(продолжение. Предыдущая глава LXXXVI – http://www.proza.ru/2025/10/21/900)
(Начало.Глава I - http://www.proza.ru/2020/01/01/1248)
Неожиданный побег фон Клюге с артефактами вызвал настоящий переполох на пароходе. После того, как в полной неразберихе, с руганью и шумом спустили на воду шлюпку, Пупырев, значительная часть его людей и немцы спешно покинули судно. На палубе осталось четырнадцать бандитов, включая двух старших команд: Веньку Колуна и Шкворня. Почти все бандиты стопились у борта, когда провожали атамана, и на некоторое время оставили пленных без внимания.
Едва шлюпка удалилась на сотню саженей от парохода, как разбойники затеяли яростный спор, выясняя, кто остался за старшего на судне. Постепенно дело дошло до драки. Бандиты разделились на два лагеря, примерно равных по численности, и продолжили бурный обмен репликами уже с кулаками. Шумная потасовка продолжалась до тех пор, пока оба лидера не сошлись между собой в решающей схватке. Шкворень оказался крепче и ловчее Колуна. Он так основательно разбил Веньке морду, что это тут же решило спор в его пользу.
Шум и крики, разгоряченных скоротечной свалкой остатков пупыревского воинства еще некоторое время разносились над рекой, но вскоре стали затихать. Бандиты, грязно матерясь, вытирали разбитые носы и выплевывали выбитые в драке зубы.
Доктор Глухов убедился, что Верещагин полностью оправился от раны, спустился в трюм, где один из кочегаров почувствовал себя плохо. Обеспокоенный доктор побоялся, что у него холера, и решил принять превентивные меры против заразы, угрожающей уже всему экипажу парохода.
Молдаван ни в споре за первенство, ни в драке претендентов не участвовал. Он мгновенно сориентировался в ситуации, опустился на четвереньки и, не обращая внимания на происходящее, сноровисто ползал по палубе, собирая разбросанное вокруг оружие и патроны.
Пока шла драка, помещик Луконин и Цыган пришли в себя. Поглощенный своим занятием первый подручный атамана неожиданно уперся головой в красный халат человека, стоящего перед ним на палубе и поднял голову. Воскресший граф Луконин, опустив голову, некоторое время пристально рассматривал Молдавана злыми глазами, потом, когда насмерть перепуганный уголовник издал отчаянный вопль, отвесил ему пинок такой силы, что бедняга отлетел к борту и без чувств распластался на палубе, словно выброшенная на берег медуза. Собранные им оружие и патроны с грохотом разлетелись вокруг.
Цыган стоял неподалеку и с недоумением рассматривал дырки от пуль на своей рубахе.
Несколько бандитов, участвовавших в драке, наконец, заметили обоих оживших мертвецов и мгновенно замерли от испуга и изумления.
- Глянь-ко, православные, убиенные-то восстамши! – истошно закричал кто-то.
- Изыде, сатана! Чур меня! – послышались отчаянные крики. Хлопнул револьверный выстрел, за ним другой. Перепуганный Цыган с воплем метнулся к борту, за ним следом неожиданно рванул и граф, сбрасывая на ходу халат. Оба вернувшихся к жизни мертвеца быстро попрыгали с палубы в воду, подняв фонтаны брызг, и поплыли к берегу.
Пользуясь кратким смятением среди бандитов, сотник подобрал с палубы револьвер Галана с костяной рукояткой и длинноствольный вороненый Ремингтон, выпавшие из рук застреленных фон Клюге разбойников. Оба оказались с уже набитыми патронами барабанами и поочередно щелкнули взведенными курками в его руках.
Верещагин заметил манипуляции сотника и одобрительно кивнул, потом, быстро огляделся вокруг. Прямо под ногами он подобрал с пол дюжины рассыпанных четырехлинейных патронов, а свое оружие нашел за перевернутым столом. Он схватил его за все еще не остывший ствол, мгновенно выбросил из барабана стреляные гильзы и, стоя на коленях за закрывавшей его от бандитов столешницей, зарядил его.
- Бежим! – сказал Колояр. – Мы с тобой – так всего двое, а противу нас полтора десятка лихого люда! Не выдюжим!
