Золотой конь

Долгих Сергей Иванович
      Маленький песчаный пятачок на берегу Керченского пролива между опорной стенкой крутого склона и двумя небольшими скалами, торчащими из воды, жители заводского посёлка громко именовали Молодёжным пляжем. А скалы – нежно-уменьшительно «скалки».
      Песчаный берег, такое же дно, небольшая глубина – это ли не идеальное место для отдыха в знойное лето! Сюда приходили семьями. Ребятишкам здесь воля вольная. Купайся, кувыркайся, строй песчаные замки и крепости, гоняй на мелководье в морской траве рыбьих мальков и усатых рачков, пока тебя, посиневшего от озноба и громко протестующего, не вытащат за руку из воды и накроют махровым полотенцем, под которым ты долго будешь стучать зубами, «продавая дрожжи».
      Слева на каменном мысочке горделиво возвышается ротонда с выбеленными известью бетонными колоннами. Внутри её встроена скамейка шириной в две доски-вагонки, покрытая синей краской. Отсюда хорошо просматривается пролив с грузовыми и пассажирскими судами, рыбацкими сейнерами и прочей водоплавающей мелочью: парусными и вёсельными лодками, юркими катерами. Морской ветерок приятно охлаждает разгорячённое тело. Сидеть бы так и сидеть…
      Справа, в конце пляжа, примостилась водная станция со спасателями, прогулочными лодками. У деревянного причала, опирающегося на сваи, одиноко покачивалась на лёгкой зыби вечно стоящая на приколе яхточка.
      Пляж принадлежал металлургическому заводу, был оборудован бесплатными деревянными лежаками и фанерными кабинками для переодевания. Стенки кабинок не доходили до земли, что позволяло хулиганистым мальчишкам будто бы невзначай подползать и заглядывать под них, когда туда входили приезжие девицы – от местных можно было и по шее получить.
      На вершине склона стоял ларёк неприглядного вида с заплесневевшим печеньем на полках, растаявшими от жары карамельками, газированной водой и ещё чёрт знает чем. Впрочем, воды можно было напиться и бесплатно прямо из торчащего неподалеку из земли стояка.
      К пляжу вела узкая, двум машинам не разъехаться, каменистая дорога. Проходила она мимо раскопок древнего городища. Летом там постоянно копались археологи, осторожно очищая щёточкой найденные черепки, и с умным видом что-то записывали в тетради. Дорога заканчивалась спуском к морю в виде широких бетонных ступеней и величественными, тоже бетонными вазами для цветников с до смерти пересохшей землёй, в которую проходящие мимо курильщики втыкали окурки, ленясь подойти к мусорным урнам…



      Время было позднее. Изредка сквозь облака пробивался робкий свет луны, ощупывал оставленный нерадивыми отдыхающими мусор и, удовлетворив своё любопытство, бесследно исчезал.
      В нескольких метрах от берега вода вдруг выпустила из себя на поверхность голову в купальной шапочке, блеснуло стекло маски для подводного плавания. Пловец, нащупав дно, стал на ноги, облегчённо стянул с головы шапочку и маску, прислушался. Было тихо, лишь на пригорке в траве трещали никем не потревоженные цикады.
      Из-за облаков, как из засады, вновь выглянула луна, осветила лицо с расплющенным носом, какой бывает у боксёров. Человек недовольно поморщился, закинул за спину непромокаемый мешок и, неуклюже ступая по воде ногами в ластах, выбрался на берег. В кабинке он переоделся, затолкал в опустевший мешок снятое с себя подводное снаряжение, ещё раз прислушался, затем бесшумным кошачьим шагом поднялся на небольшой утёс, нависший над водной станцией, при этом ни один камешек не скатился из-под его ног. На вершине утёса он отыскал среди каменных глыб расщелину, затянутую плетьми разросшегося бешеного огурца, сбросил туда мешок и облегчённо перекрестился. Незнакомец удивительно легко ориентировался на местности даже в темноте. Очевидно, подробно изучал её заранее.
      Вскоре он с небольшим саквояжем в руке неспешно прошёл мимо дома охранника раскопок. Там все уже давно спали. Только одна чуткая собачонка лениво тявкнула для очистки совести, решив, что не стоит облаивать каждого запоздалого пляжника.



