http://www.proza.ru/2011/03/17/437
http://www.proza.ru/2011/03/16/373http:
//www.proza.ru/2011/03/15/365
http://www.proza.ru/2011/03/14/628
...Сидор задумчиво чешет репу.
- Да, что-то я не туда... И с ребятами не встретился. Вера в последнее время в эту квартиру каждый день приходила. Она должна знать, что случилось.
- Звони ей срочно.
- А чего звонить. Ее муж – водитель мой. Это он сейчас коробки приносил наверх.
- Так чего ж ты, олигарх фигов, сидишь, выжидаешь. Давай его сюда.
Опомнившись, что командует в абсолютно чужой квартире, Олег вопросительно смотрит на Алену. Та утвердительно кивает ему. Томас, давно уже выбравшийся из спальни, потихоньку продвигается в сторону Владимира Велимировича, от которого так восхитительно пахнет булочками и пирожками. Этот запах не может перебить даже дорогущий «парфюм». Владимир Велимирович пытается сдвинуться в кресле, освободить Томасу место рядом с ним. Поняв, что это бесполезно, делает приглашающий жест. И Томас, независимый и свободный кот Томас, который никогда не позволяет никому «телячьих нежностей», типа поглаживания по спине и щекотанья брюха, вскакивает на колени Вовке Сидорову, прямо на брюки костюма «от Бриони», и бесцеремонно раскладывает на них отвисший живот.
Водитель, по совместительству муж неведомой Веры Верниковой, взлетает на четвертый этаж через тридцать секунд.
- Миша, знакомься! Это все наши ребята. Устраивать китайские церемонии некогда. Объясни, Вера ведь последнее время у Ольги Георгиевны постоянно бывала. Она чаще нас всех с ней виделась. Как получилось, что она не попрощалась с ней перед отъездом?
- Так Вера сама ничего не поняла. Ольга Георгиевна ей одной перед отъездом позвонила. Попросила всех предупредить, что она очень срочно уезжает. Но Вера потом долго плакала, сказала, что голос у той был странный. Неживой какой-то. Как будто кукла заведенная разговаривает. Я ее долго успокаивал. Говорил, что сын за ней приехал, беспокоиться нечего. Но она, так же, как этот Олег (Котом она его называла), не верила, на вокзал бегала. Там сказали, что на имя Зиминой Ольги Георгиевны билет не оформляли. Вера раньше в кассе железнодорожной работала, так ее знакомые девчонки все перешерстили. Не было такого билета. Так что, на автобусе она до Москвы поехала?
- Но сын ведь на машине был. Мог до аэропорта довести.
- И во все ближайшие аэропорты Сергей Плотников звонил. И ни в одном на это имя билеты не оформляли.
- А вещи куда из квартиры делись?
- Соседи потом сказали - Олег два контейнера подогнал. Часа за два все вывезли. Что за спешка – никто не понял. И еще Вера раньше замечала – плакала по ночам Ольга Георгиевна. Она ведь гордая, никогда бы о своей беде не сказала. У нее давление начало скакать. То высокое, то низкое совсем. Вера приносила лекарства. Они дорогие, а Ольга Георгиевна всегда на себе экономила, все Олегу что-то нужно было. Так Вера в аптеке договорилась, они ценники на упаковках переклеивали. Ольга Георгиевна всегда деньги отдавала. Ту сумму, которая на бумажках этих была.
Олег «Сюрприз» спрашивает водителя Мишу.
- А где Вера сейчас?
- Так она же последние полгода с малым дома сидит. Сын у нас родился. Георгий. Вера так назвать захотела. Для нее Ольга Георгиевна дороже родной матери была.
- Была-то почему?
- Вера переживает сильно. Думает, плохое что-то случилось. Она уже и в милицию ходила. Так над ней посмеялись только. Говорят, ей никто отчитываться не должен, если сын мать с собой забрал. А она все равно не верит.
- Правильно не верит. Миш, ты за ней съездить сейчас не можешь? И привезти сюда. – «Сюрприз» вновь вопросительно смотрит на Алену и вновь получает утвердительный молчаливый кивок головой.
- Да съезжу. Малой, наверное, проснулся уже. Вдвоем их и привезу.