- Никак не могу, дорогой! – со вздохом возразил Верещагин. – Доктор Глухов на пароходе. Если оставим Ерофея здесь одного и не поможем, его на ремешки порежут!
- Понимаю!.. Сгибнем вместе с им! – сказал сотник. Он увидел, как кое-кто из бандитов, столпившихся у борта, уже обратил на них внимание и показывает пальцем в их сторону.
- Не исключено… Хотя мы с тобой, казак, - этим мозглякам, что разбоем промышляют, уже показывали, почем фунт лиха!
- С ливорвертом я не слишком ловко управляюсь, вот шашка!..
- Быстро отступаем в трюм, Колояр! Там простору нет – нас окружить сложнее! Да еще народ из экипажа, вдруг да чем-то поможет!
- Эх, поздно спохватился, Петрович! – посетовал сотник, когда четверо разбойников вдруг разом побежали к входу в трюмные помещения, отрезая им путь к отступлению.
- Эй вы там! – крикнул Шкворень, выступая вперед и поигрывая револьвером. – Сдавайтесь, болезные! Даю слово, что до приезда атамана трогать вас не будем! А там, как он скажет, так с вами и поступим! Врать не буду! Но надежда, что наш отец родной вас не велит казнить и таки помилует, еще есть!
- А если откажемся? – крикнул в ответ Верещагин.
- Тогда несдобровать вам! Нас в семь раз больше! Навалимся кучей – в мелкие клочки порвем!
- Мы вооружены, с собой половину вашего брата с собой утащим! А то и поболе навалим!
- Всех не сничтожите! Может, кого и стрелите, зато опосля самую лютую смерть примете!
- А ты попробуй-ка, сунься к нам!
- А и сунусь! Ребята мои – настоящие волки, и я тоже – малый не промах!
- Так давай, коли ни шкуры своей, ни головы не жалко!
Бандиты подталкивали друг друга локтями, хорохорились, но лезть под пули противостоящих им бойцов, в боевой лихости которых они уже успели убедиться, им явно не хотелось.
Скорее всего, схватка, которая могла стоить жизни большинству ее участников, не случилась из-за отсутствия на корабле атамана Пупырева. Никто не подгонял разбойников к нападению на двух очень опасных, как бандиты уже успели убедиться, вооруженных противников.
Перебранка закончилась, когда из трюма вышел погруженный в раздумья доктор Глухов, все еще обеспокоенный симптомами, обнаруженными у осмотренного им заболевшего кочегара. Он увидел размахивающую оружием толпу и сразу понял, что, судя по настрою оставшегося на пароходе уголовного сброда, сейчас снова начнется стрельба.
- Это что такое?! – сердито крикнул он разбойникам: - Быстро убрать оружие, сучьи дети! Быстро, я сказал!
Толпа всколыхнулась, но затем замерла. Уголовники смотрели на Глухова с испугом. Только четверть часа назад он произвел над двумя покойниками и смертельно раненым человеком несколько манипуляций. Мертвецы ожили и сбежали, а раненый расхаживал по палубе, как ни в чем не бывало. Доктор сразу смекнул, что наступил такой момент, когда этим диким и агрессивным стадом, можно легко управлять.
- Опомнитесь, неразумные дети мои! – воскликнул он надтреснутым тенорком, словно актер захудалого провинциального театрика: - Не гневите Господа, остановите смертоубийство, покайтесь и уповайте на его милость великую!
К безмерному удивлению самого доктора, бандиты один за другим упали на колени и побросали на палубу все имеющееся при них оружие. Неожиданно и Верещагин тоже последовал их примеру. Он процедил сквозь зубы Колояру: - На колени, сотник! На колени! Давай же, черт, не упрямься! Так надо!
Глаза у казака стали круглыми, он даже приоткрыл от удивления рот, но сделал так, как велел коллежский секретарь.
- Не верти головой, а поклонись доктору, как вседержителю Перуну! – прошипел Верещагин и выругался. Потом спохватился: – Ох, прости меня, Господи! И перекрестился.
- Оживлять покойников – это не фунт изюму! Тот, кто это делает – в их глазах становится то ли святым, то ли посланцем Бога! – тихо сказал он сотнику.
