Она любила приходить к нему, сидеть на кухне, разговаривать и пить чай. Отец жил в центре города, в квартире своих родителей, сохранив прежнюю обстановку после евроремонта. Довольно просторные с высокими потолками комната и кухня были тесно заставлены мебелью конца XIX века, а в прихожей размещалась библиотека – от пола и до потолка к ее стенам плотно прилегали книжные стеллажи. Несмотря на некоторую скученность, от этого дома веяло благородством. Чувствовалась в нем преемственность поколений и особая атмосфера, присущая многим старинным семьям. Едва переступив порог, она уже испытывала приятное волнение, когда снимала плащ и передавала его в объятия многолапой вешалке. А потом, посмотревшись в зеркало, в котором казалась себе красивее обычного, направлялась в кухню, посреди которой стоял массивный круглый стол. Она медленно обходила его и, тронув спинку стула, усаживалась, чувствуя себя пришелицей. Отец доставал из буфета чашечки с блюдцами, сахарницу, открывал малиновое варенье и заваривал чай.
– Ты не менял обивку стульев? – спросила Магда.
– Нет, но кое-что пришлось реставрировать.
Отец был красивым мужчиной, а по характеру серьезным и даже суровым. Редкая женщина могла обратить на себя его внимание. И это сочетание классической красоты и внутренней сдержанности не раз вводило дам в заблуждение. Отец был галантен, но холоден. Магда не была похожа на него, хотя и отличалась несомненной привлекательностью. Она унаследовала эмоциональность матери, была романтичной и влюбчивой. Отцу все это было чуждо, он находил сентиментальность нелепой. Нелепой для себя, но вполне уместной для других. Несмотря на всю противоположность, отец почему-то считал, что Магда похожа на него во всем.
– Какие тебе нравятся женщины, Марк? – спросила она отца.
– Веселые, – спокойно ответил он, нисколько не удивляясь ее внезапным вопросам.
– А внешность для тебя не главное?
– Красивых женщин много, а веселых мало.
– Но ведь мама была красивой в молодости, – заметила Магда.
– Красивой и веселой. Редкое сочетание, не правда ли, – все также непринужденно рассуждал отец и пил чай.
– Я не понимаю, – откинувшись на спинку стула, продолжала Магда, – ты так говоришь, будто других чувств и не существует. А как же грусть, тревога, отчаяние?..
– Все это может присутствовать, но не доминировать. Ты бы хотела видеть рядом с собой человека с кислой и недовольной миной?
– Постоянно? Нет, – отстраненно согласилась дочь.
– И я так думаю, – спокойно заключил отец.
– А если бы она перестала быть веселой, что тогда? – спустя некоторое время с грустью спросила Магда. Отец молчал, а потом то ли с иронией, то ли всерьез сказал, что убил бы того, кто лишил бы ее радости жизни.
– Чушь, – с негодованием вдруг выпалила Магда, – а если бы это был ты?
Отец побледнел.
– Я бы ушел.
Магда опустила голову, концы ее каштановых волос коснулись блюдца, чуть-чуть не попав в чашечку с чаем.
– Я не понимаю тебя, Марк. Не понимаю! – и она посмотрела на него сквозь слезы, совершенно растерянная.
– Прости… Прости меня, девочка, – отец встал из-за стола и направился в прихожую. Вернувшись с томиком в руках, он подошел к окну, перелистывая страницы, остановился на одной, потом, закрыв книжку и глядя в окно, медленно, с глубокими паузами прочитал:
Меня неверным другом не зови.
Как мог я изменить иль измениться?
Моя душа, душа моей любви,
В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты – мой приют, дарованный судьбой.
Я уходил и приходил обратно
Таким, как был, и приносил с собой
Живую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,
Но не дошел я до последней грани,
Чтоб из скитаний не вернуться вновь
К тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?
Ты в нем одна. Другого счастья нет.
– Этот сонет… для мамы? – все это время, не отрывая от него глаз, спросила Магда.
– Сейчас для тебя… – отец как будто замер, глядя в окно.
Магда помолчала, а потом, подойдя к отцу, обняла, прижавшись лицом к его спине.
На столе загудел мобильный телефон. Магда не разжимала рук.
– Может, подойдешь, – предложил отец.
– Да, извини.
Недолго поговорив, она стала собираться.
– Свидание?
– Вас познакомить? – и, не дожидаясь ответа, побежала к зеркалу. Подкрасив губы и расчесав волосы, Магда метнулась было к двери, где стояла вешалка, но отец, перехватив ее движение, сам подал ей плащ. Магда смущенно посмотрела на отца, втайне не переставая им восхищаться.
– Хочешь на днях, скажем, послезавтра? – спросила она.
– Как вам будет удобно.
Часы пробили 11 вечера, прежде чем Магда позвонила.
– Марк, извини, мы были на концерте. Еще не поздно к тебе заглянуть?
– Вовсе нет.
– О'кей, – она улыбнулась, высунув руку из окна машины. – Через 10 минут мы будем у тебя!