- Во, во. А я лишний раз с крестником повожусь, - вступает в разговор Вовка Сидоров. Сейчас его совсем не хочется называть Владимиром Велимировичем. Несмотря на навороченный костюм, дорогущие часы и стрижку за двести баксов, он больше похож на того, прежнего Вовочку, который подбирал на улице все подбитых и покалеченных собак и кошек, прятался на чердаках и в подвалах от лютующего «папашки», горько плакал в квартире любимой учительницы после того, как на общем собрании чистенькие мальчики и девочки потребовали от руководства школы «убрать из благополучного класса вечное недоразумение и позор школы».
Водитель Миша галопом летит по лестнице, и уже через полминуты раздается звук заведенного мотора. Вовка Сидоров натура деятельная, и сидеть без дела у него не хватает терпения. Он начинает обзванивать друзей и знакомых, всех расспрашивает о местонахождении Ольги Георгиевны и везде получает отрицательный ответ. Был человек. Хороший человек. Но куда делся – никто не знает. Наконец, ему приходит в голову мысль - позвонить начальнику паспортного стола, с которым его связывают давние приятельские отношения.
- Здравствуй, Владимир Викторович! Владимир Велимирович беспокоит тебя. Ты не помнишь, куда ты выписал нашу Ольгу Георгиевну. Хорошо помнишь? Что значит - никуда? А как можно человека выписать в белое поле? Можно? При каких условиях? И что, такие документы были предоставлены? А ты документы эти проверял? И в больницу звонил? Ответили, что все законно? Она сама дала согласие? А ты, мать твою, телефон мой забыл? Позвонить мне не мог? Все, теперь можешь забыть его навсегда. И я твой забыл.
Вовка Сидоров с силой швыряет крутой сотовый в угол комнаты. Он смотрит на «Сюрприза» жалкими глазами. Кажется, ему очень хочется шмыгнуть под диван, и сидеть там тихо, как мышь под веником, пока гроза не утихнет.
- Я так понимаю, что-то тебе очень не хочется нам сообщать. Но твоя виноватая морда проблем не решит. Или ты сейчас все рассказываешь, или выметаешься отсюда, и я тебя знать не знаю до конца жизни. И без тебя обойдемся.
- Кот. Я тебя прошу только об одном – ты успокойся немного. Ничего еще не случилось. Мы все сможем исправить.
- Так, ты меня достал предельно. Из тебя что, клещами правду нужно вытаскивать.
Вовка Сидоров, похожий на нашкодившего Томаса, глазами показывает, чтобы Алена подошла поближе к Коту. Она незаметно становится у того за спиной.
- Кот. При выписке в паспортном столе Зимин Олег показал медицинские документы, в которых указано, что Зимина Ольга Георгиевна нуждается в стационарном лечении в психиатрической клинике. И ее добровольное согласие. В этом случае возможна временная регистрация по месту прохождения лечения.
Алена понимает, что придержать Кота самой ей не удастся. Рядом мгновенно оказывается Геша. А уж из его рук вырваться нелегко даже тому медведю, о котором спрашивал Иван. Вдвоем они с трудом усаживают «Сюрприза» в кресло, моментально освободившееся после Вовки Сидорова и Томаса. Оба этих экземпляра настороженно стоят возле двери в «спальню», готовые в любой момент захлопнуть ее перед озверевшим Котом.
Тот немного успокаивается и глухо произносит.
- Куда были оформлены документы?
- В Березовую.
- Сколько нам нужно ждать твоего водителя и Веру, которая много плакала, но даже того, что ты сейчас узнал, вовремя выяснить не смогла.
- Да им ехать-то всего минут двадцать. Сейчас уже должны быть.
Словно в подтверждение слов Сидора, раздается звонок в дверь. На пороге Миша, Вера и нарядный кружевной конверт, из которого выглядывают два черных сообразительных глаза. Вере решено пока ничего не сообщать, поэтому ее, после торопливых приветствий, сажают в такси и отправляют домой с клятвенным обещанием вечером непременно встретиться. Миша только удивленно переводит взгляд с одного на другого участника совещания. В машину садятся Алена, Олег – Кот, Вовка Сидоров и Геша (решено, что он может понадобиться при милой беседе с работниками психиатрического диспансера в Березовой, о которых у всех присутствующих весьма неопределенное представление.
Чарлик галопом спускается по лестнице и решительно ложится под колеса громадного «Джипа».
- Я не понял – он тоже с нами собрался? – удивленно спрашивает Сидор.
- А вы как думали? Он никуда меня одного не отпустит. И убирать его от машины бесполезно. Да что он, место пересидит. Это же не машина – трамвай. Он на заднем сиденье тихонько умостится, его и не увидит никто.
