начало: http://www.proza.ru/2010/09/30/1212
Глава 21
Привкус счастья
За окном качался на столбе фонарь, он то гас, то вновь загорался. Конечно, «голова» фонаря была ниже четвертого этажа, но свет доходил, и по комнате причудливо мелькали тени. «Нерадивые электрики в городе… где-то контакт плохой, а они и не чешутся…»
Сна не было и в помине. Ира крутилась на постели, сминая простыни, и сердце билось у нее в груди пойманной птицей…
Она откатилась к стене, провела рукой по получившемуся рядом пустому месту… «Завтра… нет, уже сегодня… уже сегодня здесь будет лежать Никита Крылов! Возможно… будет лежать…» От одной этой мысли ее бросило в жар. Не в силах больше оставаться в постели, она вскочила и босиком помчалась на кухню, вытащила из холодильника банку с компотом и залпом выпила почти половину, не обращая внимания на ледяной холод напитка…
Так и ангину схватить недолго, а пожар внутри все равно не утихнет. Нет, не утихнет… два часа ночи… господи, что же она наделала? Поддалась импульсу, дикой тоске, обаянию его голоса… Но разве она раскаивается? Разве раскаивается?...
Она. Позвала. Никиту Крылова. К себе. На ночь. Позвала… Хорошо, ночь пройдет. А что же потом? Что будет потом? Что он имел ввиду, говоря, что хочет быть допущенным в ее жизнь? Допущенным для чего? На какое время?
Ира вдруг поймала себя на странной мысли, пришедшей ей в голову как бы впервые. Она поймала себя на мысли, что отношения с Мишкой, особенно в последнее перед разрывом время, приучили ее к недоверию. Всякий раз, приезжая домой, она не знала, чего ей ждать от него? Не заботясь о ее чувствах, он набрасывался на нее голодным зверем, торопясь раздеть, кричал и злился, если она сопротивлялась его настойчивости, бросал ее одну посреди темной ночи, и уходил, обиженный и недовольный…
Теперь, подсознательно, и независимо от обстоятельств, она так же недоверчиво воспринимала и будущие возможные отношения с Никитой. Что ему нужно от нее, этому редкостному красавцу, почему именно она ему понадобилась? С его внешностью, с его блеском и обаянием, с его неподражаемым, неповторимым шармом… найти женщину совсем несложно… сегодня одна, завтра другая… третья… десятая…
А что будет с ней, Ирой, когда он насытится ею и уйдет? Что ей останется? Эхо его голоса в пустых комнатах? Запах волос на подушке? Какой-нибудь пустяк, вроде смятого тюбика из-под зубной пасты?...
Утро также не принесло облегчения. В одной сорочке Ира тенью бродила по комнатам, натыкаясь на мебель. «Боже, что мне делать? Чего ждать от него? Как вообще все ЭТО БУДЕТ? Он придет и набросится на меня с поцелуями, потом потащит в спальню и примется раздевать?... и как потом я буду встречаться с ним на заводе? А рабочие, Варвара, другие мастера? Они будут знать, что я… знать и шептаться за моей спиной…»
Надо чем-то заняться… чем-то заняться… иначе я точно не доживу до вечера… А как вообще встречают желанного мужчину, приглашенного на свидание (говори уж прямо – на ночь!), как? Томка говорила что-то про свечи, шампанское… это уж как-то слишком… явно. А ключ от квартиры – не явно?
Ладно, явно. Однако, что плохого в ужине? Он ведь придет после работы, и наверняка, голодный… Дура, он, что, прямо с завода – и к тебе? Сначала точно домой завернет, переодеться там, побриться. Но все равно… чего-то надо, хоть немного… Но что именно? Может, пирог испечь?! О, это мысль! И рыбы в тесте… «И еще конфет, бутылку «Рислинга» вместо шампанского… ему-то, может, и не понадобится, но мне так точно не помешает…»
Итак, за дело! Ира быстро оделась и побежала в магазин.
