8. Та и эта реальности http://www.proza.ru/2010/04/21/1457
Хотя Анжелика напряженно ожидала этого момента, она не смогла уловить, когда они покинули тоннель и оказались в ночном небе Вонайкеи. Никаких резких перемен при этом не произошло. Темнота осталась, но была другой. Сквозь редкую дымку просвечивали звезды (оказалось, что их в десятки, а то и в сотни раз меньше, чем на Земле). Маир давно скрылся за горизонтом, но небо продолжало светиться слабым, сумеречным светом, отражаясь, как в зеркале, в огромной чаше Озера. Берега окутывал густой мрак, лишь далеко впереди мерцала крохотная искорка света. Вероника указала на нее и сказала:
- Это окно Храмовой башни, где горит неугасимый огонь. Летим быстрее!
Раскинув руки, они заскользили вниз, словно спускаясь с высокой воздушной горы. Материализуясь в новой реальности, их тела постепенно обретали вес. И тут Анжелика с ужасом обнаружила, что способность летать, внезапно обретенная ею несколько часов назад, также неожиданно ее покидает. Не будь рядом сестры, она, скорее всего, упала бы еще на подлете к обители жриц Весты. Но Вероника, крепко обхватив ее за пояс, помогла перелететь через высокую остроконечную крышу, после чего они опустились на вымощенный каменной плиткой внутренний двор. Анжелика перевела дух и осмотрелась. Обитель отличалась внушительными размерами, и хотя большая часть ее скрывалась в темноте, благодаря горевшим там и здесь факелам, можно было сделать кое-какие заключения. Более всего место, в котором они оказались, напоминало старую крепость или, хуже того, - тюрьму. Это было тяжеловесное, мрачное здание в форме ромба с высокими башнями по углам.
- В Северной башне у нас приемный зал с магическим зеркалом, - сообщила Вероника, - Восточная служит птичником для тягловых птиц. В нижнем этаже Южной башни - дровяной склад, а на втором этаже - трапезная. Но сосредоточием всего Дома является Западная башня. Там находится святилище и горит неугасимый огонь…
Сестра еще продолжала свои объяснения, когда в дверях Храмовой башни (приземистого сооружения с четырехскатной черепичной крышей, внешне, ничем не примечательного) появились две девушки в одинаковых серых платьях. Одной из них на вид было лет двадцать, а другой – шестнадцать или семнадцать. Старшая держала в руках факел (пучок горящих лучин). Увидев Веронику и ее гостю, девушки дружно вскрикнули от удивления.
- Ты все-таки отправилась в Асиат, Ви! – воскликнула младшая с оттенком осуждения.
- Это было необходимо, - быстро произнесла Вероника. И, подумав, повторила с ударением:
- Совершенно необходимо! Видение оказалось знаком, и я верно разгадала его смысл. Познакомьтесь – это моя сестра Анжи.
Девушки испуганно посмотрели на Анжелику, словно она была выходцем с того света. («А ведь так оно и есть на самом деле!» - с удивлением отметила про себя Анжелика).
- Мария! – представилась та, что постарше.
- Марфа! – как эхо отозвалась младшая.
- Я едва увела ее от Сагрит, - сообщила Вероника, - она гналась за нами по патам, но мы сумели-таки улизнуть. А мама не успела… Теперь ее душа где-то здесь в Аирбе.
Марфа всплеснула руками и спросила:
- Кто мог ее похитить?
- Я пока не знаю, - сказала Вероника. – Но обязательно выясню это в ближайшее время. А где матушка?
- В Приемной зале! Час Явления уже наступил, - напомнила Мария.
- Мын-ли там же, вместе с ней, - добавила Марфа.
Я должна с ними увидеться, - объявила Вероника, - мы пойдем вместе.
Мария пожала плечами и направилась наискосок через двор к Северной башне. Девочки двинулись следом. В неровном свете горящих лучин перед Анжеликой последовательно предстали высокий портик с мраморными колонами, кирпичная стена с узкими окнами и бассейн, куда собиралась дождевая вода. Мария отворила крепкую, обитую железом дубовую дверь и знаком пригласила следовать за собой. Через сени с высоким сводчатым потолком они прошли в темный коридор, освещенный редкими масляными лампадками.
- Все в порядке? – на ходу осведомилась Вероника.
- Слава богу! – отвечала девушка.
