Мне очень близко и созвучно творчество Розы Исеевой. Вот и теперь потянуло перечитать произведения автора, чья искренняя, несуетливая манера говорить просто и сдержанно о главном давно покорила меня. Мне показалось, что я смогу найти в них внутреннюю опору.
Наверное, потому что мы – люди одного поколения, прожившие не слишком лёгкую жизнь, как большинство тех, чьё детство выпало на послевоенные годы. Наши родители пережили войну, отцы были тяжело ранены, моему повезло больше, её – всю жизнь проходил на костылях:
«Отец шёл к скамейке, волоча ногу, а за ним тянулась вереница капель крови. Капли были частые. Я никак не могла понять, откуда они появляются. Только потом, когда он присел и поднял штанину, увидела неестественную, страшную, новую ногу. Это был протез. Выемка в нём, куда опускался остаток ноги, была полна крови. В послевоенные годы протезы были очень тяжёлыми, грубыми и доставляли массу неудобств. Каждый раз открывалось кровотечение». (Об отце http://www.proza.ru/2008/11/07/332)
Когда-то встретилась потрясшая меня гипотеза о том, что дети, чьи родители перенесли ранения или сильные душевные потрясения, имеют определённые изменения на генетическом уровне. Война, пережитая родителями, репрессии, коснувшись многих, догоняют их потомков. Пули, выпущенные в отцов, косят детей. Не в этом ли причина короткой жизни послевоенного поколения?
Многих друзей моего детства уже нет на земле. У отца пережитое часто напоминало о себе вспышками гнева, замкнутостью, каким-то глубоко упрятанным надломом. Мне часто говорят, что я похожа на него, с годами понимаю, что и характером тоже. Меня это огорчает, хотелось бы унаследовать мамины черты: эмоциональность, открытость, душевную широту. Выходит, не судьба.
Прожив долгую жизнь, я всё чаще мысленно возвращаюсь в детство, пытаясь там отыскать истоки тех заблуждений и житейских проблем, которые заметно осложнили моё последующее существование. Я всегда испытывала чувство вины за своё благополучное детство при встрече с людьми, которые были его лишены. Откуда это?
С годами нашла объяснение. Мальчик, с которым дружила, рос без отца. Его мать – красивая одинокая женщина привлекала внимание мужчин, за ней ухаживали, подвозили с работы на машине, что в те времена было редкостью. Мой товарищ болезненно переживал косые взгляды соседей, шушуканье за спиной, оскорбительные реплики вслед. В такие минуты мне было жаль его до слёз.
Это недоброе отношение взрослых оставило отпечаток в душе. Жизнь его не задалась, он вырос, женился, неожиданно начал резко терять зрение. Жена ушла. Умер совсем молодым. Несколько лет назад его мать при встрече со мной сдержанно произнесла: «Кручина сгубила его, Танечка».
Но ещё острее моё чувство к тем, кто рано лишился материнской ласки. В детстве глубоко потрясла смерть соседки, оставившей сиротами трёх детей. Они ни с кем не дружили, не участвовали в совместных играх, издали наблюдая за нами. Горе заставляет рано взрослеть, мы неосознанно понимали это, чувствуя себя рядом с ними неразумными детьми.
Взяли за душу в плен воспоминания, когда прочла один из рассказов Розы Исеевой:
«Ирина Ахатовна Исеева – моя мама. Она умерла, когда ей было 25 лет, оставив жить двух маленьких дочурок. …В детстве, когда меня обижали, я уходила в укромное место поплакать, и никак не хотела верить, что у меня нет мамы. Считала, что она обязательно должна быть где-то, может, на краю земли. Я клялась себе, что, когда вырасту, обязательно её найду… Оборачивалась и долго смотрела вслед девочкам, идущим с мамами. …В душе остаётся и живёт пустота, не заполненная теплом матери». (Маме http://www.proza.ru/2008/07/06/261)
Во мне с ранних лет жил суеверный страх лишиться матери. Я не могу объяснить, откуда взялось это чувство. Мама была здоровым, деятельным, весёлым человеком, прожила долгую жизнь, которая оборвалась именно так, как я боялась. Откуда это обострённое ощущение грядущей беды?
