Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2012/03/04/693
Глава 8
Древний Фаэтон.
Учеба Паино. Его воплощения в иные формы жизни.
Первое испытание.
Через три года обучения, после сотен уроков и практических занятий, преклонив колени, в окружении звездного неба, я опять предстал перед Цветком Жизни. Так близко подойти к святыне храма мне позволили впервые.
Свет, испускаемый Цветком Жизни, пронизывал мое тело, наполняя его легкостью, силой и уверенностью. Сознание было чистым и ясным, готовым не только соприкоснуться с сокровенным, но и постичь его. Сегодня я чувствовал его. Духовно был готов к нему.
Возле меня стояли настоятель школы Света и верховный жрец храма Ши Тай – Ко Ца Хор, рядом полукругом – первые жрецы стихий.
Жрецы молчали, пристально наблюдали за мной…
– Это он? – спросил зрелых лет меднокожий жрец с крючковидным носом и острым подбородком, прикрытым короткой ухоженной бородой.
Он напоминал мне стража ночи юрта. На его груди красовался знак стихии огня. Он не был похож на жрецов нашего ордена. Во всем облике проступала принадлежность к иному Звездному миру.
– Да, великий жрец Кахо, это именно он, – ответил Ко Ца Хор.
– Он слишком молод, – констатировал жрец.
– Да, но он уже окончил школу. Кроме того, Паино – последний из Тату.
– Тот самый?
– Да!
– Ему несложно было это сделать.
– Ученики все равны, – заключил Ко Ца Хор.
– Кем он там был?
– Прожил жизнь мотылька, рыбы, птицы. В последний раз был цветком.
– Это очень интересно, – думая о чем-то своем, произнес Кахо. – Что тебе запомнилось из последнего урока, Паино? – спросил он у меня.
– Было больно, когда меня сорвали.
– Тебя испугала боль?
– Она была обычной!
– А что же тогда?
– Бессмыслие убийства. Сорвав цветок, фаэт бросил его и принялся рвать новый. Я ему не понравился, – понизив голос, продолжил я.
– Тебя задело, что ты ему не понравился?
– Нет. Это было его отношение. Его вкус и его право. А он злоупотребил своим правом.
– И это все? – уточнил жрец Кахо.
Я задумался над тем, как объяснить свое понимание этого факта.
– Нет.
– Что ты хотел бы сказать еще?
– Мне было жаль его. Он потерял вкус жизни! Он посерел, мечется и не знает, чего хочет. Его существование постно, и поэтому потеряно.
– Ты хорошо рассудил. Ну, а какой самый главный вывод?
– Жизнь очень легко убить, – ответил я. – Зло быстротечно. Но добро вырастает и дает плоды слишком медленно...
– Это все похвально. Но все же он так молод.., – произнес сидящий в глубине жрец Заркон с символом стихии воды на груди. Он еще не созрел до главного экзамена.
Я краем глаза посмотрел на жреца. Заркон, как всегда, был в своей стихии. В его нежно-голубых глазах, казалось, журчали ручьи, текли реки, плескалось море. И сейчас, как мне показалось, он был готов организовать мне очередное испытание в свойственном только ему стиле.
– А выдержит ли этот юноша? – спросил жрец стихии земли.
Ко Ца Хор молчал. Он словно чего-то ждал. Он не спешил. И я чувствовал, что самое главное впереди. Что сейчас произойдет что-то необыкновенное.
– Звезды указывают на него! – не спеша, словно взвешивая и отмеривая каждое слово, ответил верховный жрец. – Ему одному, когда придет Час Вархана, предстоит взять на себя всю боль народа Фаэтона. Постигнуть зло и дать восторжествовать Свету на этом последнем рубеже. Он же и примет смерть матери Фаэтон. Станет последним стражем душ фаэтов… Но это будет потом, после того, как он по своей воле уйдет послом в Темные миры. Когда память предков уснет в нем и ее занесет Песками Забвения… И останется только Любовь…
– Испытания, – потребовал Заркон.
– Я хочу убедиться в его готовности к подвигу, – продолжил жрец Кахо.
– Испытания! Испытания! Испытания! – послышалось со всех сторон.
– Ты готов к испытанию? – спросил у меня Ко Ца Хор.
– Да.
– Тогда в путь... Руководи, Заркон. Сегодня твой день, – услышал я слова настоятеля ордена.
Цветок Жизни ослепительно вспыхнул. Тысячи лучей пронзили меня, подхватили и закружили в невероятном танце Света, и я, неожиданно для себя, растворился в окружающем пространстве.
***
...Я долго спал. Оказывается, все эти столетия я был маленькой льдинкой на вершине горы. Но сегодня все необычно. Это я ощутил сразу, как только проснулся. Шумел ветер. Ярко светило Солнце. Стада кудрявых облаков паслись на пронзительно синих лугах неба. Я потянулся к отогревшим меня солнечным лучам. Сладко вздохнув и, незаметно растаяв, медленно соскользнул с огромной каменной глыбы. Подхваченный тысячами таких же искрящихся капелек, знакомясь с ними, понесся звонким ручейком по темному ущелью, навстречу новой жизни.