Магда была в изумительном черном платьице. Она представила отцу Виктора и юркнула в кухню с тортиком в руках. Спутнику Магды на вид было лет 45, довольно крупный мужчина весьма приятной наружности смотрел на Марка большими по-детски доверчивыми глазами. Отцу он сразу понравился, но лицо его оставалось непроницаемым. Он пригласил Виктора в комнату, легким движением руки предложив гостю место на диване, сам же расположился в кресле напротив.
– Магда говорила, вы были на концерте?
– Да, в консерватории. Еще раз извините за поздний визит, – стушевался Виктор.
– О, не берите в голову, – отец слегка улыбнулся и, положив ногу на ногу, посмотрел на него с выражением полного внимания.
– Фортепьянно-органный концерт… Ференца Листа… "Pater Noster", – еще более смутившись и запинаясь, продолжал Виктор.
– Дивная вещь.
– Идемте пить чай! – заглянула в комнату Магда, игриво улыбаясь.
Больше месяца она не появлялась у отца. В тот вечер после концерта он рассказал Виктору о том, что Магда весьма успешно училась в консерватории и, к его глубочайшему сожалению, без каких-либо объяснений ушла с 4 курса. Отец так и не мог простить ей подобной вольности и, как только перед его глазами появился человек, способный повлиять на дочь, не преминул этим воспользоваться. Для Виктора подобное известие стало чуть ли не откровением, потому как Магда накануне, увидев в его доме рояль, шутливо заметила, что готова всю жизнь перед сном наигрывать ему "Собачий вальс", и одним пальцем постучала по клавишам.
– Удивительно прекрасная молодая леди сидит передо мной, – залюбовался Марк, глядя на дочь. Магда грустно улыбнулась. Она была в голубом декольтированном платье, жемчужное ожерелье, подаренное еще бабушкой, царственно украшало ее. Отец улыбался, шутил, нахваливал чай из своей коллекции, вспоминая смешные истории ее детства. Магда задумчиво молчала.
– Виктор хочет жениться, – эта фраза оборвала его безмятежный монолог. Отец ждал новость, но не такую.
– Да, но… – удивился он и подождал.
– Он разводится, – пояснила Магда.
– Жаль, очень жаль…
Она усмехнулась и, встав из-за стола, направилась к выходу.
– Вернись, – окликнул ее отец. – А тебе не жаль?
– Кого? – открыв окно, Магда закурила.
– Семью, детей.
– Это его решение.
– Скорее затмение, – злился отец.
– По-твоему я не могу быть счастлива?
– За чужой счет – нет.
– За чужой счет? – и Магду понесло. – И это говоришь мне ты? А позвольте спросить, за чей счет я поступила в консерваторию и училась так успешно?
– Магда, девочка, тебе сам бог велел, не забывай, какие у тебя корни…
– Не попрекай меня корнями! 4 года я верила в свое призвание, а меня просто терпели…
– Неправда, – холодно заявил отец, – ты слишком требовательна к себе, никто не сомневался в твоих способностях, – он выхватил у Магды сигарету и затушил. – Ты совершаешь одну ошибку за другой. Бросила учебу, разбиваешь семью!
– Поздно, Марк, учить меня! Мне почти 40, а тебе – 37. И всегда будет 37 !!! – глаза ее горели, она была в исступлении.
"Господи, что с ней?" – вбежал в спальню обеспокоенный Виктор. Магда лежала на ослепительно белом постельном белье, сливаясь с ним всем телом, и только волосы ее, раскиданные по подушке, чернели. Он сел на кровать, прислушиваясь к ее дыханию, потом тронул ладонью ее лоб, убрал с лица прилипшие волосы.
– Что случилось, дорогая? – взволнованно спросил он, когда Магда открыла глаза. – Ты кричала во сне.
– Мне снился отец… мы ссорились! Это невыносимо, – и она заплакала.
– Ну не плачь, ты со мной, – прижав ее к себе, успокаивал Виктор, – все хорошо, моя милая, все уже позади, – он убаюкивал ее, как ребенка, пока она не стихла. Потом подошел к окну и отдернул штору, солнечный луч упал на ее заплаканное лицо.
– Что это? – Магда приподнялась и вдруг увидела, что вся комната заполнена цветами. Виктор улыбнулся, наблюдая, с каким изумлением она оглядывается вокруг.
– Ты помнишь, какой сегодня день? – он сел на кровать и с нежностью посмотрел на нее своими большими по-детски доверчивыми глазами.
– 10 лет… уже 10 лет, – поразилась Магда и замолчала. – Ты счастлив, Виктор? – неожиданно спросила она, а потом испуганно добавила, – тебе хорошо со мной? Ты никогда не жалел?
У Виктора защемило в груди. "Маг…" – услышала она проникновенный его голос, потом дыхание, ощутила его руки на своих плечах. "Маг…" – повторял он снова и снова.
______________________
В рассказе приведен сонет CIX Уильяма Шекспира в переводе С.Маршака. – Прим. автора.
Июль-август 2008
____________________
На странице – фото by Nikola Borissov (Николая Борисова)
Работы фотографа можно посмотреть здесь http://www.nikolaborissov.com
Еще одна история Магды – в поэтической миниатюре "Магда" http://www.proza.ru/2010/08/12/1182