Назад, Глава 16. Стезя быстронавтов: http://www.proza.ru/2018/03/27/1539
...Чтобы заснуть, мы доводим себя до изнеможения, чтобы развеселиться, мы играем
на гитаре, развлекаемся, где придётся. Разве это жизнь!
Архим. Емилиан Симонопетрский, Молитва на Святой Горе вчера и сегодня, 2.
– А вы мне не поможете, нет? – спросил Немо.
– Нет, – сказал Гилл. – Сам влез, сам вылезай.
– Но замечательно... – попыталась вмешаться синяя рыбка Флу, но
Гилл пояснил ей:
– Я просто хочу сделать так, чтобы он вылез, – и снова обратился к Немо:
– Успокойся. Попытайся своими плавниками вытащить...
– Я не могу! – верещал Нэмо.
– Ну, тогда я тебя не остановлю, – сказал Гилл и, оплыв его вокруг, добавил:
– Подумай, что тебе нужно сделать, и сделай это.
Andrew Stanton, «Finding Nemo».
Господи, как же они были рады! Бобредонт вспомнил свою хатукамбу. Долинка исполнила танец горных шишемыш, а все остальные просто стояли на ушах и на всём, чём придётся. Даже на Бацмордуорте, который блаженно и снисходительно улыбался, однако же, не забывая держать курс. А Ремиса обнимала всех своими сияющими крыльями. И они замерев стояли перед ней, как бабочка перед цветком, а Дубробор всё плясал и плясал в трюме, на своём, так сказать, месте. Пришлось даже останавливать.
– Эй ты там, в трюме, не тряси сиденьем, корабль развалится! – крикнул внутрь трюма помощник капитана Стактибус (интересно, когда это его назначили?).
И несчастный страдалец Бэ, незаслуженно запертый в трюме, мужественно терпя все их несправедливости, горько и скупо заплакал. Мало того, что засунули тебя словно бессловесный кляп в пробитую по чужой вине дырку, так ещё поплясать от радости не дадут.
А Блюзгай даже спел одну из своих песен (она называлась «Малый Рмэ»):
– Я вижу Рмэ, большой и малый... – пел он, а они всё ближе и ближе подходили к пристани города Стиброля, о котором они до сих пор ничегошеньки-ничего не знали...
Они уже пришвартовались, когда Стактибус увидел надпись, которую, разумеется, стал пытаться прочесть. Ну, «град-порт» ему дался ещё относительно легко, всего минут десять ушло. Второе – «Стиброль» – ещё легче, всего за пять, потому как уже было знакомо. А вот дальше...
– Сэ... тэ... рэ... – пытался читать славный картограф и теоретик.
– Слушай, хватит уже ругаться и обзываться, – недовольно произнёс Рэ, пытаясь отвернуть всех от позорной надписи (кто ж знает, как его там ещё назовут?).
И тут они заметили, что вокруг начала собираться толпа.
– Ну будьте здоровы живите мирно я пошёл, – выпалил вдруг Блюзгай и помчался от них так, что пыль столбом поднялась.
И вся эта куча народу, собиравшаяся вокруг них, кинулась вслед за лохмато мчащимся Блюзгаем! И дальше, как они могли видеть, она всё росла и росла, вбирая в себя всё новых и новых кандидатов на то, чтобы догнать Блюзгая, мчавшего по улицам Стиброля, словно олень.
– И как это понимать? – спросил Бобредонт, стоя на опустевшей пристани и ни к кому собственно не обращаясь.
– Так, что, похоже, что его здесь хорошо знают, – ехидно объяснил Стактибус, делая ударение на слове «хорошо» и прозрачно намекая на то, что обычно обозначается выражением «ведь-я-же-говорил».
– Да нет, не это... – нахмурившись, пробормотал Бобредонт, но так тихо, что его, кажется, никто не услышал.
– И что будем делать? – озадаченно и с заметным сожалением спросил Бэ.
– Они очень быстро бегают, – быстро констатировал Жэ. – Мы их явно не догоним.
Все, несмотря на грусть момента, улыбнулись, а Жэ, само собой, сразу надулся. А как же ещё? Толпа жердяев, а стоят и регочут над бесправными...