Чуть ли не от самых дверей до них стали доноситься тихие, меланхолические звуки арфы. С каждым шагом они делались все громче. В конце коридора была еще одна дверь. Мария бесшумно отворила ее и ввела сестер в просторный пустой зал с высоким потолком и без окон. Несколько фонарей, прикрытых колпаками из плотного матового стекла, светили, что называется «себе под нос». Напротив двери висело огромное зеркало, занимавшее почти всю стену. Никакой другой мебели в зале не оказалось. Только два табурета, на которых примостились две женщины лет 40-45 в серых платьях с неизменным факелом на груди. Та, что играла на арфе, была скуластой и узкоглазой с черными прямыми волосами. Анжелика видела ее впервые. Но невысокая худощавая женщина с мелкими красивыми чертами лица и темными живыми глазами была ей уже знакома – она видела ее в своем сне, когда та сидела в гондоле в окружении юных воспитанниц. Очевидно, это и была мать Зенобия. Услышав шум открывающейся двери, настоятельница повернула голову и кивнула Веронике. Потом она увидела Анжелику, и на лице ее промелькнуло выражение тревоги. Однако мать Зенобия ничего не сказала и даже поднесла палец к губам, призывая к молчанию. Что до ключницы Мын-ли, то та даже не взглянула в их сторону. Задумчиво перебирая струны, она не отрывала глаз от зеркала.
Анжелика проследила за ее взглядом и с удивлением обнаружила, что зеркальная поверхность на самом деле не отражает зала и стоящих напротив людей. Зато она увидела в зеркале искорки яркого, приятного света, вспыхивающие среди изумрудных и бирюзовых облаков. Но это были не лучи Маира и не отблески отраженного света, вроде солнечных зайчиков. Это были живые существа! Порхая в разных направлениях, они образовывали причудливые хороводы. Анжелика вопросительно взглянула на Веронику, ожидая от нее объяснений. Сестра наклонилась к самому ее уху и прошептала: «Ты же слышала: наступил час Явления! Сейчас зеркало не принадлежит нашему миру. В нем может отражаться что угодно, вплоть до образов далеких и недоступных реальностей…»
Пальцы Мын-ли задвигались быстрее, темп музыки стал постепенно нарастать, и прежнее изображение сменилось другим. Вместо ярких красок явилась чернота. Потом по ту сторону поверхности зеркала, то приближаясь к ней, то удаляясь (словно комары перед натянутой в окне сеткой), замелькали мириады крохотных светлячков. Порой один из них замирал на минутку и словно заглядывал в их мир. И тогда открывалось, что это никакой не светлячок, а ребеночек с маленькими ручками и ножками, озаренный золотистым сиянием. Мелодия Мын-ли сразу делалась мягче и призывнее. «Отбрось все сомнения, - пели струны, - и ступай к нам». Но призыв долго не находил отклика.
Постепенно рой светлячков по ту строну зеркала начала редеть. Уставшая Мын-ли уже в сотый раз наигрывала призывный мотив. На ее широком, скуластом лице застыло выражение мольбы и надежды. Внезапно Анжелика приметила еще один огонек. Он был крупнее остальных и, в его движении ощущалась несвойственная другим душам уверенность. Словно повинуясь властному зову, он быстро промчался сквозь клубящуюся тьму, на мгновение замер перед магическим зеркалом, а потом решительно преодолел границу, разделяющую две стороны реальности. Мать Зенобия радостно воскликнула: «Наконец-то!». Мын-ли оставила арфу, и обе они поспешили к зеркалу, поверхность которого постепенно теряла свою прозрачность и вновь делалась зеркальной. На лотке перед ними лежала крупная девочка лет трех или даже четырех с непропорционально огромной головой, высоким выпуклым лбом, узкими темными глазами и с острыми, как у собаки ушами. Волосы у нее были огненно-рыжие и нелепо торчали в разные стороны. Никогда прежде Анжелике не доводилось видеть подобных детей! Мать Зенобия была смущена не меньше ее. Дважды она прикладывала ладонь к груди и к голове вновь явившейся, закрывала глаза и что-то шептала про себя.
- Не могу разобрать ее имени, - призналась она.
- Может, ей не успели его дать? - предположила Мын-ли.
Настоятельница отрицательно покачала головой:
- Я вообще ее не чувствую! – растеряно сообщила она. - Похоже, у бедняжки нет никаких асиатических воспоминаний!
- А такое уже бывало? – спросила Вероника.
- На моей памяти ни разу!
