Лидия. Неотправленные письма к Алеше. Письмо седьмое.
1995 год, 24 марта. Seattle
Искусственность наших отношений была обречена. Ты не требовал от меня решений, действий, но я знала, что твоя преданность мне не из ряда простого адюльтера, перешедшего в дружбу. Я знала, что всегда могу прийти к тебе, если вдруг мне станет невмоготу. Ты стал моим старшим братом. Ты ждал.
Я встречалась с тобой, но тело мое ныло, а Душа не могла найти успокоения. Вернуться к тебе я не могла – этого не было в сценарии, ты не звал меня. Ты уезжал, приезжал, и наши встречи всегда были настолько же предсказуемы, насколько и неожиданны. Мы были друзьями, верными общей тайне. Я больше не осознавала, как велико мое притяжение к тебе: я продолжала стоять за стеклянной стеной, хотя и у тебя не было желания разбивать ее. Но я томилась от копившейся во мне и никак не находившей выхода страсти – той, что пробудил и питал ты. Так я объясняю свое состояние теперь – тогда я не могла найти причины.
На меня наплывала тоска, я не хотела ничего, и ничто меня не развлекало. Я заболела странной, непонятной болезнью: тело мое испытывало глубочайшую усталость, я потеряла вкус и волю к жизни. Я болела. Я перестала ходить на работу, перестала выходить из дома. Утром, как только я оставалась одна в квартире, я снова засыпала и просыпалась в слезах. Врачи объясняли это только одним: вирус, дал осложнения, нарушение в обмене веществ. Я пробыла в постели месяц, почти не выходя из дома. Я не знала, что я умираю от любовной горячки. Но проснувшись как-то утром, я поняла, что пора возвращаться на работу. Нужно продолжать жить.
Я не стала счастливее, но мое время было занято и оставляло мне меньше простора для беспричинных слез. Мое томление источало сладкий запах: как осы слетаются на пенку, снятую с готовящегося варенья, так и мужчины слетались к моему неудовлетворенному телу – или к незащищенной, молящей о поддержке Душе? Я не сопротивлялась напору чужой страсти, я была рада ответить тем же. Это были нежные, глубокие чувства, не предполагавшие серьезных последствий: моя успешная, сытая, правильная жизнь становилась более терпимой, мне становилось легче с ней справиться. Так прошло ещё два года, и я призналась в очередной неверности мужу – почему, зачем? Я не отдавала себе в этом отчета. Возможно, я хотела, чтобы муж сделал то, на что у меня не хватало ни решимости, ни смелости. Но он слишком любил меня, чтобы прогнать.
Мой последний роман умер так же тихо и нежно, как и начался. Ты был его свидетелем, я сделала тебя своим наперсником – кому, как не тебе, я могла поведать о своей грешной и свободной жизни, не оставлявшей места для нашего будущего? Я подозревала, что подтекстом моих необязательных признаний – ведь эти романы немного значили для меня! – было желание причинить тебе боль и стать вровень с тобой: я тоже могу забыть, я больше не томлюсь безнадежной надеждой. Я лгала тебе и себе, отказываясь признать, что я жду твоего ответа, твоей ярости, твоих слез. Ты выслушивал меня, не задавая вопросов. Ты не сделал шага ко мне, моя Душа не позволила мне быть открытой с тобой. И я все равно знала, что ты не хотел расставания.
Но все было предрешено: я ждала Дарью. Ты не хотел расставания, ты хотел быть рядом, хотел быть причастным к недоступному тебе чуду. Ты по-прежнему, водил меня гулять с Гоголевского на Страстной бульвар и рассказывал о своей незаконченной книге.
Лидия. Стихи из Дневника.
1995 год, 28 марта. Seattle.
***
Ты не знаешь, что утром веселым,
Когда солнце, разбросивши блики
На постель, на зеркальные лики
Облака красит нежным и алым…
Ты не знаешь, что вечером влажным,
Когда жаркое солнце садится,
И цветы нам дают насладиться
Ароматом и нежным, и пряным…
Ты не знаешь, что бархатной ночью,
Когда звезды нам лягут на плечи,
Обещанье сдержав новой встречи,
И пленяет луна томной речью…
Я, преступная, дни убиваю.
Ради сладкой, терзающей муки
Я пою мадригалы разлуке,
А в ночи ворожу и колдую…
часть 13. http://www.proza.ru/2018/07/07/1617