Мы пригласили к нам за круглый стол Зубкова, а он взял да и согласился
За круглым столом в ресторане «Куринные окорочка»
Это уж как вашей душе угодно: хотите верьте, хотите нет. Историю эту рассказал мне один журналист. Некоторые люди упорно им не доверяют – считают, они могут что угодно выдумать и наплести.
Я передаю его рассказ из слова в слово, что называется, за что купила, за то и продаю. Но помещаю его, все-таки, на всякий случай, в раздел фантастики. Так надежнее будет. А уж дальше, как хотите, так и принимайте его, как говорится, на свой страх и риск.
Так вот, что рассказал мне этот мой знакомый СМИшник...
- В нашем фантастически красивом городе есть один знаменитый ресторан. Называется он «Куринные окорочка». Содержит его один из известных писателей по имени Узбек или, он же, Дундук. Эти окорочка он очень аппетитно готовит: и жарит и варит, подаёт их и с соусом, и со специями – объедение да и только!
Однажды собрались мы там, в этом ресторане, целая орава писателей и сидим... кайф ловим! Зал красивый, большой, окорочка отменные, вкусные. Сидим, сидим, разговариваем. О чём? Да обо всём. Для писателя ведь что самое главное! – Высказаться! Ему выговориться нужно, согласны вы с ним или нет – это уже другой вопрос. Главное - слово своё сказать, авторское. По любому вопросу: от нанотехнологии, людей-чипоносителей до рецептов приготовления ядовитой японской рыбы фугу. Писатели знают всё, народ они любознательный, на лету всё схватывают. И поговорить они любят - хлебом не корми.
Когда писатели собираются вместе, это очень интересное зрелище, скажу я вам: красочное и многоголосое. По выразительности очень напоминает всем известный хор Турецкого, как там переплетается музыка всех времён и народов, от классики Вагнера, Моцарта и Бизе до примитивнейшего жанра блатных песен. Собрано всё в попурри, свитое виртуозными голосами в красочное панно вокального искусства.
Вот и наши писатели, похоже: «А как речь-то говорит, словно реченька журчит», или как этот хор поёт:
- «Призрачно всё в этом мире бушшшуу-уую-ю-щем... О, назови мне... А-аллилуя, Аллилуя...
аха-ха-ха,... сердце красавицы склонно к измене... У самовара я и моя Маша... Вдоль по улице...» ну и так далее, по кругу, в таком же духе.
Так вот... говорили так обо всём наши писатели, говорили и докатились до экономики. Сидим, обсуждаем, друг другу правильные пожелания высказываем. И тут наша писательница Вера Петрянкина выступает:
- Я вам перлы моего сына перескажу, что он по этому поводу думает, от рода ему три года, так что устами младенца знаете, что глаголет....Так вот, однажды, играет он со своими приятелями на полу, на ковре, и вдруг ни с того, ни с сего выдаёт:
- Мы толкаем экономику вперёд!
Мы прямо рты разинули, прислушались, но, прежде чем расхохотаться, спрашиваем его:
- А какая она, экономика?
- Круглая такая, овальная, - отвечает наш младенец, не моргнув глазом.
Все засмеялись, а кто-то подытожил:
- Вроде, как Сизифов труд.
- Похоже, - сказал кто-то и вдруг высказал совершенно несуразную идею насчет того, а почему бы, дескать, к нам сюда, на окорочка не пригласить нашего премьера Виктора Зубкова, посидеть с нами за круглым столом, поговорить за жизнь, с живыми писателями пообщаться.
А что? Писатели они и есть писатели, на всё способны, если прислушаться, как к хору: «Призрачно всё в этом мире бушшшуу-уую-ю-щем... О, назови мне, кому живется весело, вольготно на Руси...
А-аллилуя, Аллилуя... аха-ха-ха, сердце красавицы склонно к измене... Мустафа дорогу строил, Мустафа по ней ходил… Я другой такой Страны не знаю... Соколовский хор у «Яра»...
