Глава 7.
Заколдованная роща
И потекли дни один за другим. Весна на северных островах набирала силу, окрашивая густые леса в нежные оттенки зелени и разбрасывая по кочкам и ложбинкам яркие россыпи первоцветов. Солнце зависало в небе весь долгий майский день и только к ночи нехотя и совсем не на долго скрывалось за горизонтом.
Филька возвращался после обеда в южный дворик, когда его догнала рыжеволосая Маняша и бесцеремонно дернула за рукав. Неожиданная встреча удивила мальчика и обрадовала, ведь он давно высматривал озорную девчонку в толпе трудников и паломников.
- Привет, Филипп! – лицо девочки светилось озорством и весельем.
- Привет! Куда же ты пропала? - спросил Филипп, невольно улыбаясь в ответ.
- А ты что, ждал со мной встречи? - рыжеватые бровки взметнулись над лукавыми голубыми глазами.
- С чего это, ждал? У меня и без тебя забот хватает! – ответил Филька смутившись. Он вовсе не собирался признаваться, что действительно ждал встречи и даже немного скучал. – Я работаю с утра до вечера.
- Вот и у меня работы было много. Зато сейчас я совершенно свободна! Хочешь, покажу тебе одно очень интересное и таинственное место?
- Таинственное? – глаза Фильки загорелись любопытством. – Что за место такое?
- Да тут не далеко. С полчаса пешком. Пошли!
- У меня работа…- Филька вздохнул и опустил голову.
Но Маняша уловила нотки разочарования в голосе приятеля и решительно предложила:
- Давай отпросимся у твоего наставника! Если хорошо попросить, наверняка отпустят!
И они почти бегом отправились к отцу Феофану. Монах сначала сурово насупил брови, разглядывая ребятишек, но глаза их смотрели так жалобно и просительно, особенно у рыженькой девочки, что Феофан смягчился, пряча улыбку в усах, и отпустил. Дети, что с них возьмешь?! Пусть погуляют, побегают.
Радостные и возбужденные предстоящим приключением Филя и Маняша побежали к воротам. Пробегая мимо наглухо закрытой двери в Белой башне, Филипп спросил:
- Маняша, ты случайно не знаешь, что находится за этой дверью?
- Нет, не знаю. А что?
- Да тут тайна какая-то. У кого не спрошу, все молчат и глаза отводят в сторону. Мне просто любопытно, что там такое секретное?
- Так подошел бы да постучал в эту дверь. – посоветовала Маняша.
- Отец Феофан запретил.
- Странно… Значит там действительно что-то интересное! Ничего, как-нибудь разузнаем!
Выбежав с территории крепости через главные ворота, ребята зашагали по вымощенной валунами дороге на юг острова. Солнце бело-золотым шаром катилось по высокому небосводу, разгоняя редкие облачка. С моря дул слабый ветерок, донося запах водорослей и соли. Желтая песчаная дорога, выложенная, как и все дороги на Соловках, валунами манила за собой в темные, таинственные глубины леса.
Нырнув в лес, дорога сузилась до размера тропы, но уверенно вела их вперед, к недалекому берегу моря. Филька смотрел по сторонам: высокие мохнатые ели покачивали над их головами темно зелеными лапами, молодые березы белели тонкими стволами, пытаясь дотянуться до солнца нежными, крошечными, еще клейкими листочками. В низинках поблескивала вода, напоминая о недавней снежной и суровой зиме. Филька замер у одного дерева, задрав голову вверх и раскрыв рот от удивления: на старой березе не было листьев, зато с корявых ветвей свешивались какие-то бурые ошметки, напоминавшие сухие грязные волосы, словно по дереву недавно лазил мохнатый зверь, да оставил на ветках половину своей шкуры.
- Что это? – спросил Филька у Маняши.
- Это лишайник – бородачь. Здесь много таких деревьев, - ответила девочка и, чуть-чуть помолчав, добавила таинственным шепотом, - Они заколдованные!
Филька посмотрел на свою спутницу с подозрением. Врет ведь, коза! Но конопатое личико Маняши было совершенно серьезным.
- Ты рыжая врунья! – с недоверчивой усмешкой сказал он.
- Вовсе не врунья! – возразила девочка, - А что рыжая, так меня солнышко любит! - и гордо задрала конопатый носик вверх.
Пошли дальше по широкой тропе. Вскоре деревья стали редеть и мельчать. Ели перестали попадаться на их пути, а березы стали сбиваться в кучки и изменили свой привычный облик: стволы стали грязно-серыми, кривыми.
- Это роща танцующих берез! – торжественно объявила Маняша и сделала широкий жест рукой. Филька остановился.
И правда, группки березок с кривыми, изогнутыми стволами, казалось, замерли в каком-то диком танце, вытянув и растопырив в разные стороны руки-ветви.
