Десять лет Лёха прожил с женой в мире и согласии, кроме неё, не знал ни одной женщины. Он так думал, что у жены нет внебрачных связей, и не спрашивал, хорош ли он, как мужчина. А раз не спрашивал, то и не знал свою истинную цену.
Но, случилось ему, как-то раз, побывать с другой женщиной, и она никак не хотела с ним расставаться. Имея богатый сексуальный опыт, не уставала повторять, что Лёха - самый лучший из мужчин.
Увы, в свои тридцать лет он всё ещё не понимал, почему же это он самый лучший. Женщина раскрыла глаза на его достоинства. Достав записную книжку, в которой значилось сорок семь мужских имён, начала зачитывать какие-то числа: 35, 3, 5, 17, 4, 9, 12. Ну, самое большое - 40, и всего лишь одно. Лёха значился в этом списке под последним, сорок седьмым номером. После его имени стояли числа: 130, 137 и 155.
- Это рекорд не только мой, - сказала она, - но, наверно, нашего города, а возможно и всей страны! Ни одна женщина не может похвастать такими числами.
Лёха ничего не поняв, поинтересовался, что означают эти числа. Она поднесла к его глазам хронометр, и он увидел в двух окошечках такие числа: в одном - 155 минут, в другом - 2 часа 35 минут 20 секунд.
- 20 секунд я отбросила, так как это меньше, чем половина минуты, - пояснила она.
Лёха всё равно не понял. Тогда дама принялась подробно ему объяснять:
- Ну, знаешь, как другие мужчины... Раз, два, и спёкся. Уже спит... А ты... Неужели тебе жена не говорила о твоих достоинствах? Понимаешь, эти числа обозначают минуты... количество минут... сколько мужчина... Что тут непонятного? Ну, сколько у него стоит... Мы были с тобой три раза. В первый раз ты...130 минут, во второй - 137, а сегодня - 155!
- Ты что, хронометр для этого держишь под подушкой?
- А что, мне все подруги завидуют.
- Ну, если подруги завидуют, тогда другое дело, - съязвил Лёха.
Так он впервые узнал о своих необыкновенных достоинствах. С той дамой расстался, других не было, с женой говорить об этом было бесполезно. Она, видимо, считала, что это никакие не достоинства, что так оно и должно быть, так бывает у всех, и иначе быть не может.
Лёха, подумал: что, если бы ей всего три минуты, как бы она себя повела? Но им обоим было хорошо, и Лёха перестал злорадствовать по этому поводу.
Через некоторое время жена уехала в санаторий, Лёха остался один. Все вечера проводил в филармонии. В тот вечер давали концерт фортепианной музыки. Солировала знойная, длинноволосая брюнетка. Глядя на неё, создавалось впечатление, что она играет не руками, а всеми частями тела, включая длинные, чёрные, как смола, волосы, которые касались пола, когда она, в сентиментальной мечтательности запрокидывала голову назад, и чуть ли не свисали с другой стороны рояля, когда, в порыве вдохновения, резко бросала голову вперёд.
С последними аккордами Лёха, не дожидаясь окончания аплодисментов, вышел. Заведя стоявшую у тротуара машину, направился домой. Проехав метров двадцать, увидел у обочины дороги, неизвестно как оказавшуюся здесь, пианистку. Она и машину останавливала не рукой, как обычно, а, двигая всеми частями тела: руками, ногами, бёдрами, длинными, красивыми волосами. Казалось невероятным, что она успела сюда прибежать раньше Лёхи... Впрочем, при её темпераменте...
Лёха притормозил. Прежде чем успел дотянуться до ручки, чтобы открыть дверцу, она уже сидела в машине:
- В микрорайон «Зелёный» - скомандовала, будто сидела в такси. Лёха разозлился:
- Вы так решили, что я занимаюсь частным извозом?
-Извинитеновыостановилисьаяопаздыываювдвадцатьдвамне надобытьнаадресе.
Она говорила так, как играла - быстро, чётко, резко.
- Даёте уроки музыки подающему надежды вундеркинду?
- Выдогадались! - как выстрел из пистолета.
- Я только что был на вашем концерте. И что меня больше всего поразило, - начал Лёха, но она перебила его:
- Манера моей игры?
- Чёрта с два! Меня поразило то, как вы оказались перед моей машиной! Я ушёл из зала задолго до окончания аплодисментов.
- Я всё делаю быстро!
- Это хорошо, или плохо?
- Вамсудитьвыжевиделимоюигру, - протарахтела она, как гамму сыграла.
Она так и сказала - видели, зная себе цену. Её действительно надо было видеть. Слушать - это уже потом, как дополнение. А раньше - видеть!
- Вонктоймногоэтажке!
Они уже приехали в микрорайон «Зелёный». Лёха подрулил к указанному дому:
- Ждитеполчасаянезадержусь, - выстрелила она, и скрылась в подъезде, не успев выслушать Лёхины возражения.
Ровно в 22-30 она, громко хлопнув дверью, вывихрилась из подъезда, и прежде чем Лёха успел попросить не хлопать также сильно дверцей его машины, она таки хлопнула, и сказала:
- Вгород!
За пятнадцать минут езды до города Лёху основательно просветили. Жанна, так звали его пассажирку, Лауреат республиканского конкурса пианистов, в филармонии работает недавно, в город переехала и того позже. Деньги потратила на покупку квартиры, в настоящее время муж кормит семью, она зарабатывает на тачку. Ведущая пианистка филармонии, преподаёт в музыкальном училище, читает теорию музыки в музпединституте, ведёт кружок фортепиано во дворце культуры, даёт частные уроки на дому... Закончилась их беседа обменом телефонами.