- Тяжелы и безмерны грехи ваши! – исполненный высокой патетики продолжал доктор. – Человекоубивец, поднявший руку на ближнего своего, прежде всего, убивает собственную душу! Как тело человеческое погибает без пищи, так и душа убийцы, лишаясь благодати Святого Духа за совершенное злодеяние, неизбежно умирает в мучениях!
Доктор весь преобразился: лицо его просветлело и приобрело одухотворенное выражение, глаза сверкали, а голос набрал силу и уверенность. Слушавшие его бандиты не отрывали глаз от его субтильной фигуры и постепенно впадали в состояние какого-то мистического транса.
- Вы сейчас мертвы духовно и безмерно далеки от Господа из-за груза смертных грехов своих, искупить которые тяжело и молитвой, и покаянием, и строгими постами, и даже праведными покаянными трудами. – покрывая все прочие шумы, разносился над рекой его слегка царапающий слух тенор.
- Но Господь чист, светел и добр во всеобъемлющей Любви своей! Он никогда не оставляет без благодати даже таких, как вы, заблудших детей своих. Искренне молите его о прощении! Милосердие Господа безгранично, он простит всех, искренне раскаявшихся! Так покайтесь же и возвратитесь в лоно Господне, чтобы вам простились кровавые грехи ваши!
Доктор буквально завораживал слушателей своим скрипучим голосом и проникновенными словами, идущими из необъятных глубин его тщедушного тела.
- Не губите бессмертную душу свою! Не случайно Промыслом Божьим разбойник – один из погрязших в смертных грехах братьев ваших, висевший на своем кресте, рядом с Крестом Спасителя, раскаялся в черных деяниях своих, в то время, когда Сын Божий взял на себя и искупил страданиями, кровью своей тяжкие грехи всего рода человеческого. Вот пример истинного и спасительного покаяния! Крепитесь верою и уповайте надеждой на милосердие Божие! Никогда не поздно обратиться к Господу, лишь бы слова раскаяния были искренними. Покаяние возвращает Господу души, погибшие под грузом человеческих грехов. Коротко время покаяния, но жизни вечной в Царствии Небесном нет конца!*
Ерофей Поликарпович был искренне верующим человеком, но никогда не блистал ораторским искусством, однако в этот момент перед внимающей ему толпой бандитов нашел в своей душе слова такой необыкновенной глубины и силы, что полностью овладел слушателями. Весь во власти религиозного воодушевления, он, каким-то чудесным образом, сумел добраться до остатков человечности в этих одичавших и грубых существах. Исполненный сострадания к их загубленным жизням, он заставил бандитов вспомнить, что они тоже люди, которые когда-то были детьми, и которых любящие матери, святые в своем женском начале, качали на руках, нежно целовали и прижимали к сердцу. Что они были рождены для счастья, но не выдержали испытаний, выпавших на их долю, поддались сатанинским искушениям и преступили и Закон Божий, и законы человеческие.
Закончил свою спонтанную проповедь Ерофей Поликарпович повторением уже сказанного: - Раскайтесь же, заблудшие дети мои, спасите бессмертную душу свою и вернитесь в лоно Господне! Иначе ждет всех вас геенна огненная и адовы муки вечные!
Проповедь его длилась всего с четверть часа, но неожиданный результат ее воздействия на забубенных громил оказался таким, что многие из бандитов, стоящих на коленях у борта, заплакали, не стесняясь своих слез. Такого всплеска чувств у головорезов Зосим Петрович уж никак не ожидал! Он смотрел на доктора во все глаза и только восторженно шептал: - Ну, Ерофей, златоуст ты наш! Всех достал до печенок своей речью!
Сотник Колояр ничего не сказал. Он как-то очень странно посмотрел на Верещагина, потом неуверенно поднес сложенные в троеперстье пальцы правой руки ко лбу и несмело перекрестился.
***
- Черт бы побрал эту немчуру! – рычал Пупырев, осторожно ощупывая опухающее лицо. Потом тщетно поискал глазами шлюпку, на которой он и его клевреты отправились на поиски фон Клюге и закричал, сатанея от собственного крика: - Где баркас, сукины дети?!
- Должно быть, свели немцы лодку, барин. – ответил Дикой и отшатнулся от атамана, который по привычке сунул одну руку во внутренний карман сюртука, чтобы достать револьвер, а другой попытался нашарить в жилете дерринджер.
