И.С. Шмелев и «еврейский вопрос».
(Продолжение, предыдущая глава:http://www.proza.ru/2018/03/16/569)
У многих людей есть свои симпатии и антипатии в «национальном вопросе». Кто-то не слишком-то «жалует» русских, кто-то американцев, кто-то китайцев, немцев, армян, или евреев и т.д. и т.п.
В советское время национальные проблемы у нас нередко замалчивалась, или маскировались, что и привело, в конце 80-х и начале 90-х годов, к всплеску национализма, а то и нацизма в целом ряде республик, этническим «чисткам», массовым гонениям по национальному признаку и кровавым разборкам…
Конечно, эти «национальные предрассудки» являются злом, с «общечеловеческой» точки зрения, но в межличностных отношениях, как правило, обычны и привычны…
Полагаю главное, чтобы все эти «симпатии и антипатии» люди умели «держать при себе» и не выпячивали в повседневном поведении и отношении к другим людям.
И уж тем более, это не должно быть основой политики государств, народов и социальных групп.
(Возьмите, к примеру, нынешний «оплот свободы творчества и слова», а также « светоч демократии» - Голливуд и его кинопродукцию.
Начиная с середины «десятых» годов XXI века в 80% боевиков и триллеров, в роли главных негодяев, преступников и подонков там изображается пресловутая «русская мафия», члены которой, как правило, выглядят и ведут себя как истинные «исчадия ада», и подлежат немедленной ликвидации (порой самым изощренно-садистским способом) со стороны доблестных американских парней.
А ведь еще в конце 90-х и начале «нулевых», в главных ролях голливудских злодеев и подонков выступали то албанцы (и прочие «мусульманские террористы»), то пробравшиеся в Америку сербы, а порой, даже немцы из бывшей «штази», а «русские негодяи», если и встречались в голливудских творениях той поры, то не слишком-то часто и не бросались в глаза своим отвратительным изобилием.
Сейчас ситуация сменилась на прямо противоположную, и фильмов, в которых русские «демонизируются», и изображаются причиною всех бед «свободного мира», в Голливуде снимается великое множество.
Их смотрят миллиарды людей во всем мире, и многие из них, вольно или невольно, «впитывают» это отношение и к нам, и к нашей стране.
Пожалуй, даже в гитлеровской Германии, где антисемитизм был стержнем государственной и национальной политики, в отношении евреев не было снято столько «поносных» фильмов, сколько «свободный Голливуд» за последние годы снял о «русских злодеях»).
После этого небольшого, но важного предисловия, вернемся к теме рассказа.
После выезда на Запад И.С. Шмелев некоторое время жил в Берлине, потом перебрался во Францию, в Париж.
Незадолго до начала Второй мировой войны умерла его жена Ольга, и он очень тяжело переживал эту утрату.
Начавшаяся в 1939 году его переписка с Ольгой Бредиус-Субботиной, (его литературной поклонницей), быстро переросла в страстный платонический любовный «роман по переписке». Как ранее уже говорилось, сохранились (и ныне опубликованы) сотни их писем, позволяющие заглянуть во «внутренний мир» этих людей, понять, какие были их истинные убеждения и мотивы поведения, увидеть, как они менялись под воздействием «внешних факторов» и хода Мировой войны.
Возникает, конечно, вопрос: а насколько «этично» читать и анализировать эти «чужие письма»?!
К счастью, ответ на этот вопрос дал сам И.С. Шмелев.
6 декабря 1941 года (в разгар битвы под Москвой!), он пишет Ольге Бредиус-Субботиной:
«Знаешь, Ольгушоночка, в нашей переписке сам черт ногу сломит. Она не может не войти в историю русской литературы, (но когда я пишу тебе, будь уверена, что об этом забываю и не для "истории" пишу, а весь -- в тебе, до самозабвения!) и будущие словесники во многом запнутся, -- придется делать много "примечаний"…»
Ну, с примечаниями-то у нас дело не станет, постараемся разобраться и в фактах, и в персонажах, о которых они упоминают.
10 марта 1944 года И.С. Шмелев вновь возвращается к этой теме, и пишет О. А. Бредиус-Субботиной:
«Ми-лая... наша переписка - изумительное явление - общественно-литературно-психологическое!
Позавидуешь - !! - будущему читателю... Как тебе не грех так говорить о своих письмах! - ничтожно. Ты или притворяешься, или... неужели не разумеешь, что это - твои письма!
Ну, тогда ты... дурища, больше ничего не могу сказать. Бьюсь об заклад: твоими куда больше будут захлебываться, чем моими.
И как бы хотел я, чтобы доход с издания переписки - а он был бы о-гром-ный! - пошел на сиротский приют! Хватило бы... - ведь не одну сотню тысяч золотых рублей даст эта "переписка"! Она - томиков на 15! [Плохонько] - по 10 тыс. с томика! Это - как "Робинзон Крузо", или почти, тираж был бы...
И какое же всяческое "насыщение" для будущих читателей! И сколько там… понимания "искусства"! и - души. И быта. И "дня сего". И - "занимательного чтения".
Вот что мы с тобой сотворили.
Народили кучу детей душевных…»
Стало быть, И.С. Шмелев мечтал об издании «огромным тиражом» этой переписки и о том, чтобы это "занимательное чтение" «насыщало» будущих читателей и давало им понимание их «души и быта».
Вот этим и займемся.
Надо сразу сказать, что И.С. Шмелев, увы, был «махровым» и «пещерным» антисемитом и не особенно скрывал этого в своей жизни и переписке с О. А. Бредиус-Субботиной.