И что вы думаете? Пригласили.
Пригласили, значит, Зубкова к нам за круглый стол. А он что? Он взял да и согласился.
Итак,в назначенный вечер прибыли писатели – слетелись на рогалики. Отовсюду. Кто как смог, так и приехал.
Иван Боровский так тот вообще с Аннушкой, со своей дочкой, приплёлся, говорит: «Пусть жизни учится, ей скоро в школу идти, во-первых, а во-вторых, встреча с премьер-министром не каждый день бывает, исторический момент, можно сказать, его пропустить никак нельзя».
А Сергей Плотников - тот своего попугая на встречу приволок. Зачем? – спрашивается. Мы ему говорим: «Сергей, ну, ты даешь! Попугай-то тут при чём?
- Он же американский, - отвечает Сергей.
- Ну так что же?
- Он хочет с премьером парой слов перекинуться по поводу американской ПВО.
- А он-то что в этом понимает? – удивляемся мы.
- Понимает, - говорит Сергей, - может, больше, чем ты. Ему искусственный интеллект вставлен.
А хозяин ресторана наш Узбек-Дундук все прохаживается между нами. Голову задрал, на потолок смотрит, ходит и что-то про себя бурчит.
- Ты чё? – спрашивает его Сергей Варсонофьев. - Что с тобой?
- Да вот смотрю, как бы мне потом два этажа здесь надстроить.
- Зачем? – спрашивает Сергей.
- А я как повешу бронзовую табличку: «Здесь обедал сам Виктор Зубков» - так ресторан мой штурмом брать будут, - мечтает вслух Узбек. - Окорочка тоннами завозить буду. А стул, где он сидеть будет, с аукциона нашим олигархам потом продам и на эти деньги трубу нефтяную в Казахстан протяну и маленькое издательство открою».
Смотри ты! Писатель как писатель вроде, а замашки коммерческие. Под кожей-то настоящий капиталист сидит!
А Москалёва-то, Москалёва, так по залу и носится от окна к окну: всё ей хочется первой увидеть, как это Зубков из своей машины вылезать будет.
- Ну, чё ты к окну прилипла? – выговаривает её Сергей Варсонофьев. - Приедет – мимо не пройдёт. Если приедет, конечно.
Волновались все страшно. Почти все, внутренне, молча, сомневались, что он приедет. Были уверены, что в самую последнюю минуту обязательно случится что-нибудь неотложное, в государственном масштабе, и он не сможет посетить нас.
Только Аннушка, дочка Ивана Боровского, была спокойна и невозмутима, не волновалась нисколько. Сидела тихонечко, как розовая утренняя зоренька, и смотрела на всех ясными глазками. На ней была надета такая синяя юбочка в складку и беленькая кофточка с широким отложным воротником. Волосы были скреплены пластмассовой заколкой в виде ромашки на зелёной веточке с листочками. Ну, такое хорошее дитя, такое сладкое зёрнышко! Мы были рады видеть её в нашей компании.
Хоть все и беспокоились, и в душе были не уверены, но, все таки, Сергей Варсонофьев, любитель порядка, объявил всем расписание вечера: сначала все сядем за этот стол, познакомимся с Зубковом и поговорим немного, пока на кухне окорочка жарятся, чтобы свеженькие были. А потом перейдём в другой зал, где будет стол накрыт для нас. После обеда вернёмся сюда, за круглый стол и уж тогда будем все разговаривать, кто во что горазд. Если он захочет нас слушать, конечно.
Так вот, а Москалёва, шустрая какая, укараулила всё-таки Зубкова, как он из машины появился, и побежала нас всех предупреждать.
Расселись мы за столом. Ждём...
Вошёл Зубков. С ним два молодых человека в штатском – охрана, видно, его личная. Крутят головами направо, налево, ну что твои орлы двуглавые. Прошел Зубков к столу, оглядел нас всех, поздоровался и сел на свободный стул. Оглядел нас ещё раз и улыбнулся так приветливо и искренне, что с нас сразу всё напряжение как рукой сняло.
