Сражение русского 1-го арм. корпуса 26 августа под Уздау.
(Продолжение)
Очень интересные подробности хода этого сражения приводит Н.Евсеев:
«Утром 25 августа Гинденбург и Людендорф приехали в штаб 1-го арм. корпуса ген. Франсуа. В беседе обнаружились крупные разногласия во взглядах ген. Франсуа и Людендорфа на дальнейшее ведение операции на юго-западном фланге 8-й герм. армии. Франсуа считал, что атака его корпуса должна быть направлена не на Уздау, а юго-западнее, т. е. не в лоб, а во фланг 1-му русскому арм. корпусу. Людендорф же считал необходимым вести атаку на Уздау. По свидетельству Эльце :"разговор привел к ожесточенному спору между этими генералами. Гинденбург, соответственно своему высокому положению командующего армией, держался в стороне и вмешался только тогда, когда надо было принять окончательное решение. Спор касался двух вопросов. Во-первых, надо было авторитетом командующего армией пресечь на будущее время возможность самовольных действий ген. Франсуа, а во-вторых, надо было заставить Франсуа подчиниться намерениям Гинденбурга в данную минуту.
Гинденбург поддержал Людендорфа и уговорил ген. Франсуа, но взаимоотношения обоих генералов оставались враждебными даже после войны".
Франсуа принял к исполнению приказ Гинденбурга, но выполнял его медленно. Так, в 5 ч. 20 м. 26 августа он донес командующему армией об отданных им распоряжениях для наступления против 1-го русского корпуса, отметив при этом, что он не может поручиться за исход предпринятого им наступления.
В 8 ч. 40 м. того же числа ген. Франсуа обратился с просьбой к командующему армией "разрешить ему самому выбрать время начала наступления, так как приходится еще дожидаться прибытия подкреплений".
В 10 ч. 15 м. ген. Франсуа жалуется штабу армии, что ему нехватает 10 батарей, 6 легких артиллерийских парков, 4 батальонов, 3 тяжелых гаубичных батарей с легким артиллерийским парком, что эшелоны корпуса сильно задержаны на участке Кенигсберг, Эльбинг.
После неосмотрительных атак под Сталюпененом и Гумбиноном ген. Франсуа на этот раз был гораздо осторожнее…»
Очевидно, что у немцев тоже далеко не всё было благополучно в вопросах подготовки атаки. Другое дело, что свои проблемы они решали быстрее и действовали намного энергичнее и инициативнее, чем наши полководцы.
В это время ген. Артамонов, призванный со своим корпусом противостоять корпусу Франсуа, готовился к встрече немцев, готовясь их удивить:
«Вечером 25 августа 1-й арм. корпус занимал фронт Уздау, Тауерзее, выдвинув передовые части к Зеебен - Гросс-Кошлау, т. е. на 7-8 км. Тогда же командир корпуса получил сведения, что немцы ведут наступление со стороны Лаутенбурга, а на фронте Гильгенбург, Гросс-Грибен, Хеезелихт немцы сильно укрепились. На 26 августа корпус имел задачей оставаться в занимаемом районе, обеспечивая левый фланг армии.
Ген. Артамонов принял решение выполнить поставленную корпусу задачу активными наступательными действиями. В случае, если бы немцы продолжали наступление от Лаутенбурга и Гильгенбурга, он предполагал атаковать ту из групп противника, которая будет наиболее угрожать тылу армии. О принятом решении ген. Артамонов донес командующему армией в 23 ч. 25 м. 25 августа.
Получив донесение ген. Артамонова о его намерении встретить наступление немцев наступлением же, ген. Самсонов утром 26 августа (6 ч. 40 м.) послал командиру 1-го корпуса следующее приказание:
"Корпуса 13-й и 15-й и 2-я пех. дивизия сегодня, 26 августа, продолжают наступление на фронт Остсроде, Алленштейн; согласно последнему директивному распоряжению командующего армией нам подчиняются гвардейская дивизии, 9-й саперный батальон, тяжелый арт. дивизион, 6-я и 15-я кав. дивизии. В ваше распоряжение назначается также 1-я стр. бригада, головной эшелон которой уже едет железной дорогой. Ваша задача - обеспечивать тыл армии с левого фланга - должна быть выполнена во что бы то ни стало. Командующий армией убежден, что даже много превосходный противник не в состоянии будет сломить упорство славных войск 1-го корпуса, от действий которого зависит успех важной операции на Алленштейн и далее.