- Девочка больна, - заметила Мын-ли. – Придется показать ее опытному магу. Уверена, мы сможем поправить дело.
Ее слова не успокоили мать Зенобию.
- Плохой знак! – печально сказала она. – Первая явившаяся после Осеннего бала оказалась неполноценной. Дурное начало.
Дальнейший осмотр не улучшил ее настроения. У девочки были косые маленькие глазки, которые бессмысленно таращились в разные стороны. Огромный язык не давал закрыться маленькому рту, из которого тоненькой струйкой вытекала слюна. На левой ладони не досчитались одного пальца.
- Ладно, Мын, - с тяжелым вздохом произнесла настоятельница, - неси ее в детскую. Завтра решим, что нам делать…
Потом она привлекла к себе Веронику, поцеловала ее в висок и проговорила с грустной улыбкой:
- Значит, ты все-таки привела к нам свою сестру!
Повисла пауза. Анжелика почувствовала, что сама не желая того оказалась в роли непрошеного гостя. Ей стало неловко. И правда, с чего она решила, что в Доме Весты обрадуются ее приходу?
Вероника нахмурилась.
- Я не могла ее оставить! – твердо ответила она. – Это было невозможно.
Настоятельница не стала спорить и только устало кивнула в ответ, как бы говоря: «Да, я знаю, но все же… жаль, что так вышло».
Вслух она этой фразы не произнесла, только распорядилась:
- Дай сестре во что переодеться и потом приходите в трапезную. Нам есть, о чем поговорить.
Вероника поманила Анжелику, приглашая ее следовать за собой. Они вновь пересекли двор и оказались возле другой обитой железом двери. За ней начинался длинный коридор. Он привел девочек к крохотному закутку, который Вероника торжественно именовала своей комнатой. Посередине стояла узкая кровать, застеленная красным одеялом. Из других предметов обстановки Анжелика отметила медный рукомойник и большое зеркало в круглой раме. На вбитых в стену крючках висело несколько серых платьев и плащей с капюшонами. Вероника сняла одно из них, достала из-под кровати сапожки с пряжками и протянула все это сестре.
- Ну-ка, примерь!
Анжелика послушно переоделась. Вероника тем временем развязала ленту, распустила свой хвостик и встала рядом с сестрой возле зеркала.
- Вот так! – удовлетворенно произнесла она, - теперь нас никто не различит.
В самом деле, сходство оказалось поразительным. Анжелика долго рассматривала отражение, стараясь отыскать хоть какое-нибудь различие. Это ей не удалось: глаза, уши, нос, прическа, одежда – все было совершенно одинаковое.
- Жаль, что у нас не получилось встретиться раньше, - с сожалением произнесла Вероника. - Я всегда об этом мечтала.
- И я тоже этого хотела, - призналась Анжелика. – Только не знала как.
- Будем держаться друг друга, - продолжала Вероника. – Что бы ни случилось!
- Да, - отозвалась Анжелика. – Ведь мы сестры.
Вероника порывисто обняла ее и прошептала на ухо:
- Решено?
- Решено! – подтвердила Анжелика.
- А теперь пошли в трапезную получать выговор от матушки, - вздохнула Вероника. – Она нас ждет!
Пройдя по коридору, они поднялись на второй этаж Южной башни. Тут было тепло и уютно. Главным украшением зала служил высокий, достававший до потолочных балок камин. Отсветы пылавшего в нем жаркого пламени весело плясали на резных дубовых панелях. Справа вдоль стены размещались пять низеньких детских столиков и один большой стол для взрослых с каменной столешницей. К нему были придвинуты массивные стулья с высокими спинками. Вдоль противоположной стены тянулись полки, заставленные блюдами, кружками, кубками и бокалами из раскрашенной и глазированной глины. Комната освещалась дюжиной восковых свечей, вставленных в рогатые люстры. Сквозь приоткрытую дверь виден был большой кухонный очаг под колпаком и висевший внутри него на цепях пузатый бронзовый котел.
Настоятельница сидела на табурете возле камина с кочергой в руках.
- Проходите за стол, - сейчас будем ужинать, - сказала она, не оборачиваясь.