Он был тогда достаточно известным писателем « с именем», и в 1932 году его кандидатура даже «выставлялась» на Нобелевскую премию по литературе (правда безуспешно).
Казалось бы: ну и что из этого?!
Никогда не были лауреатами данной премии, к примеру, Л. Толстой, А.П. Чехов, М. Горький, А. И. Куприн, А. Блок, И. Северянин, К. Бальмонт, М. Алданов и многие другие крупнейшие русские писатели и поэты начала ХХ века. (Зато, по откровенно политическим мотивам, сравнительно недавно Нобелевскую премию получила мало кому известная Светлана Алексиевич, к примеру).
Так что сам факт присуждения этой премии вовсе не говорит о «гениальности» писателя, или, в случае неполучения оной, его «бездарности».
Казалось бы, всем это должно было быть понятным, однако отклонение его кандидатуры, от желанной премии оставило глубокий след в памяти И.С. Шмелева и всерьез озлобило его.
Десять лет спустя после этого «инцидента», 4 сентября 1941года он вспоминает о нем в письме Ольге Бредиус-Субботиной:
«Очень удручен кончиной Николая Васильевича ван Вейка. Как же, он бывал у меня, _з_н_а_л_ меня. Прекрасный человек.
Он же выставлял мою кандидатуру в Нобелевский комитет, как европейский славист-академик.
Масонско-большевистско-еврейская группа, по директивам центра отклонила…»
Так вот оно что!!!
Оказывается Нобелевским комитетом той поры, по мнению Шмелева, заправляла таинственная «масонско-большевистско-еврейская группа», которая при этом, еще и руководствовалась загадочными «директивами центра» (не иначе, как Исполкома Коминтерна, или лично Троцкого, на худой конец…).
Поэтому и «прокатили» с премией Ивана Сергеевича эти коварные «еврейские масоно-большевики»!
(Отметим, что действительно, в 1932 г. Николай Васильевич ван Вейк участвовал в выдвижении И. С. Шмелева на получение Нобелевской премии).
В связи с этим, подчеркнем еще один момент, хорошо характеризующий ЛИЧНОСТЬ самого И.С. Шмелева.
На протяжении многих десятков лет ему помогал, и покровительствовал (как в России, так и в эмиграции) Иван Бунин. Они считались друзьями, вели обширную переписку между собой и т.д.
Так вот нобелевское «лауреатство» Бунина И.С. Шмелев, судя по некоторым его высказываниям в переписке с Ольгой Бредиус, ему простить не мог, и отчаянно завидовал своему благодетелю.
20.Х.1941года он пишет Ольге:
«Я за свои книги вынес страшную борьбу. И _д_о_ революции, когда меня старались заглушить критики -- евреи -- и не евреи. Они _з_н_а_л_и, кто я для них и что -- для России. Здесь, в продолжение 12 лет, меня пробовали топить, избегали называть меня и мое...
Ряд стран -- все под давлением жидомасонства -- покупал право на издание и... не издавал!!...
Если бы я не был "я", -- а, скажем, вел себя "политично"... -- поверь, Оля, давно бы я был "лауреатом"...
-- за Бунина 12 лет старались: сам Нобель, шведский архиепископ, ряд членов Нобелевского комитета, -- ставленники жидо-масонства, -- Мне ни-чего не нужно было, -- я писал о России, _д_л_я_ своего народа, о _с_в_о_е_м_ (не для Европы, но она читает!)…»
Несмотря на сумбурный стиль изложения, вообще свойственный письмам И.С. Шмелева, видно, что он «имеет зуб» на И. Бунина.
По мнению Шмелева, для того чтобы Бунин получил Нобелевскую премию, за него, целых 12 лет, «старались» такие ставленники жидо-масонства, как «сам Нобель» и даже шведский архиепископ!!!
Ну, и чтобы закончить тему Нобелевской премии, вспомним еще про одного лауреата этой премии, норвежского писателя Кнута Гамсуна.
13.XI.1941года И.С. Шмелев пишет о нем Ольге Бредиус-Субботиной:
«…Поехал, повез, как благодарность, голландский экземпляр "Человека из ресторана", -- "De Kellner" (издательство Moulenhoff, Amsterdam) (должно быть аховый перевод -- жид переводил?) Это гг. голландцы самовольно, не уведомив меня, издали…
В Германии она просила тысяч в 30 -- экземпляров и -- идет. Отзывы какие были!
Но то -- Германия! Там меня никогда не обижали, дарили большим вниманием, начиная с Гергардта Гауптмана.
Кнут Гамсун мне писал, чудесно. Читал на шведском языке. Там тоже не обижали. Нигде, даже -- латыши платили…
А эти... -- европейские жиды?»
Тут потребуются небольшие комментарии.
Фраза И.С. Шмелева «...жид переводил?» относится к переводу - перевод его книжки, который выполнил М. Язаксон (M. Izakson).
Упомянутый тут Герхард Гауптман (1862--1946) - это немецкий писатель, драматург, тоже лауреат Нобелевской премии (1912).
А вот о норвежском писателе Кнуте Гамсуне надо сказать несколько слов. Он прожил ОЧЕНЬ длинную жизнь (1859—1952 годы).
В 1920 году Гамсуну присуждается Нобелевская премия по литературе за монументальный труд «Соки земли» (норв. Markens Gr;de).
(Надо полагать, что тут тоже «масонско-большевистско-еврейская группа» постаралась, или она позже, по мнению Шмелева, в Нобелевском комитете образовалась?!)