– Так, давайте вспомним... а вообще зачем мы сюда пристали? – решил уточнить капитан Бо.
– У нас пробоина в корабле, – констатировал штормун, – а ещё запасы воды кончились. Все до капельки. Да и запасы продуктов на исходе. Если не считать вяленой земляники... – при этом упоминании все отчего-то отвернулись в стороны. А штормун довершил свою официальную сводку новостей сообщением, мягко нивелирующим неразвитость кое-кого в чтении (а ещё в штормуны лезет): – Перед нами город-порт Стиброль, известная в этих краях гавань и пристань...
– А раз вы так хорошо осведомлены, – ледяным тоном парировал великий картограф Бу, – может, подскажете тогда, где здесь мастерская? Ну, или магазин запчастей хотя бы...
– Отчего ж не подсказать? Очень даже легко, – улыбнулся во всю ивановскую штормун. – Я даже сам туда схожу и всё починю, не извольте беспокоиться, как говорится... Так что можете отправиться в приятное путешествие по городу, а заодно и подкрепить ослабевшие силы, – и активным поднятием бровей в сторону макушки, вместилища сообразительности (особенно буквочитательной), штормун указал какие именно силы кое-кому следовало бы подкрепить.
На что воспитанный картограф, разумеется, ничего не ответил, зато продемонстрировал чудеса скоростного вращения вокруг своей оси на сто восемьдесят градусов с последующей лёгкой прогулочной походкой, за которой пытаясь угнаться, все его друзья и преследователи через несколько секунд лишились дыхания и сил, и тут-то снисходительный Бу смог наконец проявить свою доброту и незлопамятность и великодушно остановиться.
– Ты чего это? – прохрипел не очень сообразительный Бэ, хватаясь за всё, чтобы отдышаться. – Кто это тебя ужа... – он не смог договорить, получив от капитана пинковый выговор, как известно, прекрасно стимулирующий человека к мудрому молчанию.
Тем более, что отдышаться нужно.
– Постойте, – вдруг сообразила Долинка, – а отчего Бацмордуорт не сказал нам, где пополнить запасы воды и пищи? Ведь он, похоже, знает...
И обернувшись, они не обнаружили на том месте, где только что стояли, даже тени их штормуна. Ни даже поднятой пыли или какого-либо иного следа его присутствия.
– М-да-а... – озадаченно протянул капитан. – Ну, наверное, подразумевается, что найти всё это здесь проще простого.
– Тогда пойдёмте наконец, – сказали Мэ и Вэ, – пополним наши оскудевшие запасы...
И эта поистине своевременная фраза, принёсшая улыбку всем присутствующим, разрядила нагнетавшуюся атмосферу. И в этом разряжённом воздухе смогли они теперь разглядеть представший их глазам и прочим чувствам город. Потому что его нужно видеть именно так, разреженно. Отчего – увидите сами.
Это был действительно город-порт, пристанище всех ветров и времён. Здесь одновременно могли происходить совершенно разные вещи, здесь можно было пережить в единый час и начало, и окончание своего пути. Поистине странен он, каким, впрочем, и должен быть тот, кто временен, как неправедный домоправитель, как странствие в пути, весенняя трава или тающий снег, полевые цветы и поющая птица. Вот, она здесь, и вот – нет её, только ветвь, на которой она сидела, ещё дрожит, а мелодии... где она, её песня?
Близ порта этот город был хаотичен, случаен, подобно какому-нибудь пустырю или свалке, однако же он не был свалкой, просто настолько неупорядочены и случайны были камни, строения, какие-то фрагменты кораблей или ещё чего-то, словно у дверей огромного мастера – множество заготовок.
Но дальше, чем более они поднимались в гору – а дорога, петляя, поднималась в гору, – тем более приобретал он вид города. Хотя не был он похож ни на какой из тех, что был им знаком прежде... Но как же можно было узнать, что он имеет вид города? Странно, но для этого ему не потребовалось быть на что-то похожим. Да и случайное – не похоже ли оно ни на что и одновременно немного – на всё сразу?
Итак, он был прекрасен, и страшен, как этот мир. Но сколь бы он ни был страшен, требовалось найти на этих сужающихся улочках и переулках между постепенно растущими ввысь домами какую-нибудь трапезную, или кухню, или столовую, кафе – что угодно. Потому что в животе у некоторых из наших путешественников временами урчало так, что из окон начинали выглядывать местные жители, и не требовалось пристально вглядываться, чтобы заметить на их лицах выражение ужаса.