Девочки примостились с того краю который был ближе к камину. Одна за другой в трапезной стали собираться жрицы. Пришла с озабоченным лицом сухопарая Мын-ли и, не говоря ни слова, уселась справа от деревянного кресла, находившегося во главе стола. Потом появились Марфа с Марией и заняли места напротив ключницы. Все молчали и словно не замечали Анжелику. Вероника сидела рядом с сестрой, нахохлившаяся, как маленькая сердитая птичка, и с вызовом встречала каждый брошенный на нее взгляд. Но вот широко распахнулась дверь, и в трапезной появилась еще одна жрица, с дымящимся чугунком в руках. На вид ей было лет шестьдесят. Высокая, выше всех (ее зачесанные назад седые волосы касались дверной притолоки), она двигалась спокойно и величаво. Поставив горшок на стол, кухарка вытерла руки о фартук, повернулась к Веронике и произнесла строгим голосом:
- Явилась! Так и знала, что ты выкинешь что-нибудь в этом духе!
В ее голосе, впрочем, не было осуждения. Анжелике показалось даже, что она приметила промелькнувшую на губах старухи улыбку.
- Это моя сестра, Гудрун, - неожиданно робко и совсем без вызова сообщила Вероника.
- Вижу, что сестра! Тут уж не ошибешься, - отвечала кухарка.
Она взяла Анжелику за подбородок, помолчала несколько мгновений, внимательно изучая ее лицо, а потом спросила с едва уловимой иронией:
– Ну, и как тебе наш Аирб, девочка?
- Я его толком не разглядела, - пробормотала Анжелика. И это была чистая правда.
- Успеешь еще насмотреться, - пообещала кухарка. – У нас тут не соскучишься.
Марфа тем временем расставила на столе глубокие тарелки. Гудрун одну за другой наполнила их горячей кашей из чугунка. Мын-ли достала с полки горшочек с янтарным медом, масло и хлеб, нарезанный крупными ломтями. Мария разлила по кружкам душистый горячий отвар из лесных трав и ягод.
- Все готово, Зи! – объявила кухарка.
Настоятельница подошла к своему креслу и молитвенно сложила руки. Жрицы последовали ее примеру. Анжелика, глядя на сестру, повторяла за ней все движения.
- О, Мать наша Веста, являющая помощь и поддержку во всех вещах, - заговорила Зенобия проникновенным голосом, - избавь нас от страданий прошедших, настоящих и будущих. Дай нам по благости твоей мир и здоровье и яви свою милость, дабы мы не сделались рабами греха и не пришли в смятение. Да пребудешь ты всегда между нами и нашими врагами, заступницей и ходатаницей перед Всевышним. Да поддержит и защитит нас величие всемогущего Маира и да руководит нами его извечная благость!
- Аминь! – торжественно произнесла Мын-ли.
Закончив молитву, жрицы расселись вокруг стола и чинно принялись за овсянку. Каша, чуть попахивавшая дымком, с пенками, изюмом и сливочным маслом, оказалась необычайно вкусной. «Это оттого, что ее приготовили на огне в очаге, а не на газу, - решила Анжелика. – А может, все дело в том, - продолжала она свои размышления, - что я давно не ела и сильно проголодалась? Только вот какая незадача: в последний раз, ужиная чаем с тортом, я питала свое тело. Теперь у меня нет тела, а есть мне все равно хочется. Разве это правильно?» Вопрос поставил Анжелику в тупик, что не помешало ей съесть полную тарелку овсянки. Потом Гудрун подала замечательно вкусные тосты с хрустящей корочкой. Анжелика съела два, окуная их в чашку с пахучим медом и запивая густым зеленым чаем со вкусом малины и черники…
Вероника решительно отодвинула тарелку (в отличие от сестры она едва притронулась к еде) и, глядя прямо в лицо настоятельницы, спросила:
- Вы на меня сердитесь, матушка?
- Разве можно сердиться на свою судьбу? – медленно произнесла настоятельница. – Каждый получает то, что ему предназначено, и в том размере, каком ему отмерено. Но знаешь, какая между нами разница, Ви? Я знаю, в чем состоит мой долг и чего мне требовать от других. Но ты… ты всегда оставалась для меня загадкой.
- Почему? – спросила Вероника. – Во мне что-то не так? Я не такая, как все?
- Уже само твое явление было необычным, - глухо ответила ключница и замолчала.
Повисла тягостная пауза.
- Мын права, - вновь заговорила мать Зенобия, - в тот вечер перед нами был один только мрак, - Час Явления давно миновал. Мы прекратили играть. Но зеркало все не закрывалось. Я подумала, что не припомню другого подобного вечера… И тут показался еще один огонек. Он был…
Настоятельница, остановилась, подбирая нужное слово.