- В давние–давние времена, - заговорила Маняша таинственным голосом, - на острове жило племя идолопоклонников. Они все от мала до велика поклонялись своему деревянному идолу, приносили ему жертвы и устраивали дикие пляски перед ним. Однажды во время поклонения явился им архангел Гавриил и велел сжечь идола и молиться Богу единому в трех лицах. Но идолопоклонники не вняли его словам, а стали бросать в него камни, и снова вернулись к своим диким пляскам. Тогда архангел Гавриил взмахнул рукой и в наказание превратил их всех в деревья. Так и застыли они, кто в какой позе был, и остались так на веки вечные.
- Откуда ты это знаешь? - спросил мальчик, с подозрением поглядывая на необычные деревья.
- Знающие люди рассказывали, - серьезно ответила девочка.
А Филипп уже узнавал в искривленных стволах танцоров: вот один присел, согнув колени и вытянув вверх руки; вот второй замер на одной ноге; третий выгнул спину дугой и выставил вбок руки, согнув их в локтях. Воображение мальчика оживляло, одушевляло таинственную рощу берез. А за кронами деревьев уже виделся суровый лик архангела Гавриила. Порыв ветра с моря закачал, зашевелил кроны, а мальчик подумал, что это от взмаха огромных белых крыльев архангела закачались деревья и жалостно зашептали листья, прося о пощаде.
- Пошли! – потянула его за рукав Маняша, - Чего застыл как завороженный?
Они вышли на берег моря. Белый песок, полого уходящий в голубую даль и валуны, валуны, валуны… Море было спокойным, медленно накатывая волнами на песчаный берег, перебирая солнечные блики, как блестящие игрушки, с тихим, умиротворяющем шелестом и шуршанием. Маняша и Филипп подбежали к самой воде и стали соревноваться, играя в «блинчики», бросая камешки плашмя в море, у кого камень больше раз коснется воды, прежде чем упадет на дно? Ловкая девчонка бросала камень и считала вслух: раз, два, три, четыре. У меня больше! Вопила она и прыгала на месте от радости. Но Филипп не собирался отставать и бросал камень с такой силой, что тот, скользнув по волнам раз, два, три, четыре, пять раз, исчезал из виду где-то у самого горизонта с тихим всплеском! Знай наших, думал Филипп и снисходительно косился на подружку, не позволяя себе прыгать, как девчонка, сохраняя достоинство.
Наигравшись в «блинчики», стали прыгать по камням, кто дальше заберется от берега. Вездесущие валуны подставляли отшлифованные волнами разноцветные спины и дети легко перешагивали, перепрыгивали с камня на камень, не боясь замочить ноги.
- Смотри, какой я красивый камушек нашла! – закричала Маняша, присаживаясь на корточки и опуская руку в хрустальную глубину. – А вода уже теплая!
Она подняла со дна небольшой полупрозрачный камушек и показала приятелю. Мокрые округлые бока камушка отражали солнечный свет и сверкали, словно это и впрямь была драгоценность. Филька, одним махом перепрыгнув через два больших валуна, оказался рядом с девочкой.
- Красивый! – согласился он, рассматривая камень в ее руках, - Но, когда высохнет, станет обыкновенным.
- Ну, тогда пусть живет в родной стихии, - Маняша с некоторым сожалением выпустила из руки свою находку, и та с благодарным всплеском нырнула обратно в воду.
Они добрались до большого светло-серого камня, за которым уже была сплошная гладь воды, чуть тронутая легкой рябью, и присели на его нагретую солнцем выпуклую спину. Ветер теребил рыжие пряди волос, выбившихся из косы девочки и шевелил непослушные вихры Фильки.
- Хорошо здесь, правда? – спросила Маняша, бросив быстрый взгляд на приятеля.
- Хорошо… Вот только по дому скучаю, - неожиданно для самого себя признался Филипп, всматриваясь в морскую даль. – А ты скучаешь по своим?
- Конечно. Как не скучать? Уже год прошел, как я здесь живу. Ванятка, братик мой маленький, наверное, меня уже забыл. А через два года вернусь домой, вообще не узнает! – грустно прошептала Маняша, водя кончиками пальцев по поверхности воды.
Филька представил, что с ним было бы, если бы его младшие сестры не узнали его по возвращении, и ему стало страшно и одиноко. И он вдруг почувствовал неожиданное родство с Маняшей, такой же, как и он, одной-одинешенькой, почти на краю света. Ей бы, как любой девчонке, жаловаться на свою горькую долю, да слезы лить, а она не плачет, не жалуется, а держится молодцом, хоть и трудно ей. Филиппу захотелось как-то поддержать свою новую подругу, и он с убеждением, даже с жаром, сказал:
- Узнает! Обязательно узнает! – и тихо добавил, немного смутившись, - Разве можно забыть такую рыжую козу?
Но Маняша не ждала утешений. У нее вообще был свой взгляд на жизнь, весьма практичный.
- Да об этом лучше вообще не думать! – махнув рукой, заявила девочка.
- А о чем же тогда думать?