- Но ведь на территорию диспансера с собакой не пустят.
- А и не нужно с собакой. Он и у ворот может подождать. А там, может и понадобится на что. Это же такая собака – эта порода на львов без страха ходит, а уж на ваших санитаров. Это для него «пыль для моряков».
- Ладно, давай, моряк… без тельняшки. Прыгаем и поехали.
Алена с удивлением отмечает, что все – и Владимир Велимирович, и Миша, и Геша, и даже Чарлик безоговорочно подчиняются командам Олега – Кота. Она сама понимает, что он делает что-то единственно правильное в этой ситуации. Миша молча усаживается за руль, разворачивается в тесном дворе, выезжает на трассу. И лишь потом спрашивает
- Я не понял чего-то. То вези, то домой отправляете. Что делается-то?
- Миш! Ты давай, рули. А мы по дороге постараемся тебе все объяснить. И подумаем, как Вере обо всем сказать. Она никогда себе не простит, что вовремя не смогла ничего узнать.
- Да что узнать-то?
- Ольга Георгиевна в психиатрическом диспансере. Ни в какую Москву Олег ее не забирал. Он, видимо, сразу все продумал. Поэтому и не давал ей ни с кем из наших общаться. Ты с Сергеем Плотниковым часто видишься?
- На дню по пять раз. У нас же квартиры на одной площадке. Ольга Георгиевна для Веры и Сергея, как для круглых сирот, у нашей мэрии их с боем выколотила. Ругалась страшно. Вера с Сергеем в одном аварийном бараке на окраине выросли. Я не знал тогда мою жену, но понимаю, что пришлось ей вынести среди вечно пьяных «аборигенов». А Сережка сейчас круто в гору пошел. Он уже командир подразделения ОМОН.
- У тебя номер его телефона есть?
- А то нет. Я все его телефоны наизусть помню. И домашний, и рабочий, и сотовый.
- Боюсь, это может оказаться нам полезным. А Сергей согласится, если что, Ольге Георгиевне помогать? Или за карьеру волноваться будет?
- Да ладно там, за карьеру… Он, знаешь, как с начальством умудряется ругаться. Его бы давно из командиров выперли, да равных ему нет. Он в Чечне был, так «чехи» за его голову такие бабки предлагали. И ребята в команде за него горой.
- Это здорово! Но, возможно, помощь Сережки и его команды не понадобится. Все здесь не так просто. Ольга Георгиевна в диспансере по своей воле. Все законно – по закону, но не по совести. Сейчас выясним.
Миша хороший водитель, и до Березовой крутой «Джип» Вовки Сидорова долетает меньше, чем за час.
Психиатрический диспансер – это огромный комплекс малых и больших домов и домиков. По периметру – не колючая проволока, а нарядная кованая ограда. Возле ворот – проходная с добродушным толстым охранником. Он, придирчиво рассмотрев документы всех прибывших, аккуратно записывает данные в потрепанную книгу, и только после этого куда-то звонит. Видимо, получив «добро», распахивает ворота перед «Джипом».
Чарлик, затаившийся на заднем сиденье, беспрепятственно проезжает вместе с остальной компанией. Охранник подробно объясняет, как разыскать четвертый корпус. Машина выезжает на центральную дорогу и, несмотря на пояснения охранника, довольно долго колесит по комплексу в поисках четвертого корпуса. Переспрашивать что-либо никто не решается.
По территории комплекса передвигаются достаточно странные личности. Взглянув на пару-тройку экземпляров, прибывший народ все же понимает, что находится в не совсем обычном месте.
Дама с голубыми волосами долго машет им вслед веером из страусиных перьев.
Господин в профессорских очках и почему-то в ватной телогрейке пытается стремительно пересечь дорогу. Миша едва успевает вывернуть руль. Машина наглухо садится в сугробе. Делать нечего – мужчинам приходится выходить и выталкивать ее оттуда своими силами. Алену оставляют в салоне. Чарлик солидно выходит и настороженно стоит рядом. Охраняет.
Через минуту становится понятно, что присутствие Чарлика очень даже кстати. Профессорско-телогреечный господин приближается на двадцать метров, но, видимо, остатки здравого смысла не позволяют ему подойти ближе. Взобравшись на заснеженную скамейку, он начинает выкрикивать неожиданно визгливым женским голосом
-Долой толстосумов и буржуев! Профанация капиталистического строя достигла в России своего апогея! Гибнет Россия! Верните устоявшийся социалистический строй! Верните право жить по коммунистическим принципам!