Наш распорядитель вечера Сергей Варсонофьев встал со стула, подошел поближе к Зубкову и начал разговор:
- Мое имя Сергей Варсонофьев, - представился он. - По образованию я филолог, по жизни таксист, экскурсовод и писатель. Живу в Санкт-Петербурге.
- У него недавно первая книжка вышла, - вмешалась вездесущая Тамара Москалёва.
- Да, это правда, - подтвердил Сергей.
- Поздравляю, - отозвался Зубков.
- Спасибо, - ответил Сергей и продолжал:
- Виктор Алексеевич, не все присутствующие здесь слышали по телевизору Ваше интервью. Вы не могли бы рассказать нам немного о себе, для первого знакомства.
- Могу, - сказал Зубков и продолжал. – Я родился на Урале, в маленьком поселке.
- Ой, я тоже уральская, - обрадовалась Тамара Петровна. – Выходит, земляки мы. Нашенский Вы, Виктор Ляксеич.
- Выходит так, - с улыбкой подтвердил Зубков. - Затем семья переехала на Север, в Мурманскую область.
Он сделал паузу и затем шутливым тоном спросил: «А северяне здесь есть? С ними я тоже земляк».
- Так точно! Есть! - ответил писатель в морской форме и встал со стула. – Разрешите представиться: Виталий Яковенко, из Мурманска с любовью – врач, моряк, писатель.
- Очень приятно, - сказал Зубков.
- Разрешите подарить Вам эти стихи, как воспоминание о Ваших далеких школьных годах, - сказал Яковенко и прочел свои стихи:
Страна полуночного солнца –
Прекрасна Кольская земля!
России Мурманская область
Немало славы принесла
Ты – ворота в Большой Океан
И форпост на российской границе.
А характер твоих северян
Может с твердым алмазом сравниться.
- Спасибо, - поблагодарил Зубков. Ему явно понравился такой трогательный экспромт.
Дальше он продолжил:
- Затем я работал в федеральных органах, я работал в мэрии Санкт-Петербурга.
Ну, а про Санкт-Петербург кто-нибудь что-нибудь скажет?
Иван Боровский подошел к дочери, наклонился к ее голове и что-то сказал ей тихо. Аннушка кивнула головкой и подняла руку:
- Можно я? – сказала она.
- Конечно, - ответил Виктор Алексеевич.
А все писатели заулыбались и посмотрели тепло и ласково на Аннушку.
- Это стихотворение написал один мальчик, школьник, - сказала Аннушка, - его имя Леонид Угольников.
Про Санкт-Петербург
Люблю тебя, мой город чудный,
За ту, особую красу,
Когда ты строг в рабочих буднях
Иль средь парадов на плацу.
Люблю я твой характер стойкий,
За мужество и прямоту,
Люблю, когда над быстрой Мойкой
Проходят люди по MOCTУ .
- Спасибо, - сказал Виктор Алексеевич, - А ты в каком классе учишься, Аннушка? – спросил он ее.
- Я не хожу в школу, - ответила Аннушка, - Мы с папой еще только буквы учим.
- А ты не могла бы перейти сюда, сесть со мной рядом? – предложил Виктор Алексеевич, - мне было бы очень приятно, - прибавил он.
- Хорошо, - ответила Аннушка, - встала и направилась к Виктору Алексеевичу.
Личико ее светилось от удовольствия, она ускоряла неровные шаги, казалось, ей так и хочется подпрыгнуть от радости, но она сдерживала себя – столько писателей смотрело на нее! И чинно дошла до места. Для нее принесли дополнительный стул и она уселась на видном месте, рядом с премьер-министром Зубковым. Исторический момент.
- А ты что, в Санкт-Петербурге живешь? – спросил Виктор Алексеевич Аннушку.
