Неожиданно раздается звонок в дверь.
Алена удивленно говорит
- Странно, на сегодня все сюрпризы я считала исчерпанными.
Дверь идут открывать Геша и Иван. Женщины и Степан (и, конечно, Томас и Чарлик) остаются за столом и под столом. Через минуту Иван нарисовывается в кухне.
- Ален! Ты выйди сама, наверное. Там такое...
Сегодня Алену удивить чем-то трудно, поэтому она безбоязненно выходит в прихожую и выглядывает на лестничную клетку. И... несмотря на более чем насыщенный событиями день, то, что она видит, удивляет ее неимоверно. Вся площадка перед дверью квартиры и лестничный пролет завалены горой воздушных шаров. Перед дверью стоят несколько корзин с цветами. Это не розы и не хризантемы, а полевые ромашки. Мелкие полевые ромашки со своим неповторимым запахом, слабенькими лепестками и чуть колючими стеблем. Площадка напоминает весенний луг. Алена забывает, что на дворе - декабрь и до Нового года осталось всего несколько дней. Автора нежданного сюрприза не видно. Алена приподнимает одну из корзин и вдруг замечает удивленные глаза, уставившиеся на нее с площадки ниже этажом. Глаза принадлежат симпатичному крепкому парню в светлой дубленке.
- Здравствуйте! Вы к нам?
- Н-не совсем. А... здесь раньше не Вы жили. А ... как же так?
- Я совсем недавно эту квартиру купила. Так Вы не по объявлению?
- Я? Нет. По какому объявлению? Как Вы купили квартиру? А Ольга Георгиевна? Где она?
- Я не знаю. Ведь эту квартиру не я покупала, а мой брат. Он и с хозяином договаривался.
- Как с хозяином? Здесь должна быть хозяйка. Ольга Георгиевна. Это моя учительница.
- Так Вы для нее это все?
- Да. Нет. Но она очень любит. Она... Да что там. А где найти ее?
- Я не знаю. Да Вы проходите к нам. У нас сегодня день открытых дверей. И Вы будете в нашей компании желанным гостем
- Да нет. Я Ольгу Георгиевну искал. Что уж к вам...
- Так иначе Вы ее и не сможете найти. Я сейчас позвоню брату. Он должен знать.
- Если так, то, конечно.
- А это все куда?
- А можно пока к Вам в квартиру? Я ведь все равно найду Ольгу Георгиевну. Ей приятно будет.
Шары и корзины втаскивают в квартиру Алены, отчего она сразу становится маленькой и нарядной. Парень с удивлением озирается по сторонам. Видно, что обстановка ему непривычна и он совсем не то ожидал увидеть.
Геша бесцеремонно усаживает его за стол. Рядом с Аленой.
Алена внимательно смотрит на нежданного гостя.
- А теперь объясните, пожалуйста, кого Вы хотели разыскать и почему за три месяца, которые живу в этой квартире, я Вас не видела?
- Я понимаю, что ответить должен на два вопроса. Так вот, ответ на первый - в этой квартире раньше жила моя школьная учительница, Ольга Георгиевна. Я только из рейса вернулся, в торговом флоте работаю, полгода меня не было. Она первая, к кому я пришел. Да не только первая - единственная. У меня и идти больше не к кому. И понять не могу, как получилось, что ее нет. А Вы мне поможете ее разыскать?
- Я теперь и сама не успокоюсь, пока не найду ее. Но за три месяца ведь о ней никто, кроме Вас, не спрашивал. Соседи почти все новые, да я и не знакома с ними, дома редко бываю. Может быть, Мария Петровна знает что-то?
Ненадолго замолчавшая Мария Петровна горячо вступает в разговор
- Я знаю эту женщину. Она давно уже на пенсии, но в школе ее часто вспоминают. Вот она настоящая учительница. Я помню ее. Красивая такая, волосы седые, а сама стройная, как старшеклассница. Только я давно ее не видела. Нас ведь не познакомили, на улице подойти к ней постеснялась, а потом она пропала куда-то.
- Что значит пропала?
- Ну, не видно ее нигде, ни на улице, ни в школу не заходит.
- И никто не поинтересовался, что случилось?
