-Натаха, тут к тебе гостья. Присаживайтесь, бабуль. По маленькой? – тусклый мужичонка отодвинул стул, приглашая Марию за стол.
- Лёха уйди, - отрезала Натаха.
- Да я, ну чо я, Натусь? – Лёха привстал и попытался обнять хозяйку.
-Пшол вон, - Наталья стиснула зубы и прищурила глаза.
Алексей шаркнул шлёпками и побрёл, не смея перечить. Когда закрылась дверь, свой гневный взгляд Наталья обратила на Марию:
- Да, … вот я такая: пьяница, шлюха, стерва. Тебе ребёнка жалко? А где ты была, когда я чуть не выбросила его в реку от отчаянья. А почему ты не помогла, когда я падала в обмороки от голода? – Не понимая, что с ней происходит, Ната продолжала выплёскивать ту боль, что жгучим камнем засела в её душе, - Тебе и в голову прийти не может как это, когда на тебя смотрят, как на вошь, потому, что ты надела мамино платье, а другое просто не за что купить.
Голос Натальи становился всё тише, а на глазах выступили слёзы.
- Сломалась я, бабуль, сломалась. И Сёмке жизнь ломаю не по-детски…
Ямочки на щёчках, кудряшки, платочек и платьице в цветочек: маленький ангелочек. На этой фотографии Наташке всего два года. Сегодня ей 16, но жизнь перевёрнута в обратном направлении, будто кто-то подменил её судьбу и подсунул чужую: грубую, неряшливую, бестолковую. Ещё недавно она вместе с родителями путешествовала по горам. Спали в палатке, варили уху в котелке. Что случилось сегодня? Наташка до сих пор не может этого понять, но её родители – они другие. Дом провонялся стойким запахом самогона. Папка повторяет, будто перед собой оправдывается:
- Мы ж ни где-нибудь - мы дома.
Дома они с мамой пьют эту вонючую гадость, а после выясняют отношения. Жить в этом доме становится невозможно…
Завтра Наташка уходит в «люди». Нужно зашить колготки, сумку. На улице жарко: мама предложила своё платье…
- Ты это,- папка помог донести сумку до вокзала, - живи, учись, а на нас не рассчитывай. Автобус тронулся, оставляя позади прошлое. Оглянувшись, Ната заметила на отцовской щеке скупую мужскую слезу…
Люди к Наташке были жестоки и несправедливы. Судили по платью, маминому старенькому платью, а ведь наша героиня была отличницей в школе, тихоней. Она – всегда чистенькая, хорошенькая, привыкшая к вниманию и ласке девочка вдруг стала мишенью для насмешек и презрения.
Много всего случилось «в людях», а главное появился он: Красивый рыжий паренёк, который под маминым платьем сумел разглядеть миленькую фигурку, незаурядный ум. Ната растворилась в ласках и нежности. Он – один единственный на всём белом свете, человек, который видит в ней личность. Наташка писала для него рефераты, оформила диплом, строгала шпаргалки для экзаменов, а после оказалось, что она носит под сердцем его ребёнка. После окончания института Вовчик (так звали её любимого), узнал о «киндер-сюрпризе» и исчез, не сказав не слова.
Наталья вернулась в родительский дом, но, ни дома, ни родителей в нём не было. Голые стены без окон, без дверей, без крыши. И лишь один вопрос свербит комком в горле: «Как жить дальше?»…
…Наташа рыдала, как девчонка, пряча лицо за ладошками, а рядом в корыте гу-гукал маленький Сёмка.
- Ну, придумала нюни распускать, – голосок послышался из самого центра стола.
Наталья подняла глаза и застыла в изумлении. К ней обращался маленький человечек росточком не больше дюйма. Мария тоже оторопела, но на лице её отобразилось умиление от увиденного.
Это существо пыхтело и копошилось, запутавшись в собственном плаще. Освободившись, существо выпрямилось во весь свой дюймовый рост и скорчило серьёзную гримасу на лице
- Добрый день, дамы, человечек снял колпачок и поклонился. - Меня зовут Любомир и я рад лицезреть самых смелых и самых прекрасных защитниц нашего спасителя. …
Я ж забыла Господа.
Домик и околица и в доме все сошлись
Кто-то богу молится, а кто-то верит в Жизнь.
А она проказница всё рушит нам назло,
Безнадёгой дразнится, Бедой стучит в стекло.
А я тоже к Господу: «О, Боже, выручай!»
Так грешна я с молоду…» - и сыплю в кружку чай.
Зыбко людям, холодно, хоть на дворе весна.
Я продрогла, Господи, я очень голодна.
Прощения, прощения,
Господь прошу нам дать.
Терпения? Терпения!
Да где же его взять!
- Слышу я, красавица, что трудно тебе жить.
Надо бы исправиться, терпимей нужно быть.
Но меня, наверное, испытывать не стал.
Манну вожделенную Бог с неба ниспослал.
Мне теперь не холодно и Жизнь глядит милей,
По любому поводу не ссорюсь снова с ней.
И Беда вдруг вздрогнула и скрылась невзначай.
Нега душу тронула, я пью свой горький чай.
Продолжение http://www.proza.ru/2012/03/30/1006