Возможно, гибель учительницы музыки отложилась в сознании ребёнка. Не знаю. Есть много загадочного в нашем внутреннем мире, что поражает остротой предвидения. Думаю, когда-нибудь найдётся объяснение тем поразительным предчувствиям, которые прорываются у детей.
«Когда над мамой
горбится земля
и тусклыми цветами
прорастает,
разбитым сердцем
видится заря,
не льют дожди –
отчаянно рыдают».
С. Грущанский
Наверное, в этом объяснение болезненно-острожного отношения к тем, кто рано лишился материнской ласки. Бывало, тяжело расплачивалась за свою мягкотелость, и снова всё повторялось. Вместо решительных действий искала оправдывающие обстоятельства. Из песни слова не выкинешь. Проскальзывающая непоследовательность, что есть во мне, тоже оттуда. Я не могу обижаться на человека, причинившего мне боль, если знаю, что его боль – корнями в детстве. Значит, она сильнее моей, и у меня нет права причинить ещё большую. Когда это происходит, жизнь теряет краски, мне бывает трудно справиться с собой.
Думаю, особенность настоящей литературы в том и состоит, чтобы возвращать человека к себе, заставляя переосмысливать свои поступки, свою жизнь. Кто-то из мудрых заметил, что с человеком никто бы не сладил, если бы он сам себя не изводил. Это уже не о литературе, о жизни. И о друзьях на Прозе тоже.
Вот и теперь прочла один из рассказов Розы и долго не могла справиться с нахлынувшими чувствами. Меня поразила её редкая способность очень сдержанно и лаконично передавать тончайшие душевные движения. Героиня испытывает чувство благодарности к сестре, старавшейся в детстве помочь младшей пережить горечь утраты, но не может высказать наболевшее, стесняясь, не решаясь, страдая из-за этого:
«Ты уводила меня от родственников, у которых мы жили, пока отец лечился в госпитале после смерти мамы, к родительскому дому, тепло которого помнила и хранила в себе. Так и предстают перед глазами два маленьких человечка, одна поменьше, другая постарше, идущие домой, взявшись за руки, в надежде, что мама вернулась.
Тоска по маме, невыносимая порой нужда в её ласках сопровождает нас с тех пор. Только мы не говорим об этом вслух. Это больно. Это внутри нас.» (Памяти моменты. Моя сестра
http://www.proza.ru/2010/02/03/396)
Вспомнились стихи Сергея Грущанского:
«Что в ней, сиротинке из детдома?
Имя-то… и в святцах не ищи.
Но горит в глазах её бездонно
зорька самой трепетной души».
Нет, Роза не росла сиротой, рядом были любящие отец и сестра, только с мачехами не повезло, бывает. Мне трудно читать это. Я мачеха, и знаю, как тяжело переживает мой сын, взрослый человек, своё раннее сиротство. Острота его переживаний пришлась на годы, когда он сам стал отцом.
Думаю, что в этом причина его жизненных неурядиц, психологический надлом. Иногда мне кажется, что он нуждается и во мне, но пустоту утраты в его душе не смог заполнить никто. Ни я, ни семья, ни его сын, который общается с отцом чаще по телефону.
Здесь иной расклад. Трагедия не ожесточила девочку, не вынудила её отгородиться от людей, как произошло это с моими друзьями в ту дальнюю пору, с моим сыном. Редкая эмоциональность и тепло пронизывают рассказы о детстве, особенно тронул меня рассказ о трагически погибшей подруге. (Памяти моменты. Томка http://www.proza.ru/2011/02/10/533)
То, о чём пишет автор, пронизано такой доверительно-нежной интонацией, что понимаешь, не выдуманное – своё, из глубины души. Так искренне, так открыто говорят только о самом дорогом. Растревожило чтение произведений Розы Исеевой. Это нужно читать ещё и для внутреннего очищения, и тогда ожесточённость, раздражение, недовольство, часто сопровождающие нас, уступят место иным чувствам: терпимости, соучастию. Ведь вокруг много тех, кто несёт в себе какую-то боль. Она-то и проявляется в необъяснимых на первый взгляд поступках.
