"За что, объяснять бесполезно,
Понять ещё вовсе не значит простить.
И лучше я просто исчезну,
Чем позволю тебе меня не любить."
(runata)
Накануне дня обручения и подписания брачного договора Александр снова пришел и узнал, что у невесты небольшое недомогание.
- Она оправится до завтра? – обеспокоился он. – Может быть, отложить на несколько дней?
- Нет-нет, пустяки! – воскликнул Сисиний. – Просто головная боль. Думаю, завтра Мария будет вполне здорова! Это у нее, верно, от волнения…
- Могу ли я повидать ее?
- Разумеется!
Сисиний провел Александра на второй этаж особняка, где находились покои дочерей и передал Марии через горничную, что пришел жених и хотел бы «засвидетельствовать свое почтение». Горничная, возвратившись, сказала, что «господин может войти».
Мария, в темно-зеленой тунике и таком же мафории, надвинутом на лоб почти до самых бровей, сидела на скамье у стены, сложив на коленях руки, и Александра поразил ее измученный вид и темные круги под глазами. Они поздоровались, и он спросил:
- Тебе очень нехорошо, госпожа Мария? Я только что говорил с твоим отцом, и он сказал, что у тебя небольшое недомогание, но я вижу, что… Может быть, все же отложить помолвку?
Девушка вздрогнула и посмотрела на него так странно, что он почти испугался.
- Мне нужно тебе нечто сказать, господин Александр, - сказала она после небольшого колебания и сделала знак горничной выйти из покоев.
Александр проводил служанку взглядом и повернулся к Марии.
- Что-то случилось, госпожа?
- Да… То есть нет… Я… можно, я спрошу тебя… Мог бы ты жениться на бесчестной женщине?
Он удивленно воззрился на нее.
- Почему ты задаешь такой вопрос, госпожа?
- Потому что…
Она вдруг разрыдалась. Александр совершенно потерялся. Он видел перед собой девушку, терзаемую горем, но не имел никакого понятия о причине. Ему захотелось обнять ее за плечи и утешить, но он не посмел. Она, однако, быстро успокоилась и сказала глухим голосом:
- Я задала тебе глупый вопрос, прости. Конечно, никто не женится на бесчестной женщине. Поэтому ты не можешь взять меня в жены. Ведь я - бесчестная женщина.
- Что ты говоришь?! - вскричал он.
- Я бесчестная. Я больше года жила в блуде. Я никогда не смогу любить тебя, потому что люблю другого.
Она закрыла лицо руками. Александр ошарашено глядел на нее. Вдруг догадка сверкнула в его уме.
- Мария! Это… Иоанн? Учитель?
Она только кивнула. Наступило молчание - безнадежное с ее стороны, растерянное с его. Александр встал, прошелся по комнате, подошел к окну, постоял, глядя в сад; казалось странным, что на улице сияет солнце, зеленеет трава, цветут лилии, в то время как здесь, в затененной комнате, на дубовой скамье сидела убитая горем девушка, перед которой была целая жизнь, а она была похожа не умирающую… Мог ли он жениться на ней, если она так любит другого? Он видел или, скорее, ощущал, что она любит Иоанна так, что в ее сердце, конечно, не осталось ни капли места для кого-то другого, и женитьба в этих условиях казалось ему делом невозможным - вовсе не потому, что Мария «бесчестная женщина»; его внутренне даже передернуло от этого определения, которое она дала себе - совершенно напрасно!..
Теперь он понимал, почему этот молодой учитель бросал на него такие взгляды, когда они встречались в доме Марииного брата! О, Господи!.. Что же делать?..
Наконец, он повернулся к девушке и сказал:
- Послушай… а если я отпущу тебя? Я… могу отпустить тебя, чтобы ты ушла с ним!
- Нет. Он сам предлагал мне бежать… Я отказалась.
- Почему?!
- Отец проклял бы меня… Но это на самом деле неважно … Я бы не побоялась…
Она опять расплакалась. Александр подошел и сел рядом.
- Так почему же ты… не ушла с ним? Ведь он тебя любит, раз предложил бежать?
- Да, он любит меня… Но еще больше он любит науки! И когда-нибудь… может быть, очень скоро… я стала бы мешать ему… Он такой ученый… А для ученых лишнее - связываться с женщинами! Может, он бы и не бросил меня… но тогда мне пришлось бы самой уйти… Я бы ему мешала… А я не хочу ему мешать! Я люблю его… И пусть лучше так… И еще… так он будет меня помнить дольше, чем если бы… если бы я ушла с ним, а потом надоела ему… Видишь, я тут корыстна… по своему!
Александр молчал, совсем не зная, что сказать. Мария посидела какое-то время, опустив голову, а потом заговорила опять, уже спокойнее:
- Я сразу поняла это, знаешь? Поняла, что так будет. Я все знала заранее. Знала, что отец никогда не разрешит мне выйти замуж за Иоанна, об этом даже и заговаривать было бы бесполезно. Я знала, что отец найдет мне жениха… по своему вкусу, и что мы с Иоанном расстанемся. Когда я отдалась ему, я все это уже знала. Потому и отдалась.
