Рубеж.
Повесть.
Олег Русаков.
Часть 1. Ржевское стояние.
Глава 9. Возвращение.
9.1 Никак не проснуться…
…Спящего Трифонова трясли изо всей силы за оба плеча.
- …Да что он умер что ли!?. – Не громко ругался боец Никитин, не в
силах разбудить спящего молодого товарища.
А вокруг, как горох, рвались мины немецкого 50мм полевого
миномета.
Солнце уже выкатилось из-за горизонта, бросив на землю длинные
тени от деревьев.
Трифонов вдруг резко глубоко вздохнул и тут же открыл глаза.
Перед ним злое лицо товарища.
- Наконец-то… Подъем, салага… В строй… В сторой… быстро на
позицию. – отрывками кричал Никитин, казалось, на ухо Михаилу.
Он схватил два цинка с патронами из повозки, рядом с которой спал
Трифонов, и пригибаясь побежал на край поляны, граничащей с открытым полем,
где перестрелка обозначала встречный бой, начавшийся уже не минуту назад.
Боезапас, в том числе цинки с патронами лежали в двух подводах, которые
партизаны любезно предоставили разведчикам при расставании. Повозки были
убраны в редкие деревья леса в десятке метров от проселочной дороги.
Хлопки от немецких мин врезались в голову Мишки, как гвозди
ударами молотка. Одной рукой Трифонов взял винтовку, другой стал ладонью
давить на висок. Поднялся и побежал за Никитиным.
Не так далеко от них хлопнула очередная мина, за ней, почти без
перерыва, но, с другой стороны, новый взрыв. Трифонов, пригибаясь от каждого
хлопка, чуть ли не до земли, кряхтя от нового удара по голове, старался не
потерять резко удаляющегося от него сослуживца.
…Очередная мина разорвалась уже между ними…
Он успел заметить, как перед глазами полетела земля…
Парень почувствовал, что-то тяжелое ударило его опять по голове…
голова, как будто завертелась волчком…
…в глазах – то день, то ночь… то день… то ночь… то день, то
ночь…
Карусель не кончалась, пока свет не погас совсем…
Он ничего не слышал… В этой тишине стало страшно… стало жутко…
Он ощущал себя в полной темноте и одиночестве, сильно звенело в
ушах…
«Я сплю?.. Что со мной??? Мне все это снится?..» - говорил в
темноте с собой Михаил. «Но меня же Яков разбудил… это же минометный обстрел…
Господи… вставать же надо». Голос, как буд-то звенел эхом в лесу.
Тишина…
Жуткая гнетущая тишина….
…Вдруг, свистящее в ушах, безмолвие начало медленно растворяться
в странных непонятных звуках.
Через звон в ушах Мишка начал слышать какие-то крики, какие-то
стоны, топот, удары… удары кулака по плоти… очень громко прогремел, на всю
голову, выстрел… Еще один… Мишка открыл глаза. Менее чем в паре метрах от
него… красноармеец, острие саперной лопатки, изо всей силы сверху вниз,
вонзил в горло лежащего на земле немца. Кровь струйкой ударила Михаилу в
глаз…
Миха крякнул, резко дернув голову назад, и… и быстро сел. Вокруг него кипел жестокий рукопашный бой…
Солдат, только что зарубивший саперной лопаткой немца, быстро вставал на ноги, но, уже в движении, разгибаясь, получает прикладом удар в спину… В этот момент Михаил вскакивает на ноги, держа винтовку за цевье, перехватывает ее второй рукой за ствол, и крича: «…Уууаааааа-а-а!» - со всей дури бьет фашиста оружием по голове. Тот не падает от удара, он, с очумелыми от злобы и крови глазами, теряет равновесие от жуткой боли. Сашка делает пол шага назад, переворачивает винтовку, как положено, как учили на учениях, будто штыком, ловко и сильно колет врага, стволом винтовки в грудь. По-прежнему смотря на Михаила, немец, уже стеклянными глазами, теряет дыхание, спина его, как будто ломается посередине, и он валится на колени. Переворачивать винтовку некогда и Трифонов, поновой совершает колющий удар стволом винтовки прямо в голову… в лицо врага. Ствол мягко куда-то проваливается глубоко в башку. Немец безжизненно падает навзничь… кисти рук фрица напрягаются как железные и начинают крупно дрожать…
Со стороны обоза, где они спали, к поляне, на которой в самом кровавом разгаре кипел рукопашный бой, бежали еще пара десятков немецких солдат.
Секунда потребовалась Михаилу…
Он бросается к только что убитому фрицу, из глаза которого обильно вытекала кровь, из-за ремня немца вытаскивает две гранаты, с рукоятки обоих срывает лямки ЧК, и одну за другой бросает их в бегущих на него врагов, сам моментально падая на землю. Через мгновение гранаты взрываются. Мимо него, тяжело дыша, проносится один, затем сразу другой – не понятно кто… он поднимает голову, по прежнему в гудящей боли, выше примятой травы пытаясь посмотреть, что происходит, видит убегающих немцев.
Трифонов привстает на одно колено, с колена прицеливается и стреляет, один из бегущих врагов падает…
- …Ы-ы-ы… - как будто выстрел приняла его больная голова.