В письме И. С. Шмелеву от 11 января 1927 г. К. Гамсун писал, что "Человек из ресторана" является "гениальным, глубоким и великолепным по живости рассказа".
После прихода Гитлера к власти в Германии и во время Второй мировой войны Гамсун, ранее систематически проповедовавший немецкую культуру и выступавший против англосаксонской, встал на сторону нацистов и всецело поддерживал прогитлеровского норвежского «вождя» Видкуна Квислинга, а также самого Гитлера и его «соратников».
В 1943 году Гамсун даже передал свою медаль нобелевского лауреата министру пропаганды Третьего Рейха Геббельсу.(!!!)
После смерти Гитлера Гамсун написал некролог, в котором назвал нацистского лидера «борцом за права народов»!!!
После окончания войны Гамсун был отдан под суд. Он избежал тюремного заключения благодаря преклонному возрасту, однако был оштрафован по гражданскому иску.
Сын Гамсуна Арильд в годы Второй Мировой войны служил военным корреспондентом в специальном пропагандистском взводе, в 1943 г. вошедшем в специальный пропагандистский полк СС «Курт Эггерс»…
(Как говорит старинная мудрость: «Скажи мне, кто твой друг…»)
А теперь - о том, как по мнению И.С. Шмелева, надо было бы написать «сокровенный» рассказ, о сочинении которого он мечтал долгие годы.
В самый разгар «романа по переписке» с Ольгой Бредиус-Субботиной, 4 ноября 1941 года, он пишет своей возлюбленной длинное письмо с подробнейшим «творческим заданием», которое должно было бы, по мнению Шмелева, обеспечить Ольге успешный старт ее писательской карьеры.
(Что называется, «от себя отрывал»).
Давайте ознакомимся с этим «творческим актом», на который И.С. Шмелев подбивает любимую женщину:
«…А теперь -- к важному. Не изволишь ли испытать себя? Я предложу тебе очень трудный "творческий акт".
Выполни -- и будет твое "крещение". Не трусь только, -- одолеешь, тебя хватит.
Я давно собирался дать один жестокий рассказ-очерк -- "Восточный мотив". Не очень мне нравится заглавие. Ну, "Восточный напев". "Пляс". "Пляска", "Пляски".
Нет, лучше -- "Восточный напев". Не важно.
Я знаю, что его _н_и_г_д_е_ не напечатали бы, "страха ради иудейска".
Нынче -- можно и -- _н_у_ж_н_о.
Размер -- самый малый, странички на 3--4. Газетных строк -- 200--250--300, самое большое. Видишь, как легко!
Жиды тебя за него распнут.
В случае печатания -- поставишь псевдоним, например, Оля С.»
Стало быть, ни в гитлеровской Германии, ни в петэновском Париже оккупированной Франции, до самой осени 1941 года, И.С. Шмелев не мог опубликовать этот рассказ "страха ради иудейска".
А теперь – стало можно (и нужно!), и он решил осчастливить этим предложением свою любимую женщину, невзирая на её возможное «распятие жидами» за это.
Приведем текст этой «нетленки», с небольшими сокращениями и комментариями:
«В рассказе -- общая окраска -- голод, смерть. И в этом страшном (фон этот _в_с_е_ время должен чувствоваться, даже в "пейзаже", -- как в музыке -- музыкальный фон -- тон, _р_е_к_а, -- на чем и разыгрываются лейтмотивы. Тут -- самое страшное, -- какой контраст будет! -- "песня, танцы". Ты -- умная, -- все поймешь.
Слушай.
Место -- Симферополь…
Время -- начало марта 22 года. Кое-где -- видно за оградами -- плодовые деревья в цвету -- персики (миндаль отцвел), груши -- редко. Голод.
На тротуарах -- всюду -- умирающие, истощенные... дети, женщины, старики, всякие. Работы нет. Большевики уже 2-ой год. Даже трупы. Собак -- _н_е_т_ (съели!), ни кошек…
Люди валяются, как кучи тряпья. У многих в костлявых желтых руках стиснуты грязные "деньги" советские…
Стоны -- нутряные, от слабости предсмертной, будто под землей…
Не пройдешь 10 шагов -- труп, умирающий, иногда -- грозди, в кучке, прижавшись. С тупыми лицами проходят красноармейцы (привыкли). Не глядя уже, приходят по своим делам горожане (все серо, изношено)….
И кругом -- полутрупы: татары, цыгане, армяне, греки, русские... -- ни одного жида. А в Симферополе их бы-ло.
Жиды -- служили Советам. Учреждения все были набиты ими…
Пример: в отделе социальной безопасности -- социального обеспечения -- жидовки, с наганами и браунингами на лаковом поясе -- бегали, зажимая уши от воя баб (с грудными и подручными детьми), кричавших: "дай-те же хлебца деткам... погибаем... молочка дитю... у меня кровью пошло-о... Что ж нам, в помойке их топить... в море кидать?"
Жидовки, бегая, -- в истеричном виде, -- вопят: "у нас нет вам хлеба! кидайте... куда хочете!" -- (Сам видел.)
И вот -- при этой обстановке -- угловой магазин, бывшая лучшая кондитерская Симферополя -- окна огромные, выходят одно на одну большую улицу, другое -- на другую--улицу.
Помню, я с писателем Треневым шел... -- музыка!! -- Истекающий истомой, негой -- томящий страстью... мотив.