- Так, говорят, сын у нее есть. В Москве работает, начальник большой. Вот и решили все, что к себе он ее забрал.
- Возможно, что и так. Я позвоню сейчас моему крутому брату, спрошу, с кем и как он договаривался о покупке квартиры.
Алена набирает номер, долго препирается с секретарем, чтобы он срочно оторвал ее жутко занятого брата от важных и неотложных дел. Наконец, того вылавливают где-то и приглашают к телефону.
- Привет, мой деловой брат! Тебя к телефону не выхватишь. А мобильник ты что, отключаешь? Ой, ну конечно. Чтоб не беспокоили мелочными проблемами на твоей страшно ответственной работе, которая может в любой момент подкинуть миллиончик-другой. Постарайся ответить мне, родной и любимый, как ты вышел на ту квартирку, которую с барского плеча мне презентовал? Кто ее продавал, и кто в ней был прописан? Как - никто не прописан? В ней что, никто раньше не жил? Тебя это никак не заинтересовало? А продавал кто? Зимин Олег Сергеевич. У него прописка московская? А как он объяснил, чья квартира? Матери? А мать где? Но ты ее сам видел? И ты с соседями не поговорил, не выяснил, что случилось с женщиной этой? Да, действительно, если сын продает, какие могут быть вопросы. Хорошо, я поняла. Кстати, Ивана не пытайтесь разыскивать. Он у меня на выполнении особо важного задания на неделю. Бабушке позвонила и успокоила. Да, скажи своему бультерьеру на селекторе, что я тебя могу сегодня еще не единожды разыскивать, пусть не рычит и соединяет по первому зову. Пока, дерзай и богатей.
Алена задумчиво держит в руке замолчавшую трубку, пока ее не теребит, наконец, Ванька.
- Ты теперь так и будешь жить, с трубкой в обнимку. Нам ты ничего объяснить не собираешься?
- Собираюсь, только сама не могу понять, что объяснять нужно. Квартиру продавал сын хозяйки. Значит, мать он с собой в Москву забрал.
Парень, которого впопыхах не успели расспросить о его имени, а Иван поспешно дал условное имя "Сюрприз" убежденно говорит:
- Этого просто быть не может. Ольга Георгиевна никогда не уехала бы из нашего города. Хотя бы потому, что таких, как я, у нее много. Все разлетелись по стране. Но, приезжая в родной город, многие домой зайти не успевают. Сразу - к Ольге Георгиевне.
- Что-то за три месяца я никого не видела.
- Именно это меня и удивляет. Да и к сыну Ольга Георгиевна не поехала бы никогда.
- Как Вы так можете утверждать. Ведь это ее родной сын.
- Я могу это утверждать, потому, что знаю наверняка. Алена, Вы очень неосторожно предложили мне свою помощь. Ведь я теперь не смогу оставить все так, как есть. Я буду искать. С Вашей помощью или без, но я найду Ольгу Георгиевну.
- Без моей помощи Вам будет намного труднее. Но для того, чтобы помочь Вам, мне нужно хотя бы обращаться к Вам как-то.
