Шёл 31 число мартовского месяца 1992 года. На окрестностях возвышенностей села Агдабан, Кельбаджарского района, разгорелись интенсивные бои. Вооруженные силы Национальной Обороны с целью нанесения сокрушительного удара по армянским формированиям, вступили в атаку, после того, как без всяких препятствий преодолели безымянную вершину, расположенной в поблизости деревни. В данной ситуации, самым приемлемым вариантом казался настичь врасплох врага в спящем состоянии. С первого взгляда, атака хоть и показалось успешным, но в последующие минуты пехота всё-таки неожиданно оторвалась от тяжёлой военной техники, продвигающей впереди войска. Пехота, попавшая в окружение, не успела очнуться. В доли секунд, силы обороны начали искать убежище, чтобы прятаться от шквала огня и когда окопы, полные всякой грязью оказались под ногами, которые мутно различались сквозь порохового дыма, солдаты и офицеры, не задумываясь, прыгнули в ямы, торопясь улизнуть от вражеского обстрела[1].
– Ну и влипли же мы с вами. Не успеем голову из ямы высунуть, как сразу же расстрелять. Лучше всего не пикнуть. Ждать - вот чего следует, ждать пару часов, а там видно будет.
– Нечего видать-то, – чей то голос раздался из мрака, – Моли бога, что вокруг тьма, но как только прокричит первый петух, враг навалиться на нас кучей.
– Как же так вышло, что мы оказались в засаде? Мы же передвигались за танками, и расстояние было не таким-то уж огромным.
– Это тебе так кажется. Теперь только богу известно, где находится наша бронетехника.
– Ребята, мы в кольце! – заботливый голос командира оборвала возгласы, раздающиеся из разных мест. – Расстояние между танками равняется 400 метрам. Враг стиснул нас с трёх сторон. Если ни свет, ни заря наши танки не разобьют их, то наше положение окажется не самым наилучшим. А если из заднего фланга и в наших танков попадут, то на следующий день из нас даже сухих костей не останется.
Предположения офицера лишила переполошившихся солдат самой последней надежды. Сколько их было молодых. Сколько их, тех, которые в своей недолгой жизни не изведали ничего нового, кроме просторов, равнин, гор, родников Карабахской земли. Многим из них не довелось радоваться первой любви и прочим подаркам судьбы. Среди вооруженных федаи, попавших в окружение, были и медицинские сёстры - ласточки военно-полевого госпиталя. Они, с трудом притащив своих раненных собратьев в траншеи, занимались с утолением жажды измученных, израненных солдат. Они, наполнив колпачок солдатской фляги с водой, каждые полчаса давали раненным по капле.
– Дай ещё глотнуть, горю. – шептали раненные.
– Нельзя, терпи. Потом выпьешь, – возражали мёдсёстры, пытаясь успокоить страдальцев.
В тот миг, когда солдаты и офицеры думали над тем, как вырваться из кольца, медсестры не интересовались ничем, кроме раненных солдат, изнывающих от боли и истекающих кровью.
– Рахиля, умоляю, не дай мне умереть от жажды, – Расул стонущий от жуткой боли, готов был разорвать пыльный мундир сестрички.
– Я понимаю, что тебе больно, тяжёло. Но ты должен терпеть. Ибо я бессильна. Как же я могу помочь тебе в темноте, в вонючей яме? Терпи, родимый. Вот как только мы выберемся, я тебе обещаю, что за два дня ты у меня голышом будешь бегать от радости. Выздоровишь, клянусь богом, выздоровишь.
– Неужели, ты права? Неужели, я не сдохну в сырой земле? Рахиля, как по-твоему, ведь моя рана не так уж тяжела, как мне кажется?
– Нет ничего серьезного, за что стоило бы беспокоиться.
– Но так колит, жжёт.
– Ничего, пройдёт. Терпи чуточку, терпи.
Кажется, Рахиля успела успокоить Расула, и разлучить его от дурных мыслей. Раненный солдат чувствовал, как болтовня Рахили помогает ему держаться.
– Только не молчи, говори. Хоть во мраке не различать мне лица твоего, но голос твой звучит самой сладкой колыбелью.
– Ладно, ну чем же тебя отвлечь?