      Как-то поздним вечером Вовка по прозвищу Робинзон-скелет сидел за кухонным столом, подперев голову руками. Из спаленки слышалось спокойное дыхание матери, крепко уснувшей после дневных хлопот. Вот взяла ещё на себя заботу, впустила во времянку квартиранта! Теперь и стирает ему, и еду готовит. Из-за лишней копейки и сама чуть жива. Как-нибудь и без этого бы обошлись.
      Перед Вовкой лежит папка-скоросшиватель с бумагами, оставшимися от отца: наградные документы, почётные грамоты, конверт с неотправленным письмом убитого немецкого офицера, взятое из его полевой сумки. Здесь же его вольный перевод, сделанный Вовкиным отцом, бывшим учителем немецкого языка:
      «Моя дорогая любимая Ирма. Если бы ты знала, как я соскучился по тебе и нашему сыночку Юргену. Он уже, конечно, подрос, и, наверное, не узнал бы меня, ведь наша последняя встреча была так мимолётна. Обстоятельства вынудили меня прервать заслуженный отпуск и возвратиться на фронт.
      Сколько я русских тварей перестрелял и перевешал! Бог зачтёт мои заслуги.
      Застрял я, видимо, надолго в этом разрушенном нами до основания городишке, бывшем, между прочим, столицей богатейшего древнего государства, процветающего на берегах двух морей. Несметные сокровища таятся в здешней земле, оставшиеся от скифов, сарматов, греков и ещё Бог знает от кого.
      В горе, что возвышается над городом, и носящей имя царя правителя, по одной из легенд, спрятана золотая статуя его коня. Без толку искали её столетиями, но провидению было угодно открыть её мне, вернее, нам – мне и моему другу Фрицу. Да простит мне Господь грех мой, жадность обуяла меня, не захотел делиться сокровищем с товарищем, и теперь дух его незримо охраняет золотого коня.
      С нами Бог, и победа не за горами. Тогда я смогу вывезти отсюда свою добычу, и заживём мы с тобой, как боги на Олимпе.
      Ну а если мне суждено погибнуть, то пусть дело моё продолжит наш сын. В предыдущем письме, полученном тобою, для него зашифрованы подробные сведения, как отыскать это богатство. Шифр ты знаешь.
      Твой Генрих».



      Вовка отложил бумаги и задумался. Если это не бред пьяного или психа, то коня могут в любой момент выкрасть.
      Такая мысль не зря пришла в Вовкину голову. Уж очень подозрительный тип живёт в их времянке. Когда участковый пришёл к нему с проверкой документов, Вовка случайно подслушал их разговор.
      – Так, так, – бубнил себе под нос участковый, вертя в руках документы нового жильца. – Археолог, значит, научный сотрудник. Так, так. И что же мы будем искать?
      – Для начала погружусь в ваши митридатские катакомбы. Говорят, они под морем аж до Турции доходят.
      – Говорят, говорят… – поддакнул участковый. – Ну что ж, документы у вас в порядке, Юрий Геннадьевич. Удачи!
      Пожав на прощание руку, участковый ушёл.
      В Вовкиной душе загорелось несбыточное, пожалуй, желание: взял бы археолог с собой его, Вовку. Облазили бы они все эти катакомбы и нашли золотого коня! Он представил себе, как все газеты мира вышли бы с его портретом под заголовком: «Сенсация! Обыкновенный школьник нашёл…»
      Идёт, значит, он, Вовка по школьному коридору, и навстречу ему Вика из параллельного класса. А он так это небрежно: посмотри, мол, посмотри, с кем дружить отказалась. А теперь я в твою сторону и не гляну. Вот!
      Но тут в Вовкиной душе возникло сомнение. Почему этот археолог появился один? Обычно они партией прибывают. Странно.
      Произошедший вскоре случай насторожил Вовку. Утром, выходя из времянки, сонный квартирант поскользнулся на мокрой от прошедшего ночью дождя ступеньке.
      – Доннер ветер! – донеслось до Вовки.
      «Неужели это немец? – опешил он. Русский в таком случае выругался бы «по матушке» или выкрикнул: «Чёрт побери!» Интересно, интересно. Надо к нему присмотреться. Вовка допускал, что находится под впечатлением от прочитанного письма, но проверить не мешает.
      С чего бы начать?
      – Почему  у вас такой раздавленный нос?
      Квартирант насторожился.
      – Потому что, подобно тебе, совал его куда не следует, – с раздражением ответил он и неожиданно схватил Вовку за нос.
      От боли у Вовки на глазах навернулись слёзы, из носа выступило что-то скользкое и липкое.
      Юрий Генрихович брезгливо вытер пальцы платочком, бросил его в мусорное ведро и осмотрел свою белоснежную рубашку. «Русешеншвайн» – не столько услышал, сколько прочёл по движению его губ Вовка.
      «Никакой это не археолог, – решил Вовка, – а самый настоящий шпик. И не Юрий Геннадьевич он, а, скорее всего, Юрген Генрихович! Лопухнулся наш участковый. Сейчас какие угодно документы состряпать можно, комар носа не подточит».



      Вовка посвятил в свою тайну Витяку. Одна голова хорошо, а две лучше.
      – Давай-ка мы сами отыщем этого коня. Если заявить куда следует, то ещё и посмеются, в шпиономании обвинят, а Юрген за это время сокровище утянет, – предложил Вовка.
      – А как мы попадём в катакомбы? Все входы в них замурованы или зарешёчены, – усомнился Витяка.
      – Запросто, через погреб.
      Многие домишки, разбросанные по склонам Митридата, построены над катакомбами. Некоторые их жители беззастенчиво воспользовались таким удачным расположением. Стоило пробить дыру в своде подземного хода, и вот тебе бесплатное отхожее место, вали туда что хочешь, места там на века хватит. А если обложить такой шурф каменной кладкой, отгородившись от остального подземелья, то получится прохладный погреб для хранения продуктов. Такой погребок, скрытый под деревянной, замаскированной половиком крышкой находился под кухней, где занимался Вовка.