И вот наконец самый зоркий из них (наверное, потому что самый голодный) ликующим толстым голосом констатировал:
– Вижу цель.
Потому что в трёх кварталах от них из открытых окон первого этажа одного из зданий выплывал благоуханный пар каких-то вкуснейших блюд... Каково же было их сожаление, что это многообещающее сооружение оказалось всего-навсего прачечной. Рядом, правда, была ещё одна дверь, совершенно невзрачная и неблагоуханная, куда совершенно случайно, просто прислонившись, провалился Рэ. Через полсекунды они уже сидели внутри за столиками и, едва сдерживаясь от того, чтобы начать барабанить пальцами по их поверхности или совершать ещё какие-нибудь голодные хулиганства, ждали официанта, трапезника или кого угодно, кто принесёт им хоть что-нибудь.
Но вместо него подошло что-то совсем иное. Что-то такое маленькое, смотрящее на них из под кустистых бровей колючим взором. Однако же речь его была совсем иной.
– Стоприте, зовя менют Сяимба Ы... Гапимоте... Ун жасталапуа... Чих чеонь естиотся... – жалостно проканючило существо, обращаясь к самому большому, а именно Дубробору.
– Ч-чё-о? – опешил Бэ. И в полголоса уточнил у самого знающего, а именно Стактибуса: – Он чего, обзывается?
– По-моему, он наше животное урчание назвал идиотством, – так же вполголоса, да ещё углом рта ответил смелый Бу.
– Ха! – заявил ещё один, похожий на первое существо, только непонятно чем, появляясь рядом как из-под земли и, судя по всему, зовя ещё одного: – Дальнобойщик, тут наших обижают!
– О, Пререп Чав, как это скорбно! – раздался грохочущий ответ и в залике появился гигантский громила, иначе его не назовёшь.
И, пока наши путешественники пытались понять, что такое Пререп Чав, очередное ругательство или имя этого второго, к которому обращался третий, этот самый третий, гигант под потолок, уже подошёл, сотрясая пол и всё здание, к храбро отвечавшему Бэ и заявил:
– А ты знаешь... э-э... пузанчик, что мы тут влобшибалы? А? – интонации его были все настолько приторно-деликатны, что маленьких Рэ и Жэ и Мэ и Вэ шерсть на загривка стала дыбом.
– Н-нет, н-не з-знаю, – отважно криво улыбаясь, ответил Бэ.
– А ты знаешь, – продолжил экзаменовать его громила, – что означает... – он хотел сказать что-то ещё, как появилось ещё одно существо, совершенно иное, с прекрасными до прозрачности небесными глазами, и в руках её был – о, чудо, – поднос с едой! Бобредонт достал мешочек с жемчугом, который иногда давал ему папа на вяленые фрукты и которой он, издавна мечтая о путешествии, откладывал.
Сам мешочек ему достался ещё раньше, в подарок при рождении, а когда-то он принадлежал Верцке, королеве белок, и там она держала орешки для...
– Ват вош астал. С ынзабром, – произнесло прекрасное видение, забирая с трепещущей ладони Бобредонта три самых больших жемчужины. И добавило, буднично и хмуро обращаясь к троим приставалам, стоящим рядом с путешественниками: – Оттисе идуда.
Лоб капитана Бо страдальчески сморщился. Само собой, дело не в жемчужинах, я думаю, – это же ясно. Так и есть, капитан вопрошающе пролепетал:
– Простите... я не понял...
– По-моему, она сказала, – услужливо пояснил картограф и знаток диалектов Бу, само собой, расшифровывая с толкованиями, – что у тебя в голове вата и вши, но ты можешь остаться, при условии, что будешь улыбаться, делая зубы забором. А этих назвала оттисками иуд.
Но существо с небесными глазами уже удалилось, а три гыгыкающих разборщика всё ещё стояли рядом.
– ...Астал с ынзабром... – словно эхо, повторили Рэ и Жэ, намагниченно двигаясь носами вслед за перемещением по столу принесённых чашек с яством.
