, и лицо ее осветилось радостной улыбкой. – Здравствуй! Не узнаешь?
В этой улыбке опять почудилось что-то знакомое, и в то же время окончательно узнать женщину я никак не могла. У меня отвратительная память на лица.
- Н-нет… - смутилась я, засовывая кисти рук поглубже в короткие рукава пальто.
- Марианна, Марианна! – слишком восторженно закричала элегантная дама, приблизившись ко мне. – Мы учились на одном курсе, неужели не помнишь? Только ты на библиотечном факультете, а я – на социологическом.
Я напрягла память, но никакой Марианны вспомнить не сумела.
- Ну как ты, Ариша? – схватила меня под локоть незнакомка, и, не дав опомниться, повлекла за собой к стоящей неподалеку красной машине.
- Тебе куда? Подвезти?
- Мне никуда, - почему-то шепнула я. И добавила:
- Если хочешь, подвези.
Не удивившись странному ответу, Марианна ловко уселась за руль, втянула меня за собой, и мы поехали вперед, сквозь несущуюся над землей белую снежную метель.
«Мне никуда. Если хочешь, подвези…»
И она повезла меня куда-то. Куда?..
Но мне действительно было все равно.
Марианна сняла шляпу, и по плечам рассыпались каштановые локоны. Да, кажется, припоминаю… Марианна… с социологического…
- Ты куришь?
Я кивнула, и мы обе тут же задымили.
- Где работаешь? – выдыхая дым дорогих сигарет, поинтересовалась Марианна.
- Уже нигде. Только что уволилась. Вот ищу работу, деньги нужны позарез, - помимо воли обременила я попутчицу своими проблемами. Я произнесла это очень горько, так, что она опять пристально вгляделась в меня.
На некоторое время Марианна замолчала, и я была ей благодарна за это и, уютно откинувшись в кресле, погрузилась в свои мысли.
- Ищешь работу? – вдруг негромко переспросила она. – А какая тебе нужна работа?
- Не знаю… хотелось бы по специальности, но у меня нет никаких связей…
Как ни странно, Марианна не задала ни одного вопроса о том, где я, собственно, работала и почему уволилась с прежней работы.
- А если не по специальности? – спросила она через некоторое время.
- Не по специальности? А кем?.. – растерялась я. Все это было очень странно – из забытой прошлой жизни внезапно возникла какая-то Марианна и уже предлагает работу…
- Уборщицей, - вдруг выпалила она.
Я облегченно улыбнулась, так, чтобы не заметила собеседница. Теперь это выглядело хоть не так фантастически. А я-то уж думала, она предложит какую-нибудь действительно достойную работу…
Но нет. Чудес не бывает.
Я вздохнула. Работу уборщицы я и без нее найду. Вакансий наверняка достаточно. Возможно даже, и в центр Бармина удастся устроиться! И я представила себя шастающей с ведром и шваброй по необъятному центру Бармина.
- Ты не спеши сразу отказываться, - медленно проговорила Марианна, затягиваясь, - я, конечно, понимаю – ты прекрасный специалист, помню, как хорошо ты училась. И после такой культурной, благородной, можно сказать, интеллигентной работы вдруг пойти в уборщицы – это, конечно, шок.
Я кивнула.
- Конечно.
Мне хотелось побыстрее сменить тему. Зачем же я сдуру ляпнула о поиске работы? Теперь Марианна будет убеждать меня, что всякий труд почетен.
- Но, знаешь… - вдруг наклонилась она ко мне так близко, что дыхание неприятно коснулось щеки, - положа руку на сердце: разве ты так уж много потеряла? Разве тебя ценили настолько, насколько ты этого достойна?
Она наступила на больную мозоль. Я потянулась за второй сигаретой.
- Возьми мою, - ласково предложила Марианна и протянула тоненькую трубочку, - я привезла из Трансильвании.
Надо же! Я сегодня как раз вспоминала о Трансильвании.
Сигарета Марианны имела странный горьковатый привкус, и от нее потянуло в сон.
- Извини, может, это бестактно, но, судя по твоему пальтишку, и платили там, наверно, копейки. А я буду платить хорошо. Сможешь со временем даже машину купить. А работы-то всего ничего…
Куря сигарету, я смотрела затуманивающимся взором в стекло, за которым вилась, завывая, пурга, и слушала мягкий голос, будто танцующий вокруг меня.
