III
– Добрейшая Фабия Присцилла, спасибо за тунику…
– Оставь, Космик. Ты не держи обиду на Ребилию с Геллией. Они хорошие девчонки, просто сегодня их юмор был немного жестковат.
– Не стоит, Фабия. Я понимаю. Возможно, они чем-то расстроены, а тут ещё я не вовремя пришёл. Вообще-то, мне более стоит опасаться Секстии. Она, хоть и говорит, что собирается замуж, сама ж так и норовит чего-то от меня добиться...
– Чего же именно? – с улыбкой вопрошает Муция, но видит смущение и не настаивает на ответе. – Впрочем, оставим это пока. Ты ешь, пей – не стесняйся. Я пойду переоденусь.
Помолившись, приодевшись, чуть подретушировав любимое личико, молодая женщина возвращается к гостю. Который съел почти всю снедь и теперь сидит, потягивая вино.
– О Фабия! Ты чудесно выглядишь! И огромное тебе спасибо за одежду, за стол, за гостеприимство! Я просто обязан открыть твои глаза навстречу свету истины…
– Ты снова начинаешь? Не советую. Лучше пойдём тоже прогуляемся, если не возражаешь.
– Я только за, добрейшая Фабия.
Патрицианка взяла с собой восемь слуг, приказав не толпясь идти несколько сзади, а одному, здоровенному нумидийцу – впереди, чтобы немного освобождать дорогу. Выйдя из дома, девушка со спутником повернули налево, обошли Портик и Театр, спустились к Мосту Агриппы, по нему и перешли на другой берег. Порою аристократка рассказывала Космику о зданиях, мимо которых они проходили. Однако гораздо больше интересовалась личностью собеседника и его религиозными делами, осторожно задавая наводящие вопросы.
Из-за погоды было действительно малолюдно, и Присцилла практически не опасалась встретить знакомых, болтавших бы потом, что гуляла с вольноотпущенником каким-то. Они прогулялись по Виа Аврелиа и Виа Портуэнсис, с которой свернули к Навмахии Августа. Космик поинтересовался, что это за водоём. Фабия поведала, что это искусственное озеро, устроенное по приказу сына Божественного – в чьи Сады они направляются – Юлия для показа морского сражения у Акция. При словах о Божественных императорах её спутник поменялся в лице, и молодая патрицианка поспешила вернуть беседу к его рассказу о своей жизни. В Садах Цезаря красавица, подустав, решила остановиться, присесть и отдохнуть.
Отец Космика был рабом-греком, субвиликом в поместье в Этрурии, служил преданно, усердно, и с большой пользой. За что Минуций Терм, хозяин, разрешил ему завести семью, дав в жёны роксоланку из Танаиса. Сначала у них родился мальчик, получивший кличку Осм, а через десяток лет, когда субвилик стал виликом, его супруга произвела на свет девочку, но при родах умерла. Вдовец безудержно её оплакивал и дня три не занимался хозяйством. Только что приехавшему владельцу один монитор, давно метивший на более высокое место, доложил о якобы наличествующей заброшенности дел из-за халатности вилика. Причём выгадал подходящий момент: господин, напившись в дороге, был довольно пьян. Разгневанный, в припадке ярости, избивая верного работника, он случайно наносит роковой удар тяжёлым кубком, и вскоре душа вилика встречается с тенью любимой жены.
На утро хозяин, узнавший истинное положение дел и совершенно раскаивающийся, позвал к себе десятилетнего Осма. Просил у него прощения и объявил, что теперь он, чтобы хоть как-то загладить свою вину перед покойным, может лишь отпустить на волю его детей. Девочку когда вырастет, а старшего – сразу, сей же час. Так Осм получил имя Гней Минуций Космик, свободу и пекулиум отца – к которому господин, а теперь патрон, прибавил ещё пару тысяч – и позволение жить до двадцати лет в том имении. Также бывший хозяин предоставил в полное распоряжение мальчика того доносчика-надсмотрщика, но Космик отказался.
– Как ты мог?! – восклицает Присцилла.
Они сидят под раскидистой старой грушей, до этого момента фламина почти не перебивала.
– Надо было его казнить.