– Ч-чё-о?? – Мэ и Вэ тут же ухватились за чашки; явно, от удивления племянники Шишемыши забыли о всяком приличии.
– Да что с вами такое? – пыталась их урезонить Долинка. – Всем же хватит...
– Даже не вздумай пробовать, – быстро и хмуро сказал Бу, прямо под руку Бобредонту.
Но храбрый капитан Бо всё же рискнул... Ведь он же капитан как-никак.
– Хм! – сказал он через секунду. – А ты знаешь...
– А у вас ещё инзбара нет? – ещё через несколько секунд спросил Бэ, крича через весь зал вслед удаляющему прекрасному существу.
– Ынзабра, – поправил первый из рядом-стоящих, с лохматыми бровями. – Стей щанекно. Будус щадет.
Терпел-терпел картограф Стактибус, но ведь никогда же невозможно эту орду невоспитанных и необразованных научить... Мало того, что рядом стоят какие-то и мешают беспристрастно исследовать принесённые яды, так ещё и свои обалдуи пытаются не оставить от них ни крошки. В смысле, от ядов, конечно. И он решил смириться.
– Флуфай... – с глазами до затылка через некоторое время прочвакал он. – Я нифево нифовва фкуфнее не ев...
– Да, так что же означает Дальнобойщик? – вежливо поинтересовался Бэ, поскольку гигант всё стоял над ним и старательно портил аппетит.
– Ну... как тебе сказать, малыш... – ухмыльнулся громила, радуясь проявленному к нему вниманию и безуспешно пытаясь наступить Дубробору на ногу или схватить за нос. – Вот как дам кому-нибудь... – само собой, он сделал ударение на этом слове, – так и летит он далеко-далеко... Но, если не нравится так, можешь меня звать Больнодайщиком, есть и такой вариант. Объяснить, что он значит?
– Думаю, я и так понял, – глядя на гиганта невинным взором, ответил Бэ.
И тут же применил запрещённый медвежий приём. Так что этот Дальнобойщик в самом деле оказался тем, кем назывался. Только в это далеко, располагавшееся за окном, неожиданно для себя (и, вероятно, для этого далека) полетел он сам. Вы знаете, похоже Бэ и сам не понял, как это у него получилось, поскольку он с изумлением посмотрел на свои лапы. Наверное, дело был в ынзабре, не иначе.
– О-о! – услышав грохот за окном, сказал Толстый Ажубар, стоявший за стойкой. – Пойду-ка я пройдусь...
Ну, а Сяимба Ы и Пререп Чав сочли за лучшее срочным образом заняться починкой примуса и никого не трогать. Вообще больше никогда. Совсем ни разу. И даже если кто очень сильно попросит, всё равно нет. Ну хорошо, тогда племянник Миди смог вернуться за свой столик и доесть этот самый астал. Но, явно, этого было мало. Однако никто ничего другого приносить им, судя по всему, не собирался, что, понятное дело, не удивительно, учитывая заоконное летание Дальнобойщика. Потому что за окном появились прохожие и стали говорить, что нужно позвать чрава. Или рвача, если угодно.
Потом стали упоминать про какой-то Разбор Колдыбасов. Который, как оказалось, был служителем порядка. И, увидев такой беспорядок, он, понятное дело, срочно ретировался.
– Слушай, Бэ, что ты натворил! – укоризненно прошептал капитан Бо. – Нас сейчас отсюда выгонят.
– Или вообще в кутузку посадят, – поддакнул Бу, которому явно не хватило ынзабра.
– И, может, эти трое были совсем не хулиганы, а просто шутили, – добавила и жалостливая Долинка.
– И нам так и не удастся нормально поесть! – не умолкли на этом и безжалостные Рэ, Мэ и прочие буквы.
А Бэ только пыхтел и краснел в ответ.
И тут они увидели, что к ним быстрым шагом направляется эта... с ясными глазами. Правда, каким-то уж слишком быстрым. И к тому же в руках у неё ничего, кроме подноса с полотенцем и тряпкой нет...
– Бегите быстрее, – прошептала она, проходя мимо них к другому столику, от которого только что отошли посетители.
Но наши быстронавты, как остолбеневшие, продолжали сидеть, словно ещё на что-то надеясь.