- А про то, кем ты работаешь, можно никому и не говорить. Разве обязательно всем докладывать? Главное, заведутся деньги – сразу и друзья, и связи, и уважение появятся. Люди тянутся к богатым…
Я невольно вспомнила Милу и Катю.
- А работа не такая уж и грязная, поверь мне. И плачу я хорошо, - повторила она.
- А где? – хриплым голосом, наконец, изрекла я первое слово.
Я, конечно, не буду работать уборщицей нигде, но неудобно не проявить никакой заинтересованности. Ведь это же меня ни к чему не обязывает.
- У меня есть бар, - начала рассказывать Марианна, - он небольшой, посетителей немного, так что уборки особенной не требует. Бар очень уютный, расположен у дороги, на окраине города. Вернее, на выезде из города…
- А как же туда добираться? – удивилась я. Насколько я помню, транспорт туда не ходит.
- Добираться придется на попутках. У тебя ведь нет своей машины?
Я отрицательно помотала головой, а мысленно покрутила пальцем у виска. Она что, чокнутая? Добираться на окраину города на попутках, чтобы работать в баре уборщицей!
- Да, я забыла сказать – бар ночной. Днем он не работает.
Ночной?! Да она точно больная!
Я раздавила окурок в пепельнице и посмотрела на местность за окном.
- Мы где?
- В районе «Детского мира».
За этим магазином мой дом. Надо же, как удачно!
- Марианна, высади меня здесь, пожалуйста.
Машина мягко затормозила у дверей «Детского мира».
- Если надумаешь – приезжай. Я владелица, но бываю там редко. Вот и сейчас уезжаю по делам в Италию. Обращайся сразу к директору, его зовут Иван Ильич. Скажешь, что от меня.
Иван Ильич – участник перестройки…
- Спасибо тебе большое, - сказала я Марианне, выходя, - может, еще увидимся. Пока!
Она приветливо улыбнулась, захлопывая за мной дверцу, машина развернулась и вскоре исчезла за поворотом.
Я постояла немного, приходя в себя от странной встречи, потом, вспомнив про свои планы, двинулась к ларьку с газетами, чтобы купить «Работу сегодня».
Глава четвертая
Как и следовало ожидать, библиотекари нигде не требовались.
Скверно. Я полистала газету.
Изредка попадались объявления о том, что требуются преподаватели мировой культуры. В принципе, я могла бы…
- Алло, я по объявлению насчет вакансии преподавателя.
- Извините, но мы уже нашли преподавателя.
Ту-ту-ту…
- Алло, я по объявлению…
- Да?
- Преподаватель мировой культуры в гимназию.
- Простите, сколько вам лет?
- Двадцать… шесть.
- Угу… а какой у вас педагогический стаж?
- Никакого.
- То есть? А где же вы работали до этого?
- В библиотеке.
- Ну, вообще-то без педстажа мы не берем… Хотя… Вам могут дать оттуда положительные рекомендации?
- М-м…
- Тогда извините.
Ту-ту-ту…
- Здравствуйте. Я по объявлению – «требуется преподаватель мировой культуры»…
- Здравствуйте. У вас есть опыт преподавательской работы?
- Вообще-то, нет…
- А что вы заканчивали?..
- Библиотечный факультет.
- Это не совсем то…
- Но мы изучали мировую культуру. К тому же я работала в библиотеке и занималась этой темой…
- У нас серьезное частное заведение. В нем существует строгий отбор преподавателей. Для того, чтобы вести данный курс, нужно соответствующее образование. Понимаете?
- Понимаю.
Ту-ту-ту…
- Алло, я по объявлению.
- Да-да, отлично. Нам срочно нужен преподаватель на полставки. Вы можете подойти завтра в три?
- На полставки?.. Но в объявлении сказано…
- К сожалению, пока только на полставки, а со временем…
- А сколько же это в денежном выражении?.. О, нет-нет, это мне не подходит.
Ту-ту-ту…
Закончив с объявлениями о преподавании, я незаметно перешла к объявлениям, в которых требовались продавцы, но и там я никуда не подошла: в основном не устраивал мой преклонный возраст («Ой, да вам почти тридцать…»), а также отсутствие опыта работы в данной сфере.
От бестолковых звонков у меня ужасно заболела голова. Я отложила газету и прилегла на диван.
