Звеpю - беpлога,
Стpаннику - доpога,
Меpтвому - дpоги.
Каждому свое.
М. Цветаева
Сквозь мутные от придорожной грязи, неухожено-коричневые стекла небольшого автобуса на пассажиров светило, нет, пассажиров медленно и мучительно поджаривало огнедышащее июльское солнце, по всем ощущениям явно склонного к субтропиизации, безвлажного и засушливого климата лесо-степной полосы Поволжья. Отвернувшись от других пассажиров, плотно набившихся в этот, вероятно задумывавшийся конструктором как порицание грехов человечества и призыва ко всеобщей праведности, металлический котел на колесах, и игнорируя однотипные беседы собратьев по необходимости покинуть по каким-либо делам окрестности малоизвестного села, не удостоившегося даже собственного названия, а перенявшего чуть видоизмененное имя своего более крупного соседа, пятилетняя Танечка разглядывала в, доступный её низкорослому взгляду, кусок лобового стекла однотипные окружающие пейзажи: желтые, безжизненные остатки пожухлой травы, изредка соседствующие с одинокими деревьями, покрытыми выцветшей на солнце листвой, так толком и не успевшей порадовать глаз своей непродолжительной зеленью. Танюшка знала, что на этот раз они с мамой не просто едут в город – они скоро будут жить там. У мамы их трое: светленькие кудрявые ангелочки-двойняшки Таня и Машенька, да старший брат - первоклассник Андрюша.
Каждый раз, возвращаясь из города, пеше направляясь от автобусной остановки к своей улице, первый, крайний дом, различимый издалека, как только перейдёшь железнодорожные пути, – школа, небольшое двухэтажное кирпичное строение с широким двором, огороженным, редким в ту пору, забором из металлических прутьев. Школа, конечно, небольшая, и учили в ней местную детвору только до третьего класса, но и ту умудрился «в смутное время» выкупить у государства в личное пользование приблудившийся к селу табор цыган. Андрюше тяжело, конечно, вот так, после первого года учёбы, менять место, друзей, учИтеля, зато близняшки сразу пойдут в большую просторную светлую школу в пусть отдаленном районе, но всё же не села, а города: го-ро-да - даже слово само по себе большое, длинное, скрывающее за собой высокие бетонные дома, просторные магазины с огромными стеклянными витринами, широкие асфальтированные улицы, полные вечно спешащих машин, весело звенящих трамваев и огромных рогатых троллейбусов, новую школу, новый дом, новую жизнь.
Танюша довольно улыбнулась своим радужным детским размышлениям о побеге из скучной, изведанной ею вдоль и поперек жизни на своей малой родине, где даже поиграть не с кем кроме Машки: кругом одни цыганчата - все, кто мог детей повывозили ближе ко школам да садикам, разве что на каникулах каждый третий двор наполнялся звонким смехом и визгами чьих-то внучат. А «с цыганвою рот не разивай» - это Танечка уже усвоила, в первый же день знакомства с толпой смуглых кучерявых ребят, проиграв им шоколадную конфету «Мишка на севере» и неожиданно наглотавшись пуха с одуванчика. Танечке казалось, что едут они с мамой уже очень долго, не иначе как полдня, ну и где он, этот город, сколько до него ещё катиться?! Таня оглянулась на маму, но как ни задирала голову, как ни всматривалась между широкими спинами сельских мужиков да старушечьими узлами и авоськами, маму разглядеть так и не смогла – наверное, пока она мечтала, остановка «город» уже была и мама на ней вышла, а Танечка едет теперь неизвестно куда мимо, к каким-то совсем чужим ещё более скучным и маленьким окраинным селам, о которых ничего не знает совершенно, и будут в городе жить мама, папа, Маша и Андрюша, а Танечка их не найдет уже никогда-никогда и так в каких-то незнакомых селах и останется… «Ээй, мамаш, чё у тебя дитё такое тихое? Ты глянь-ка, молча крокодильи слёзы льёт, да крупные какие! Дай собрать? Соберу – в сережки вставлю. Нет? Не даш? Ну, расступитесь вы, орлы! Не видите, дитё же не иначе маму потеряло. Да вон она стоит твоя мама. Куда она от тебя денется?!»
далее http://www.proza.ru/2013/02/26/1267