Из множества разных экзаменов. Которые приходилось сдавать в течение своей жизни, этот запомнился особенно. То ли потому, что я, староста заочников группы 308-ЛХ неожиданно сдал его за всю группу, и даже за некоторых студентов дневного отделения, севших на хвост из других групп, то ли по каким другим причинам, но в памяти этот экзаменационный день всплывает время от времени со многими мельчайшими подробностями. А ведь с того дня минуло уже почти двадцать лет.
Мы, имеющие базовое образование, все как один работающие по своей специальности, в академии, переименованной относительно недавно из обычного института, были первым набором, получавшим высшее образование по так называемой «ускоренной программе». При поступлении нам обещали укороченный срок обучения в три с половиной года, но по невнятным причинам затянули его до четырёх с половиной лет. Это тоже было неплохо в сравнении с обычным сроком заочного обучения, который в те времена составлял шесть полных лет.
Из цифры в названии нашей группы видно, что к тому времени заканчивали уже третий курс, когда далеко позади остались непрофильные предметы типа высшей математики или высшей химии. Для нас, получивших в своё время добротное средне-специальное образование, изучаемые на третьем курсе предметы были практически повторением того, что не только изучили в своих техникумах, но и то, чем в большинстве своём занимались во время повседневной работы. Так что сессию за сессией сдавали контрольные и курсовые, зачёты и экзамены без особенных затруднений с изучаемым материалом. Основные трудности возникали с каждым конкретным преподавателем, принимающим экзамены. При этом почвовед, которому предстояло сдавать очередной экзамен, слыл в числе одним из особенно корявых экзаменаторов.
В нашей небольшой группе из восьми человек были ребята, которые лучше знали некоторые местные особенности и заранее предупреждали меня и всех остальных о предстоящих затруднениях.
– Палыч, — с необычно посерьезневшими лицами обратились ко мне двое парней, когда должны были приступить к изучению почвоведения.
– Ты с этим преподом будь осторожнее! К нему с подарками подходить нельзя! — и рассказали, с кем нам предстояло иметь дело.
Не секрет, что среди тех, от кого зависело прохождение очередной сессии, были люди с разными потребностями. В целом преподаватели в то время ещё в своей массе не отличались крохоборством, но практически никто не отказывался от знаков нормального человеческого внимания в виде букета цветов с коробкой конфет, если это была женщина, и от бутылочки с закуской, если это был мужчина. Я придерживался правила, когда букет мы вручали вначале, а более «съедобный» презент вручали после экзамена, чтобы это не выглядело взяткой, а подкрепляло наше уважение к малооплачиваемому преподавательскому труду. Исходя из предполагаемых трат, скидывались перед каждым экзаменом, а покупку я делал либо сам, либо поручал тому, кто был свободнее. Ребята моей группы это знали, потому в данном случае сразу упредили подобные устремления.
Оказалось, что этот преподаватель был из числа тех, кто, работая в академии, имел свою долю в успешном бизнесе за её стенами. Мужики были конечно молодцы, делали деньги буквально из отходов, заставляя работать на себя всю область, о чем мне ребята и поведали. Задача сдать экзамен без излишних проблем резко усложнялась.
Почвовед был как раз из тесной компании предпринимателей, а нам уже однажды довелось сдавать, даже не экзамен, а просто зачёт одному из них. В результате мне был поставлен зачёт автоматом, а остальные сдавали его по несколько раз. Одну нашу девушку тогда сдача зачёта чуть не довела до нервного срыва, когда она получила заветную запись в зачётке только с восьмого раза. Пришлось прислушаться к мнению бывалых товарищей и отказаться от попыток заранее наводить мосты, как я это к тому времени уже насобачился проделывать по другим дисциплинам. Я молча наблюдал, чему он нас учит на лекциях, молча отдалялся от него на полевых занятиях, ясно осознав, что не вызываю у него положительных эмоций, будучи примерно его возраста, а, пожалуй, что и чуть постарше.
Почвовед давал знания самые минимальные, вдалбливая их во всех без разбора, как в молодых очников, впервые слышащих специфичные термины, так и в нас, записных лесоводов. По сию пору в ушах стоят его слова:
– И вот тут фулиевая кислота подныривает под гуминовые кислоты и окрашивает основную породу в жёлтые цвета, а вот на этой границе обесцвечивает механическую основу, образуя белую полоску.
Ему так нравилась эта мысль, что он повторял её в разных вариациях несколько раз на дню. Чем чаще он долдонил одно и тоже, водя указкой по стенке свежевыкопанного почвенного разреза, тем понятнее было, что сдать ему экзамен не самое простое приключение на предстоящей сессии. Ощущалось справедливость слухов, что с первого раза ему экзамен почти никто не сдаёт.
И вот наступил день экзамена. Сразу же обратил внимание, что на этот же день в нарушении установленного порядка, одна группа — один день на экзамен, почвовед назначил экзамен ещё одной группе. Это были молодые, совсем зелёные студенты очного отделения, в отличие от нас имевшие смутное представление о том, о чём им предстояло поведать для получения положительных оценок.