Танго?.. Очень замедленные переливы, _к_а_ч_а_н_и_е_ томное... -- чувствуется страсть, качание тел -- в страсти, _з_о_в_у_щ_е_й, ну, будто бы спаривание страстное под музыку... (вот так dance macabre {Пляска смерти (фр.).}!)
Совокупление Смерти... с _Ч_у_м_о_й?!
И -- видим: над входом (угловатым): красная вывеска -- полотнище, и на ней черным: "Студия ритмического танца -- _д_у_н_к_а_н_и_з_м" (!)-- какой-то жиденок, очевидно, намалевал.
Смотрим: 4 музыканта-еврея: квартет! Кружатся пары, в туниках, голоногие, голорукие, упитанные розовые лица девушек и юношей -- еврейских, _т_о_л_ь_к_о!
Полные плечи, полные, розоватые предплечья, серьги в ушах, прически "a l'ange" -- ангельские!! -- томятся в качающем-страстном танце -- и в лицах (губастые юноши!) -- по-хоть!
Влажные, _с_ы_т_ы_е_ глаза, (выпуклые большей частью) влажные губы... и эти губы-рты... жу-ют!
И видно, как глотательной спазмой продвигаются в горле куски... чего? -- Стоят два стола: на одном -- колбаса (не зеленая), сыр, яйца...
На другом: груды хлеба пшеничного -- глаз режет белизна! -- молоко в бутылках, стаканы, сливочное масло глыбой, варенье.
Два жида-юноши у входа...с... винтовками?
Те пары потанцуют, прижимаясь _э_т_и_м_и_ местами, -- к столам, запихивают до растопыренных ушей _в_с_е_ и -- все напев истомный, напев Востока.
Музыканты, во фраках-рвани -- то-же жуют... все жует-п_о_е_т_ телом пухлым -- льнет друг к другу -- прилипает -- и все плывет -- покачивается -- в ритме -- танце -- в "дунканизме". А кругом, под окнами -- издыхают. Да, я это видел.
Помню, враз толкнули мы друг друга, взглянули в глаза друг-другу -- и сказали враз: "видите..?"
Это был -- самый подлинный Пурим (см. книгу Эсфирь).
Соитие на трупах (всех: русских, татарских, армянских...)
Тогда вечерами громыхали грузовики -- полные трупов, и на ямах мостовой -- эти трупы подскакивали, вздымались плечи, головы, руки... -- и падали. Тоже -- и ребят -- грудами, как мерзлых поросят -- возили.
Вот -- материал. Сделай из него этюд, очерк... -- все.
Можешь -- протокольно, краткими фразами. Можно -- плавным течением рассказа, эпически. Если не найдешь в себе "ключа", ритма, тона... поищи у меня -- в "Свете Разума" (книга)…
Надо выдержать ритм. Можно переломить, -- одним -- общий фон голода-умирания (1 часть), другим -- _н_а_п_е_в... Но -- просто, просто, даже _с_у_х_о.
Можно так: (подзаголовок) Рассказ друга... рассказ доктора, рассказ прохожего... -- ну, что сама найдешь, дорогушечка моя. …»
Вот такая ужасная картина нарисована Шмелевым: голод и валяющиеся на улицах трупы людей (через каждые 10 шагов) всех национальностей, разумеется КРОМЕ ЕВРЕЕВ!
А рядом – сплошное еврейское ликование: музыка, обжираловка, томные и страстные танцы, в "туниках" (где они их брали-то?!), тут же «спаривание» «Смерти с Чумой» и вновь пожирание (исключительно евреями) белого хлеба с маслом, колбасой и вареньем на глазах у всего города!
И в довершение всего: «Соитие на трупах (всех: русских, татарских, армянских...)».
Как-то не слишком-то правдоподобно, не находите?! Даже уверения Шмелева, что это он все «сам видел» не очень-то помогают.
Слабо верится в публичные «соития на трупах», да и все прочие ужасы – ЯВНЫЙ перебор.
Я уж не говорю об упорном «педалировании» Шмелевым еврейской обжираловки и истребления ими всех прочих национальностей, кроме себя.
Такое пожалуй, даже для довоенной печати гитлеровской Германии, было «чересчур»…
Поняла это и Ольга Бредиус-Субботина. Надо сказать, что, в отличие от Шмелева, она не имела «жидоедских» предрассудков и в ответном письме вежливо отказалась от «лестного» предложения своего возлюбленного:
О. А. Бредиус-Субботина -- И. С. Шмелеву
15. XI. 41
«... Я получила твою "задачу" мне... Я очень горда и рада…
Но... я не могу ее исполнить так, как ты хотел бы... Я напишу тебе то, что я могу, чтобы ты не думал, что я трушу, или еще что.
Но не считай это "творчеством" -- это только решение задачи. Творчество -- должно во мне родиться. Так я чувствую.
Прости, если это тебе не по сердцу. Твое же, как бы ты мне не был близок, все же -- _т_в_о_е…
…мне не хватит некоторых знаний...
Например: я не могу ясно перенестись в тот город -- я его не воображаю... Люди, речь...
Кто умирал? Я видела в Нижнем Новгороде, в Поволжье, например, голод, -- там умирала беднота. Интеллигенты "крутились" как-то».
Как видим, Ольга вежливо, но твердо отклоняет это «творческое задание И.С. Шмелева, да еще и подчеркивает, что она в это время жила в Нижнем Новгороде и Поволжье (где был самый «пик» того страшного голода) и видела, что умирала «беднота», а «интеллигенты» (т.е. те, кто был побогаче), «крутились» как-то».