Не может не заворожить кажущееся неторопливым повествование, за которым угадывается неисчерпаемая глубина, боль, мужество. Вспомнилось встретившееся у Вовенарга размышление о том, что простота говорит на языке чувств. Он красивей и доступней, чем язык воображения и разума. От простоты исходит свет, придающий осязаемость тому, что иногда трудно бывает заметить.
Негромкая манера сдержанно говорить о сокровенном придаёт редкую достоверность прозе Розы Исеевой. Размышляя о её творческой манере, не могу не сказать о том, что тронуло меня в личности автора, что пронизывает всё, написанное ею. Точные слова для таких натур нашёл С. Грущанский. Трепетная душа, отзывающаяся пронзительной ответной нотой в сердце читателя.
Я очень люблю её рассказ о свекрови. Наверное, не слишком часто встретишь такое отношение к матери мужа. Но бывает:
«Прошли годы. Научилась понимать немногословную свекровь. Называла мамой. Нравилось ей. Так называла с первых дней. С годами же интонация при обращении «мама» теплела всё больше. Пришло полное взаимопонимание. Какое счастье!» (Моя свекровь http://www.proza.ru/2008/10/16/314)
Очень скупо и сдержанно рассказывает Роза о том, как постепенно начинала привязываться к мудрой женщине, которая помогала преодолевать житейские трудности, взяв на себя весомую ношу забот о молодой семье. Наверное, немало скажут и стихи, ей посвящённые:
«Листает всё тёплая память
С тобою дни прожитых лет.
«Храни тебя Бог» уж не сказет
Никто каждый раз мне во след».
Я ничего не знаю о личной жизни автора, могу лишь предполагать, прочитав рассказ, помещённый в раздел мемуаров. Речь в нём идёт об одном из эпизодов служебной деятельности:
«Тщательно осмотрев на себе в зеркале форму, дабы не вызвать чем-либо дополнительного гнева руководства, я с тревогой явилась, как было приказано, в большой актовый зал, где собирался аттестованный состав, свободный от дежурств и заданий, для слушания очередной политической информации». (Награда http://www.proza.ru/2009/07/07/557)
Оказался разрушен ещё один стереотип о том, что служба накладывает особый отпечаток, что женщина-офицер становится суховатой, сдержанно, закрытой. Не могу сказать этого об авторе, прочитав большую часть произведений. Женщина всегда остаётся женщиной. Заставила улыбнуться лёгкая ироническая зарисовка – диалог с супругом. (Поворчи, мой родной… http://www.proza.ru/2009/06/01/564)
Тронули раздумья о жизни, чуточку грустные, освещённые неярким закатным солнцем:
«Бабье лето, маленькая весна в осени, нега в прощальных солнечных лучах. Ах, как щедра и добра природа, дарующая волшебные дни с разливающейся по утрам чистотой. Дневные часы убаюкивают. Вечера опускаются мягкими волнами, вбирающими в себя летнюю усталость. Замирают ветки, не дрожат листья. Ни звука. Только воздух прозрачный звенит. Дни спокойных раздумий, душевного равновесия, захватывающего блаженства под куполом распахнувшейся благости. Без печалей, расставаний, боли. Да и были ли они… Продлись дольше, продлись…» (Умиротворение http://www.proza.ru/2010/09/07/697)
Поразила точная передача настроения. Не так ли прощальный луч заходящего солнца придаёт особую чёткость и непередаваемое очарование всему, чего коснётся ненароком. Внутреннее созвучие с природой, тонкая элегия печали и света пронизывают поэзию и прозу автора. Осень – любимая пора. Роза часто обращается к ней. Я очень люблю изысканную, в пастельных тонах миниатюру «Задумавшаяся осень»:
«Как бы ни запаздывала осень, слетит и закружит скоро сухая, печальная листва. Но обязательно вернётся – зелёной, обновлённой, яркой. А насыщенные красками, светом, задором мои дни уже облетели. Облетели. Жизнь состоялась и даже устоялась, и я привыкла к себе, останавливая мысли, останавливая желания. А там, в прошлом, была неповторимо насыщенная, ненасытная, озадаченная жизнь». (http://www.proza.ru/2010/10/27/624)
Состоялась жизнь, состоялся и зрелый, умный, глубокий прозаик Роза Исеева.
http://www.proza.ru/avtor/grmroza
С. Грущанский http://www.proza.ru/avtor/mahaon1