Владимир Велимирович на минуту забывает, что вышел он из машины, чтобы вытолкать ее из сугроба. Он разглядывает невиданное явление. Геша, Кот и Миша, поднатужившись, сдвигают огромный агрегат на дорогу. Не удержавшись, Вовка Сидоров в своем шикарном пальто плюхается в сугроб.
Вытащить его оттуда не менее проблематично, чем «Джип». Наконец, операция по вылавливанию Сидора завершена. Он, кажется, даже не замечает, что ноги у него насквозь промокли, пальто от воротника до пят в снегу. Он продолжает с изумлением рассматривать крикуна на лавке. А тот с еще большим воодушевлением заходится: «Верните народу награбленное! Долой дерьмократов! Вперед, к победе коммунизма!
Сидор удивленно чешет в затылке
-Нет, ну ты глянь на него! Какой грамотный клиент! А я все думаю, откуда в нашу Госдуму идут основные поступления кадров. Их, видать, здесь и выращивают.
Изумление Сидора настолько искренне и говорит он так убежденно, что удержаться просто невозможно. Услышав громкий смех, оратор обиженно слезает с лавки. Размахивая руками, он марширует в одну сторону, «Джип» отъезжает в другую.
Проскочив пару неоправданных кругов, машина останавливается возле двухэтажного особняка, выкрашенного в веселый розовый цвет. Сбоку основательной железной двери висит табличка «Районный психиатрический диспансер. Корпус №4.». Над ней расположен старинный медный звонок. Сидор долго с недоверием его рассматривает. Сомнительно, что он может звонить. Наконец, решительно нажимает на кнопку.
Долго никто не открывает. Затем в динамике, который до этого никто не заметил, раздается шипение и, распугав тишину зимнего парка, сиплый голос интересуется, к кому и с какой целью прибыли посетители. Что объяснять по поводу цели - непонятно. Нельзя ведь сказать, что цель одна – немедленно забрать из этого веселого места Ольгу Георгиевну. Поэтому Кот степенно объясняет, что бывшие ученики приехали навестить бывшую учительницу. Голос предлагает немного подождать. «Немного» растягивается минут на двадцать.
Наконец, дверь распахивается. Обладателя голоса по-прежнему не обнаруживается. Сидор, Миша, Геша, Алена и Кот оказываются в уютном холле с мягкой мебелью и большим телевизором. Чарлик остается в машине. Заднюю дверь Сидор оставляет приоткрытой. На случай, если Чарлика все-же необходимо будет привлечь. Посетители все еще продолжают осматриваться, когда навстречу им выходит высокий седоволосый мужчина в белоснежном накрахмаленном халате, хранящем следы складок.
- Добрый день! Вы к кому из наших пациентов?
Инициативу на себя берет, как всегда, Олег«Сюрприз».
- Нам нужна Ольга Георгиевна Зимина.
Доктор насмешлово приподнимает взлохмаченные седые брови
- Удивительно? Значит, она все-таки кому-то нужна?
Олег задиристо произносит
- Что Вы хотите этим сказать?
-Только то, молодые люди, что за три месяца вы первые, кто посетил эту достойную леди. У нас ведь не совсем обычная клиника. Люди здесь проживают не бедные, бедным она не по карману. За многих платят родственники, которые обеспокоены состоянием здоровья своих близких. Но почти все не только платят, но и навещают родных. К Ольге Георгиевне за три месяца не приехал никто. А именно ей здесь находиться совершенно незачем. Она абсолютно адекватный человек. Тем не менее, я не ошибусь, если скажу, что ее случай – самый сложный и может привести к необратимым последствиям.
-Как это можно понять?
-Только так, молодые люди, что после госпитализации госпожа Зимина отказалась принимать пищу и вставать с постели. Был поставлен вопрос о принудительном кормлении больной. Процедура эта не только мучительная, но и унизительная. Лишь после этого Ольга Георгиевна начала есть, хотя состояние ее психики у меня вызывает большие опасения.
- Вы же сами сказали – она абсолютна адекватна.
- Именно это меня больше всего и беспокоит. Вы понимаете, что медицинское учреждение у нас, мягко скажем, специфическое. Люди с реальным нарушением психики чувствуют здесь себя совершенно органично. Но человек здоровый, находясь длительное время в подобном заведении, имеет возможность приобрести аномалию психического состояния.
