Я шла по коридору вслед за Норой в настолько раздрызганных чувствах, что готова была застать за дверью поцелуи и объятия - и не удивиться. Но всё было спокойно на нашей с князем кухоньке. Никто не бесчинствовал в любовной горячке, никто не пользовался нашим отсутствием для интима. Всё было пристойно, витали прекрасные кофейные запахи, торт был открыт и нарезан на аккуратные порции. "Киевский", с ума сойти... Кажется, в последний раз я ела его в школе, на выпускном в восьмом классе.
Вероника всё так же сидела в своём уголке, только в её руках была чашечка кофе, а князь и вовсе ушёл от стола, стоял возле окна, скрестив руки на груди и задумчиво глядя под ноги. И я вдруг поймала себя на странной радости, не увидев в его руке кофе. Кофе - это что-то, что их объединило бы сейчас в одно целое.
Да. Есть объединяющие вещи. Всякие. Иногда пустяки, иногда важное. Стол может объединить двух людей. Цвет может объединить двух людей. Постель. Чашечка кофе может объединить. Особенно, если чашечки парные. А тут не было ничего. Два человека по разные стороны жизни. И очень хорошо.
Я покусала губы. Мелко. Мелко и пошло. Откуда это во мне, я же всегда это презирала в других. Неужели за десять дней я стала такой мелкой собственницей? Что со мной? Я так и буду ловить моменты их связи и радоваться, если их нет? Так же невозможно жить!..
Я налила себе кофе и, страшно недовольная собой, уселась за стол.
Нора спокойно нагребла себе борща и устроилась с тарелкой поближе к князю, успев перемигнуться с ним. Видно невооружённым глазом, что у них хорошая дружба. Они легко понимают друг друга. И мне это нравилось. И тут я не чувствовала тревоги. Тревога была через стол, в уголке, куда я боялась взглянуть.
- Ника? У тебя тоже много имён?
Я не сразу понимаю, что это вопрос мне. Медленно поднимаю глаза. Она невероятно хороша собой. Глубокие тёмно-карие глаза. Потрясающе красивые губы, похожие на лепестки цветов. Темень волос. Ни одной неверной линии. Таких красавиц описывают в восточных сказах. О, газель моя, фея, ты в сердце моём, пусть зурна о твоей красоте говорит...
- Я так спрашиваю, потому что нас с тобой зовут одинаково. У меня почему-то много разных имён. У тебя тоже так?
Она улыбается мне через стол.
- Да, пожалуй, - соглашаюсь я. - У меня тоже много имён. И я совершенно не против.
Она ставит чашку, кладёт рядом сцепленные кисти рук. Опускает густые ресницы, поднимает. Я неприметно вздыхаю. Таких красавиц нельзя пускать в общество обыкновенных девушек. Может быть, она об этом знает. Поэтому и стремится сидеть незаметно в уголке, почти никак не проявляя себя. Кофе в её чашке едва отпит. Зато Нора ловко управилась с борщом и протянула мне пустую тарелку, глазами прося добавки.
Я поднимаюсь, иду к плите. Совсем рядом со мной прямая спина Вероники, её изящно сложенные ноги с прикрытыми коленями. Я наливаю борщ и вижу её боковым зрением: она очень скромно одета. Простая черная юбка и простой, невзрачного серенько-бежевого цвета свитер с широким воротом. Больше ничего. Ни серёг, ни колец, ни даже цепочки на шее, хотя женщинам такого типа как раз идут меленькие изящные цепочки. И ни капли косметики. Даже ногти не накрашены, хотя и аккуратно ухожены. Они сейчас антиподы с Норой, затянутой в какие-то немыслимые штаны с медными пуговицами по бёдрам. Нора в этих штанах и полосатом балахоне рядом с ней, словно бабочка-махаон рядом с неприметным ночным мотыльком. Вот у Норы сегодня всего на двоих, а может, и на нескольких девушек - и синие тени до бровей, и красные ногти, и броские кольца на пальцах. Она сегодня совершенно не та, которую я увидела впервые. Она, наверное, умеет бывать разной. Но она опять нравится мне.
- Крутой борщ! - хвалит она с чувством. - Ценный. Девчонки, киньте тортика! - она протягивает блюдце, и Вероника аккуратно кладёт на него торт. У неё аристократические руки с длинными, тонкими в конце пальцами. Мне кажется, что я вовсе я не смотрю на неё - но почему-то всё время вижу - вижу во всех подробностях.
- Я хотела тебе сказать важное.
И я делаю усилие и тоже смотрю ей в глаза.
И сразу проваливаюсь в бездонное. В моём детстве в бабушкиной деревне было такое озеро. Оно и называлось "Бездонка". Среди торфяных болот вдруг - провал чёрной бездной. Топкие берега, обросшие коричневым мхом. И сама вода коричневая и немного страшная. А на ощупь тёплая и мягкая. И никто не знает, где дно - потому что его никто не достигал. Чтобы пройти к озеру, нужно знать тропку. Если не знаешь - утонешь в болоте. К этим глазам тоже нужно знать тропу. Князь знал эту тропу, а я не знаю, я тону в этих глазах, мне страшно, как страшно бывало в детстве смотреть в коричневую жуть озера, в которой ничего не отражалось... И эти цветы её губ, они мне тоже знакомы с детства, я же знаю их. Бабушка звала их мальвочками, они каждый год цвели вокруг старой яблони, высокие и стройные розовые цветы... Высокие и стройные розовые цветы...
- Нужно, чтобы ты знала подробности. В Москве сейчас начинается набор на большое сценическое шоу. Я - один из руководителей этого проекта. И я предлагаю Вячеславу...