Иначе говоря, она утверждает, что не замечала там в качестве причин голодных смертей пресловутое «еврейское злодейство», или торжество, как утверждал Шмелев.
А значит, и никакого «Пурима» она своими глазами не видела, и писать об этом не будет.
Этот вежливый ответ О. Бредиус-Субботиной вызвал гневную реакцию у Шмелева, который в нескольких письмах довольно злобно упрекает её:
«29.XI.41
Дорогая моя Ольга, меня поразила твоя "гордыня"! Я тебе не "задачу" давал: я предложил дать свое, -- дал лишь сюжет, и ты вольна не принять. "Дам лишь часть", -- пишешь ты.
Я _п_о_н_я_л, -- почему. На твои взгляды на известный вопрос не посягаю. Но, -- изображая "случай" -- (общий), ты и не ломаешь свои убеждения! Иначе -- искусство будет не свободно. Не ; these {Тезис (фр.).} тебе предлагал, -- а дай _ж_и_з_н_ь!
Здесь гордыня не у места…И. Ш.»
И следующее его письмо:
«И. С. Шмелев -- О. А. Бредиус-Субботиной
1. XII. 41
Если не хочешь дать _ц_е_л_о_г_о, не пиши ничего: читать не стану.
Я _в_с_е_ понял, почему не будешь. А, разница идеологий? Болеешь этой рабской "ветряной оспой русской идиотской интеллигентщины"?
Табу для тебя "вопросики" иные. В искусстве не может быть "вопросов". Оно -- дает бесстрастно. И. А. "запретил"? Эх, поговорил бы я с тобой. Я бы тебе еврейский вопрос изобразил целой религиозно-философской системой.
Не пиши. Этот страшный _л_а_к_о_м_ы_й_ (пусть -- боль!) кус я для себя оставлю.
Я от великой любви предложил его тебе -- ты отшвырнула.
Я хотел вернуть тебе покой, за-влечь, у-влечь тебя... в работу... -- предложил... -- а ты... ?!
Хорошо! Вот ты какая! Да, вумная головушка, если бы даже _у_р_о_к ..... (тут этого не было) чем же тут стыдиться, заноситься?!
…Мне стало больно. Проявляй _с_е_б_я_ и _с_в_о_е_ -- где надо, а не со мной».
Несложно заметить, что Шмелев понял нежелание «своей любимой» писать в таком густопсовом «антисемитском ключе», и свое коренное расхождение с ней в этом вопросе, и особенно не сдерживает злости.
«Лакомый кусок» по написанию этого рассказа он оставляет себе.
Надо сказать, что о замысле рассказа «Восточный мотив», или «Пурим», И.С. Шмелев писал А. В. Амфитеатрову еще 17 ноября 1928 года. (Слово. 1992. No 11/12).
Однако в годы Второй Мировой войны он его так и не написал, а уж после поражения гитлеровской Германии, Шмелеву и вовсе стало не до изображения еврейских танцев и «обжираловки»…
Теперь еще об одном произведении И.С. Шмелева, которое он писал в разгар Мировой войны, 1942 году, для двух откровенно прогитлеровских «русскоязычных» газет: («Парижского вестника», рупора «гестаписта» Жеребкова и берлинского «Нового слова», под редакцией Деспотулли, которая финансировалась ведомством Розенберга).
Вот что он рассказывает об этом О. Бредиус-Субботиной:
«26.Х. 1942г
…начаты и оставлены два рассказа для газет (парижской и берлинской).
Один очень страшный - и я не доволен заглавием - изменю! - "Гадёныш".
В основе действительный случай, как сын Троцкого - мальчишка 14 лет - доказывал деревенским мальчишкам, что нет Бога: топил икону Божьей Матери в пруду, а она выплыла!
Это мне рассказал в Москве, в 22 г. писатель Вересаев, свойственник которого Петр Гермогенович Смидович (правая рука Ленина) был в селе Ильинском, где это случилось.
После чуда была драка, избил один мальчишка "пархатого гаденыша".
А потом создалась легенда... - ночью один старик принял икону, взял ее с поверхности пруда и - спрятали ее, до времени. Я написал 2 страницы только, - Серов восторгался».
Как и предсказывал И.С. Шмелев, для понимания некоторых его писем потребуются комментарии.
В качестве «пархатого гадёныша» он выводит сына Троцкого, 14-ти лет.
У Льва Троцкого было два сына Лев Львович Седов (1906 года рождения) и Сергей Львович Седов (1908 года рождения). Любой из них, в принципе, мог быть фигурантом этого рассказа.
«Восторгавшийся» этим «Гадёнышем» Серов – личный врач И.С. Шмелева, живший в Париже.
О писателе В.В. Вересаеве мы уже рассказывали.
С ним дружил И.С. Шмелев, и именно ему, в 1921 году, он писал свои жалобные письма с просьбой помочь выехать за границу «на лечение», гарантируя свою лояльность Советской власти.
В.В. Вересаев был троюродным братом Петра Гермогеновича Смидовича. (Их дедушки, Викентий Михайлович (дед П. Г. Смидовича) и Игнатий Михайлович (дед В. В. Вересаева) — были родными братьями).
Сам П.Г. Смидович, разумеется, даже в то время, вовсе не был «правой рукой Ленина» (тут Шмелев привычно приврал, «для красного словца»), хотя и занимал тогда довольно высокий пост председателя Московского губернского совнархоза.
(Любопытно, что он же в 1924 году был назначен председателем Государственного комитета по земельному устройству еврейских трудящихся (КомЗЕТ) при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР).