- А меня тоже Олег зовут. Как и ее сына. Я в детстве все время думал - как несправедливо, что зовут нас одинаково, а мамы у нас совсем разные. Вы даже не представляете, какой мамой для моего тезки была Ольга Георгиевна. Она его сама воспитывала. Ни копейки, ни у его потерявшегося папаши, ни у государства не просила. Какие у него в детстве праздники были. Со всего двора ребятню собирали, стол накрывали. Ольга Георгиевна подработку, где только можно искала, но всегда у него было самое лучшее. На Новый год Дед Мороз со Снегурочкой представления для всего дома устраивали. И нас, полуголодных, заморенных, она всегда умудрялась тактично подкармливать, повод находила, чтобы за стол усадить. А потом ему шестнадцать исполнилось, день рождения у него летом. Ольга Георгиевна, как всегда, настоящий праздник устроила. И столы во дворе накрыла. Чтобы для всех. А он сказал только: "Глупость редкая. Пригласила бы богатых. Хоть бы подарки хорошие подарили". Я помню, как растерялась она тогда. И глаза были беспомощные, как у несправедливо побитого щенка. Тогда он потребовал, чтобы никаких дворовых застолий больше не было. Сказал, что ему нужно учиться в престижном ВУЗе, и деньги для этого необходимы немалые. И не нищету приблудную подкармливать нужно, а копить, чтобы было чем за учебу расплачиваться. Мы все тогда это слышали и ходить к ним в дом перестали. Ольга Георгиевна переживала, пыталась позже меня к себе в кабинет под любым предлогом пригласить. И, как будто сама проголодалась и ждала только меня, бутербродами и пирожными подкармливала. А потом я в мореходку поступил. Там на всем казенном. Закончил ее, рейсы по полгода. Ольгу Георгиевну редко видел, но, как только возвращался - сразу к ней. И звонил ей часто, из-за границы, и из наших портов. А месяца четыре назад она на звонки перестала отвечать. И здесь, видимо, номер сменили. О делах Олега достаточно давно она начала скупо отговариваться дежурной фразой: " Все хорошо у него". А подробности я у одноклассников выведывал. Сын ее, действительно, поступил в престижный ВУЗ в Москве. Но на бюджетное не добрал баллов и смог попасть только на коммерческое отделение. Ольга Георгиевна из школы ушла, стала репетиторством зарабатывать. Но ее знать нужно. Ей ведь всегда неудобно сказать, что определенная работа стоит определенных денег. Она скажет: "Сколько сможете",- а нашим "богатым нищим" только этого и нужно. Сначала с ног падала от усталости, но деньги были просто смешные. А в соседнем подъезде живет еще один мой одноклассник - Вовка Сидоров (такое вот оригинальное имя). В школе был - классический Вовочка из анекдотов. Ольга Георгиевна его из детприемников и КПЗ не раз вызволяла. Его родителям, как и моей мамочке, всегда не до него было. Так этот Вовка Сидоров после школы нашел свое место под солнцем - пирожками на рынке торговать начал. Сам пек, сам продавал. Пирожки и булочки у него получались замечательные, да и вокальные данные от природы достались потрясающие. Он мог переорать любую толпу своими шутками да прибаутками. Через три месяца покупатели к нему хвостом выстраивались. Через год он пирожковую открыл. Сейчас у него три ресторана и гостиничный комплекс. Так Вовка Сидоров, когда узнал, что Ольгу Георгиевну беззастенчиво грабят - быстро порядок навел. Посадил у нее в прихожей одного из своих охранников в качестве секретаря, быстро определил цену вопроса и предупредил, что халявщиков отныне на занятиях не будет. Ни один ученик от занятий не отказался, но платить стали соответственно. Ольга Георгиевна все деньги Олегу отсылала, но ему больше требовалось. Я к ней после рейсов заходил и замечать начал, что каждый раз в доме не хватает чего-то. Она ведь из богатой купеческой семьи. Не знаю уж, как удалось ей сохранить достаточно много уникальных вещей. Картины у нее были дорогие, книги дореволюционного издания, посуда серебряная. И каждый раз что-то за период моего отсутствия из квартиры исчезало. С Вовкой Сидоровым поговорил. Он сказал, что зарабатывает Ольга Георгиевна немало, да и он не раз предлагал помощь. Но она ведь никогда не приняла бы милостыни. Вот и решила продавать потихоньку вещи, которые были ей дороги, чтобы решать проблемы сына. Затем Олег окончил университет, женился на москвичке. Папа у жены его какой-то крутой. Вроде, место тепленькое родственнику определил. Олег совсем редко в наш город приезжать начал. Ольга Георгиевна перестала говорить на эту тему, а я понимал, что эти разговоры ей неприятны, и не спрашивал ничего. И вдруг такой поворот. Не срастается что-то. Почему же Вовка мне не сообщил, что уехала Ольга Георгиевна? И куда она могла уехать? Не поедет она к сыну. И жить с ним не сможет.
- Олег! А почему Вы Вовке не позвонили?
- Да не успел еще. Я ведь утром на берег сошел. Сразу в оранжерею заехал. Они знают, специально для меня ромашки в грунт высаживают. Они у них круглый год меня дожидаются. Я ведь каждый раз вот так к Ольге Георгиевне прихожу. Она, как ребенок, радуется.
- Так звоните сейчас. Может быть, он знает все, а мы сидим, голову ломаем.