– Нет, Фабия – нужно прощать.
– Это невообразимо. Послушай теперь ты. Только что, буквально полтора часа назад, я рассказывала тебе о храме Минервы. А на Капитолии – может, видел когда-нибудь – есть её статуя, которую посвятил знаменитый Цицерон. Тогда он бежал от бесчинств плебейского трибуна Клодия Пульхра. Но великий учёный и ритор ещё не представлял себе, что будет через пятнадцать лет. Как юный Октавий – моложе тебя, Космик – сумеет использовать его, столь опытного политика, получить благодаря ему поддержку Сената и консулат – впервые в истории! – в девятнадцать лет. А потом, в признательность за всё, отдать на растерзание Марку Антонию. Цицерон снова, уже сам, попытался скрыться, но его выдал один негодяй, Филолог. Убийцы отрубили беглецу-старику голову и руки, которые триумвир выставил на трибуне над рострами. Вспомни, на Форуме, на Комициях, ты наверняка обращал внимание на такую трибуну, с рострами. Тогда все думали, что видят не лицо Цицерона, а образ души Марка Антония. К чему я вспоминаю эту историю. Лишь в одном показал себя справедливым безжалостный тиран – он выдал того негодяя, Филолога – которого, замечу, отпустил на волю брат Цицерона Квинт, а сам Цицерон воспитал этого юношу в занятиях литературой и науками – выдал подлеца Филолога жене Квинта Помпонии. Попробовал бы ты ей рассказать тогда о прощении – неудачная бы вышла затея.
– А что она сделала с ним, Фабия?
– Получив в своё полное распоряжение этого человека, она подвергла его страшным мучениям. Заставив, среди прочего, вырезать по кускам собственное мясо, жарить и есть… Вот мне и интересно узнать, как же ты мог отказаться от завладения тем подлецом, фактически настоящим виновником гибели твоего отца?
Из дальнейшего рассказа вольноотпущенника можно было узнать следующее.
За пару лет до трагического события в поместье появился один раб, Оксилох, родом фессалиец. Приверженец нового иудейского религиозного учения. Он взялся за воспитание Осма, наряду с латинской и греческой грамотой обучая и основам своей веры. Мальчик быстро всё усваивал. Учитель уже через год совершил обряд посвящения. В числе прочего новая вера требует прощать врагов и даже любить их, невзирая на причинённое ими зло. Посему подлый монитор был пощажён сыном жертвы своих козней. Но не господином: за ложный донос раб отправился в эргастул. Спустя месяц бежал, но был пойман и в назидание другим казнён.
Сирота ещё больше привязался к своему воспитателю. Оксилох, пользуясь доверием хозяина, часто ездил в Фезулы, ближайший город, где он организовал и возглавил маленькую общину приверженцев новой секты. Так Космик имел «счастливейшую» - по его словам – возможность изучать их священные книги и получать комментарии из уст Оксилоха, опытного наставника в вере. Когда юному вольноотпущеннику исполнилось двадцать, он собирался просить у патрона позволения и дальше жить на вилле, став колоном или виликом. Чтобы и далее быть рядом с обожаемым учителем, в любимых, родных, привычных местах. Чтобы заботиться о сестрёнке, для которой хотел просить обещанной свободы. Но Минуций Терм старший больше никогда не появился. Два года назад он – Присцилла помнила этот случай – в должности претора, был казнён. Тот, кому перешло имение, как-то посетив его, не захотел ничего слушать и настоятельно советовал бывшему рабу в течение года покинуть поместье, а младшую его сестру вовсе не собирался отпускать.
Пришлось Космику думать о новой жизни на новом месте. Из сбережённых трёх тысяч половину он передал коллегии единоверцев в Фезулах, с оставшейся в конце ноября отправился в Рим. Так посоветовал ему наставник, зная человека из одного столичного собрания иудейской секты, Ихтия. Последний, приняв письмо Оксилоха с рекомендациями, стал горько сетовать на бедственное материальное положение коллегии. Отзывчивый парень отдал ему половину остававшихся денег. Но Ихтий отвёл его в другое собрание, недавно образовавшееся, состоящее всего из пяти членов. Четырёх рабов и одного нищего старика плебея, даже не получавшего денег и конгиариум, однако формального главы собрания.