Так вот, через этого П.Г. Смидовича, И.С. Шмелев, скорее всего и смог добиться разрешения на выезд из Советской России в 1922 году. (Сам Шмелев об этом эпизоде своей биографии подробно никогда не рассказывал).
Теперь несколько слов о рассказе Шмелева «Гадёныш».
Не знаю, был ли он опубликован в тех пронацистских газетах 1942 года, для которых Шмелев его и сочинял.
Точно известно, что он был напечатан, под другим названием, «Врешь, есть Бог…» в 1947 году в Париже, в сборнике «Заметы».
Его содержание в целом совпадает с тем, что Шмелев писал в 1942 году О. Бредиус –Субботиной, однако никаких «пархатых гадёнышей» (которые хороши были для прогитлеровских газет), в версии 1947 года уже, разумеется, не было.
И.С. Шмелев, в версии 1947 года, так излагает эту дивную историю:
«Рассказывал мне Вересаев, автор «Записок врача», в Москве, летом 22 года. Рассказывал со слов шурина, Смидовича, видного большевика. Смидович только что был у Троцкого, в «Ильинском», былой резиденции вел. кн. Сергея Александровича».
У Шмелева тут сразу же видна ЯВНАЯ ошибка.
В годы гражданской войны загородная резиденция председателя Реввоенсовета Льва Троцкого была вовсе не в Ильинском (где тогда было некое подобие санатория для большевистских руководителей), а совсем в другом месте, в Архангельском, бывшем имении князей Юсуповых.
Перепутать это реальные Смидович (и Вересаев) никак не могли.
Тем более что в рассказе Шмелева Троцкий- де жил в «былой резиденции вел. кн. Сергея Александровича» не один, а со всей семьей:
«Сын Троцкого, мальчишка лет двенадцати, завел «потешных», как Петр. Разумеется, с одобрения отца. Все к услугам: верховые лошади, оружие, средства… – имперского масштаба. Без сверстников, хоть и подвластных, скучно. Мальчишки и девчонки с. Ильинского ходить к «барчуку» боялись, не как их отцы и матери, бывало, приходившие играть к детям вел. кн. Павла Александровича…
Троцкий-младший командовал: говорил, следуя примеру, «зажигательные речи», «объезжал фронт», ему отдавали честь. Троцкий-старший любовался. Ружейные приемы, маршировка, построенья, стрельба, атаки… – как полагается. Было и обучение «словесности».
«Картина маслом», как говорится: Троцкий-младший (правда, он почему-то, 12-ти, а не 14-ти лет, как в версии 1942 года), «объезжает фронт» крестьянских детишек, проводит с ними ружейные приемы (?) маршировки и даже стрельбы (?!)
Надо полагать, ружья и патроны, для этих «ружейных приемов» и «стрельбы», сыну выдавал лично Троцкий-старший, который еще и «любовался» его воинскими забавами.
Я уж не говорю, о том, что ни Л. Троцкий, ни, тем более, его маленький сын в армии не служили, никаких строевых приемов с оружием не знали, и научить их делать крестьянских ребятишек просто не могли. (Это дети великих князей, с самого малолетства, обучались всему этому и, действительно, могли кого-то этому учить в ходе своих игр).
Как уже говорилось, в бывшем имении вел. кн. Павла Александровича в то время был санаторий для большевистских вождей, так что никакой стрельбы крестьянских детишек, под «руководством» малолетнего сына Троцкого, там просто не могло быть.
Несомненной «изюминкой» этого абзаца, конечно, был рассказ Шмелева о том, что местные крестьянские детишки, якобы, запросто ходили играть с детьми великого князя Павла Александровича (дяди Николая Второго).
Так и представляешь эту лубочную картинку…
Продолжим рассказ Шмелева:
«На одном из уроков командир объявил, что – «никакого Бога нет». Это уже слыхали. Из церкви с. Ильинского уже были изъяты «ценности», но церковь еще не закрыли, народ молился, и ребят водили.
Кой-кто отбился, по словам батюшки: после рассказа Вересаева я был в с. Ильинском».
Стало быть, И. С. Шмелев летом 1922 года даже лично ездил в это село Ильинское и беседовал там с местным батюшкой?!
И не уточнил у него, проживает ли там «сам» Л. Троцкий с семьей (и зачем он, якобы, «переехал» туда из собственной резиденции в Архангельском?!)
Далее было вот что:
«Командир объявил, что завтра он на опыте покажет, что – «Бога нет».
– «Завтра все приходите, увидите!»
Ребятишки ли испугались, или матери им заказали, но только на «опыт» пришло лишь человек пять…
Повел на «княжью пристань», на пруд. Велел садиться в «княжью лодку». Посажались. Велел грести на середину. Пруд большой, глубокий. Выплыли на середину, ждут, с опаской. Командир – бесстрашный. Поднял с сиденья крышку и вынул… икону Богородицы, – «великокняжескую», возможно: великая княгиня иконы почитала, много их было у нее в моленной: возможно, что во дворце некоторые иконы сохранились к водворенью Троцкого.
Увидав Икону, ребятишки притихли. Командир смеялся:
– «Что, струсили?!.. А я вам докажу: утоплю икону, – и ничего не будет! На деле убедитесь, есть ли Бог!..»
На глазах всех, притихших, сам обвязал икону сахарной бичевкой, натуго, а к концам привязал кирпич: обвязал крест-накрест, попробовал, крепко ли бичевка держится.
