Как я встретил День Победы

   Отрывок из повести "Братья Центнер"

Рядом с нашей школой стоял полуразрушенный дом, у которого сохранилась часть стен, чердачное перекрытие и небольшой пролет черепичной кровли.
   Самой популярной игрой у нас на всех больших переменах  была игра в партизан и немцев-карателей. "Партизаны" принимали оборону на чердаке, а "каратели" их окружали  и, в буквальном смысле, выбивали оттуда, настоящими камнями. Причем, "партизаны",как правило, никогда не сдавались  и отбивались до последнего камня.
  Не трудно себе представить, как выглядели мы после таких "баталий", возвращаясь в свои классы – измотанные, изорванные и часто окровавленные.

  В школе, на уроках, учительница говорили нам, что война очень скоро закончится  Победой Советского Союза, и что после войны, у нас будут настоящие школьные тетради и много белого–пребелого хлеба.
    Прошли весенние каникулы, близилось окончание  учебного года. На просохших, после зимней распутицы и весенних паводков, проселочных дорогах и тропинках, образовалась хрустящая суглинисто-песчаная корка, по которой приятно было ступать босыми ногами. Она была теплой, щекотала ступни, рассыпаясь под ними...

     Было безоблачное солнечное весеннее утро. Мы  шли в школу, где нас ожидали ломтики липкого хлеба. Вдруг, увидели, как  в нашу сторону мчится на бедарке, размахивая кнутом, председатель колхоза Шевченко и, хотя никто из нас  в это утро не чувствовал за собой никакой провинности, мы, бросив портфели, стали убегать.
 
  - Пацаны! Пацаны ! Стойте! Не бойтесь, я вас не трону, - кричал  хриплым, прокуренным голосом Шевченко. Более чем удивленно, недоверчиво озираясь, мы остановились. Шевченко, как-то весь обмяк, голос его осекся и, преодолевая душившее горло рыдание, он тихо членораздельно произнес:
- По-обеда! Победа! Хлопчики, вы мои дорогие! Война закончилась, – и разрыдался. До нас дошел смысл сказанного им и мы, подняв свои портфели, стали подбрасывать их, скандируя:
  - Победа! Победа! Ура! Ура! -  Справившись с рыданием, Шевченко продолжал:
  - В школу сегодня не пойдете, портфели положите в бедарку. Показывая рукой на, пасущихся рядом с обочиной дороги, лошадей, спросил:   
  - Кто из вас может скакать на лошади без седла и уздечки? - Виталик Пикалов и я почти одновременно подняли руки и прокричали:
  -Я!.. Я!
Шевченко соскочил из повозки на землю, прихрамывая, подошел к лошадям,сняв путы, расстреножил их, помог Виталику и мне взгромоздиться на них.
-Скачите в дальние поля, где бригады ведут прополку, и сообщите о Победе. Пусть все возвращаются в село на митинг, - и указал, кому в какую бригаду скакать.

  Меня он направил в Белый Табор. Когда–то, еще до войны, там были птичники, отсюда  и произошло название этого места. И, хотя от  них остались одни руины, прилегающие к ним поля, остались Белым Табором. Располагались они на расстоянии примерно пяти километров от села.

     Прижавшись босыми ногами к бокам лошади, ухватившись руками за гриву и пригнув голову, я, пустив коня вскачь, напрямик, минуя проселочные дороги,  распугивая птиц, поскакал в сторону Белого Табора. Сердце мое ликовало: Победа! Конец войны, о которой я знал не  понаслышке. Семилетним мальчишкой мне пришлось пережить все тяготы эвакуации, массированные бомбежки на Керченской переправе, в городах Анапе и  Новороссийске, пулеметные обстрелы с бреющих полетов немецких самолетов на Таманском полуострове, видеть смерть и увечья, и самому не раз находиться на миг от гибели...

    Увидев меня, скачущим на лошади, женщины, занятые  прополкой кукурузных грядок,  перестали работать, с недоумением и тревогой смотрели на меня, (а вдруг кому-то пришла "похоронка" с фронта или что-то случилось с чьим-то сыном?)

  Спешив лошадь, рядом с бачком с питьевой водой и  шалашом, в котором  колхозницы оставляли свои узелки с нехитрой едой, я, не слезая с коня,  громко прокричал:
  - Война окончилась! По-обеда ! Всем возвращаться в село на митинг! - На мгновение женщины замерли. Потом началось невообразимое: они стащили меня с лошади, начали обнимать, целовать и качать, подбрасывая вверх. Затем:  одни,  ликуя  и размахивая руками, выкрикивали здравицы в честь Сталина, другие тихо плакали, а третьи, потерявшие на войне  родных, не рыдали, а истошно выли, раздирая  свои лица в кровь. Звеньевая  Клава Тубольцева, вытерев слезы, сняла с головы красную косынку, привязала ее к цапке и, подняв её, как флаг, высоко над головой, сказала:
  - Победа, бабоньки ! Победа! Айда, в село на митинг, и запела:
  - Распрягайте, хлопцi, коней. - И женщины, вначале не стройно, но с каждым куплетом более дружно, подхватили песню…

  К вечеру, после митинга, закололи поросенка. Накрыли столы. И все село, от мала до велика, всю ночь, до утра, праздновало…