      К вылазке в древние катакомбы друзья готовились тщательно. Приобрели на рынке у местных умельцев самодельные китайские фонарики с большими рефлекторами. В их длинную трубчатую рукоять помещались дополнительные батарейки, что позволяло получить яркий и мощный поток света. Вовка взял с собой большой кухонный нож, на всякий случай, мало ли с чем придётся встретиться в подземелье.
      Ждать удобного момента долго не пришлось. Мать собралась на пару дней в Феодосию, навестить сестру, наварила для Вовки кастрюлю пшённой каши, казанок картошки, велела никуда из дома не отлучаться, а квартиранта попросила приглядеть за непоседой сыном.
      Едва за ней захлопнулась калитка, как Витяка тут как тут. Друзья заперли изнутри дверь, спустились по приставной лесенке в погреб, разобрали стенку из камней, которая отделяла его от остального подземелья, и шагнули навстречу неизвестному. За собой они разматывали катушку ниток, чтобы по ним вернуться обратно.
      Свет фонарей выхватывал из тьмы выдолбленные в стенах ниши с разбросанными человеческими костями. Здесь побывали так называемые чёрные археологи, или по-простому гробокопатели в поисках драгоценностей на останках в древних захоронениях. Тоннель заканчивался большим залом. На стенах темнели входы в боковые ответвления, которые могли переплетаться между собой, образуя лабиринты, или заканчиваться тупиками. Древние строители постарались, чтобы непрошенные гости остались здесь навсегда. Так приносилась жертва потревоженным подземным силам…
      Витяка тронул Вовку за плечо.
      – Тихо! – предостерегающе прошептал он. – Слышишь?
      Вовка прислушался, но ничего подозрительного не услышал.
      – Показалось.
      – Да тихо ты!
      Тяжёлые шаги послышались почти рядом. Что-то белое выплыло из тёмного прохода и повисло в воздухе.
      – Это дух загубленного Фрица, – сдавленным голосом прохрипел Витяка. – Бежим!
      Забыв про спасительную нитку, отважные робинзоны припустили со всех ног, не соображая куда.
      Бег оказался недолгим, они вновь оказались на прежнем месте, пробежав, очевидно, по кругу. У дальней стены зала в свете собственного фонаря стоял Юрий Геннадьевич. Это его белую рубашку ребята приняли за привидение.
      – Что, свинтусы, попались? – голос археолога звучал злорадно-торжествующе. – Коня увидеть захотели? Так вот он, смотрите!
      Он нажал на одну из сторон стены за своей спиной. Стена медленно и бесшумно повернулась. За ней, сверкая золотом, стояла статуя боевого коня царя Митридата на постаменте из чёрного известняка с искрящимися вкраплениями золотистого пирита. Вместе с постаментом фигура равнялась высоте полного человеческого роста.
      – На коня наложено заклятие, – продолжал торжествовать археолог. – Кто его увидит, тот погибнет ужасной смертью.
      Он с угрожающим видом шагнул к ребятам.
      Неожиданно пол под ним закачался и перевернулся. Это был чур-камень, хитроумная ловушка, охраняющая от врагов потайной ход в город.
      Долго ещё доносился из подземелья удаляющийся крик ужаса неудачливого археолога. Бог учёл его заслуги и покарал.
      На ослабевших от страха ногах ребята попятились от опасного места. За ними последовали какие-то неясные тени, сверкающие множеством глаз, горящих плотоядной злобой. Тени неумолимо приближались, издавая грозное рычание и постукивая по каменному полу когтистыми лапами. Это была стая голодных одичавших собак, нашедших приют в катакомбах!
      Вовка отчаянно махал ножом, но собаки ловко уворачивались от удара. Самая сильная из них присела, готовясь к прыжку. Взгляд её был нацелен на Вовкино горло. Вовка швырнул в неё нож и попал! Раздался пронзительный визг. Почуяв кровь, вся стая набросилась на раненого сородича, рвала его на куски, утоляя голод его плотью.
      Теперь очередь была за беспомощными мальчишками.
      – Бежим! – закричал Витяка. – Где-то рядом выход. Они же попали как-то сюда!



      Опомнились робинзоны, когда уже продирались сквозь заросли терновника, оставляя на колючих ветвях клочки одежды и капли крови.
      Полуденное солнце обжигало своими лучами разомлевшую от жары Темирову балку.


      2019


      Часть 1. "Щит Сребровласа" http://www.proza.ru/2017/09/15/510
      Часть 2. "Каменоломни" http://www.proza.ru/2019/04/18/312