– «А теперь глядите… Раз, два, три… пали!» И – бух! – швырнул Икону в воду.
По словам батюшки – «ахнули ребята»! Сидели, вероятно, – «ни жив, ни мертв». Может быть – наверное даже, – ждали: «как же Бог-то..?!..»
Расходились по воде круги…
«Что видали?!.. – крикнул командир, окидывая все победно. – Вот вам, дурачье, нагляднейший урок, что никакого…»
Но не докончил: вы-плыла Икона! Это удостоверил сам Смидович своему зятю, Вересаеву. Правда, удостоверил без смущенья:
– «Разумеется, кирпич сорвался или оборвался». Пусть так. А, на глазах ребят, Икона вы-плыла.
Тут самый, должно быть, бойкий крикнул командиру:
– «Врешь, с…!.. – с прибавкой буквы „с“: – Есть Бог!..»
И – командира… в ухо. Возревновал. Тот досмерти перепугался, смотрел на воду.
Икона, обвязанная, как была – «сияла в солнце».
Так говорили ребятишки, – передавал священник.
Командир все смотрел… Но все же осмелел, велел:
– «Греби к иконе!..»
Но гребец вел к берегу… только не к «княжьей пристани», а к дальнему, откуда ко дворам поближе…
Ребятишки повыскакивали еще до берега, помчались – кто куда.
На другой день «во дворце» узнали. Было следствие. Смидович при сем присутствовал. Троцкий был взбешен, обругал сына дураком…
Пруд весь изъездили. Иконы не нашли.
И не мудрено: ночью ее принял вплавь, на середине пруда, матрос-порт-артурец, поведал батюшка, – отец возревновавшего мальчишки. Где та Икона – неизвестно.
Время придет – объявится».
Вот такая «история в красках»…
Для детской религиозной брошюры она, наверное, и сойдет, но как реальный случай (а именно так ее излагает Шмелев) – никуда не годится. Слишком много неправдоподобных деталей и «натяжек».
Тут и местный батюшка, чудесным образом слышавший, как «ахнули ребята» на лодке посреди большого пруда, тут и попытка утопления деревянной иконы, как способ «доказательства» отсутствия Бога на небесах, тут и геройский «матрос-порт-артурец», ночью вплавь «принявший» эту всплывшую икону и запрятавший её в заветном месте, «до поры, до времени»…
Использовать свое определение (образца 1942 года) сына Троцкого, как «пархатого гадёныша», в Париже 1947 года Шмелев, понятное дело уже не мог, и заменил его на более «полит корректный» термин «командир».
Теперь еще немного антисемитских цитат из писем И.С. Шмелева той поры, когда ему (и не только ему, но и многим миллионам других поклонников Гитлера) казалось, что победа фюрера близка, и скрывать свои взгляды и предрассудки им не было нужды:
«И. С. Шмелев -- О. А. Бредиус-Субботиной
17. I. 1942 г.
…продолжаю "Куликово поле" -- для тебя: хвостик I-й главы и II-ю. Рассказ постепенно становится углубленней, как увидишь, -- парижские жидки и "левые" -- безбожники пришли от него в ярость: как смел Шмелев так "кощунственно" ввести в литературу _ч_у_д_о!...
Сколько я тут положил души -- это только я знаю: без _п_о_м_о_щ_и_ свыше я не мог бы одолеть трудностей. Жиды, конечно, и не чуют, как трепетал писатель, вводя в искусство Небожителя…»
И. С. Шмелев -- О. А. Бредиус-Субботиной
19 марта 1942.
«И нам же выпала доля суровейшая, -- от Зла. Мало еще изучено влияние "еврейской морали" на политику: страшное, пагубное влияние. И чудится мне, что придет пора, когда это жестоко отзовется!
"Мораль" так называемых "демократий" -- не Христов Закон…»
23.VI.42
Я глубоко верю в предназначение Божие, карающий и очистительный "меч" был вложен в руку Германии... так дано в историческом течении, Высшею Волею, избран достойный сего. Но... мы-то - только свидетели..! А если бы была полная вера в нас, в наше предопределение... - если бы был братский союз двух великих народов..! - о, что было бы!!
…
Бог с ним, с нашим великим имперским прошлым... будущего никто не знает... а ныне... ныне приносится страшная жертва кровью... во искупление грехов мира... - и молюсь - да дарует Господь истребления большевистской чумы!
Я делаю поправку на "лежачего не бьют" - это, помнишь, о чем? о "гонимом народе". Нет "лежачего"! Этот "лежачий" точит смертоносный яд, там, где может еще... и этот "лежачий", если бы его дело выиграло, до последней капли выпьет и русскую, и немецкую кровь. Да, да, да! Отплатит тысячерицею, не как в книге "Эсфирь", Пурим-то...»
Ну, вот такие «откровения» страдающего писателя (как сам Шмелев любил себя называть)…
Тут тебе и «страшное, пагубное влияние "еврейской морали" на политику», и «смертоносный яд», который «точит» «гонимый народ», и непременный Пурим «в одном флаконе».
Самое потрясающее в этих откровениях из писем Шмелева, это, конечно, «карающий и очистительный "меч"», который, по его убеждению, был «вложен в руку Германии по Божиему предназначению!!!»
В середине 1943 года, когда уже многим было ясно, что военное счастье отвернулось от гитлеровской Германии, Шмелев по-прежнему выступает ее убежденным «адвокатом»:
«И. С. Шмелев -- О. А. Бредиус-Субботиной
17. VII. 43
…Ибо, кто, кто содействовал всему этому кошмару - вот эти 25 лет?! Сама Европа. Она укрепила бесов, признала их, давала кредиты, укрепляла змеиное гнездо. Теперь - расхлебывает эту кровавую кашу, омывает кровью.