…в шесть вечера все было готово. Ира составила еду на кухне, чтобы в случае чего не бросалась в глаза, и пошла одеваться. Спасительных дел больше не осталось, и ее вновь охватила дрожь… «Валерьяночки глотнуть, что ли? Он никак не придет раньше восьми, за это время запах выветрится. Да и на балкон можно с пузырьком выйти…» Путаясь в рукавах, натянула на себя платье, любимое, голубое… колготки не нужны… все равно снимать… туфли тем более… две пробки достаточно, вот и запаха никакого, как она это хорошо придумала… а если еще и зубы по второму разу почистить…
Все. Теперь остается ждать. Только ждать, пока в замке тихо повернется Томкин ключик… только ждать…
…В половине одиннадцатого все так же выла за окном февральская метель. Все так же подмигивал желтым глазом неисправный фонарь. Все так же тихо и пусто было в Ириной одинокой квартире…
Трясущимися руками она стащила с себя голубое платье, а заодно и все, что под ним было; залпом, уже не заботясь о запахе, прямо из пузырька глотнула два раза валерьянки, на подгибающихся ногах прошагала голышом в ванную и включила теплую воду.
-Он уже не придет, не придет, не придет, - монотонно бормотала она, наблюдая, как льется вода в полупустую еще ванну. Вода медленно прибывала, покрыв сначала щиколотки, потом колени, дошла до живота, до покрытых пупырышками дрожи маленьких грудок… Ира водила ладонями по голубоватой поверхности, медленно и глубоко дыша, успокаиваясь, смиряясь с новым обманом, с неизбежностью горючих слез, с безнадежностью жгучей сердечной боли…
Вытянувшись, она легла в теплую воду, чувствуя, как начинает проваливаться куда-то сознание, как смешиваются мысли, и фразы уже не складываются в связные, осмысленные предложения …
«Интересно, как люди тонут в ванне?... ведь бывает же такое… Я слышала, что бывает… Нарочно, или нечаянно… засыпают, сползают вниз, и лежат там, на дне, под толщей воды, без боли и сожаления, а вода все льется и льется, пока не прибегут нижние соседи, не крикнут слесаря с милицией, и не выломают дверь. Нет, я не собираюсь тонуть… подумаешь, не пришел, так даже лучше…переживем… я просто попробую, на какое время можно задержать дыхание… а если еще под водой и глаза открыть… да-да, мои необыкновенные глаза… «цвета осенней листвы с желтыми крапинками…»… как сказал один милый обманщик… вот я и открыла…и совсем нестрашно….назло всем дневным красивым электрикам… всем назло…»
…сквозь толщу воды Ира увидела глаза Никиты… встревоженные, безумные глаза…
«Надо же, привиделся таки, не оставил в покое… господи, какой же он красивый… с ума сойти… Нельзя быть таким…. красивым…»
В следующую секунду она уже стояла на ногах, часто и шумно дыша, и вода не лилась из кранов, и пробка из сливного отверстия была вынута, а Никита вытирал ее полотенцем, сначала мокрые волосы; потом, не обращая ни малейшего внимания на ее наготу, все тело, от плеч до коленок….
-Какой же я дурак, какой дурак! Кретин, эгоист; абсолютный, непробиваемый тупица! - Как сквозь сон слышала Ира его голос. - Я еще и колебался, имею ли право булгачить тебя так поздно. Ирушка, воробышек, во что же мне завернуть тебя? А, вот, нашел; то, что надо, - он крепко обмотал ее махровой банной простыней, подвернув край над ее левой грудью, поднял на руки и понес из ванной…
Потоком хлынул бодрящий воздух, и Ира увидела себя сидящей на стуле, а перед ней на коленях стоял Никита Крылов и бережно, словно бесценную драгоценность, вытирал полотенцем ее мокрые скользкие ступни…
-Ники… Ники…Никита… - губы еле шевелились, но она продолжала говорить, наполняя комнату волшебными звуками его имени. – Никита, я думала, ты не… я хотела… Ники… я надеялась…
-Я знаю, воробышек, я все знаю…не говори ничего… - покрывая поцелуями ее влажные руки, шептал он. – Прости меня, прости, я должен был как-то сообщить тебе… на заводе авария, пробило кабель… я не мог уйти, никак… так надеялся, что ты что-нибудь слышала об этом, что поняла… господи, я должен был что-то придумать… как-то сообщить тебе…
-Ники, я не собиралась тонуть. Просто нырнула, правда… - Он все целовал ее руку, кисть и пальцы…. потом другую, ненасытно и нежно…Совсем как у Тургенева… Инсаров с Еленой… Ира смотрела на него, и у нее совсем не было сил… желания… отнимать от его губ свою руку… о, эти чувственные касания, вызывающие совсем уж невероятные ощущения… дрожь во всем теле…она совсем лишилась дыхания, сердце билось где-то справа, и голоса снова не было… - Ники, я не хотела напугать тебя… авария….и ты все это время на заводе…так поздно уже. Ты устал, ты, наверно, совсем голодный. Я пирог испекла, для тебя… ну, что ты так смотришь? Ты не любишь… с капустой?...