- Красным, как кровь, - подсказала Гудрун, глядя куда-то в пространство за спиной девочек.
- Дурной знак, - прошептала Мария.
- Это была ты, Ви! – твердым голосом закончила мать Зенобия. - Именно так ты пришла в наш Дом десять лет назад.
- А короткое время спустя, - продолжала ключница, - нас посетил бодхисатва…
- Мын говорит о магистре из Белого братства, - пояснила настоятельница.
- По правде сказать, вы мало что смогли из него вытянуть, - осторожно вставила Мария.
- Не важно! – возразила Мын-ли. - Ведь мы поняли, что он искал Ви.
- Меня? – встрепенулась Вероника. – Белый рыцарь искал меня? Но зачем я ему понадобилась?
- Нелегко объяснить, - сказала мать Зенобия. – Ты ведь знаешь, что магистры Братства очень мудрые? И они всегда чувствуют, когда дела в Аирбе начинают идти не так, как должно…
- Они чувствуют запах дьявола задолго до того, как появится он сам, - изрекла кухарка.
- Гудрун! – сердито одернула ее настоятельница.
– Извините, - робко произнесла Анжелика, - а кто такие белые рыцари?
Она боялась, что ее вопрос проигнорируют, точно так же, как игнорировали ее саму. Но этого не случилось. Жрицы Весты переглянулись и молчавшая до сих пор Марфа сказала:
- В Аирбе, так же как и в Асиате, нет покоя! Одни стараются навязать свою волю другим. Миры, находящиеся рядом с Нишроком, служат Тьме, а те, что вблизи Маира – Свету.
- Но есть и третьи, - добавила Мария, - они предпочитает сохранять нейтралитет ради выгоды, которую приносит торговля.
- Вонайкея как раз один из таких благоразумных миров, - едко заметила Гудрун.
- Значит, вы тоже служите Нишроку? – удивилась Анжелика.
- Дом Весты ищет поддержки только у Маира, - надменно возразила Мын-ли, бросая сердитый взгляд на кухарку. - Но мы не предаем этому такого исключительного значения, как облаченные в белое рыцари Света. Если мы встречаем во время городских церемоний последователей Фурфура, курящих фимиам Нишроку, мы вежливо раскланиваемся с ними и не вступаем в пререкания.
- Все спокойно уживаются в одном городе? – спросила Анжелика.
- Да! – подтвердила Гудрун. – И причина этого очень проста: большинство наших горожан служат богу наживы Мамоне. Им нет дела до Света и Тьмы. Они озабоченны лишь тем, как набить свою мошну.
Мать Зенобия поморщилась:
- Ты как всегда преувеличиваешь, Гу! Просто наши сограждане не любят крайностей. Потому здесь в равной степени настороженно относятся как к магам Темной Лиги, так и к магистрам Белого братства.
- И вообще, Вонайкея – слишком маленький мир, - сказала ключница, – чтобы играть какую-то роль в Аирбе.
- Ойле – столица Братства, - тоже не отличается величиной, - невозмутимо парировала Гудрун. – Дело не в размерах, а в отношении к происходящему. Кто-то старается не замечать зла, пока оно губит соседей, но не касается его самого. А кто-то откликается на любую несправедливость, пусть она даже творится в иной реальности.
- Да, будь у Братства больше сил, оно бы уже давно втянуло нас в войну с Темной Лигой, - запальчиво произнесла Мын-ли. – К счастью, в городском магистрате заседают разумные люди. Они полагают, что дурной мир всегда лучше хорошей ссоры.
Гудрун ничего не ответила. Только усмехнулась.
Анжелика была смущена пылким обменом мнениями, последовавшим за ее простым вопросом.
- Спасибо, - сказала она тихо, - я все поняла.
– Так почему белый рыцарь искал меня? – нетерпеливо повторила Вероника.
– Как бы мы не относились к магистрам Белого Братства, - задумчиво произнесла мать Зенобия, - никто не будет спорить с тем, что они обладают замечательной проницательностью. Самые чуткие из них слышат биение пульса сефир – каналов, по которым далеко стоящие друг от друга реальности обмениваются силой. Так вот, белый рыцарь сказал нам, что еще пятнадцать лет назад сразу несколько магистров объявили, что ощущают прилив в Аирб темной энергии. Поначалу на их слова не обратили должного внимания. Но поток делался все сильнее, интенсивность его возрастала год от года. Наконец стало ясно, что они наблюдают эффект перевоплощения артефакта колоссальной мощности. Разрушаясь в одной реальности, он постепенно перетекал в другую.