– Это что, на три огромных жемчужины только по чашке с этим... ызнабром на брата, и всё? – возмутился Рэ.
А тот столик, который официантка протирала, был возле окна. И протирая, она взглянула наружу, и то, что она там увидела, заставило её побледнеть. И, бросив тряпки, она подошла к ним и ещё раз, уже просто приказывая, сказала:
– Да бегите же, что вы, не понимаете?
И, видимо, не рассчитала она громкости голоса, потому что от стойки направился к ним какой-то... сразу видно, что хозяин заведения. Да, тут уж такие дрова пошли, что только руки в ноги, да в лес. Что они не преминули и сделать. Только, конечно, не в лес – где ж его тут найдёшь? – а просто за угол. И только оттуда смогли они прочитать, где и у кого они только что были. Потому что над дверью, откуда они исчезающими в полдень тенями только что выскользнули, имелась вывеска с надписью: Кайфэ «У Шидыбом». И рядом приписочка, чуть поменьше: хозяин – Абгладайз. Надо понимать, это фамилия. А имя... это то, что в названии.
И видят они оттуда, что этот самый Абгладайз вышвырнул из кафе и спасшую их официантку, крича что-то вслед, из чего они смогли разобрать только: «анныбрь несчастная!» И потом ещё что-то про ищи работу где угодно. Ну, Бэ, само собой, стал порываться пойти разобраться, так что всей командой едва смогли его остановить. Хорошо хоть эта... изгнанная с ясными глазами – помогла. Остановившись за другим углом, но так, что они с ней видели друг друга, а от кайфэ их всех видно не было, она знаками указала им, куда идти, и тотчас сама исчезла в том направлении. Правда, им исчезнуть так же было не очень просто, всё-таки девять человек, один из которых очень большой, да ещё Ремиса, которая, впрочем, была совсем тиха и, забившись Бобредонту в шубку между ухом и плечом, почти не двигалась.
И знаете, очень вовремя наши путешественники переменили место. Потому что пришли вместе с вышеупомянутым Разбором Колдыбасовым Ораст Вопидли, Горлантий Гаркнесс и Крико Воевич. А также Валивтин Подобров-Поздоровуев, командир их. Все – хранители покоя и блюстители благолепия, надо понимать. Что было дальше, друзья не видели, потому что улепётывали, что есть силы в указанном им ясновзорой спасительницей направлении.
– Надо же... – прохрипел на бегу Бобредонт. – Прямо-таки... дядина история... повторяется...
– Повторяется, да не совсем... – ответил Ремиса и легонько так клюнула его в ухо, чтоб не отвлекался.
Так что Бобредонт так прибавил газу, что остальные лишь через семь кварталов с огромным трудом смогли его нагнать и объяснить, что он уже как три квартала бежит мимо цели. Ну что ж, пришлось вернуться. Смиренному бобру ничего ведь не трудно.
Они шли (неслись), а почётные городские граждане мистеры Виннерботтер и Боттермоттер, а также важнейший гражданин Газет Пароходов со своей подругой Нетерфифи укоризненно цокали им вслед. Они продолжали идти (мчаться), а солидные копцы (которые копят то есть) Мартын Непой-Дуев, Давыд Непляши-Веев и Автоном Неплюйвпотолок их порицали. И даже безымянные гадябры, у которых были только фамилии – Нойбесбрюкен, Войбесштанен, Платчбеспортен, Орибеспанталонен – тоже осуждающе качали в их стороны головами. Один лишь только мастеровой Рыбинзон пожал плечами. Что ж, как говорится, спасибо и на этом.
И вот они на месте. Если, конечно, им правильно удалось понять жестикуляцию неизвестной их путеводительницы. И это опять было то, что в Стиброле обозначалось словом кайфэ. Не знаю только, как и чем можно питаться в таких местах. Тем более, что это кайфэ имело название «Трисобаки». Хозяйку его звали соответственно – Синни Ноус. Помощницей у неё была Хорри Паггинлот, – между прочим, её до сих пор поминают в этом городе добрым словом, поскольку именно она изобрела здесь эту должность. А ещё, как утверждает предание, она придумала танец, давший имя этому кайфэ. А может, название кайфэ дало имя танцу... Теперь уже трудно с точностью утверждать что-либо, да и зачем? Ведь так или иначе, но танец, бывший этому заведению главной приметой, назывался трисобакион. Исполнять могли специально установленные сотрудники заведения или, по желанию, посетители.