Оказывается, найти работу еще труднее, чем я предполагала.
Вечером прозвонил Боря Клоков.
- Арина? Привет! Как же это тебя угораздило?! Неужели и впрямь берут в центр Бармина?!
Я уже и забыла о центре Бармина. Я обзвонила все объявления в газете, и в результате меня берут в три места: торговля на вынос пирожками при столовой №33; страховой агент в компанию «Русь изначальная» и вахтер на проходную швейного комбината, работа сутки через двое. А зарплата во всех трех местах такая, что хочется сразу удавиться.
В свете новых обстоятельств предложение Марианны показалось даже заманчивым.
Но что я могла ответить Боре? Он мой хороший приятель и единственная отдушина в библиотечном коллективе, но сказать правду я не могу даже ему – Боря человек очень искренний и непременно выболтает, хоть и не со зла, мою тайну, а мне это ни к чему. Когда-нибудь, конечно, я ему откроюсь, но это будет позже.
- Ну да, - неохотно подтвердила я, - берут.
- Ты не представляешь, какая поднялась суматоха! Только и разговоров о том, что тебя берут в центр Бармина!
Ну, кто тянул меня за язык?..
- Вера Андреевна не знает, кому поручить твою работу. У тебя оказалось так много мероприятий, и их никто не хочет брать… Семинар навязали-таки мне, и встречу с писателями тоже. Ее хотели отдать Кате, но она заплакала…
Бедняжка, еще бы!..
- …Что делать с лекцией, вообще непонятно, у Кати разболелась голова, и муж отвез ее после обеда домой, а я завтра занят – у меня библиотечный урок с лицеистами. А Маргарита Тихоновна, сама знаешь, ничего не помнит. Она и девятую школу-то не найдет, заблудится где-нибудь…
Ведущий специалист Мила в разговоре вообще не упоминается.
- Скорее всего, Вере Андреевне придется читать самой. Она пила корвалол…
Да, устроила я им последний день Помпей!
- Поздравляю! – сказал напоследок Боря, - если зацепишься, может, и меня к себе перетянешь. У меня, знаешь, вся эта рутина уже вот тут сидит! Хочется чего-то нового, свежего…
- Конечно, - пообещала я, уныло глядя на газетную страницу с подчеркнутыми объявлениями, - как только, так сразу.
С легкой завистью в голосе Боря пожелал мне спокойной ночи и отсоединился.
В эту ночь я почти не спала, ворочалась с боку на бок на смятой простыне. Когда, наконец, за окном забрезжил тусклый рассвет, еще раз просмотрела все подчеркнутые объявления. Потом пересчитала деньги, оставшиеся в кошельке. Двухсот двадцати рублей уже не было, а от пятисот осталось четыреста сорок четыре. Скоро я окажусь без гроша.
Вчера я не успела всерьез осознать свое новое положение. Сегодня все казалось уже совсем иначе. Беззаботная легкость и ощущение победы растаяли, как дым, и на смену им пришли растерянность и даже страх.
В тревожном настроении я побрела умываться. Осознание того, что никуда не нужно спешить, вызвало в сердце болезненный отзвук.
Брызгая на лицо ледяную воду, я начала рассуждать здраво.
В конце концов, можно поработать и уборщицей – хотя бы временно, пока не найду что-нибудь подходящее. Ну не сидеть же теперь, пригорюнившись, раз все так вышло. Марианна права – рассказывать об этом вовсе необязательно. Хотя по большому счету, и рассказывать-то некому…
Как, она сказала, называется бар?.. Нет, по-моему, она этого не говорила. Сказала просто: бар на окраине города. На самом выезде.
Сердце тоскливо сжалось. Вот чего ты добилась, Арина, своим минутным капризом!..
Ну все, хватит страдать, - оборвала я себя. Марианна заверила, что хорошо платит. И это пока самое главное. В конце концов, выбора у меня нет.
И надо спешить, а то, пожалуй, можно прозевать и эту вакансию!..
Невесело усмехнувшись, я вышла на балкон и закурила.
Бар ночной, значит, работать начинает… а черт его знает, во сколько он начинает работать! Я никогда не бывала в ночных барах. Ну что ж, времени у меня достаточно, надо побродить по округе и узнать, во сколько открываются близлежащие ночные бары.
