Меня разбудили запахи. Пахло совершенно невероятно. Чем-то аппетитным пахло, поджаристым и сытным. И перчиком пахло, и лавровым листом. А поверх пряностей тянулись по всему дому и пронизывали душу насквозь кофейные волны.
Я блаженно улыбнулась. Вот теперь всё было не так, как в прошлый раз, теперь я была не одна. Совсем другим был дом, тёплым и живым: витали вкусные запахи, мурлыкала чуть слышно музыка, что-то аккуратно звякало за стеной...
Ты пришёл - и дом наполнился тобой...
И с торопливым счастьем я выкарабкалась из одеял и побежала в кухню, как на праздник.
Вошла неслышно, встала на порог в носочках и увидела тебя.
Ты стоял возле окна, опершись на подоконник, непривычно задумчивый, в цветном женском фартуке поверх синей футболки, такой трогательно одинокий посреди прекрасных запахов и прекрасных продуктов, разбросанных и разложенных на столе. Нет, наверное, я никогда не привыклу, что вот это всё - со мной...
Я подошла к окну, увидела твои взметнувшиеся встревоженные глаза, обняла за шею.
- Здравствуй...
Как ты пахнешь всегда удивительно - морем ведь. Уже совсем исчез этот не-твой запах дорогого парфюма, и опять ты пахнешь морем... А твоя щека уже совсем и не колючая... И тебе так идёт эта молодая ещё-не-борода, она придаёт тебе немного суровый, но артистический шарм. Ты вообще артистичный. Но как-то неназойливо, как-то между прочим. Может быть, ты и не знаешь об этом. А я вижу. И, наверное, девушки видят тоже. Иначе бы почему они бегали за тобой - Нора рассказывала...
Господи, о чём я думаю... Почему я всегда думаю о всяких пустяках, когда ты рядом...
Но как же хорошо стоять вдвоём на фоне тихо-зимнего окна в тихой благоухающей вкусным кухне, стоять, обнявшись, растворяясь в тепле твоего тела, чувствовать, как твои горячие живые силы бегут ко мне, и лечат меня, и делают счастливой... Никогда у меня так не было. Я даже не знала, что так бывает. Я думала счастье с мужчиной - это счастье совместных интересных дел. Куда-то вместе ехать, что-то открывать, что-то покорять, решать проблемы... Я не знала, что счастье - это просто стоять обнявшись...
- Как ты? - голос твой заботливый, осторожный, ты вчера и правда, слегка перепугался... - Я боялся тебя разбудить... Был тихим, как мышь. Варил тебе борщ шёпотом.
Такая щекотная ласковость обросшей щеки - тоже никогда в жизни не знала, как это, оказывается, хорошо...
- Ты варил борщ шёпотом... А говорил, что будешь меня учить...
- Говорил... А потом передумал. Посмотрел, как ты печально спишь и передумал. Решил сначала накормить. Нельзя учить чему-то голодную, печальную женщину.
Я засмеялась, нашла твою руку и поцеловала в ямку у большого пальца. И подумала: Милка меня бы осудила. Сказала бы, что мужчинам не целуют рук, нечего их баловать... Ах, Милка моя... ничего-то ты не знаешь...
- А уже готово?
- Почти.
- Ты столько всего купил... Ты ходил на рынок?
- Конечно. Для борща нужно покупать на рынке.
- Такая большая кастрюля... Неужели мы съедим?
- Конечно. Это вкусно.
- А откуда ты знаешь, как варить борщ?
- Мама научила.
- Мама...
И опять мы стоим, слившись телами, дышим друг другом, говорим еле слышные простые слова, почти глупые... Это любовь?.. Это разве любовь? Так тихо и нежно, ни острых желаний, ни страстных порывов, какие бывают в постели - просто теплота и глубокая нежность, но это почему-то сильнее страсти, и это выше страсти, и... торжественнее.
Даже хочется плакать - сквозь улыбку...
- И у меня есть ещё одна маленькая новость...
- А у меня есть большая новость, - тихо шепчу я. - Я всё отггадала.
- Прямо всё-всё отгадала?
Мы тихо и дружно смеёмся. Господи, почему так хорошо?..
- Отгадала про себя и Белку. Сейчас всё расскажу...