Постовский".
На это распоряжение ген. Артамонов ответил телеграммой, что все будет исполнено и что войска благодарят своего доблестного командующего армией за доверие…»
НЕМЦЫ:
Командир 1-го герм. корпуса под энергичным нажимом командующего 8-й армией отдал приказ, согласно которому 1-я пех. дивизия в 4 ч. 00 м, 26 августа должна была овладеть высотами северо-западнее Зеебена, откуда в 10 ч. 00 м. вести дальнейшее наступление на Уздау; 2-я пех. дивизия переходила в наступление в 7 час. через Гросс-Кошлау на Гросс-Тауерзее; 5-я ландв. бригада в то же время наступала от Лаутенбурга через Гейнрихсдорф в район севернее Борхерсдорфа.
Части 1-й пех. дивизии без нескольких батальонов и 1-го грен. полка, утомленного маршами в районе 20-го корпуса, с 4 легкими батареями около 8 ч. 00 м. начали переходить через р. Велле и развертываться против Зеебена.
Когда большая часть дивизии переправилась через р. Велле, русское сторожевое охранение, занимавшее д. Зеебен и высоты южнее нее, открыло ружейный огонь. Против Зеебена развернулись 3-й грен. полк южнее и 43-й пех. полк севернее железной дороги - в первом эшелоне, a 41-й пех. полк - во втором эшелоне, за правым флангом дивизии.
В 9 ч. 45 м. на восточный берег переправилась 3-я батарея 52-го арт. полка и открыла, огонь по русскому охранению, что вызвало ответный огонь русской артиллерии. Затем к немцам подошел 1-й дивизион 16-го арт. полка, который, также открыл огонь. Прибывший около 10 ч. 00 м. в район действий 1-й пех. дивизии ген. Франсуа предположил, что "дальнейшее наступление на Зеебенские позиции будет нелегким и что без действительной артиллерийской поддержки оно явится тактической оплошностью..." Поэтому ген. Франсуа приказал временно приостановить наступление обеих дивизий…
Ход борьбы в этом районе сражения еще раз ясно показал, насколько "пушечный характер" приняла современная тактика. Поначалу здесь немецкое наступление не имеет решительного успеха, потому что атака германской пехоты не сопровождается громадным превосходством артиллерийского огня над противником.
Командир 1-го германского корпуса ген. Франсуа, считая, что "ведение атаки без действительного содействия артиллерии было легкомыслием", обращается по телефону в штаб армии с просьбой предоставить ему самому определить время начала дальнейшего наступления на Уздау. Припомним, что приказ по 8-ой армии на 13/26 августа 1-му корпусу ставил рамки во времени, а именно: общее наступление на Уздау должно было быть начато 1-м корпусом от Зеебена в 10 часов утра. В 9 часов утра из штаба армии была передана следующая телефонограмма: "Командующий армией не может предоставить Командиру 1-го арм. корпуса права определения времени атаки, так как решение этого вопроса зависит не только от действий 1-го арм. корпуса. Предполагается время начала атаки назначить в 12 часов дня. 1-й арм. корпус о каждом прибытии к нему частей артиллерии должен доносить". В 10 час. 30 мин. из штаба армии был передан приказ: "I-ый арм. корпус начнет предписанное наступление в 12 часов дня…
В 12 ч. 30 м. охраняющие части русских были сбиты и отошли от Зеебена и Гросс-Кошлау.
5-я ландв. пех. бригада еще 25 августа вытеснила из Лаутенбурга части 15-й кав. дивизии русских. С утра 26 августа бригада, продолжая наступление на восток от Лаутенбурга, снова встретила русскую конницу. Русские кавалеристы пассивно сдерживали наступление 5-й бригады вместо активного сопротивления ударами в конных строях против маршировавших 2-го и 9-го ландв. полков.
Вяло протекавшее наступление 1-го арм. корпуса вызвало недовольство командующего армией, который в 11 ч. 25 м. запросил корпус: почему Зеебен не был взят в 4 ч. 00 м., как было приказано.