- Нет, - ответила она, - там наши друзья. У нас с папой везде друзья, - и она сделала широкой жест рукой, - А дедушка у нас - бывший военный, он о-очень строгий, но я все равно его люблю.
И все рассмеялись.
Папа Иван Боровский не сказал ни слова, но мы-то понимали, что он чувствует, как гордится своей доченькой. Кажется, он прямо на наших глазах на семь сантиметров в росте прибавился. Мы были рады за него тоже.
Вдруг сверху раздался довольно настойчивый голос. Это заговорил попугай:
- Разрешите мне сказать слово.
Все подняли глаза наверх, где сидел попугай.
- Слушаем Вас, - произнёс Зубков с улыбкой.
- Здравствуйте, сэр, - сказал попугай довольно приятным баритоном.
Зубков кивнул головой.
Попугай продолжал:
- Мое имя Мистер Райт.
- Очень приятно.
- Должен Вам сказать, сэр, что большую часть своей сознательной плодотворной жизни я провёл за границей, в так называемых Соединенных штатах Америки. Так что я, можно сказать, иностранец. Нет, нет, я не перебежчик, меня сюда посылкой прислали, в качестве детской игрушки. Это уже здесь, в Чите, я получил второе гражданство. И теперь я, можно сказать, настоящий россиянин. В данный момент...
Америку я очень хорошо знаю, как облупленную, или как свои пять пальцев, сэр. И что я Вам хочу сказать... Прямо скажу: они, то есть американцы, откровенно и беззастенчиво навешивают Вам лапшу на уши.
- Мы осведомлены, мистер Райт, - сказал Зубков.
- Недостаточно, сэр. Возьмём к примеру ПРО. Ну, скажите Вы мне, на кой ляд Америке нужна эта ПРО? А? Кто это на неё такую маленькую беззащитную бедняжечку нападать собирается? А? Видите ли, я считаю разумным не делить людей на американцев, русских, французов и других индейцев – для меня они все просто «земляне». Так удобнее классифицировать эти живые существа. Как я слышал краем уха, и если я правильно понял, Ваш близкий родственник является министром обороны. Высокая позиция, я бы сказал. Не так ли?
- Совершенно верно.
- Тогда, скажите ему, пожалуйста, чтобы он держал ухо востро и не шел ни у кого на поводу. Пусть упирается и не позволяет устанавливать никакую ПРО.
- Я передам Ваше пожелание.
- Благодарю Вас, сэр. Это все, что я имел сказать Вам. Вы можете консультироваться со мной по этому вопросу, если пожелаете.
- Благодарю Вас. Я буду иметь в виду такую возможность.
И Сергей Варсонофьев продолжил разговор:
- Мы Вам очень благодарны, Виктор Алексеевич, что Вы согласились встретиться с нами, писателями, в такой неофициальной, можно сказать семейной обстановке. Как сказал Игорь Панин: «Поэт в России больше, чем политик». Литератор в России всегда был фигурой социально- и политически- значимой.
- А Вы не боитесь прессы? – обратился кто-то к Зубкову с другого конца стола. - Вам не страшно, что столько писателей собралось?
- Нет, не боюсь, - ответил Зубков. - Кто сельское хозяйство прошел – тому уже ничего не страшно.
Все засмеялись.
- А Вы знаете, что сказал о писателях Курт Воннегут? – не унимался голос с другого конца стола.
- Нет, не знаю, - ответил Зубков, - Вы, наверно, тоже не очень много знаете о финансовом мониторинге.
- Да, не очень.
- Так что же сказал Курт Воннегут о писателях? – поинтересовался Зубков.
- Он сказал, - произнёс голос, - Что писатель на этой планете - как канарейка в шахте: в старину шахтеры, проверяя, нет ли в забое опасных газов, брали с собой эту птичку - она особенно чувствительна к малейшим изменениям в атмосфере, незаметным для людей.
"Писатель - сверхчувствительная клетка в общественном организме, - говорит Воннегут. - И эта "клетка" первой должна реагировать на те отравляющие вещества, которые вредят или могут повредить человечеству".