Перезаряжает затвор винтовки, прицеливается вновь, стреляет – еще один падает…
- Ыы-х… - опять пытается остановить боль Мишка, перезаряжая винтовку… из глаз будто бы текут слезы.
- Хорош Миха… - слышит он тяжело дышащий усталый голос старлея. – Ё-моё… ты опять весь в крови… - в руках старлея клинок… с острия которого на примятую траву капает кровь… В траве корчатся и стонут раненные.
9.2 После боя.
…Хохот не умолкал.
- …Я его трясу… как грушу трясу – он спит… Бошка замотана… туда –
сюда… туда – сюда… Он спит. – бойцы не могут по нормальному затянуться
папиросным дымом, скаля зубы от не прекращающегося хохота. – Миша… Миша…
Е… в туда-сюды. А он как мертвый… – Ха-ха-хаа, - вдруг зенками хлоп, хлоп… -
Яков Никитин с картинками рассказывал и показывал, как будил Трифонова во
время боя. - Я ему кричу: «В строй». А он не понимает ни хрена… Его же вчера
немец по башке-то шандарахнул не слабо, он бы наверно до вечера так и проспал
бы, коли немцы погулять не разбудили… Конечно, спать – не воевать… -
ха-ха-ха-ха.
Мишка, тоже дымя папиросой не мог удержаться от смеха.
После боя прошло всего лишь минут двадцать.
- …зато, когда в рукопашной немец меня прикладом по хребтине
пере…. Не слабо… - Яков потрогал левой рукой свою хребтину, - Ну думаю капец
мне… смотрю Миха!.. своим винтарем его как окрестит по башке, тот в воздухе и
подвис… хаа-ха-ха, а Миха его винтовкой – как штыком в глаз «ХА»,
хаа-ха-ха-ха… он навзничь брык и выпал…
Тяжелый смех возбужденных, счастливых, что остались живы, с утра
уставших от боя, в пятнах, своей и чужой, крови, с неряшливо забинтованными
ранами, солдат, не уходил с поляны, хоть это и была демаскировка… а вокруг
лежали их погибшие, в только что закончившемся бою, товарищи. И… и убитые
враги.
- … потом выхватывает у него, у этого, одноглазого, фрица гранаты
с ремня… и одну за другой немчуре под ноги… Бац… Бац… - энергично показывая,
как Трифонов добивал немцев гранатами, он ломает свою тлеющую папироску,
случайно задевая ею о слегу телеги. Та разлетается искрами, от чего опять
солдаты, еще глубже ударяются в смех.
Никитин закуривает новую папироску, глубоко затягиваясь,
выпускает дым сквозь слова, продолжая хохмить.
- Чего ржёте… немцы и побежали… а Миха наш не растерялся,
застрелил еще с десяток фашистов.
Мишка засмущался и закрутил головой, замотанной в окровавленные
бинты:
- Да всего двоих завалил… - от смущения он даже покраснел.
А балагур Яков продолжал:
- …не-е Мишка, меня этот фриц добил бы к чертовой матери… точно
бы добил, коли не ты. Я теперь твой должник. – Уже серьезно сказал Яков.
- И гранаты Трифоного, как никогда, вовремя были. – К солдатам
подошел командир старший лейтенант Колодяжный. Ропот и гогот солдат
потихонечку затихал – выйдем к своим представлю тебя к награде… Михаил… как
там тебя по отчеству?..
- … э-э Григорьевич…
- …Михаил Григорьевич. Сейчас, выражаю Вам благодарность за службу.
– и встал по стойке смирно.
Вокруг образовалась тишина. Трифонов тоже вытянулся по стойке
смирно, как гвоздь. Начала расти пауза.
- Как надо отвечать? – не громко, но жестко спросил командир.
- …Э-э… Служу трудовому народу.
- Так-то солдат, и дальше так же Родину защищай. Никогда враг
таких молодцов не победит. Всегда ему крышка будет. Отдыхайте, товарищи.
И командир пошел в голову обоза.
Среди солдат опять вернулся смех и задорный разговор.
- Ну вот Миха, и героем стал. А что?.. фортовый ты парень, Мишка,
с тобой хоть в разведку, хоть на смертный бой…
В семнадцатилетних Мишкиных ушах немного звенело, но голова почти
не болела, как будто осколок мины, опять раскроивший его голову, привел его в
чувства. Еще один осколок застрял в бедре, и мышца плеча была прострелена на
вылет.
Через два часа, на очередном привале, маленькая Катенька, вырезала
ему осколок из плоти, разрезав ножнями заскорузлый от запекшейся крови галифе,
от чего Мишеньке (так Катя его называла, во время операции) было очень стыдно.
Чтобы парень не смущался, Катя слегка залила Мишкину боль самогоном прямо в
желудок.
На следующий день, утро разверзлось безудержной канонадой со всех
сторон. Это началось наше наступление по деблокированию 39 армии. Весь, так
называемый «мешок» и Бельский перешеек пришел в движение.
Еще через три дня сводная рота капитана Васильева вышла в
расположение 17й гвардейской дивизии, южнее Выползово, по дороге приняв еще
два коротких боя и... со взвод солдат окруженцев, не бросивших свое оружие,
хотя и патронов у них было по счету.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/08/17/1704
23.02.2019
Олег Русаков
г. Тверь