Ввиду этого запроса командир 1-го корпуса в 11 ч. 20 м. отдал приказ о наступлении наличными силами. Дивизиям и отряду Мюльмана начать общее наступление в 13 час.: 1-й пех. дивизии - от Зеебена на Уздау, 2-й пех. дивизии - от Гросс-Кошлау на Гросс-Тауерзее, отряду Мюльмана (5-я ландв. Бригада), смотря по обстановке, через Гейнрихсдорф на имение Рутковиц или на фольварк Тинхор.
Между тем, части 1-го арм. корпуса продолжали непрерывным потоком прибывать к ст. Монтово. Вопреки всем правилам поезда, не считаясь с сигналами, подходили вплотную один за другим на открытом перегоне, чтобы быть поскорее поданными к разгрузочной платформе. Утром 26 августа батальон 3-го грен. полка был подвезен даже до моста у Таушкен и прямо с поезда пошел в бой…»
Насколько энергично работает железная дорога для того, чтобы скорее закончить сбор корпуса на поле битвы, можно видеть из следующего отрывка из воспоминаний офицера Генерального Штаба 8-ой армии, руководившего высадками ("Mit Hindenburg bei Tannenberg", W. von Stophani, s. 20.)
"В то время, когда главные силы 1-ой дивизии уже вели бой, в Монтово прибыл 1-ый баталион 3 гренадерского полка. После того, как повозки и лошади были спешно выгружены на этой станции, поезд с офицерами и нижними чинами был двинут далее в направлении Таутшкен. Вследствие этой меры баталион появился на полчаса раньше на поле сражения. Сколь различная картина представлялась взору по сравнение со вчерашним днем. Спокойствие и тишина царила тогда над лесом и долиной Таутшкен. Теперь гремели пушки. Щебень, разбрасываемый русскими гранатами, стучал справа и слева по поезду. Машинист спокойно вел паровоз, не обращая внимания на это, как-будто он всю свою жизнь ездил между свистящими пулями и разрывающимися снарядами. Перед мостом я приказал остановиться. Баталион выгрузился и немедленно же пошел в бой".
Под давлением 2-й герм. пех. дивизии 93-й Иркутский полк стал отходить, но был поддержан 95-м Красноярским полком, перешедшим в наступление на Гросс-Кошлау. Быстро выдвигавшийся 95-й Красноярский пех. полк вдохновил своего поколебленного соседа. Иркутский полк прекратил отход, повернулся и вместе с Красноярским полком пошел в штыковую атаку.
Части 4-й герм. пех. бригады не выдержали удара в штыки и стали было отходить, но в это время навстречу атакующим выехал бронированный немецкий автомобиль с пулеметами. Его появление произвело сильное впечатление на русские войска, и они стали отступать...»
Печально, что в критические моменты боя русским приходилось прибегать к штыковым ударам (в ходе которых они несли большие потери) а немцы – применили ОДИН бронеавтомобиль, появление которого и внесло сумятицу в русские ряды и наши полки начали отступать.
«В общем же в течение дня боя шесть русских пехотных полков 1-го арм. корпуса отошли под ударами десяти полков немцев на позиции к Уздау, Гросс-Тауерзее, Рутковиц. Вечером части 1-го корпуса ген. Франсуа сблизились с позициями русских: 1-я пех. дивизия - в районе высоты западнее Мейшлиц, 2-я пех. дивизия - в перелесках западнее Вессолово, 5-я ландв. бригада - между Гейнрихсдорфом и Приом.
1-й русский корпус оставался без резервов…
Конница русских действовала чрезвычайно слабо. Части 1-й стр. бригады и 3-й гвард. дивизии, направленные в 1-й русский корпус, еще не прибыли, но ожидались на следующий день.
В этой обстановке ген. Артамонов не терял веры в успех боя на следующий день, предполагая ввести в бой прибывавшие к нему новые части».
Необходимо отметить (в который уж раз!) крайне пассивные действия русской конницы в этих сражениях. Ни по боевой эффективности, ни по результатам своих действий многочисленная русская кавалерия, увы, не оправдала ожиданий и выданных ей авансов. Оказалось, что красиво скакать на парадах это одно, а вести современный бой против умелого, стойкого и дисциплинированного противника – совершенно другое дело. Части и соединения , считавшейся тогда лучшей в мире русской кавалерии, в ходе всей операции в Восточной Пруссии не сыграли той роль, которую призваны были исполнить…
Что же происходило в эти решающие дни в штабе 2-ой армии (13/26 и 14/27 августа)?