- Хорошо сказал, - отозвался Зубков задумчиво.
- А у нас писатели и поэты говорят словно в пустоту. Будто их всех обложило ватой – ори, хоть тресни. - пробубнил Гедеон.
Ответа не последовало, потому что в это время в зал вошел наш Дундук, он же Узбек, и объявил, что окорочка готовы и стол накрыт. Что называется: «Кушать подано!».
Писатели встали из-за стола и, переговариваясь друг с другом, приготовились к переходу.
- Внимание! – воскликнул Геннадий Рудягин и поднял руку. - За мной в шеренгу становись! Приготовились! И пошли вперед Леткой-Енкой! Рашид, музыку!
Все засмеялись и начали строиться друг за другом.
Зубков рассмеялся и тоже встал в шеренгу за Сергеем Варсонофьевым.
Дальше возникло небольшое замешательство, потому что две дамы Вера Петрянкина и Марина Морозова подбежали одновременно, чтобы встать за Зубковым, уцепится за его правительственный пиджак. Но потом вопрос разрешился как-то самым неожиданным образом: они уступили это почетное место Аннушке, дочери Ивана Боровского.
- А ты знаешь, как танцевать Еньку? – спросили они ее.
- Конечно, - ответила Аннушка, - нас в детском садике учили.
И с этими словами она подбежала к шеренге, встала за Зубковым и уцепилась обеими ручонками за высокопоставленный правительственный пиджак премьера. Сзади на ее плечики положил руки папа Боровский, а с двух сторон образовавшийся шеренги крутили головами и прыгали два охранника Зубкова.
Зазвучала музыка в исполнении Рашида, и зазвенели голоса российских поэтов:
Раз-два, туфли надень-ка,
Как тебе не стыдно спать...
Рудягин шел первым, ему не нужно было держаться за чей-нибудь пиджак, поэтому руки его были свободны и он размахивал ими, как хотел и выписывал в воздухе над головой самые невообразимые кренделя.
Внезапно Зубков остановился, повернул голову в сторону Сергея Варсонофьева и спросил:
- А в прессу это не просочится, что я тут с вами грузинскую лезгинку отплясывал?
- Нет, что Вы, - сказал Сергей, - Не беспокойтесь, мы только в интернет отправим.
- Это не лезгинка, - заорал сверху попугай истошным голосом, - Это Енька.
Затем он спрыгнул с возвышения, приземлился на пол и пристроился в хвост шеренги. Он перевернулся вокруг своей оси несколько раз, притопнул лапой в ритме рэпа и запел:
Раз-два, горе не беда,
Канареечка жалобно поёт...
Этот попугай был явный экстраверт и не упускал возможности повеселиться.
И так, все они запрыгали по направлению в соседний зал, где их ожидал шведский стол со свежезапеченными куринными окорочками.
А в воздухе, казалось, зазвенел хор: «Призрачно всё в этом мире бушшшуу-уую-ю-щем... О, назови мне... Я другой такой Страны не знаю... Всюду деньги, деньги, деньги... Раз-два, туфли надень-ка... А-аллилуя, Аллилуя... аха-ха-ха, сердце красавицы склонно к измене... Здравствуй, моя Мурка...»
В обшем: музыка всех времен и народов.
Обед прошел в веселой, дружественной и конструктивной обстановке, согласно протокола от Сергея Варсонофьева.
После обеда мы вернулись за круглый стол и продолжили разговор. Беседа велась за закрытыми дверями. Никого из посторонних, а тем более журналистов (своих под завязку), не допускали.
Мы проговорили далеко за полночь.
Аннушка уснула, примостившись уютно на коленях у своего папы.
Время было позднее, а нам все не хотелось расходиться.
А мы все говорили и говорили... на такие разные темы...