Оценив ситуацию, дал команду своим:
– Все сидим и ждём, пока не сдаст экзамен последний из молодых!
Мои взрослые мальчики и девочки сначала согласились, но часа через два стали нервничать, порываясь войти в его кабинет, куда входили по очереди наши конкуренты. А они вылетали оттуда один за одним, утыкались в учебники, снова входили, и снова, не по одному разу, пытали счастье. Самые ушлые стали обращаться к нам, получая без всяких заглядываний в учебники исчерпывающие ответы. Мало-помалу численность конкурентов стала убывать. Кто-то получил оценку, но значительно чаще слышалось, что неудачник решил пытаться сдавать экзамен в следующий раз. Именно такие фразы и удерживали моих товарищей от желания идти сдавать лучше всяких моих напутствий.
Наконец наступил кульминационный момент, которого я, доверяя своей интуиции, с иссякающим терпением ожидал. Почвовед вышел из своего кабинета в коридор перед аудиторией, в которой мы все сидели и разразился обличительной речью. Он громко, не стесняясь в выражениях, давал очень нелестную оценку знаниям и личным качествам всех, кто в этот день заявился к нему на экзамен. Слова эти летели и в наш адрес, хотя ни один человек из нашей группы ещё к нему не заходил. Мы терпеливо стояли вокруг и слушали, внутри каждый вспоминая похожие случаи на своём производстве. Начальники – они везде одинаковы, чаще всего вот так они себя обычно и ведут. А мы люди подневольные, потерпим, постоим, подождём. Наконец, выговорившись, он вдруг обратил взгляд на меня, до этого дня прямо ни разу не взглянув в мою сторону:
– Ты староста?
– Я, - отвечаю, — не до конца понимая, что ожидать от этого усталого и рассерженного человека.
– Собери зачётки и зайди ко мне, быстро, — и скрылся у себя в кабинете.
Я тут же раскрыл свою зачётку и стал подкладывать снизу зачётки остальных студентов из моей группы, образуя аккуратную стопку. Тут же оживились и те, кто не успел уйти из предыдущей группы, умоляюще прося и их зачётки взять. Рискнул, и их книжечки подложил ниже наших. С этим «богатством» зашёл в кабинет, закрыв за собой дверь. Сел за стол напротив экзаменатора, сложил стопку зачёток. Почвовед, всё ещё не остывший от своей обличительной речи, продолжил её уже мне в лицо, но постепенно стал затихать и пододвинул к себе всю кучку.
– Сейчас поставлю всем оценку и валите отсюда, согласен?
Я мгновенно согласился.
– Какие оценки ставить? — уже помягчев лицом, обратился опять ко мне почвовед.
– Нам государственную достаточно! — ответил ему, имея ввиду, что тройки для диплома нам за глаза, лишь бы диплом можно было получить, мы не очники, оценки которых влияли на право получения стипендии.
– Может быть девочкам по четвёрке поставить, — уточнил он.
Я рисковать не стал и попросил всем поставить одинаково — по трояку.
Отложив в сторону мою зачётку, он быстро проставил всем оценки в зачётки и в ведомость. Дойдя до чужих зачёток, пододвинул мою и со словами:
– Старосте ниже четвёрки нельзя, — вывел мне «хорошо».
Следом, не поведя бровью, пододвинул ведомость другой группы и каждому, кто тогда подсунул мне зачётку, также выставил оценки.
– Всё, свободны! — он уже даже как-то по-доброму, глядя мне в глаза, протянул на прощание руку.
– Большое спасибо, — с этими словами, пожав руку и подхватив зачётки, я выскользнул из кабинета, уткнувшись в стену напряжённо ожидающих результата.
– Ну, что? Экзамен будем сдавать? — взволнованно спросили те, кто не понял сути происходящего.
Без лишних объяснений вытащил свою книжку и отдал всю кучу, которую тут же разобрали владельцы. С настороженностью, а некоторые даже с недоумением стали разглядывать свои оценки. Не все оказались довольны, но тут же были одёрнуты теми, кто точно понял, по какой грани пришлось мне пройти, чтобы без лишней нервотрёпки, безо всяких мытарств сдать этот экзамен.
Самые сообразительные не только поняли, с чем я выйду из этого кабинета, но и успели организовать кое-что.
– Палыч, с нас кабак, заказ уже сделали, сейчас туда двинемся! — и категорически отказались от моих денег, хотя до этого, и после, всегда участвовали в подобных мероприятиях на равных.
Потом было «жаркое лесника в горшочках», холодная водка, тосты в мою честь и только уже там я ощутил, какое напряжение сваливается с меня после экзамена. Для меня это был не столько экзамен по почвоведению, сколько ещё один удачно проведённый манёвр, благодаря которому наша группа в очередной раз завершила сессию без хвостов.
Следующий рассказ:
http://www.proza.ru/2018/07/01/329
Читать Разное, разнообразное сначала:
http://www.proza.ru/2015/10/16/1490