- Вот об этом! – Маняша развела руки в стороны, словно обнимая весь мир, и запрокинув голову и зажмурив глаза, закричала во весь голос, - Эге-гей!! Это наше море!.. Это наш остров!..
И Филька улыбнулся, вслушиваясь в улетающие в морскую бесконечность звуки Маняшиного голоса. А ведь и правда, это их море, и остров тоже их. И вообще они не одни, а вдвоем, вместе на самой окраине мира, огромного, удивительного, совсем не страшного мира, полного тайн и загадок.
- Смотри, вода прибывает, - вскоре заметила девочка и поднялась на ноги. – Пойдем, я хотела тебе еще кое-что показать, а то застрянем с тобой тут посреди моря и будем куковать до следующего отлива.
Вода и правда незаметно подступила ближе, скрыв часть валунов, и дети оказались на самой верхушке серого камня, рискуя не добраться обратно до берега. Филька первым стал перепрыгивать с камня на камень, протягивая руку и поддерживая Маняшу, не давая ей оступиться и свалиться в воду. Такой веселый путь по камням в начале их прогулки, в конце оказался рискованным и, даже, опасным. Наконец их ноги почувствовали твердую землю, а морская гладь осталась позади. Солнце из бело-золотого стало розовым, проложив розовую дорожку по выпуклым, блестящим бокам волн.
- Иди сюда! – крикнула девочка, подхватив подол и пускаясь бегом вдоль берега. Филька побежал следом.
- Вот, смотри! – Маняша внезапно остановилась, глядя себе под ноги.
Белый песок, да серые камни, не такие большие, как те, по которым они прыгали в воде, а поменьше. Мальчик сначала не понял, чем могли заинтересовать Маняшу эти обычные камни? Но потом заметил, что камни были сложены друг на друга, образуя невысокие стеночки, между которыми пролегали песчаные дорожки, по которым мог пройти только один человек. Стенка – дорожка – стенка - дорожка… Стенки из камней и песчаные дорожки чередовались, образуя необычный округлый узор, словно вложенные друг в друга по мере убывания размера бублики!
- Что это такое, Маняша? – удивленно спросил Филька.
- Это лабиринт или ловушка. Такие штуки разбросаны по всему архипелагу!
- А кто и зачем их сложил?
- Древние люди, - уверенно, как будто сама была свидетельницей создания лабиринтов, ответила Маняша. – Они строили эти лабиринты–ловушки для обряда похорон, чтобы душа умершего, попав в лабиринт, запуталась там, заплутала и больше не могла вернуться в мир живых.
Филипп подошел к входу в каменный лабиринт и только поднял ногу, чтобы ступить внутрь, как девочка испуганно закричала:
- Стой! Не делай этого!
- Почему?
- Я слышала, были случаи, когда человек, войдя в лабиринт, пропадал и больше никогда не возвращался! – глаза девочки расширились от страха, а голос дрогнул. Филька нерешительно убрал ногу.
- Так ты же говоришь, что ловушка была для душ умерших. Почему же нельзя входить в лабиринт живому?
- Потому, что где-то в лабиринте есть вход на ТОТ свет. И живой человек незаметно для себя может попасть ТУДА, а обратно дороги уже не найдет. – напряженным шепотом объяснила Маняша.
- Нет никакого входа на тот свет! Ты сама все это придумала! – воскликнул Филька. Уж очень не хотелось верить в страшные сказки.
- Ну, давай, попробуй! Войди, если мне не веришь! – крикнула девочка, отбегая от лабиринта на безопасное расстояние, - Может твоим близким повезет, и они тебя когда-нибудь все-таки увидят.
Филька представил мать, сестер, дядьку Матвея… и передумал обследовать каменные дорожки.
- Ладно, поверю тебе! – сказал он и отошел в сторону от опасного места.
Маняша удовлетворенно хмыкнула. Врет или не врет? Раздумывал Филипп, пытаясь глазами проследить ход лабиринта. Получалось, что выход все-таки есть, там же, где и вход. Но пройтись по дорожкам загадочного древнего сооружения так и не решился. А вдруг рыжая девчонка говорит правду?
- Как ты думаешь, этот лабиринт соорудили те же самые идолопоклонники, которых архангел Гавриил превратил в деревья?
- Может быть… - задумчиво протянула Маняша, сузив озорные, голубые глаза, - Кто знает? Странные здесь места, колдовские…
Возвращались в крепость уже в сумерках, особенно густых в лесу. После рощи танцующих берез и ловушки-лабиринта Фильке за каждым деревом, за каждым кустом мерещились таинственные тени, чудились чьи-то голоса. А рыжеволосая Маняша смело и решительно шла впереди, прокладывая путь в темном, волшебном лесу. Точно, думал мальчик, быстро следуя за подругой, опасаясь потерять ее из виду, вот такое оно, Тридевятое царство, без колдовства не обходится!
http://www.proza.ru/2018/07/08/1466