И веймарцы тоже, и вот через все это ныне приходится лить кровь.
Новая Германия в этом не повинна: но ей приходится расплачиваться за грехи старой.
А главные-то питатели - англичане и американцы. И - все жиды…
…
А мир... плясал. И доплясался.
И обратился против - пусть несколько запоздавших - провидевших, понявших грозящий ужас - молодых сил Германии и Италии.
Я все, все знаю. На все кладу поправки. Но я знаю, - и кто главный виновник всего: алчба и злоба мира, его ненависть к нам. Мы заплатили за свои грехи, но мир пьет и - все выпьет».
Как видите, причинами мировой войны, по мнению И.С. Шмелева, были: «сама Европа», «веймарцы», англичане и американцы, «и – все жиды»!!!
Молодые силы Германии и Италии (читай германские нацисты и итальянские фашисты), «в этом не повинны»!!!
Неплохой анализ для того, кто в мае 1947 года, в своем открытом письме уверял, что «сочувствия фашизму не проявлял никогда. Пусть мне укажут противное!», и заявлял, что он « …работал против немцев, против преследуемой ими цели», не правда ли?!
А ведь еще в 1944 году он, дословно повторяя «зады геббелевской пропаганды», сваливал ВСЮ вину за Мировую войну на «англичан-американцев», масонство и "мировое еврейство", разумеется:
«И. С. Шмелев - О. А. Бредиус-Субботиной
10.III.44
…Елизавета Семеновна в Фонтенбло, в тишине…
Хорошо, что они выкатились - через 3 дня! - с Савойи, там гнездо убийц-либераторов , их выжигают, как клопов.
…
Когда только конец сему безумию, в котором, одинолично, виновны, англичане-американцы... масонство... да, да! - и уж никак не немцы! Сколько раз немецкий фюрер предлагал, остерегал!..
Зазвязывание Мировой войны «однолично» на Проклятье версальское - вот причина ...
Мировое [еврейство] не могло упустить такого случая, - это не детский вывод! - и все [вылилось] в разрушении!
Во-имя чего?! Из-за... "польского коридора"? Как бы не так! Это лишь - предлог. Куда глубже».
(Упомянутое им тут «гнездо убийц-либераторов», которое «выжигали как клопов», - тут Шмелевым, скорее всего, имелись ввиду контрпартизанские действия немцев против участников Сопротивления в Савойи).
Завершим эту главу небольшим отрывком из письма Ольги Бредиус-Субботиной своему возлюбленному, написанному в феврале 1942 года. В то время они мечтали о личной встрече, а это было не просто, т.к. Шмелев жил в Париже, а Ольга – в оккупированной Голландии, и визы, германская администрация в этих странах, даже для вполне лояльных своих сторонников, давала ОЧЕНЬ неохотно.
Вот Ольга и подталкивает своего кумира к более активным действиям по их «добыче»:
«О. А. Бредиус-Субботина -- И. С. Шмелеву
5.V.42
Вчера в газете "Новое слово" я прочла, что поездки с 1-го апреля в занятую Францию и Бельгию очень сокращаются и затрудняются разрешения. Касается ли это поездок из Германии, или вообще -- не знаю.
Ваня, милый, попытайся же получить визу! Молю тебя, Ваня! Господи, неужели же это невозможно!? У тебя наверное есть друзья, которые смогут помочь.
В немецкой комендатуре попроси, объясни, что тебе, писателю, так же насущно, необходимо, как многим, которые по делам допускаются, устроить свои литературные дела.
Теперь, когда твои книги так нужны, когда так важно все, что они дают людям.
Именно ты, такой сторонник Германии (скажи же это: как важен твой дух в творениях твоих), я уверена, ты получишь разрешение.
И мне, если суждено мне встать на этот "Путь Слова", - мне же необходимо знать все от тебя лично о твоем творчестве, о его дальнейшей жизни, о том, как я достойно смогла бы следовать тебе!
Господи, я уверена, что это поймут! Уверена! Что ужели война уничтожает потребность сердца?! Никогда! И я уверена, что тебя-то, тебя такого, поймут и позволят! Пойди сам! Скажи! Тебе все скажут!»
Подчеркнем, что Ольга Бредиус-Субботина особенно напирает на то обстоятельство, что И.С. Шмелев был «ТАКОЙ СТОРОННИК ГЕРМАНИИ, что визу ему немцы, по ее мнению, просто обязаны были бы выдать!
О том, каким горячим сторонником гитлеровской Германии был И.С. Шмелев и что он писал на сей счет, мы и поговорим в следующей главе.
(На фото: В.В. Путин возлагает цветы на могилу И.С. Шмелева.
Вот что удивительно: кто же надоумил нашего национального лидера принять решение о перезахоронении останков этого «жидоеда» и поклонника гитлеровской Германии из Франции в Москву, на кладбище Донского монастыря?!
И что ему такое «замечательное» про Шмелева рассказали, что Путин, который всегда подчеркивает свое уважение и симпатию к еврейскому народу, и порицает любые формы антисемитизма, даже возлагал цветы на могилу этого махрового ненавистника еврейства?!
Неужели его антисоветские литературные сочинения перевешивают его НАСТОЯШИЕ убеждения, поступки, действия?!)
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/03/30/615