Журча и играя, я быстро освоился, окреп, и уже внизу, вырвавшись из окружения заснеженных, седых гор, войдя в долину вместе с бурным потоком, замедлил бег и покатил по равнине. Мы были едины, но каждый был отдельным. Это ощущение, ни с чем не сравнимое чувство защищенности, радостной готовности торопиться и познавать, казалось мне верхом совершенного, правильного устройства жизни. К воде подошла фаэтка. Набирая воду в кувшин, она пела песню о любви. Я впитал ее любовь и побежал дальше.
Потом на берегу я видел стычку между двумя фаэтами. Не желая того, запомнил и их злость. В течение дня, словно губка, впитывал пение птиц, музыку ветра, рокот вечно недовольного грома-ворчуна, стоны раскачиваемых деревьев. К заходу Солнца я устал. Во мне было столько событий, что порой казалось: я не утром родившаяся из льдинки капелька, а сама жизнь Фаэтона. Я был переполнен и, казалось, не смогу нести в себе дальше всю гамму различных эмоций, впечатлений и звуков. Во мне все перемешалось: кипела жизнь, полыхала любовь, горела злоба, выращивая ростки смерти.
Вскоре течение вынесло меня к спящим благоухающим полям.
– Пить! – донесся до меня сквозь порывы ветра чей-то отчаянный стон.
Прислушался. Стон повторился. Теперь я услышал его отчетливей. Это цветок умирал от жажды. Я рванул к берегу и исчез в подземных лабиринтах. После блужданий во мраке нашел сухие корешки и потянулся по стеблю навстречу Солнцу. Цветок напился и с первыми лучами светила выбросил яркий красный бутон. Надо мной закружилась медоноска, и вскоре я, подхваченный ее лапками, вместе с ароматной пыльцой понесся в джунгли. Но горячее Солнце высушило меня, и я невидимым испарением поднялся вверх к небесному стаду.
С высоты я увидел сухую бесплодную пустыню. Я потянулся к ней. Она выпила меня…
– Достаточно, – словно раскат грома, слова жреца стихии воды остановили мой безумный бег.
– Думаю, что вполне, – ответил Ко Ца Хор.
Я очнулся, преклонив колени перед Цветком Жизни. Меня окружали задумчивые жрецы храма Ши Тай.
– Юноша, без сомнения, способный, – окинув меня с ног до головы пронизывающим взглядом, заключил Заркон.
– Мы еще испытаем его Песками Забвения, – резюмировал верховный жрец...
***
Приехав с экскурсии, Денис Ребров принял прохладный душ и устало рухнул на кровать. Пустыня Наска с открывшимся прошлым этого континента и солнечной системы с загадочным Фаэтоном полностью овладело его сознанием.
Теперь он знал, что у него есть занятие поинтересней футбольных матчей или корпоративов, не говоря уже об убийстве времени, которым они с друзьями периодически занимались по выходным.
У него была тайна, которую открывал кристалл, переданный то ли неведомым предком, то ли какой-то родственной, близкой ему душой. К сожалению, Денис не научился пока извлекать из кристалла информацию в той временной последовательности, в которой разворачивались события древности. Это изрядно мешало пониманию, но историческая мозаика прошлого Солнечной системы, иных Звездных миров уже складывалась в удивительные сочетания.
Размышляя об открывшихся тайнах прошлого Латиноамериканского континента, да и всей Земли, сопоставляя его с увиденным в мыслефильме, Денис неожиданно поймал себя на мысли, что он больше думает о Песках Забвения. Вернее о том неком могучем, невидимом враге, охотнике на корни прошлого, ворующего будущее. А ведь они, эти Пески Забвения есть и на Земле.
Повесив на шею таинственную находку, Денис погрузился в легкую дремоту. Кристалл потеплел, вспыхнул легким внутренним светом и в сознании уже глубоко спящего Реброва один за другим стали разворачиваться дивные истории, в которых он жил, любил и страдал вместе с фаэтом Паино - Ки Локки.
***
Смеркалось. Со стороны Онтарио потянуло приятной прохладой. Рядом, за высоким решетчатым металлическим забором блеснули глаза. Это пума. Она каждый вечер приходит к базе и долго всматривается в его витражи. Пума ждет и волнуется. Она чувствует запах пота и крови…
– Мои извинения, ваше святейшество? – послышалось из селектора.
– Я слушаю вас, Карлос.
– По объекту поступила новая информация! Он ведет себя весьма странно. Как только его Денис Ребров снимает, объект выключается и не пеленгируется. Начинает работать при одевании на шею или если его берут в руки. Установили технику, есть видеоматериалы. Желаете взглянуть?
– Да.
На огромном плоском экране висящем на стене показался отельный номер с ходящим по нему россиянином.
Ознакомившись с коротким видеофильмом, особенно той частью, где можно было разглядеть кристалл, его святейшество тут же распорядился:
– Объект круглосуточно охранять. Подумайте как его осмотреть, снять характеристики.
– У меня есть несколько вариантов, хорошо выписывающихся в собранное досье на этого русского.
– Работайте, Карлос. Жду вашего более подробного доклада.
– Будет исполнено, ваше святейшество.
Следующая глава: http://www.proza.ru/2012/03/05/1940