Н.Н. Головин писал об этом:
«Насколько командование 2-ой армии потеряло ясность суждения об обстановке, можно видеть уже из приведенного выше приказа на 14/27 августа, а в особенности из того разговора, который, по свидетельству командира XV корпуса, имел место между ним и начальником штаба 2-ой армии 14/27 августа. По-видимому настойчивость ген. Жилинского, толкавшего 2-ю армию в северном направлении, передалась в подчиненную ему командную инстанцию. И штаб 2-ой армии, вопреки обстановке и всякому здравому смыслу, толкал теперь главные силы армии на Алленштейн…
К вечеру 14/27 катастрофическое положение 2-ой армии должно было совершенно ясно вырисоваться перед командованием 2-ой армии. Это свидетельствует, донесение ген. Самсонова в штаб фронта в 11 час. 30 мин. вечера 14/27 августа.
"Сегодня второй день армия ведет бой на всем фронте.
По опросу пленных оказалось, что в бою со стороны неприятеля участвуют I, XVII, XX армейские и 1-й ландверный корпуса. На левом фланге I-ый корпус удерживал свою позицию до 15 часов. Затем корпус был отведен без достаточных оснований в район Сольдау, за что я удалил ген. Артамонова от командования корпусом, и корпус принял ген. Душкевич. В центре 2-я пех. дивизия понесла большие потери, но доблестный Либавский полк удержал свои позиции у Франкенау. Ревельский полк почти уничтожен, остались знамя и взвод. Эстляндский полк в большом безпорядке отошел к Нейденбургу, где по моему распоряжению был устроен. В 11 час. дня XV корпус перешел в наступление по моему приказанию на Гогенштейн и Мюлен. Сюда была отправлена бригада XIII-го корпуса. Эта атака увенчалась успехом: Мюлен взят в 19 часов вечера. Замечен отход немцев в юго-западном направлении. Остальные части XIII корпуса взяли Алленштейн. Последние сведения о VI корпусе были получены в 14 часов, что он в 13 часов (?) был у Щепанкен, выдержав 12/25 (?) - 13/26 упорные бои у Бишофсбурга. 6875. Самсонов".
Приходится отмечать, что характерное для русского командования стремление приукрасить положение дел сыграло злую шутку с командующим 2-й Армией.
Удивителен сам стиль этого донесения, некоторые фразы которого типа «доблестный Либавский полк», «атака увенчалась успехом» и т.п. более подходят для победной газетной реляции, а не для боевого донесения командующему Фронтом в критический момент сражения;
- Самсонов явно недооценивает масштаб проблем 1 арм. корпуса у Уздау, считая виновным за его «отход» ген. Артамонова;
- Вопреки донесению Самсонова Мюлен НЕ БЫЛ ВЗЯТ нашим XV арм. корпусом, и немцы НЕ ОТХОДИЛИ «в юго-западном направлении» от Мюлена.
- Алленшлайн тоже не был взят нашим XIII арм. корпусом, да и никакой необходимости этого не было;
- Самсонов совершенно НЕ ВЛАДЕЛ ОБСТАНОВКОЙ с VI арм. корпусом, который был к этому моменту разбит и «откатился» к границе, а не вёл «упорный бой» у Бишофсбурга, как сказано в донесении.
Судите сами, насколько объективным было это донесении и какую информацию оно давало штабу Фронта.
«Выше мы видели, что германская 8-я армия подводилась к полю сражения в двух группах: южная силою в 8,5 пех. дивизий направлялась для удара в левый фланг и тыл армии Самсонова, северная (4,5 пех. див.) направлялась на Бишофсбург для нанесения отдельного поражения изолированному русскому VI-му корпусу. Мы видели также, что судьба чрезвычайно благоволила Гинденбургу, раскрыв ему все секреты обстановки, включая даже намерения неприятеля. Эти условия могли только способствовать планомерности и методичности ведения операции.
В противоположность тому, что мы видели на русской стороне, где каждый корпус вел "свой отдельный бой", при изучении немецкой стороны мы увидим стратегически руководимое свыше армейское сражение на фронте Сольдау - Гогенштейн…»
Рассмотрим далее основные события этого сражения, произошедшие 14/27 августа, на южном фланге 2-й русской Армии, где вел бой 1-й арм. корпус.
На фото: германцы преодолевают проволочные заграждения
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/05/04/291