Ну нет же, хватит сходить с ума! Надо выслушать, что она говорит. Это же, действительно, важно!.. А она даже ни разу не взглянула на князя, она вообще замечательно держится - спокойно, правильно, уверенно. Я тоже должна быть такой. И я невольно выпрямляю спину.
- Я предлагаю Вячеславу участие. Это очень интересный и перспективный проект. Можно получить серьёзные возможности на будущее. Пока идёт отбор, пока у нас проходят кастинги, желательно принять решение в ближайшее время. Я уже говорила - это редкая удача. В общем... - она сделала паузу и улыбнулась мне. - В общем, помоги нам уговорить его.
И она по-прежнему не смотрит на князя. Смотрит на меня. Словно я тут главное решающее лицо. А я вот сейчас возьму и посмотрю на него. Вот сейчас это важно - связать нас взглядами. И я оглядываюсь к окну.
Он смотрит на меня со своим любимым уморительным выражением - исподлобья и изломив бровь. Когда у него такая рожа, не хочется думать ни о чём серьёзном. И мне вдруг становится легко. Я знаю этот взгляд. Я помню его ещё с лета. Он так смотрел на меня, когда хотел развеселить. Конечно же, он со мной. И я, словно паутину, сметаю с себя страх.
- Она сама хочет в проект, - подаёт, наконец голос князь - и все мы облегчённо смеёмся. Мне опять хорошо, я чувствую, как возвращается ко мне весёлая уверенность. Я здесь хозяйка. Гости уйдут - а я останусь. В этом доме. С ним.
- Через месяц начнутся репетиции, - говорит Вероника. - Понадобится не меньше полугода работы.
- А когда будет премьера? - спрашиваю я. Мне, действительно, интересно.
- Ориентировочно запланировано на сентябрь.
- Это будет мюзикл? - я прямо поздравляю себя с этим непринуждённым тоном, и голос не дрожит, звучит естественно, просто и дружелюбно. Я молодец.
- Скорее, шоу-балет. Но с вокальными фрагментами и мелодекламацией.
- Интересно, - говорю я.
- А, в самом деле, ты не хотела бы попробовать? - спрашивает вдруг Вероника. - Не хочешь рискнуть? Ты танцуешь? Поёшь, может быть?
Я качаю головой. Вот сейчас я даже жалею, что не обладаю никакими способностями. Это было бы здорово - быть вместе на одной сцене. Я неуверенно пожимаю плечами.
- Ну, я танцевала в школе, как все девчонки. Мы ходили на бальные танцы, на народные танцы, но... И пела я немного... но у меня нет голоса. Вернее, как говорит папа, у меня домашний голос.
- А ты попробуй, - предлагает Вероника. - Это же не опера, здесь совсем не нужны какие-то уникальные способности. У тебя хорошие внешние данные. Тебе нужно посмотреть на всё это. Окунуться. Вдруг у тебя получится? Когда ты будешь в Москве? Приходи на кастинг или на репетицию. Хотя бы просто посмотреть. Ты ведь уже скоро будешь в Москве?
Она смотрит настойчиво. И я уже понимаю, что эти бездонные глаза могут быть решительными и требовательными. И лёгкая жуть берёт меня изнутри холодной лапой.
- Спасибо, - говорю я. - Да, мне очень интересно. Правда, у меня будет поначалу много работы на новом месте... Но... если это можно... конечно, мне будет интересно.
- Разумеется, можно. Приходите вместе с Норой, - кивает Вероника многообещающе. - Кстати, я тоже зову её в проект. Она прекрасно танцует. Приходите вместе. Мы сейчас пока базируемся в ДК - она называет известный московский ДК. - Можешь прийти с подружками. Можешь привести каких-то заинтересованных знакомых. Я оставлю визитки. Созвонитесь со мной... хорошо?
Она не говорит: Приходите со Славой, - вдруг думаю я. Она сразу отделила его от меня. Для неё он был какой-то отдельной судьбой, сам по себе, или даже с ней... А я - с Норой, с подружками, но не с ним...
Внезапно князь отделяется от подоконника, подходит, теснит меня с места, а потом вдруг поднимает со стула, садится сам и усаживает меня на колени.
- Она придёт-придёт, я её приведу с собой, - обещает он, обнимая меня.
И тёплая счастливая волна обдаёт моё сердце. Словно летнее прогретое солнцем море. И пахнет морем...Вот так всё хорошо и правильно. Я улыбаюсь. Мне хочется обнять его за шею, повиснуть на нём, поджав ноги, забыться в этом щенячьем счастье.
Но я просто улыбаюсь. И мне немного неловко, что из всех троих меня обнимают одну.
И девушки словно чувствуют, что мы уже скучаем друг по другу. Начинают смотреть на часы, прощально улыбаться, допивать почти на ходу кофе...
Не расцепляясь, мы с князем выходим провожать гостей. Лёгкая суматоха одевания, обувания, прощальные улыбки, вежливые слова - и мы с князем остаёмся одни.
Хотя нет, не совсем одни. На подзеркальнике - несколько толстеньких картоночек, чёрных, с красивым золотым обрезом и маленькой фигуркой танцовщицы в уголке.
Я осторожно беру их в руки и читаю: Вейзен Вероника. Хореограф. Лос-Анджелес, Лас-Вегас, Буэнос-Айрес.
Названия ленендарных городов брызжут неоном рекламы, ослепляют цветными сполохами, кивают гигантскими перьями, хвостами и шлейфами...
И я смотрю на это невидящими глазами - словно в бездонное озеро, которое ничего не отражает.
"Лаватера" - внезапно вспоминаю я. Вот как называется этот цветок, бабушкина "мальвочка", на которую похожи её губы. Это лаватера. Высокие и стройные розовые цветы.
Цветы из моего сна...
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/08/15/862