Совсем скоро молодой Гней, как гораздо более сведущий в новой религии, умный и грамотный, перенял руководство этой маленькой общиной. Которая за четыре месяца пополнилась тремя новыми членами.
– А сейчас – пока что я не говорил братьям и сёстрам – очень надеюсь, к нам присоединится одна весьма добрая молодая женщина, очень красивая, знатная и богатая. Вот они удивятся! А как я буду рад! Просто счастлив!.. Вчера у нас была встреча, и я представлял себе, как было бы здорово, если бы ты там присутствовала, Фабия! Пожалуйста, верь мне! Извини, хоть ты и просила пока не говорить, я действительно хочу тебя спасти. Я просто не могу ни одного часа прожить, не думая о тебе, с самой нашей первой встречи, - похоже, вино, которое вольноотпущенник недавно, смачивая горло, выпил, соединив действие с тем, что было употреблено в экусе у Присциллы, помогло ему говорить свободнее. – Ты не выходишь у меня из головы, из сер-…, из глуби-… - всё же он запнулся. – Я не представляю себе, как дальше пойдёт моя жизнь, которая, когда я встретил тебя, по-моему, только началась – если я не смогу тебя убедить… Извини. Не смогу видеть тебя почаще, говорить с тобой, Фабия! Ты мне совсем не безразлична, поверь, прошу тебя! – юноша целует патрицианке руку.
Она улыбается:
– Космик, знаешь, что сейчас сказала бы моя подруга Вера? От руки которой ты не мог сегодня оторваться. Знаешь, что Вера тебе сказала бы? «О Киферея! Ах ты коварный соблазнитель! Ты всем девушкам такое говоришь?» Но я тебе скажу другое. Как же так получается: ты утверждаешь – и я, кстати, готова доверять – что тебе необходимо каждый день видеть меня, однако с тех пор, как мы последний раз беседовали, прошло… десять?..
– Одиннадцать.
– … одиннадцать суток. Ты не находишь здесь противоречия, или, как сказали бы вы, греки, антилогии?
– Фабия, добрая моя работодательница, прости, пожалуйста! Но вчера, я уже говорил, было важное собрание. До этого дня у твоих дверей каждый день была толпа желающих попасть к тебе на… как это… а! салютатио. А первую седмицу я не прекращая работал, писал, чтобы не являться с пустыми руками, хотя очень хотелось зайти к тебе… В самый первый день не выдержал, вообще-то, за что потом себя корил. Пришёл к дверям твоего дома, услышал, как слуга говорит какой-то важной домине, что тебя нет; несмотря на это, она прошла в дом. Я подумал, она решила подождать тебя, – видимо, Космик говорил о Фульвии, – и вскоре вернулся, но тебя, Фабия, всё не было…
– Допустим, оправдался. Что насчёт моего заказа, работа двигается?
– Тебе поподробнее отчитаться?
– Не слишком.
– У меня как раз дома лежит пара нужных книг, и я сразу сходил взял ещё одну. Эти книги называются «Евангелие», книги о благой…
– Спасибо, я немного понимаю по-гречески.
– Одна написана двадцать лет назад, другие – пять-десять. Основываясь на них, а также на преданиях, которые я слышал от моего наставника, Оксилоха, я пишу книгу о благой вести. Главным образом, конечно, просто переписываю, но кое-что переделываю и кое-где дополняю.
– Но всё в духе твоего учения?
– Конечно.
– Давай назовём эти записи «Евангелие Космика».
– Вообще-то, по аналогии с моими главными образцами, можно озаглавить «Евангелие от Гнея».
– Нет, мне больше нравится «Евангелие от Космика». Когда же я смогу начать читать его? И тем самым изучать, как я поняла, главные основы твоего вероучения. Ведь тебе не терпится, чтобы я его познала и даже приняла.
– О да, Фабия Присцилла, я буду счастлив! Если у тебя появятся вопросы по книге, я с удовольствием всё подробно тебе объясню.
– Благодарю, конечно. Но где же то, о чём мы толкуем – где же всё-таки книга?