На домашнем телефоне Вовки Сидорова навороченный автоответчик на трех языках предлагал оставить свое сообщение. Олег оставил. Просил срочно созвониться с ним, как только тот появится дома. Стали обзванивать Вовкины «точки». На одной из них милый девичий голос вежливо ответил, что Владимир Велимирович минуту назад выехал, а номер его сотового она давать не имеет права. Олег просил немедленно созвониться с хозяином и передать ему, что его разыскивает Кот.
Владимир Велимирович, в прошлой жизни Вовка Сидоров, перезвонил примерно через две с половиной минуты.
- Кот! Бродяга! Ты откуда свалился?
- С причала и свалился. Утром сошел на берег. Как всегда, сначала в оранжерею заехал. Пришел к Ольге Георгиевне, а здесь такой сюрприз.
-Сюрприз, сюрприз. Сам сюрприз. Это мы, и наша Алена. А если и сюрприз, то довольно приятный - бурчит себе под нос кот Томас.
- Так мне-то что не позвонил? Уехала наша Ольга Георгиевна. Олег приехал и увез. Сказал, в Подмосковье ей дачу купил, чтобы она круглый год на свежем воздухе жила.
- Сидор! Ты сам себя сейчас слышишь? Ты понимаешь, что говоришь? Ты Ольгу Георгиевну видел перед отъездом? Сам с ней разговаривал?
- Так, это. Олег же сказал, что уже отправил ее в Москву. А там ее его жена встретила.
- Ты, Сидор, на своем обжорном бизнесе совсем нюх потерял? Ты можешь поверить, что это так могло быть? Никогда Ольга Георгиевна не поехала бы в Москву, да еще к жене Олега. И этот город никогда бы не бросила. Ты почему не пытался с ней связаться? Мне почему не позвонил?
- Так, это, мне и в голову не пришло. Олег ведь сын ее, я думал. А тебе чего звонить? Ты чего, из рейса бы сорвался?
- Нужно было бы – сорвался. А насчет твоего думательного процесса у меня возникают большие сомнения.
- Ты где сейчас? Ну его, на фиг, как ты мощно выразился, мой обжорный бизнес. Обойдутся день без меня. Я и сам сейчас понимаю – что-то не так здесь.
- Я в квартире Ольги Георгиевны. Здесь сплоченная группа милых людей любезно приютила меня. Для полного счастья им не хватает твоего появления. Как, народ, примете еще одного приблудившегося клиента?
Алена, Иван, Степан, Геша и Марь Петровна горячо начинают кивать головами. И, кажется, даже Чарлик с Томасом утвердительно машут мордами.
Через десять минут в дверь снова звонят. Вовка Сидоров не только в детстве был классическим Вовочкой. Сейчас он напоминает классического Вована, какими их изображают в низкопробных телесериалах. Огромное пузо под дорогущим кашемировым пальто, сытая лоснящаяся физиономия, на толстых растопыренных пальцах – два здоровенных перстня, на запястье – часы, ценою не менее стоимости Алениной квартиры. Он крепко хлопает Олега по плечам, отчего тот едва не садится на пол. Серьезно представляется всей компании.
- Владимир Велимирович. Необычное отчество, правда. Не знаю уж, где бабушка с дедушкой откопали такое имя для моего папашки. Я их не помню совсем, а папашке все недосуг было рассказать о моем генио..., генико..., ну, о древе моем этом самом. Дела у него все время были жутко серьезные и важные. В основном, бутылочно-помойного характера. Теперь, Царство небесное, помер он уж давно, а я так и не узнал, с какого перепугу нарекли его так. Но, ничего, привык у нас народ уж. Раньше я все Вовка Сидоров был или Сидор, а теперь – Владимир Велимирович. Я смотрю, у вас и без меня скучно не было. Но раз пригласили – терпите.