Готовил здесь бывший корабельный кок Хавьер Съедобин. Он тоже имел свои особенности. Одна из них была такой: во время готовки устраивать что-то вроде митингов или манифестаций, оратором и слушателем на которых был он сам в единственном числе.
– Кока реку! Кока смотрю! Кок оробел! Кока рука! Кок таракан! Кока беру! Коку вотру! Кока руби! Кока убью! Кока сожру! – скандировал он, шинкуя овощи, фрукты и всё остальное.
В этот раз в меню предлагались: брыкфаст, прыгадельки, биточки или длинчики с пылесоусом, трясольник с сельдуреем, десерт из лохат-плохума... И всё в таком духе. Против каждого из блюд была проставлена цифра, предусмотрительно выражающая вкусность блюда «по рыгометру»... Уж не знаю, что это такое за инструмент.
Медленно и нерешительно вошли в помещение наши путешественники и, думаю, их можно понять. Но голод, только разжегшийся от съеденного в кайфэ «У Шидыбом» астала понуждал их победить неуверенность. Столик им предложили рядом с небольшой сценой, где и должен был исполняться, как указывала вывеска, этот самый трисобакион. Художественными руководителями здесь служили два набака (хоть что-то знакомое, в самом деле) Зингер Хрюкк и Мейстерзингер Брюккенхрюкк. Только тут и узнали быстронавты, что те три существа из «У Шидыбом» были тоже выступающей труппой.
– О, так это тут искусство такое? – удивился Бобредонт. – А я думал они просто хулиганы...
В этот момент на сцену вышел Зингер Хрюкк и объявил номер. Это была песенка карларроаб. Имя исполнителя прозвучало несколько непонятно. Не успели они переспросить, как увидели, что эти два жирняя выталкивают на сцену их, быстронавтов, путеводительницу, при явном её нежелании. Это уже было слишком. Само собой, наш капитан Бо попытался вступиться. На что один из этих шифоньеров заявил:
– Ну что, Бо, сейчас тебе будет бо-бо!
– А этот... Хрингерзюкк... он что... очень сильный? – спросил Жэ, прячась за спинами.
Но храбрый Бэ вполголоса ему ответил:
– Ну не больше же, чем тот громила... – и громко, уже обращаясь к приближавшемуся к ним набаку: – Эй, ты, Брюкен, понимаешь, Пиджакен... сейчас я тебе задам!
В общем, ни песенка, ни танец не состоялись. Но, как ни странно, посетители были довольны, а потому быстронавтам принесли «угощение от заведения». Тут же к ним подсели знакомиться другие моряки, капитан Буль-Буль, брегатёр Фригантино и штормун Кренделино... И всё бы хорошо, да земля стала уплывать у команды Мабисловиона из-под ног, а стулья и стол – из-под всего остального. А Ремиса всё молчала и молчала, став на плече Бобредонта совсем незаметной... И тут они вновь увидели ту, с голубыми глазами; она что-то пыталась им сказать. С трудом вслушиваясь в её сбивчивый шёпот, наконец они разобрали:
– Неужели вы не понимаете, в каком вы месте?.. Да уходите же отсюда наконец!.. Вообще уходите!.. Только все вместе, поодиночке вам уже не выбраться!
– ...Все говорят, что мы в месте, только не все знают, в каком... – ехидно и нарочито мрачно пропел Бу, цитируя и возражая.
Точнее, он попытался это сделать, вышло-то у него лишь приблизительно. И тут Бобредонта и осенило.
– Братцы... – сказал он, поднявшись и с трудом держась за убегающий стол; сказал, обводя взглядом своих друзей и с ужасом осознавая происходящее. – Мы все – в сонном виусе! Мы – пища...
И тут-то и стало ясно, что же не смог дочитать в вывеске на пристани Стактибус. Это было: «Град-порт Стиброль, Страна опьянённых». И тотчас действительность ушла из их глаз и лап, потому что они уснули.
Дальше, Глава 18. Ягодная поляна и проч.: http://www.proza.ru/2018/03/27/1596