Мы говорили о том, что дальше так жить нельзя, и о том, что нельзя больше вымирать, (а хор всё пел: «Призрачно всё в этом мире бушшшуу-уую-ю-щем... О, назови мне... А-аллилуя, Аллилуя... аха-ха-ха, как умру я, умру... Вдоль по улице метелица метет...»), что мы должны сохранить своих детей и должны сохраниться сами... о том, что поэт в России больше, чем поэт... говорили, что мы хотим быть услышаны, мы хотим быть востребованы... что мы обладаем интеллектуальной собственностью и хотим быть полезными... хотим построить хорошую, устойчивую жизнь сейчас, здесь, а не на небесах, (и хор загремел: «В этом мире бушшшуу-уую-ю-щем... о, назови мне... А-аллилуя, Аллилуя... аха-ха-ха, Любовь и голод правят миром... тум балалайка...) и для детей своих, и для себя, и, что это возможно, это - реальность, а не утопия... Иван Боровский рассказал, что он из семьи военных и, что он воспитывался в любви и дисциплине – это то, что нужно всем нашим детям. Вспомнили Шота Руставели: «Если действовать не будешь, ни к чему ума палата», и поэта Игоря Свинаренко: «Друзья! Взгляд у нас замылен, а прицел сбит», рассказывали и о трикстерах, и о чипо-носящих людях, и нанотехнологии, и о том, что умнейшие учёные – ядерщики уходят в торговлю и продают овощи, и о сексуальном рабстве, в которое попадают наши обманутые женщины за рубежом... что ложное восприятие мира ведет нас в тупик...Что, когда мы отправляем наших детей получать образование за рубеж, это все равно, что из басни Крылова, как орел учил львенка гнездо вить...
Казалось, не было такой темы, которую бы мы ни затронули с болью в душе и сердце... Так жить дальше нельзя – сказали все И хор пропел: «В этом мире бушшшуу-уую-ю-щем... о, назови мне... А-аллилуя, Аллилуя... аха-ха-ха-ха...»
Мы расстались под утро. Усталые и счастливые, мы уходили под музыку Рашида и с песней в исполнении нашего любимого поэта-барда Николаса Деринга
«В городе мечты моей»:
В городе мечты моей
Весна за весной,
Там нет закрытых дверей,
Там музыка, покой...
В городе мечты моей
Утро...
И ты стоишь предо мной
В руках со звездо-о-оой…
Список писателей, присутствовавших на банкете «Куринные окорочка», данном в честь приема примьер-министра Виктора Зубкова:
Сергей Варсонофьев -
http://www.proza.ru/2006/05/23-63
Иван Боровский -
http://www.proza.ru/2006/05/07-199
Аннушка Боровская
Хор Турецкого - http://www.turetsky.ru/
Фемина Измова
http://www.proza.ru/2007/09/27/90
Сергей Плотников
http://www.proza.ru/2006/08/03-69
Вера Петрянкина
http://www.proza.ru/2007/05/29-271
Солнца Г.И.
http://www.proza.ru/2007/08/10-07
Виталий Яковенко
http://vivayak.narod.ru/index.htm
Николас Деринг –
http://www.proza.ru/2007/07/25-171
http://gorod-oblako.narod.ru/shansonie.html
Rashid –
http://www.proza.ru/2006/01/10-383
Денис Плотников-
http://www.proza.ru/2006/07/01-05
Гедеон –
http://www.proza.ru/2006/12/01-402
Тамара Москалёва
http://www.proza.ru/2007/03/30-273
http://www.proza.ru/2005/08/04-64
Геннадий Рудягин
http://www.proza.ru/2007/09/11/167
Марина Морозова
http://www.proza.ru/2006/12/14-153
Сергей Сложеникин
http://www.proza.ru/2006/06/09-12
Копт –
http://www.proza.ru/2001/03/11-34
Ванька Жуков -
http://www.proza.ru/2007/07/25-191
Узбек –
http://www.proza.ru/2007/01/28-356
Владимир Горачев
http://www.proza.ru/2006/11/25-52
http://www.proza.ru/2007/09/16/74