По лестнице, за Владимиром Велимировичем-Вовкой Сидоровым, поднимаются двое парнишек в фирменных темно-синих комбинезонах с фирменным же знаком – ярко-желтой пиццей, на которой жизнерадостно улыбается необыкновенно обаятельная мордочка. В руках у парней несколько коробок с пиццей, еще какие-то загадочные пакетики и пакетищи. У Алены невольно вырывается стон. «Расстройство желудка от переедания моим родным и знакомым сегодня обеспечено» - думает она. Даже Томас относительно спокойно реагирует на новую волну потрясающих запахов, исходящих от пакетов. Видимо, его организму требуется небольшой перерыв, чтобы воспринимать действительность по-прежнему. На кухню ни у кого желания пройти не появляется. Располагаются в зале. Чарлик с Томасом скромно скрываются в «спальне». Владимир Велимирович, плотно устроившись в кресле, которое под ним начинает жалобно постанывать, начинает разговор.
- А теперь объясните мне, чего вы так всполошились? Ведь не чужой человек Олег Ольге Георгиевне. Сын родной. Значит, договорились они так. Странно, конечно, что ни с кем из наших она не попрощалась. Но, возможно, Олег торопил, вот и не осталось времени.
- Сидор! Простите, Владимир Велимирович! Ты кого пытаешься уговорить – себя или нас. Ведь сам же понял, что не так все просто. Неужели ты думаешь, она смогла бы уехать, с тобой не повидавшись, с Верой Верниковой, с Сережей Плотниковым. Да со всеми, кого она из болота за уши вытащила, жить научила, от беды отвела. Ты помнишь, как она за тобой в приграничный городок за восемьсот километров отсюда ездила. Когда тебя пограничники в море выловили на дырявой лодке. Ты уже умирал от жажды и голода, и кожа от солнечных ожогов пузырями пошла. Ты тогда в Турцию собрался рвануть, чтобы папаша твой по помойкам не заставлял шариться, бутылки собирать. Она месяц тебя выхаживала, мазью особой какой-то раны твои смазывала. Потом в кулинарный техникум устраивала, с директором ругалась страшно. Тебя, с твоими знаниями по школьной программе к нему и близко бы не подпустили. Но, ведь смогла она директора уговорить, взял он тебя на свой страх и риск. И как она рассмотрела в тебе будущего гения кулинарии?
- Да она к нам домой пришла как-то раз. А в доме совсем есть нечего. Я в шкафу нашел остатки муки, соду, да в кладовке лук в угол закатился. Три луковицы. Из всего этого я луковый пирог сварганил. Мои родители в очередном загуле были. Мы с Ольгой Георгиевной сидели у нас на кухне, чай пили, она бутербродов и пирожных мне принесла. Но потом сказала, что ничего вкуснее пирога «из топора» не ела. И после этого заниматься со мной начала, к поступлению в техникум готовить. Я до этого даже не мечтал попасть куда-то, кроме специнтерната за колючкой. А техникум одним из лучших учеников окончил. Да мне только с ней и было спокойно. Я, вообще, думал иногда – пропади я совсем – никто, кроме Ольги Георгиевны, не вспомнит. И тоже понять не мог, как она уехала, не простившись со мной, и с «нашими» со всеми. Но Олега она любила очень. Значит, подумал я себе, так нужно было Олегу.
- «Подумал он себе» – передразнивает Владимира Велимировича «Сюрприз».- Пропади кто-то из нас бесследно – Ольга Георгиевна весь город бы на уши поставила. А здесь за три месяца никто не побеспокоился. А Вера, Сергей, другие ребята не заинтересовались, почему такой спешный отъезд? Не пытались с Олегом поговорить?
- Да я его видел-то один раз. Такой он был важный, жутко занятой и озабоченный. Тачка у него крутая. Даже я пока такой позволить не могу. Спешил он куда-то. На ходу пару слов бросил - и быстрее в машинку сел и дверку захлопнул.
- Не верю я, что Ольга Георгиевна, как бы ни любила она Олега, обо всех нас забыть так просто могла. Мне бы она позвонила. Ты помнишь, после того, как Олег нас всех нищетой приблудной назвал, и мы перестали ходить к ним, она ведь все равно нам помогать не перестала. Только делала это более тактично. Он знал, конечно, но в дела ее не вмешивался. Мы ведь с ней не меньше двух раз в неделю перезванивались. А тут вдруг номер телефона поменяли. С чего бы? Олег знал – если мне по этому телефону ответят, что Ольги Георгиевны нет – ни на что не посмотрю, из рейса сорвусь, но выясню, что произошло.
Продолжение следует...