(Начало: http://www.proza.ru/2019/11/16/1101)
Поднявшись на нужный этаж одного из сталинских десятиэтажных домов на Краснопресненской, Влас с силой надавил на серую кнопку звонка. За мощной железной дверью раздалась трель механического соловья. Отворила дверь худенькая женщина, лет сорока, миловидная, но с явными следами порока на лице. Десять лет заключения научили Власа видеть на лицах эти следы. «Ничего себе, красавица, — присвистнул про себя Влас, — и не брюнетка вовсе…»
— Не стесняйся, молодой человек, входи, — знакомым писклявым голосом пригласила женщина. — Ты ведь Влас? Это ты звонил по объявлению?
— Я, — ответил Влас и перешагнул порог.
В просторной прихожей царил полумрак. Кроме вешалки, там стоял маленький круглый столик и два стула. Над столом висела лампа с безвкусным бордовым абажуром, на стене — огромная фотокопия картины «Даная» в багетной раме под бронзу.
— Садись, дружок, — развязно-игривым тоном предложила хозяйка, указывая на стул, и сама села к столу.
Влас повиновался. Будто заправская фокусница, женщина ловко извлекла из под столика фотоальбом и распахнула его.
— Выбирай. Ты каких любишь? Вот у нас Натали. А вот Леночка. Верочки сейчас нет, пропускаем, но зато посмотри, какая Анжелочка! Ты посмотри только, — говорила хозяйка листая перед носом Власа альбом с фотографиями.
Влас оттолкнул альбом и резко сказал:
— Каких я люблю, у вас нет. Слушай, подруга, что это за театр? Ты выдаешь себя в объявлении за чернобровую красавицу Василису Прекрасную, а на деле что? Посмотри на себя-то! Да еще суешь мне каких-то Анжелочек!
Влас встал и решительно направился к выходу.
— А, вот в чем дело, а-ха-ха-ха-ха, — закатилась женщина, приведя Власа в замешательство.
— Поняла, поняла, ха-ха-ха, ой не могу, — она даже прослезилась от смеха, — ты что, вчера на свет родился? Дай мне угадать: ты — поэт! Да? Или художник! — торжествовала хозяйка. — Садись, садись я тебе все объясню. Будет тебе и Василиса Прекрасная.
Влас нехотя вернулся к с толу.
— Слушай, поэт. Я — мамаша. Повторяю, ма-ма-ша! Я не Василиса. А Василиса у нас и впрямь есть. Только, кроме нее, других таких василис тут чертова дюжина. Серьезные люди, а не такие поэты, как ты, это прекрасно понимают. Просто у твоей красавицы имя самое подходящее для рекламы, а реклама это что? Правильно, двигатель торговли! Забыл, что ли, чему в институте учили? Да и сам посуди, не может же порядочная девушка со всеми подряд клиентами по телефону болтать, у нее дела поважнее, — мамаша подмигнула, — для таких разговорчиков я существую. Понял, поэт? — Она снова подмигнула и хлопнула Власа по плечу. — Ну что, Василису хочешь? Валяй! Значит, объясняю: деньги мне, удовольствие тебе. Годится?
Мамаша достала сигарету и закурила, обдав Власа приторным дымом дорогих сигарет. Дрожащей рукой Влас вынул из кармана зеленый комок стодолларовой банкноты и поскорее бросил его на стол, чтобы мамаша не заметила дрожание рук. Женщина развернула сто долларов, бережно разгладила их, потом потрепала, потянула, посмотрела на свет и, одобряюще взглянув на Власа, объявила:
— Пойдет. Не фальшивые. Что, на все? Или сдачи дать?
— Сдачи не надо, — раздраженно пробурчал Влас.
— Ну вот и чудненько. Твои — два с половиной часа. Пойдем, — вставая, позвала мамаша. — Приятного тебе отдыха. Ты к нам еще приходи. Наши девочки поэтов ох как любят, — и она кокетливо повела глазами.
Взяв Власа за руку, мамаша устремилась по длинному коридору.
«В прошлом огромная коммуналка была, а теперь они ее скупили под бедлам, — думал Влас оглядываясь по сторонам. — Вон сколько комнат: раз, два, три, четыре, пять, шесть… Двери все обиты, как входные, для звукоизоляции…».
— Да ты не озирайся. У нас в это детское время почти никого не бывает. Только такие поэты, как ты. А люди солидные ближе к ночи заглядывают, — хихикнула мамаша.
Пройдя в самый конец коридора, она широко распахнула дверь и, заталкивая Власа в комнату, в очередной раз пошутила:
— Вот он, сказочный дворец нашей Василисы Прекрасной!
Дверь захлопнулась.
(Продолжение: http://www.proza.ru/2019/11/23/1239)