Жанна позвонила через два дня:
- У меня «окно» с двух до трёх, встречаемся у тебя дома!
Лёха начал объяснять, как проехать к его дому, но она повесила трубку.
- Чёрт побери, - выругался Лёха. - Она и это успела узнать! Но когда, каким образом?
Вскочив в машину, заторопился домой. Едва успел раздеться, зазвенел звонок. Жанна приехала за минуту до назначенного срока. Со словами: «Тыменяпокормишь» - то ли спрашивая, то ли утверждая, как вихрь, влетела в квартиру, сбросила одежду на пол, прыгнула под душ. «Пуговицы она, наверно, расстегнула ещё в подъезде», - подумал Лёха, и спросил:
- Первое будешь?
- Второе, третье, и что-нибудь выпить!
Лёха поставил греть тричерашний борщ, принялся резать колбасу, сыр, налил стакан любимой Мадеры. Жанна выскочила из ванной комнаты. Не вытираясь, перешагнула через лежащую на полу одежду, впорхнула в кухню. Она на всём экономила время! Вокруг лежащих на столе волос образовалось озерцо воды, которая ручейком стекала на пол и, соединяясь там с лужей вокруг ног Жанны, образовывала небольшой домашний бассейн.
Жанна залпом опрокинула в себя стакан вина и, почти не работая челюстями, начала, без разбора, бросать в рот колбасу, сыр, хлеб, заедая всё это не успевшим нагреться борщом, не потрудившись снять кастрюльку с плиты, перелить её содержимое в тарелку. Приученный к другому ритму жизни, Лёха никогда не глотал пищу, не сделав два десятка жевательных движений, смотрел на Жанну с нескрываемым удивлением.
- Ты чего сидишь с открытым ртом? Иди, раздевайся! - выдавила она из сыро-хлебо-колбасного месива, и вытолкала Лёху, увеличив при этом площадь домашнего бассейна до размеров кухни.
Вспомнив о жене, Лёха в спальню не пошёл, присел на край дивана в гостиной. Через две минуты влетела Жанна: «Чего сидишь?» - удивилась, и начала раздевать Лёху. По полу затарахтели пуговицы рубашки. Не обращая на это внимания, опрокинула Лёху на спину, села верхом. Покрутившись минуты три в каком-то немыслимо бешеном пируэте, побежала одеваться...
Застегивая на брюках «молнию», Лёха услышал, хлопок закрывающейся двери подъезда. Выглянув в окно, увидел отъезжающее такси.
С Жанной Лёха встречался ещё три раза. Всё происходило точно так, как в первый раз, только «окна» были другие: то с десяти до одиннадцати, то с двенадцати до часу, то с часу до двух. Он горел желанием поговорить с Жанной о своих достоинствах, но каждый раз для этого не находилось времени. Не успевал прийти в себя, как она уже была в такси. Когда же он, схватив за руку, предложил поговорить, она прижалась к ушку губами, и вместе с поцелуем выдохнула: «Надонеговоритьаденьгиделать»...
А, может, ему это только послышалось...
Он во второй раз попал на её концерт. Сидя в четвёртом ряду партера, думал о том, что смотреть на неё, слушать музыку, было намного приятнее, чем обладать ею... А, впрочем, обладал ли он ею? Не наоборот ли всё происходило?
Жанна заметила Лёху, помахала рукой. В грациозном жесте ладони он уловил маршрут от филармонии до микрорайона «Зелёный». После концерта, повёз Жанну на тот же адрес. Заговорил об их мимолётных встречах. И на этот раз, не упустив своего лидерства, не дав ему раскрыть рот, она шокировала своими выводами:
-Ты как мужчина - нуль! Четыре раза мы с тобой были близки, и ты ничего не сумел сделать!
- Да я не не сумел, а не успел, - оправдывался Лёха. Но Жанна его не слушала:
- Это главный твой недостаток, - закончила она.
- А что, есть и второстепенные? - перебил Лёха. Он начинал злиться на себя за то, что начал этот разговор.
- И запомни, очень существенный, - не слушая его, продолжала Жанна.
- Да я-то думаю - наоборот!
- Ну и что? Тебе от этого легче? Надо не думать, а делать!
- Деньги? - со злостью бросил реплику. Но она опять не услышала его слова:
- А вот делать ты, как раз, не умеешь!
- Но тебе-то было хорошо, чёрт побери! - возмутился Лёха. Он не понимал, что она имеет в виду.
- Мне - да, но ты и о себе должен подумать, - нежно выдохнула ему в правое ушко. Лёха хотел сказать, что в том темпе, в котором всё происходило, аллегро, или, как это у них называется, у него не было времени вообще о чём-либо думать, но Жанна, не дав открыть рот, выстрелила автоматную очередь:
- Подождименяполчасаянезадержусь, - и скрылась в тёмном подъезде девятиэтажки. Поразмыслив минуту-другую о своих достоинствах, так неожиданно превратившихся в недостатки, Лёха нажав на газ, поехал домой: «В конце - концов, она только что сказала, что я должен думать о себе», - размышлял по пути к городу.
Через день вернулась жена. В первую же ночь не могла нарадоваться Лёхиными достоинствами:
- Ты самый лучший из всех мужчин на свете! - говорила она.
«Интересно, откуда она об этом знает?» - подумал Лёха, но философствовать относительно происхождения комплимента не стал, просто было приятно его услышать.
С Жанной он больше не встречался.
Бомж http://www.proza.ru/2009/11/27/487