Но так не хочется отрываться друг от друга, выходить из нежности, расставаться с любовью... Прижаться крепко ещё раз, в последний раз налюбоваться на твои растроганные глаза и отлепиться, наконец - с сожалением и вздохом. И отходить от тебя спиной, на носочках, заплетая по-дурацки ноги, и махать тебе рукой, словно кинозвезда с трапа самолёта, и посылать воздушные поцелуи, и делать реверансы и вообще валять дурака... Я прощаюсь, прощаюсь, но понарошку, я приду, я ещё приду, мой князь...
Через минуту я примчалась в кухню с бумажками, расчистила кусок стола от капустных и морковных ошмёток и уселась с торжественным видом.
- Значит так, - объявила я. - Я всё поняла, и всё очень просто.
- Я тебя внимательно слушаю, - сказал непривычно задумчивый князь.
- Помнишь, я тебе говорила: наши сны сотканы из наших впечатлений? Теперь смотри: ты встречаешь меня. Я остаюсь у тебя в памяти. Ты думаешь обо мне, вспоминаешь. Читаешь мои письма. Опять вспоминаешь. Так?
Он утвердительно кивнул.
- Вот. Шелестят страницы воспомнаний в твоей голове, все мои черты откладываются, и из них начинает лепиться новый образ. Что-то сохраняется - рост, цвет глаз. Что-то видоизменяется. Моё погружение в военные архивы превращается в само военное время. В реальной жизни я повредила ногу. И девушка в твоём сне тоже хромает. Адрес немного видоизменяется. Платье изменяется. Тебе снится другое платье, сообразное эпохе, но всё-таки, оно синее. Короче, Белку сделали из меня.
Он снова утвердительно кивнул.
- Ты согласен? Ну вот, скажи, Белка тебе хоть раз снилась до нашей встречи?
- Нет. Мне начала сниться девушка с косами после встречи с тобой. Только иногда у неё было не две косы, а много кос как-то вот так вокруг головы закрученных...
Он показал жестами вокруг головы, как лежали косы, и у меня внезапно упало сердце.
- Как ты сказал? - тихо переспросила я. - Много кос вокруг головы?
- Да, такие мелкие косы, с разных сторон заплетённые и уложенные красивой короной.
Я замолчала. Оживление моё сразу куда-то делось, я задумалась
- А ты помнишь этот сон? - я подняла на него глаза.
- Скорее нет, чем да, - отозвался князь. - И это был строго не сон, там не было сюжета, просто ты мне снилась. Внешне это была другая девушка. Но это была ты. Точно ты. Я ощущал тебя.
Я помолчала.
- А во что она была одета?
- Какое-то длинное платье.
- Синее?
- Нет, не синее. Серенькое, вроде. Но может, это был чёрно-белый сон?
- Вспомни поточнее платье. Можешь?
- Ну, такая юбка пышная... - он пожал плечами. - С такими... как это называется, когда пышная юбка?
- Сборки? Складки?
- Да, сборки... А рукава, наоборот, узкие и какой-то узор внизу тёмный красивый. Несовременное платье. Старинное.
- Рукава длинные, не помнишь?
- Вроде, до локтей. Я больше запомнил эти косы - несколко рядов такими калачиками на голове.
- Калачиками... - машинально повторила я. - А о чём мы говорили?
- Да ни о чём, просто обнимались. Ты прибежала ко мне, я тебя утешал, было так хорошо... А что такое? Ты почему такая?
- Сон тот страшный, - тихо проговорила я. - Когда я кричала. У меня там были вот такие косы, какие ты описал.. И такое же платье.
- А что там было ужасного? Почему ты кричала?
- Жертвоприношение.
- И в чём оно заключалось? Кого-то съели в саду под бананом?
- Ты смеёшься. Не расскажу теперь, - обиделась я.
- Хорошо, не буду, - князь протянул руку через стол, взял мою ладонь. - Расскажи. Ты говорила про какие-то розовые цветы.
- Да, цвели розовые цветы, летели пушинки, были хорошо. А потом всё стало плохо. Полетел камень сверху, его раскрутили белые лошади, они ходили по кругу и камень поднимался вверх. Огромный. А потом верёвку обрезали, и камень полетел. Он два километра летел, можно было убежать, но мы не убежали.
- Мы? - князь поднял бровь.