– Не знаю, ым-м-м. – Расул стиснул зубы от боли: – Я ради того, чтобы не почувствовать боль, готов выслушивать любую глупость.
– А может, сказку рассказать?
– Небылицу? – с удивлением спросил Расул, но через минуту рассмеялся. – Ты, что совсем того?
– Не смейся! Ей - богу, я ещё хороша, что не тронулась умом в такой суматохе.
– Нет, подобные разговорчики мне не по душе. Ох, как же больно.
– И какой же ты слабонервный. Успокойся. А давай-ка я тебе расскажу про свои детские воспоминания, то есть, об одном происшествии детства.
– Расс-ка-зывай.
Рахиля, намочив свой носовой платок, протёрла им вспотевший лоб Расула.
– Я выросла в дворике дедушки, расположенной в городе Баку, в улице Зяргярпалан. И не была я паинькой, отчего носилась с ребятами по всяким разборкам. Свойской я была девчонкой. И больше всего я любила голубей. Да не шучу. Любила животных до безумия. Но к голубям у меня было другое, особое отношение. Интерес ухаживать за птицами досталась мне в наследство от дяди, и потому он каждый раз покупал для меня из базара разноцветных голубей, чтобы порадовать мою душу. Мать в отличие от него недолюбливала моих увлечений, и посему всегда ходила недовольной:
– Где ты только такими не девичьими интересами набираешься? – ворчала она с утра до ночи.
В летние каникулы я днями не отходила от своих голубей и занималась с ними с раннего утра до позднего вечера. Но даже ночами меня тянуло во двор, в голубятник. Среди голубей моей голубиной коллекции настоящей любимицей была разноцветная «ворковка». Как же я любила приласкать её, выпускать на волю не во дворе, а в маленькой спальне.
– Куда же ты её притащила? А ну-ка вон, вон!
Такого рода оплеухи и отчитания моей матери оказались безрезультатными. Прошёл месяц. И однажды я начала обнаруживать, что среди моих голубей появляются и такие, у которых выбит глаз, продырявлен клюв, испорчены крылья.
– Мама, кто же с ними так беспощадно обращается? – спросила я мать. Она, оглядывая их со стороны, покачала головой и ответила непонятными мне словами:
– Червь точит дерево изнутри, девочка!
Не поняв смысл этих фраз, я решила выслеживать своих голубей, чтобы поймать вредителя.
– Я найду этого «насекомого», что издевается над моими голубями.
Итак, попросив у матери лампы, зашла в голубятник и начала выжидать чужака среди своих. Время бежало по меркам моего детского разума. Каково же было моё удивление, когда моя любимая «ворковка» начала нападать на беспомощных и испуганных голубей, попадая клювом в уязвимые места тревожных птиц. Я схватила её руками, и выйдя вон из голубятника слезами в глазах, побежала к матери.
– Мама, ты взгляни на Потрошителя моих голубей. Это - «ворковка».
– Детка, ты чего, «ворковка» мертва! Ты же её задушила! Разве я не говорила, что червь точит дерево изнутри? Отнеси её в сторонку. Я сама её закопаю в корень шелковицы.
Как я не была глубоко затронута гибелью моей любимой «ворковки», но её поступок, вызывающий у меня чувство отвращения, годами не изгладилось из моей памяти, не оставляя меня в покое. Как же она могла быть палачом своих собратьев, с кем она жила в одном голубятнике, с кем она делила свою пищу и воду? С тех пор «ворковка» часто является мне во снах в облике демона.
– Да, не простая история, но если бы не твоя решительность, то невинные птицы ещё долго страдали от странной выходки твоей «ворковки». – отозвался Расул с беспрерывным кашлем.
– Не спорю, но порой даже самые верные решения кажутся оплошностью.
– Так точно.
С рассветом немало доблестных солдат погибло, пытающихся вывести раненных и медсёстёр из окружения. Благодаря сражению, они смогли устоять против вражеского сопротивления. А с возвращением блиндаж была выявлена причина неожиданной осады. Оказывается и здесь и среди федеинов нашлись черви, точащие дерево изнутри. «Преданного, кровоточащего сына народа» в скором времени разместили в госпиталь, где лечились раненные солдаты, в числе которых был и Расул. Рахиля, неся дежурство в ночной смене, решила принять на себя долг наказания «гнилого червя», при этом, не уведомив об этом начальство. С помощью одной инъекции червя не стало.