Обойдя свой район, я выяснила, что бары начинают работу с девяти или десяти часов вечера. Ну, чтобы уж наверняка, поеду туда к десяти.
Приободрившись, я даже купила себе баночку пива и пакетик соленых орешков.
От четырехсот сорока четырех рублей осталось триста семьдесят три.
В домашних делах время пробежало быстро, и в половине десятого я уже стояла на шоссе в ожидании попутной машины.
На улице давно стемнело, зажглись тусклые фонари, но людей было много – недалеко от моего дома находится театр, филармония и несколько уже упомянутых ночных баров и клубов.
Вскоре возле меня затормозила машина.
- Подвезти вас? – приветливо спросил высунувшийся из окошка парень.
- Да, пожалуйста… Мне на самую окраину.
- Я, вообще-то, в другую сторону. Если только…
И парень назвал такую сумму, что у меня даже дыхание замерло.
Но деваться было некуда, и, тяжело вздохнув, я согласилась.
Кошелек еще значительно полегчал.
- Куда это вы собрались так поздно? В лес, что ли, за подснежниками? – удивленно и насмешливо спросил водитель, петляя по улочкам.
Мне не очень хотелось вступать в беседу, учитывая, как он меня обобрал. Если я буду выкладывать постольку каждый день – а вернее, дважды в день, то никаких денег не хватит…
Но парень оказался настойчивым малым.
- Приключений ищете на ночь глядя?
Скрепя сердце, я подумала, что он прав – центр закончился, и мы въехали в отдаленный район. Фонари стали попадаться гораздо реже.
Может, он знает про то место, куда я еду?
- Мне нужен ночной бар, тот, что на самой окраине.
При этих моих словах рука, держащая руль, дрогнула.
- Бар? Тот, что на окраине? Чего это вы там забыли?..
В его голосе послышался испуг, и мне показалось, что он даже чуть отодвинулся.
Чтобы долго не объяснять, я коротко сказала:
- У меня там свидание.
Водитель помолчал, заворачивая в еще более далекий и совсем уже темный район, а потом произнес:
- Ну и местечко выбрал ваш кавалер!
- А чем плохое местечко? – насторожилась я.
Шофер хотел что-то ответить, но, видимо, передумал и только пожал плечами.
Переспрашивать я не стала.
Наконец мы выехали из города, и в окне мелькнула слабо освещенная табличка с его названием.
- Приехали, - не очень приветливо сообщил водитель.
- Спасибо, - буркнула я и вышла из теплого салона в холодную зимнюю ночь. Промозглый ветер сразу же пробрался внутрь холодного осеннего пальто.
Машина развернулась и быстро поехала назад в город, оставив меня стоять в обступающей темноте, глядя на ее удаляющийся светлый силуэт.
Крошечное белое пятнышко, наконец, пропало на горизонте, и я осмотрелась вокруг.
От увиденного стало жутковато. Я стояла у обочины бескрайней, сужающейся впереди, дороги; надо мной висело непроглядное беззвездное небо.
А вдалеке начинался лес.
Высокая огромная луна озаряла этот мрачный пейзаж.
И никакого бара поблизости не было.
«На приключения потянуло на ночь глядя?..» - с содроганием вспомнила я фразу парня-шофера, озираясь вокруг в поисках хоть какого-нибудь проблеска жизни.
«Вернись за мной, - подумала я отчаянно, - вернись!..»
И невольно еще раз посмотрела в ту сторону, куда уехала машина.
Но позади лежала только пустынная черная дорога.
И впереди тоже.
«Куда же ты меня привез? Сказано же было – к бару!..»
Трясущейся рукой я достала сигареты и, закурив, медленно пошла по этой черной простыне дороги, не очень понимая, куда я бреду.
Внезапно откуда-то донеслись тихие звуки музыки, и вдруг полоска света блеснула на снегу.
Невесть откуда слева, в стороне от дороги, появился маленький освещенный домик, похожий на теремок, затерянный в лесу.
Он вынырнул будто из-под земли, так неожиданно, что я уронила сигарету.
Ну да и ладно.
Слегка волнуясь, я подошла к двери теремка.
Бар без названия. Без всяких табличек и указаний…
А может, это вообще не бар? А что?..
Остановив поток мыслей, я толкнула дверь и вошла.
продолжение - http://www.proza.ru/2012/05/27/1421