Не обнаружив оружия на своих местах, Пуырев выругался от досады и разразился проклятиями.
- Куда могли деться немцы и их проклятый агент фон Клюге? – облегчив душу, спросил он Дикого.
- Спроть течения к пароходу они уплыть не могли, барин. Да и молодец ихний Клюга, видать, подался в ту сторону. Рябиновка - самое близкое место! Там можна достать лошадку али телегу.
- Ты прав, Рябиновская пристань - сосредоточение всех окрестных дорог. В другом направлении немцы уйти не могли. Но вот незадача – место это на другом берегу Волги, нужно суметь как-то переправиться через реку.
- А пароход-то на что? На ём, барин, и переправимся.
Атаман, прикрыв рукой глаза от солнца, вгляделся в силуэт «Ермака», корпус которого стоял поперек русла почти в полуверсте от них.
- Странно… Похоже, что стоит на якоре! Что там происходит?
- А хрен его знает, барин! Могу послать плавунов, чтоб дознались…
- Пошли пару молодцов. Пусть разведают, что там творится.
Дикой свистнул в два пальца: - Эй, Гнутый, Кринка! Слетайте до пароходу, разузнайте, какого хрена у их якорь спущен и движения нету?
Двое бандитов немедленно пошли к урезу воды, снимая на ходу одежду.
- Стойте, болваны! – рассердился Пупырев: - Бегите вдоль берега до места, где стоит «Ермак». Там до парохода будет с полтора десятка сажен. Тогда и поплывете!
- Слухаем, барин! – почти хором ответили бандиты и пустились бегом по берегу в сторону стоящего на якоре судна.
- Идем следом за ними! – скомандовал Пупырев.
– Чует мое сердце, что на пароходе что-то такое творится, что может нам боком выйти! Что за день такой – сплошные неприятности! – посетовал он и, срывая накопившуюся злость, со всей силы дал изрядного леща одному из бандитов, подвернувшегося в тот момент ему под руку. Вокруг атамана сразу образовалось пустое пространство.
- Вперед! Пошевеливай ногами, проклятое племя! – крикнул он, свирепо вращая глазами. Разбойный народ сразу перешел на бег и с топотом помчался по берегу к месту, напротив которого стоял на якоре «Ермак».
Посланные вперед люди еще находились в воде, но уже плыли к берегу.
Выбираемая брашпилем*(1) якорная цепь загрохотала в клюзе*(2), когда оба пловца выходили на берег.
- Что такое? Что там творится, болваны?! Живо отвечайте! – набросился на них атаман. –Где Шкворень, где Колун? Зачем поднимают якорь?
- Беда, атаман! – ответил один из бандитов. - Колун и Шкворень худое удумали - в перевертыши подались. Сказать тебе велели, чтоб катился, мол, колбасой до Змеиных болот да побыстрее, иначе, мол, шкуру с тебя спустят! У них там теперь судейский чин командует, которому ты брюхо прострелил.
Пупырев на несколько мгновений потерял дар речи, потом подбежал к воде и разразился ругательствами.
- Ох, и доберусь я до вас, собаки! - кричал он, потрясая кулаками в сторону толпившихся на палубе парохода разбойников. – Это я с вас шкуру спущу и посажу на кол, изменники! И быстро умереть не дам! Вы меня знаете!
Револьверный выстрел, ударивший с борта, и свист пули возле уха сказали атаману, что его, насыщенную проклятиями речь пора заканчивать и спешно уносить ноги подальше от захваченного предателями*(4) парохода.
ПРИМЕЧАНИЯ:
* В речи доктора Глухова произвольно пересказаны несколько отрывков из работ православных мыслителей.
Брашпиль *(1) - это палубный механизм лебёдочного типа, предназначенный для подъёма якорей
Клюз*(3) - это круглое, овальное или прямоугольное отверстие в фальшборте, палубе или борту, окантованное литой рамой или металлическим прутом. Служит для пропускания и уменьшения перетирания якорной цепи (каната)
Переветник*(4) – изменник, предатель (старорусск.)
(продолжение следует. Глава LХХХVIII http://www.proza.ru/2025/11/11/631)