Анита лежала на топчане, отвернувшись к стене. После того, как она услышала разговор между Этной и её подругой, девушка была просто раздавлена. Её вера во взаимную любовь, в чистоту чувств, в клятвы в вечной верности - рухнула, оставив руины несбывшегося счастья и горький осадок разочарования. Вот уже несколько дней она не вставала с постели, у ней был жар. Она отказывалась от еды, пила только отвар из трав приготовленный бабушкой. Сердце старой Шульги разрывалось на части, видя как её девочка, буквально чахнет на глазах. Бледная, с тёмными кругами под глазами и заостренным носиком, она беспомощно лежала, потеряв малейший интерес к жизни.
В начале, бабушка пыталась её пристыдить за такое поведение, потом, расшевелить необходимостью помогать ей по хозяйству, но все было бесполезно. Аниту свалил жар, и она отрешенно тихо лежала, уткнувшись глазами в пустоту. Шульга хотела бы, чтобы внучка выплакалась, и вместе со слезами выпустила из себя все печали и обиды, но глаза у девушки были сухими. Она казалась абсолютно безразличной ко всему, что происходило. Шульга страшно переживала за внучку и молилась, молилась, прося для своей девочки скорейшего выздоровления и сил на то, чтобы пережить эти неприятные события в её жизни. Старая женщина в этот момент ненавидела всех жителей посёлка, за их безразличие и равнодушие, особенно семейство Эрнеста, которое без разрешения вторглось в их скромную, мирную жизнь и как ураган, безвозвратно разрушило покой и обычный уклад.
В поселении всё время шли разговоры о предстоящем событии – ритуал по выбору невесты, и весь поселок жил в ожидании. Даже те семьи, где не было невест, с нетерпением ждали этого грандиозного события, таинства образования новой семьи. Строились догадки, предположения, какому юноша какая девушка подошла бы в пару.
На состояние Шульги ни кто не обращал внимания. То, что Анита заболела, не вызывало большой тревоги, молодежь, обычно быстро поднималась на ноги после непродолжительной болезни, которая случалось в разных семьях.
Сегодняшний день, не отличался особыми изменениями. Бабушка вернулась из храма принялась готовить отвар и завтрак для ребятни, которые беззаботно носились во дворе, запуская воздушного змея. Шульга знала, что Эрнест уехал на священное озеро за цветами для будущей невесты, а вечером состоится ритуал, но старалась не напоминать внучке. По возвращении из храма, она напустила на себя веселый вид и говорила о всяких мелочах: о солнечном дне, о необычно большом удое, которым её одарила сегодня коза Шуша, о том, что пора бы уже убирать в холщовые мешочки, загодя приготовленную и высушенную траву и коренья, и прочее, прочее. Анита слушала и не слушала, она, молча, лежала на топчане, повернувшись к стене, и вдруг разрыдалась. Неудержимым потоком слезы полились из её глаз. Она всхлипывала и рыдала всё сильнее и сильнее. Шульга засеменила к внучке с отваром, шепча: «Слава Богу, слава Богу, прорвалось!».
Выплакав всю боль, девушка как-то встрепенулась, не то что бы горе, нашедшее в её душу укромный уголок, отступило, нет, просто появилась неистовое желание заглушить эту боль чем угодно, может даже непосильным трудом.
Анита вяло позавтракала, с трудом впихивая в себя кусок лепёшки, припевая молоком. Выходить во двор ей страшно не хотелось, и она взялась, было скоблить топчан, но силы быстро покинули её, голова закружилась, и она чуть не потеряла сознание. Шульга велела ей прилечь и присматривать за детьми, пока та управится с делами, скопившимися за время болезни Аниты.
Вернулась Шульга, когда уже вечерело. Весь поселок опустел, все были в храме на церемонии выбора невесты назначенного для Эрнеста. Анита вновь лежала, отвернувшись лицом к стене. Бабушка несколько раз пыталась вызвать её на разговор, но та молчала. На какое-то время в доме воцарилась тишина. Анита лежала не шелохнувшись, ребятишки тихонько играли во дворе в камешки, Шульга сидела и смотрела в окошко. Потом она решительно встала и начала громко рыться в сундуке, долго искала что-то в шкатулке, наконец, она полная решимости подошла к внучке и тронула её за плечо:
- Вставай. Вот, наденешь платье своей матери, то, в котором она когда-то была не церемонии выбора невест. Одевайся же скорее, ты ещё успеешь.
Анита не реагировала.
- Ты слышишь меня? Поспешай! Мы вот им всем покажем! Ты же у нас невеста - сто сот! Чего это мы скисли? Иди внучка, иди Анни! Авось Эрнест и вправду порядочный парень, а мы его общей гребёнкой то! А всё остальное - пустой разговор! А что если и вправду он тебя любит?
Анита повернулась и посмотрела на бабушку удивленными и полными слез глазами.
- Ну-ка, чего ты!? Прекрати реветь! Вот и узнаем, что за человек этот Эрнест? И можно ли верить словам его! А то, будем с тобой потом локоток кусать. Да вставай же времени на раздумье совсем нет!
Решимость бабушки и её уверенность вселили крохотную надежду в сердце Аниты. Она плохо соображала, что ей следует делать, но бабушка взялась уверенно командовать:
- Умывайся, вода родниковая - вмиг придешь в себя! Платье…, да не так, что ж ты с изнанки то… ? Да чего косу долго начесывать, перехвати наскоро лентой… Оберег, оберег не забудь! Да знаю я, что ты сплела! Не копайся, Анни, поспешай, внуча!…
Продолжение http://www.proza.ru/2011/10/14/720