- Я не понимаю, - проговорил Александр, вздрогнув.
- Я объясню… попробую объяснить. Когда я его полюбила, я поняла, что такого уже больше никогда не будет со мной. Что я уже никогда больше не встречу такого, как он. И я понимала, что это ненадолго. И тогда я решилась. Я подумала, что раз все равно это должно кончиться, то надо начать скорее и взять то, что можно, пока можно… Потому что потом уже ничего не будет… И действительно ничего не будет. Уже ничего нет. Я мертвая. Понимаешь ты это, Александр? Ты можешь жениться… нет, даже не на бесчестной женщине, а на трупе?
Он содрогнулся от внутренней боли и от мысли, что если даже ему так больно слушать ее рассказ, то каково же ей!..
- Но что же тогда нам делать? - сказал он, наконец. - Я могу отпустить тебя… Но что ты тогда сделаешь?
- Нет! - она вдруг схватила его за руку. - Не отпускай меня! Впрочем, прости! - она отодвинулась. - Я не должна… Мне некуда идти… Мне все равно… Если хочешь, можешь на мне жениться. Я буду верной женой, обещаю.
Она усмехнулась и смахнула слезы с ресниц.
- Если ты от меня откажешься, отец убьет меня. Он решит, что я как-то не так себя повела… Впрочем, ведь это правда! - она опять усмехнулась. - Вот странно! Говорю, что он убьет меня, а сама боюсь этого… прошу тебя не отпускать меня… Значит, я еще не труп? Впрочем, какая разница.
- Мария… - Александр пытался подобрать какие-то нужные слова и не мог. - Я… я женюсь на тебе… Это все ничего… Если хочешь, я… к тебе не прикоснусь… О, нет, не потому, что мне противно, нет! Ты не бесчестная, нет! Ты… Тебе ведь было бы неприятно, если бы я вынуждал тебя жить со мной?
- Не знаю. Мне теперь все равно… Впрочем… Да, неприятно, - она взглянула на него удивленно. - Послушай, я даже не знала, что бывают такие благородные люди, как ты! Я ведь еще девочкой мечтала о таком вот муже… герое… Но полюбила не героя, а… философа!.. Да, если ты согласен меня не трогать, то лучше так… Я принадлежала одному… пусть это так и останется.
Она вдруг соскользнула со скамьи и упала перед ним на колени.
- О, прости, прости меня!
- Мария! Что ты, не надо! - он бросился поднимать ее. - Встань, встань, девочка моя!
Она уткнулась ему в грудь и разрыдалась, уже совсем как ребенок. Он тихо гладил ее по голове.
- А ты не думала… о монастыре? - спросил он тихо.
- Думала, - сказала она, поднимая на него глаза. - Но это уже поздно. Отец разгневался бы, а я все же не хочу его огорчать… Он ведь не виноват, что у него такие понятия… его так воспитали! И потом, в монастырь идут на подвиги и покаяние, а я скоро умру. Умирать все равно, где.
Александр вздрогнул.
- Умрешь? Почему? Тебе ведь только семнадцать!
- Да. Но я уже прожила свою жизнь. Знаешь… я думаю, что каждому человеку отпущено какое-то количество жизненных сил. И если человек живет обычно, как все, то эти силы распределяются по всей его жизни, и он живет достаточно долго… А если он живет с напряжением сил, очень большим напряжением, много дает, много тратит, то он быстрее проживает свой запас сил и умирает рано… А я два года жила так сильно, что изжила всё до капли… ну, почти до капли. Я не смогу долго жить. Впрочем, это хорошо. Зачем мне жить теперь?
Она опять села на скамью. Александр стоял перед ней в некоторой растерянности.
- Послушай… в этом рассуждении, может быть, есть что-то верное… но ведь многие люди живут и «сильно», как ты говоришь, и очень долго!.. Хоть те же философы!
- Да, правда. Это потому, что те, кто свершает в жизни что-то очень полезное, тому Бог дарует дополнительные силы… сколько нужно, для того чтобы они совершили назначенное им. Но обычных людей это не касается. Какие могут быть свершения у людей, занимающихся хозяйством, домом, детьми и сплетнями?.. Смешно! Они должны или жить равномерно и вяло, или быстро и сильно и умирать поскорей… чтобы не топтать зря землю.
***
Это обрывок из будущего романа "Под властью Исавров".
Остающийся за кадром Иоанн - один из главных героев в романе "Кассия"; Александр там тоже появляется, но эпизодически. Продолжение этой истории рассказывается в Ч. 3. Гл. 9. Восставшие мертвецы (http://www.proza.ru/2008/06/05/435) и еще потом отчасти далее в главах 11 (http://www.proza.ru/2008/06/17/485) и 16 (http://www.proza.ru/2008/08/12/39).