-Люблю, воробышек мой, люблю…. - Лаская ее взглядом, шепнул он, - если бы ты только знала, как сильно… с первого взгляда… на твое серьезное, ершистое личико… Ты так отчаянно боролась со мной, так мужественно, так трогательно…. А я, я не дышал почти, не жил… боясь спугнуть тебя…
-Ники…
-Тише…. Тише, любимая…тебе и так досталось, по моей вине. Сиди здесь. Сейчас я закрою балкон, потом поставлю чайник, и мы попьем чаю, с твоим пирогом. А потом я уложу тебя в постель, и ты будешь спать. Не забывай, что тебе завтра в первую смену, и ты должна хорошо отдохнуть…
-Ники, но разве ты… - она удивилась и замолчала, чувствуя, что снова краснеет, - разве же ты не…
-Тебя кто-то обидел, Ирушка, кто-то очень сильно тебя обидел. Я видел, я читал в твоих глазах это недоверие… ко всем мужчинам. Ты, верно, думала, что я явлюсь и стану мучить тебя … всю ночь… Нет, я первым перестал бы уважать себя, если б поступил так… в угоду собственным амбициям и нетерпеливому желанию.
-Ты не останешься… со мной сегодня?...
-Подожди, я закрою балкон, иначе ты простудишься. Вот, я нашел твой халат, одевайся, и пойдем на кухню, там уютнее. Нет-нет, никакого кофе на ночь… смотри-ка, а ты, оказывается, знатная кулинарка! Ну, что ты, я совершенно серьезно… как ты могла так подумать? Поверь, я знаю толк в поварском искусстве… видишь ли, с тех пор, как не стало бабушки, для меня никто ничего не готовил… так что мне пришлось выучиться самому…
-Ники… - ей нравилось называть его так, - ты не обидишься, если я спрошу? Мне никто никогда не целовал рук…. Откуда у тебя такие манеры?
-Откуда? – хмыкнул он. – Да, действительно, принимая во внимание мое более чем сомнительное прошлое… откуда? Возможно, это генетическая память, доставшаяся мне от отца, прямого потомка знатных польских шляхтичей, графов Ведмицких? Моя несчастная, вообщем-то, мать недавно чуть приоткрыла мне завесу над моим таинственным происхождением... да...Ирушка, это странно, конечно, и я все расскажу тебе, все-все про мою одинокую нескладную жизнь… но не теперь, потому что уже слишком поздно. Пока же… пока я хочу, чтобы ты знала… ты единственная, кому я когда-либо целовал руки, кому я хочу и буду их целовать... Ну, вот, мы с тобой и поужинали. А теперь – спать, спать, и не возражай, я не люблю, когда со мной спорят… нет-нет, ты босиком, и сама не пойдешь, я отнесу тебя… обними меня… вот так, замечательно… снимай халат, и укладывайся…
-Я не усну… без тебя…Ники… - послушно расстегивая пуговки, пробормотала она, даже не удивляясь, почему ей не приходит в голову его стесняться.
-Ты не уснешь… со мной… - устраивая ее на постели, шепнул он, - не уснешь… ни на минуту… А я не могу допустить этого, потому что слишком хорошо знаю, что такое утренняя смена. Все начальство бегает, кричит и суетится, а ваша Варвара пятерых стоит!... Нам некуда спешить, воробышек, и я слишком долго искал тебя, чтобы теперь спешить…. У нас впереди будет много дней и ночей, много… вся жизнь…потому что я больше никуда не отпущу тебя, и никому не отдам! ...Ты позволишь мне одну маленькую хитрость? Да? Тогда смотри мне в глаза….нет-нет прямо в зрачки…вот так, теперь опусти ресницы и медленно считай про себя до десяти… на счет десять ты уснешь. Давай, начинай…медленно и плавно, в такт дыханию…
«Ники, я люблю тебя… один… Ники, я люблю тебя… два… Ники… я люблю тебя… три…» - уже засыпая, Ира почувствовала на своих губах его губы… легкий незнакомый привкус…
Привкус счастья…
далее:http://www.proza.ru/2010/11/23/1256