Лидия. Из Письма.
1985 год, 14 февраля. Москва.
Алешенька мой, что происходит – не понимаю. Мне кажется, что я с тобой сейчас больше, чем когда ты был в Москве, не расстаюсь с тобой ни на минуту. Я не скучаю, а просто жду твоего возвращения, и оттого, что наша встреча приближается, пусть и не так быстро, как хотелось бы, настроение у меня радостное. Я смотрю на календарь: как много времени приходится на разлуки! Но ты не отдаляешься от меня, а становишься всё ближе и дороже (а как это возможно, тоже непонятно). Нет, наверное, я немного вру. В такое хорошее настроение меня привело твоё письмо с забавными картинками на полях. Временами жутко скучаю. Поскорее бы ты приезжал, отшельник мой милый.
Из-за черновиков я действительно очень расстроилась, хотя, по-правде, не надеялась получить их. Алеша, у меня еще одна просьба. Её, я думаю, не трудно будет исполнить. Я и в самом деле не хочу спорить с тобой, насколько ты талантлив, у меня сложилось определенное мнение и разубедить меня уже не удастся, так что вопроса этого ты совсем лучше не касайся – мне неприятно твоё самоуничижение. А вот за лень и непривычку работать можешь ругать себя сколько угодно, здесь я тебе подпою, это и в самом деле безобразие. Не думаю, также, что моё суждение диктует любовь к тебе: я недаром Весы, умею смотреть на людей беспристрастно. Остается, конечно, вариант, что я ничего не понимаю в les belles letters, но ты же не настолько плохо воспитан, чтобы уверять меня в этом? Так что останемся каждый при своем мнении и поставим точку (хотя я и не теряю надежды, что ты переменишь своё…). Травки можешь больше не пить – два месяца больше, чем достаточно. Радедорм и тазепам найдешь в коробках (жаль, что они тебе ещё нужны).
Любимый мой, приезжай скорее, так видеть тебя хочется – смерть.
Целую, целую, целую.
Лидия
Лидия. Стихи из Дневника.
1985 год, 15 февраля. Москва.
***
Я почти разучилась дышать без тебя.
Ты же – так ненадежен и зыбок.
Я иду по коварного озера льду
И опасность пытаюсь предвидеть.
Вот подошвы неверной ногою стелю,
И не смею назад оглянуться.
И, со страхом борясь, я смотрю лишь вперед:
Знаю, в прошлое мне не вернуться.
И колени дрожат, в напряженье глаза,
Только силы напрасно я трачу:
Всё, что вижу – себя, отраженье свое.
Ты же душу под ласкою прячешь.
Лидия. Из Дневника.
1985 год, 15 февраля. Москва.
Я четко решила, что выйду из партии. Мне и вступать туда было незачем, говорил же Виктор, что это не мое. Но меня ужасно задело, что никто на кафедре не хотел мне давать рекомендацию – «недостойна»! Иногда я совершаю поступки просто для того, чтобы доказать, что я могу быть свободна. На прошлой кафедре встала и сказала: «Я – свободный человек в свободной стране!» Ну и хохоту было! Наверное, очень патетично звучало. Но я в самом деле считаю, что человек может быть свободен, где захочет! Алеша, правда, со мной совершенно не согласен. Он эту страну ненавидит. Вернее, ненавидит власть. А я ему говорю, что дело не только во власти. Вернее, мы сами себе уже сделали и продолжаем делать ту власть, которую имеем. «Всякий народ достоин своих угнетателей» - думаю, это очень верно. Не помню, кто это сказал. Я равнодушна к партии, как институту, вернее, везде могут быть как плохие, так и хорошие люди. И, по-моему, неправда это, что все вступают только из-за карьеры. Мой дедушка, например. Он ужасно верил в Сталина. Помню, когда наступила эра Хрущева, он сказал: «Место себе в Мавзолее освобождает». Мое очень яркое воспоминание с этими его словами связано. Я сидела на качелях с одноклассницами, мы стали говорить о Хрущеве – Господи, первоклассницы! Но у всех, наверное, эта тема обсуждалась дома. Вот я и говорю: «А мой дедушка сказал, что Хрущев себе место в Мавзолее освобождает!» Тут мои подруги на меня накинулись: «Мы вот сейчас пойдем, своим родителям расскажем про это, пусть твоего дедушку арестуют!» Как я перепугалась – не описать словами. До сих пор стыдно вспоминать свои слезы и мольбы к подругам ничего не говорить старшим. А почему такой страх? Тут, наверное, все смешалось: и наказы взрослых никогда ничего не говорить, что дома обсуждают, и напряженное лицо папы, когда он радио слушал (и там такой треск и голос почти фальцетом противно что-то вещает: «Говорит голос Америки!»), а я дверь открывала, что на коммунальную кухню выходила, а там соседей полно, - и страх какой-то в воздухе, которому и имени не подберешь. Я так Мавзолей возненавидела, что первый раз туда пошла, когда уже в институте работала – делегацию повела.
Но выхожу я из партии не по идейным, а по религиозным соображениям. И не потому, что вдруг стала так сильно верить в Бога. Просто поняла, почему религия необходима. И еще я поняла, что России необходимо вернуть царя-батюшку. Русские – как дети. Такие наивные, романтичные, верящие в добро и справедливость. Ни капли иронии и сарказма по отношению к себе, все всерьез. И из-за этого мы жутко поддаемся на всякий обман, нужно только нас убедить, что нам что-то делают во благо. Мы очень сильно отличаемся в этом от англичан. Там каждый – сам себе хозяин, «мой дом – моя крепость». А у нас – коллективное сознание: «один за всех, все – за одного». Англичане принимают тот факт, что натура человеческая слаба, и нет честных политиков, поэтому проверять их нужно ежесекундно. А мы каждый раз впадаем в истерику: «нас обманули!» А кто обманывал? Сами себя! Вот поэтому и нужно нам православие: вернуть себе самоуважение. А царь нужен, чтобы вернуться к истокам, к тому месту, где ошибку сделали. Это все равно как забыл что-то – вернись на то место, где забыл, и вспомнишь. Алеша говорит, что я всеядная. Не знаю, что это такое. Но точно знаю, что во мне всего намешано, - того же, что и во всех других русских. И во всех нас, людях, все одно и то же, только в разных пропорциях. И я в революции так же виновна, как и все другие, и в моей семье с одной стороны – раскулаченные, а с другой – раскулачивавшие. И пока не признаешь своей неправоты, пусть и за предков своих, не только за себя, и не покаешься, ничего хорошего не будет. Только вот понять бы, в чем грех, в чем каяться… Вроде не украла, не убила… Изменяла… и изменяю. Только исповедь неискренняя будет. Не смогу я… Алеша, спаси мою душу, убереги меня… услышь… если не ты, то кто?!
Часть 1.16. http://www.proza.ru/2018/05/01/204