***
Одним воскресным утром, когда мать собралась с сыном на звериный рынок, они стояли возле клетки, где продавались птицы разного вида: голуби, попугаи, соловьи, канарейки и прочие.
– Маменька, на этот раз, купи для меня такую птицу, которая не станет обижать других голубей. Такую, за которой не следовало бы присматриваться.
– Эхх, сына, червь точит дерево изнутри!– отозвался продавец, ласково оглядывая чернокудрявого мальчишку. Молодая женщина, крепко держащего сына за руку, содрогнулась от услышанного. Она бережно подняла голову, так как её заинтересовало то ли заведомый, а то ли случайное произношение знакомых ей фраз. Расул, поймавший в руках чистокровного голубя, ласково любовался Рахилей, которая притупила свой взор с чрезмерной радостью и с изумлением на лице однополчанина.
сноска - В ночь на 8 апреля 1992 года та трагедия, которая произошла в селе Агдабан, Кельбаджарского района, ввек сохранится в памяти нашего народа. Потому что в тот день свершилось ни какое либо не значительное преступление, а акт геноцида, что само по себе является самым зловещим преступлением против человечества. Причиной этой трагедии стали армяне, больные идеей создания «Великую Армению» от моря до моря. Трагедия Агдабана является составной частью политики этнической чистки, осуществляемой со стороны армян против азербайджанского народа долгими столетиями. В ночь на 8 апреля 1992 года вооруженные формирования Республики Армении с помощью армянских экстремистов Нагорного Карабаха и иностранных заступников, атаковав село Агдабан Кельбаджарского района, сожгли более 130 домов, яростно расправились с мирным населением из 779 лиц, беспощадно убили 67 граждан, при этом совершая акт геноцида. За одну ночь были заживо сожжены 8 стариков в 90-100 летнем возрасте, 2 малолетние дети, 7 женщин. За одну ночь без вести пропали 2 сельчан, и 12 человек получили тяжёлые физические ранения. Со стороны армян разрушены исторические, архитектурные и культурные памятники наследия, а также уничтожены и осрамлены святилища и кладбища. Продолжением политики вандализма армян послужило уничтожение рукописей мастера ашугских песен и стихов Ашуга Курбана и его приемника Ашуга Шамшира, что вызывает чувства ярого возмущения. В ту ночь люди были убиты по той причине, что они являлись турками. Беспомощные старики, дети и женщины стали заложниками, после чего подвергались не ума постижимым пыткам и оскорблениям. Армянские формирования сдирали кожу, выкаливали глаза, из тех покойников, которых они убили. Они кощунствовали над мёртвыми. Трагедия Агдабана войдет в историю человечества в числе актов геноцида, направленной против людского рода с применением самых зверских способов расправы с азербайджанской нацией. Трагедия Агдабана, прежде всего факт захвата, политика оккупации, составленной со стороны армянских идеологов. В ту ночь появились сотни шехидов, жертв за целость наших территорий. Трагическая смерть, гибель наших сородичей является ярким примером патриотизма, героизма и храбрости нашего народа. Цель армянских сепаратистов в свершении Агдабанской трагедии заключалась в устрашении азербайджанцев, в подавлении их боевого духа. Но они не сумели достичь своих мерзких целей. Население Агдабана не сломалось перед подобной расправой врага и продемонстрировало примеры храбрости и мужества. Сельчане вступили в неравный бой с врагом. Но, к сожалению, правительство тех лет не предприняло никаких мер для предотвращения подобной трагедии, и мировая общественность осталась в неведении и в изоляции от соответствующей информации. В настоящее время 20% территории Азербайджана находится под оккупацией Армении. Более миллиона граждан оказались беженцами и вынужденными переселенцами, убиты 18 тысяча азербайджанцев, ранено более 20 тысяча представителей мирного населения, более 50 тысяча граждан стало инвалидами, более 4 тысяча граждан живёт в плену, уничтожены и ограблены около 877 городов и сёл нашей республики.