– О, я почти не отрывался от её написания. Половина, с уверенностью можно сказать, готова. Через седмицу, может, уже закончу.
– Через что?
– Ну, через седмицу, через семь дней.
– А-а! Через неделю. День Солнца, день Луны, дни Марса, Меркурия, Юпитера, Венеры и Сатурна, снова день Солнца и так далее.
– Не слышал. Нет, добрая Фабия. Это иудеи период в семь дней так называют. Шесть будничных, рабочих, и седьмой – суббота, праздничный, выходной. Иудеям в субботу ничего нельзя делать. Представляешь, вообще никакой труд не допускается? Даже если, к примеру, собственная овца упадёт в яму, по идее нельзя…
– По Иудее нельзя? Шучу.
– По идее нельзя её вытаскивать. Об этом, между прочим, тоже пишется в «Благой вести».
– А-а! Вспомнила про эту самую иудейскую седмицу. Интересно ты всё рассказываешь, Космик. Спасибо. Однако пора, думаю, собираться в обратный путь. Пойдём, покажешь мне дом, где ты живёшь.
– Конечно. И тебя, добрая Фабия, я благодарю за твои рассказы о зданиях, за сведения из истории Города…
Молодая красавица со спутником немного постояли на Свайном мосту, обошли стороной Бычий Рынок, прошлись вдоль Большого Цирка, по Виа Нова. Через стадий от Стены стояла инсула, довольно большая и столь же грязная, хотя и новая. Где и снимает квартирку юный переписчик-семиаксий, на пятом этаже, под самой крышей. Присцилла попросила его зайти к ней вечером для беседы о его книгах. Космик вызывался проводить патрицианку, ещё раз благодарил за тунику, наконец, они распрощались. Девушка быстро и беспрепятственно дошла до своего большого дома во Фламиниевом Цирке. Где сразу велела слуге сбегать купить и отнести молодому переписчику недорогую тогу.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2011/12/03/1250
------------------------
5) нумидиец – родом из африканской Нумидии, чернокожий. Зависимое от Рима царство Нумидия располагалось западнее провинции Африка и восточнее Мавритании.
6) река – Тибр.
7) Навмахия Августа – здесь навмахия – искусственный водоём. Навмахия Августа была устроена для показа битвы у мыса Акций (в 31 г. до н.э.) – сражения, решившего исход противостояния Октавиана и Марка Антония.
8) субвилик – заместитель, помощник вилика.
9) роксоланка – из племени роксоланов, обитавших на (подвластном Риму) северо-западном побережье Азовского моря.
10) Танаис – река Дон и город в её устье.
11) пекулиум – господин мог выдавать на пропитание раба определённые деньги, бережливые, экономные рабы составляли из этих сумм небольшой капиталец, к-рый не мог отнять по закону даже владелец.
12) Клодий Пульхр – скандально известный плебейский трибун (58 г. до н.э.), политик конца 60-х – 50-х гг. до н.э. Крайне популярный, в целях дискредитации враждебной партии добился в комициях принятия закона об изгнании одного из её лидеров – Цицерона (58 г. до н.э.)
13) юный Октавий – будущий Август. С помощью силы (легионов, преданных усыновившему его Юлию Цезарю) добился (в 43 г. до н.э., когда ему не исполнилось и 20-ти лет) того, что был избран консулом, хотя возрастной ценз (до этого соблюдался практически неукоснительно) для консула – 43 года. Обманываемый подольщавшимся юношей Цицерон во всём ему содействовал. Но очень скоро Октавиан в интересах двух других триумвиров, и прежде всего Марка Антония, вынужден был поставить Цицерона первым в списке проскрипций. Каждый из этого списка объявлялся вне закона, подлежал казни, лишался всего имущества.
14) ростры – загнутые носы кораблей, украшавшие трибуны на Форуме.
15) фессалиец – родом из Фессалии, области в северной Греции.
16) Фезулы – городок в Этрурии.
17) неделя – в античности была известна лишь любителям астрологии. Никто не вёл жизни и календаря по дням недели.
18) инсула – большой доходный дом со сдававшимися в нём квартирами.