- Им удалось узнать, что это такое? - быстро спросила Вероника.
- Бодхисатва сказал, что в Асиате осталось мало магических вещей такого масштаба. Он полагал, что в ближайшие годы мы должны быть готовы к явлению какого-то Копья.
- Копья? – переспросила Вероника, - он говорил о Копье?
- Сейчас разговор не о нем, а о тебе, - оборвала Мын-ли.
- Когда магистры Братства осознают, что силы Тьмы неуклонно возрастают, - продолжала настоятельница, - и нет никакой надежды, что в будущем все наладится само собой, они собираются в храме Мира на Ойле и служат Большую мессу. Попросту говоря, обращаются к Всевышнему и молят его о помощи. Маир никогда не оставляет их послание без ответа.
- Но какое отношение все это имеет ко мне? – удивилась Вероника.
- Ты и была его ответом! – важно объявила кухарка.
Вероника с изумлением посмотрела на Гудрун. Остальные жрицы испуганно переглянулись.
- В действительности, все не так просто, - быстро произнесла Мын-ли. - Ответ Маира никогда не бывает явным. Всевышний дает о себе знать опосредованно, полунамеком. Требуется большое искусство, дабы распознать его волю. Но как бы то ни было, он откликнулся на мольбу Белого Братства. На следующий день магистры почувствовали прилив светлой энергии. Из этого заключили, что божий Посланник уже явился в нашу реальность. И тогда они стали его искать…
- Я думаю, - сказала мать Зенобия. – Братству пришлось связаться со всеми светлыми и серыми Домами, во всех обитаемых мирах Аирба, не исключая самых дальних и провинциальных. Они искали младенцев, явившихся непосредственно после Мессы. А их, как ты сама понимаешь, было немало.
- Все было бы неплохо, - вновь заговорила Мын-ли, - если бы Братству удалось сохранить свою затею в тайне. Только давно известно: если секрет знают больше десяти человек, то это уже не секрет.
- В Темной Лиге обо всем догадались! – воскликнула Вероника.
- Только глупцы могли остаться в неведении, а темные маги никогда глупцами не были! - вздохнула мать Зенобия. - Поэтому они постарались разыскать всех этих несчастных малышей, всех, кого угораздило явиться в Аирб одновременно с Посланником…
- И что с ними стало? – спросила Анжелика.
- Разное говорят, - неохотно ответила настоятельница. – Темные не любят, когда кто-то становится у них поперек дороги.
- К несчастью, они очень педантичны, - сухо пояснила Мын-ли, - и в этом смысле ничем не отличаются от белых братьев. Если что-то вобьют себе в голову, то ни за что не отступятся… Но когда мы стали сетовать о тебе, Ви, рыцарь сказал нам: не следует ничего бояться до тех пор, «пока вновь явившаяся не соединится со своей половинкой». Это были его подлинные слова.
- Со своей половинкой? – взволнованно спросила Анжелика, - вы считаете, он имел в виду меня?
- А ты как думаешь? – резко ответила Мын-ли. – Лично я не нахожу другого объяснения.
- Я… я ничего об этом не знала, - растерянно произнесла девочка. – Я вообще ничего обо всем этом не знала…
«Вот почему они так плохо встретили меня! – подумала Анжелика. - А Вероника? Жалеет она о том, что привела меня в Аирб или нет?»
Но еще прежде, чем она успела посмотреть в глаза сестре, та порывисто обняла ее и прошептала:
- Не бери в голову, Анжи! Мы ведь договорились быть вместе, что бы с нами не случилось! Будем вместе молить Весту о защите, и она обязательно отзовется на наши мольбы…
Покинув трапезную, сестры отправились прямиком в комнату Вероники. Волнения последних суток бесконечно утомили Анжелику. Добравшись до кровати, она стащила через голову платье, бросила его на стул и забралась под одеяло. Вероника, прежде чем лечь в постель, плеснула в лицо пригоршню воды из умывальника и утерлась полотенцем. Потом она разделась и аккуратно развесила одежду на вбитых в стену крючках. Постель была холодная. Девочки долго подтыкали тонкое одеяло, пока приятное тепло не окутало их со всех сторон…
10. Искус http://www.proza.ru/2011/09/10/1094
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294