- Да, мы, - я кивнула. - Наши маски лежали внизу. В глубокой вертикальной шахте... или не знаю, что это было, всё уходило вниз прямо на несколько километров, но почему-то было видно дно. На дне лежали наши маски. Белые, из гипса. Три маски. Ты, я... и...
- И?
- И... детская маска, маленькая. Камень их разбил вдребезги. И вот тут я закричала...
- Маски разбились. Но мы-то остались.
- Нет. Нас не стало...
- Но как же так - ты же видела всё это. Значит ты была жива.
- Я, может быть, уже и не была жива! - воскликнула я. - Не знаю. Я очень, очень хотела тебя спасти...
- Скажи одну вещь... - князь посмотрел на меня исподлобья. - Как ты меня звала во сне? Ты помнишь, как меня звали? Вспомни, пожалуйста.
- Я помню. Ясень. Ясь. Наверное, уменьшительное от Ясень. В общем, Ясень. А что?
- Дело в том... - он запнулся. - В моём сне меня тоже звали Ясень.
- Что???
Мы замолчали и уставились друг на друга.
- Тебя так звали? Но ты же называл своё имя раненому. Ты сказал "Славка".
- Богорада звала меня Ясенем.
Мы помолчали. Потом я встала и машинально начала сметать со стола мусор.
- Как видишь все не так просто в снах, - промолвил унязь.
- Значит, я всё неправльно угадала, - разочарованно пробормотала я, доставая тарелки.
- Ну почему, про Белку, скорее всего, все правильно. Но Белка - только часть снов. Видишь, ещё куча всякого есть. Ведь ты не знала про Ясеня?
Я покачала головой, задумчиво хмурясь, перебрала листки. Моя стройная версия, направленная на обрушение мистических совпадений, рухнула. Князь был прав, Белка только часть истории. А где же остальное? Где у этой истории начало? Где конец?
- Знаешь что... - я достала из хлебницы буханку и подвинула князю. - Нарежь. Знаешь что - мы всё равно ничего не накопаем сейчас. Всё так перепутано... Давай подождём - может ещё что-то приснится. А про Белку я всё-таки попробую узнать в музее - просто для очистки совести. Это единственное, что мы можем проверить точно. А ты что мне хотел рассказать? У тебя какая-то новость была.
- Новость... - князь аккуратно нарезал ломтиками хлеб и аккуратно складывал в хлебную тарелку. - Новость такая. Помнишь, ты хотела, чтобы я попал в Москву? Жить, работать?
- Конечно! Это было бы так здорово!
- Кажется, у меня появится такая возможность.
- Да?! Правда?!
Я бросила вилки и ложки и уставилась на князя.
- Ты была бы рада?
- Я?! Ты ещё спрашиваешь?! А как это получится? Тебя куда-то приглашают? На стажировку?
- Нет... Помнишь, я рассказывал тебе о Веронике?
- Конечно!
- Она приезжает в союз и...
- Она приезжает?! Да ты что?
Я ещё больше таращу глаза. Вот так новость! И он такой спокойный, стоит и разглядывает что-то в кастрюльке... Нет, мужчины всё-таки поразительно спокойны. Как они умудряются? У самой меня всё скачет внутри.
- Князь! А ты что, не рад? И что дальше? Это связано?
- Да. Она же хореограф. - князь так и не поднял глаз от кастрюли. - Она хочет организовать в Москве что-то. Поставить что-то вроде мюзикла и... В общем, у неё есть идея пригласить меня.
Он взял половник и погрузил в борщ.
- Тебя? В мюзикл? - я даже из-за стола поднялась, словно во время гимна советского союза.
- Да. Но Я пока ничего не знаю. Правда. Надо будет встретиться, обсудить...
- Но ты даже не рад...
- Я просто пока ничего не знаю. Может, ничего и не получится. А вот ты, как раз хотела познакомиться, помнишь... у тебя будет возможность.
- Надо же... - я глядела на него во все глаза. - Она приедет...
- Она уже приехала. Прилетела.
- Уже? Да ты что?
- Да. Она остановилась у Норы. Так что пока Нора знает больше всех нас. Ну, давай тарелку? Будем тестировать произведение искусства?
Я машинально подала свою мисочку, и что-то прекрасное - душистое, вишнёвое и благоуханное - хлынуло в неё с блестящего половника.
продолжение следует http://www.proza.ru/2019/07/19/709