- Так каким же образом Ольгу Георгиевну могли поместить в это ваше, мягко скажем, специфическое заведение?
- Все абсолютно законно. Было собственноручно написанное ею заявление с просьбой о госпитализации. Проведено медицинское обследование. Курс предполагает проведение реабилитационных мероприятий в течение года. Если не наступает улучшения состояния больного – лечение может быть продолжено.
-Как долго может продлиться это изде … лечение?
-Тот период времени, который определяет сам больной.
-То есть – и десять, и двадцать лет?
-Возможно, больше. Некоторые наши пациенты, вообще, не собираются возвращаться домой.
-Дурдом какой-то.
-А вы до этого еще не определились в своем местонахождении?
В ход содержательной беседы вмешивается вдруг постороннее лицо. Откуда-то сбоку, из коридора, вкатывается в холл очень полная женщина в серо-белом халате, которая напоминает работника кухни не самой высшей квалификации.
Кот, беседовавший с доктором, вдруг с удивлением замечает, что уважаемый профессор резко заканчивает разговор и как-то боком начинает пробираться к противоположному концу холла. Его останавливает резкий окрик полной женщины.
-Кузьменко! Вы опять пудрите мозги посетителям? Как Вы умудряетесь проносить халат. Извините, я буду вынуждена предупредить охранников. Не обижайтесь, но придется Вас после прогулки контролировать.
«Профессор» Кузьменко, как провинившийся школьник, согласно кивает головой и не произносит ни слова. Заметив, что внимание непонятно откуда появившейся дамы переключилось на посетителей, под шумок тихо сматывается. Взглянув на лица Кота, Сидора, Геши, Миши и Алены, выражение которых близко по своей осмысленности к лицам постоянных жильцов «специфического» учреждения, дама со вздохом произносит:
-Понятно! С академиком нашим вы уже успели пообщаться. Как он успевает? Дежурит, наверное. Самое главное, почти всегда встречает посетителей первым. Те, кто у нас давно, уже привыкли. А вот новенькие удивляются.
Сидор первым приходит в себя.
-Да уж. Удивляются – это слабовато. А он что, правда ду.. больной.
- К сожалению, да. Университетское образование, энциклопедические знания, бывший преподаватель известнейшего ВУЗа. Но периодически что-то перещелкивает, и он начинает себя представлять великим врачом-психиатром. И самое удивительное – потрясающе точно ставит диагноз и определяет методы лечения.
-А по образованию он кто?
-Филолог. Исследователь старославянской письменности. По его учебникам и сейчас учатся студенты всех лучших ВУЗов страны.
-Но почему вдруг врач-психиатр?
-Психиатрия – самая неизведанная и загадочная область медицины. Даже специалисты не всегда могут с точностью определить - что в нашей жизни норма, а что – отклонение. Виктор Иванович - удивительный человек. Он никогда не ходил проторенной дорогой. Вот теперь решил, что и в этой области может произвести переворот в науке. Возможно, так и случилось бы. Лет тридцать назад. Но сейчас этот интерес носит болезненный характер.
-А он тоже… сам сдается.
-Это вы хорошее определение нашли – сдается. Нет, не всегда сам. Иногда его привозит дочь. Она четко научилась просчитывать момент обострения болезни, и почти всегда вовремя… сдает.
Сидор привык называть вещи своими именами
- Точно, дурдом какой-то.
- Именно так, молодой человек. К сожалению. А теперь давайте представимся друг другу и выясним, наконец, цель вашего появления в этом, как вы правильно отметили, дурдоме. Ведь не с Виктором Ивановичем приехали общаться. Видимо, ваш коллектив интересует какой-то другой человек. Присаживайтесь. Меня зовут Наталья Николаевна. Я главный врач четвертого корпуса. Если вы приехали именно сюда – значит, интересующий вас человек проходит курс реабилитации у нас.
Кот отодвигает в сторону излишне заинтересованного «профессором» Сидора. Все прибывшие свободно располагаются в холле. Геша, рассудив, что немедленное вмешательство Чарлика пока не понадобится, прикрывает дверь, из которой в теплый и уютный холл тянет студеным воздухом.
Наталья Николаевна аккуратно расправляет на мощном колене не совсем свежий халат:
- Я слушаю вас, молодые люди...
Продолжение следует...